Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: Археология Биология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Техника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ? Влияние общества на человека Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления	Главная Избранные Случайная статья Познавательные Новые добавления Обратная связь FAQ Упоминаются в ГВНП № 332, датируемой 60–70гг XIV в. ⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 14Следующая ⇒
7б	Рагуил
8	Иван	1348, 1349
9	Ананья	1367
10	Леонтий Костромя	1367, 1369
11	Матфей [450]	1375
12	Захарья (Фомич) Костроминич	1395, 1397, 1398, 1399, 1400, 1401+†
13	Ефрем Картач	1396, 1397, 1402, 1404, 1407+†
14	Сысой	1397
15	Роман Сидорович	1397, 1402, 1404, 1407+†
16	Панкрат	1404, 1407+†
17	Леонтий (Елентий) Лубок	1404 без титула, 1407+†
18	Юрий Филиппович (Казакович)	1406, 1407
19	Иван Сидорович	1407, 1410, 1411, 1416, 1417, 1426, 1427, 1431, 1434, 1435, 1441
20	Ларион Дойникович	1406, 1410, 1416, 1417, 1419+†
21	Феодос Феофилович	1409 без титула, 1410, 1416, 1418, 1424, 1426, 1436 степенной посадник
22	Сильвестр Леонтьевич	1409 без титула, 1417, 1424, 1426, 1428, 1432, 1434, 1435
23	Микула Павлович	1410 без титула, 1416, 1418, 1421, 1425, 1427+†
24	Юрий Тимофеевич Винков	1410 без титула, 1417 без титула, 1423, 1424, 1426, 1431, 1432, 1442, 1453 степенной посадник, 1460, 1461, 1464 старый степенной посадник, 1465 (1467)+ †
25	Яким Павлович	1410, 1417 без титула, 1426, 1429, 1431, 1432, 1434
26	Федор Шебалкинич	1411 без титула, 1420 без титула, 1423, 1426, 1428
27	Тимофей Тилка	1424 староста церкви Георгия, 1435
28	Иван Ларионович	1425 без титула, 1436
29	Макарий	1426
30	Тимофей (Поткин)	1436 без титула, 1441
31	Максим Ларионович	1443 сын посадника, 1444, 1444/1445, 1456, 1460/1461, 1462 степенной посадник, 1463 степенной посадник, 1464, 1465+†
32	Федор Патрикеевич	1444, 1448, 1449, 1450 степенной посадник, 1456
33	Зиновий Михайлович	1447, 1456, 1461, 1462 степенной посадник, 1463 степенной посадник, 1475/1476, 1483
34	Иван Агафонович	1447, 1463, 1464, 1470, 1471, 1473, 1474, 1475/1476, 1480, 1483, 1485/1486
35	Леонтий Макарьевич	1448 без титула, 1456, 1464 степенной посадник, 1465 степенной посадник
36	Игнатий Логинович	1448 сын посадника, 1456, 1464, 1465 степенной посадник, 1467
37	Тимофей Власьевич (Васильевич)	1447, 1448 без титула, 1463, 1464, 1465 степенной посадник и староста церкви Троицы, 1466 степенной посадник, 1468 степенной посадник, 1470, 1471
38	Афанасий Юрьевич	1448 сын посадника, 1472[451]
39	Стефан Юрьевич	1448 без титула[452]
40	Стефан Аристович	1455
41	Алексей Васильевич	1458 степенной посадник, 1463, 1464 степенной посадник, 1465, 1466 степенной посадник, 1471, 1472, 1473, 1474, 1474 степенной посадник, 1475/1476, 1477, 1478+†
42	Яков Иванович Кротов	1461, 1463 без титула, 1469, 1470, 1471, 1473, 1474, 1479, 1480, 1482, 1483, 1485
43	Кондрат	1462/1463 соцкий, судья, 1464
44	Федор Никифорович	1463 степенной посадник
45	Дорофей Ольферьевич	1463, 1464
46	Стефан Афанасьевич «Юрьев внук»	1463 без титула, 1466 степенной посадник, 1468 степенной посадник, 1470, 1471, 1473
47	Матута Дионисович	1463 без титула, 1471
48	Микита Ларионович	1464 посадник (по другим сведениям сын посадника), 1472, 1474 степенной посадник,[453] 1475/1476, 1477, 1483, 1485–1486
49	Василий Алексеевич	1465
50	Зиновий Сидорович	1471, 1474 степенной посадник, 1476, 1477, 1480, 1483, 1485, 1486
51	Козьма Андронович Тилкин	1472, 1475/1476, 1486
52	Василий Сазонович	1472 боярин, 1477, 1480
53	Козьма Сысоевич (Ледович)	1473, 1474, 1477, 1479, 1480
54	Андрей Иванович	1473 сын посадника, 1476 боярин, сын попов, «рождьякон», 1477, 1485, 1486
55	Терентий Андреевич	1473, 1474
56	Леонтий Тимофеевич	1474, 1478, 1482, 1483 степенной посадник, 1485, 1486, 1495, 1496, 1497, 1498, 1509/1510
57	Василий Логинович	1475 посадник, 1477, 1478, 1485, 1486
58	Дорофей Гаврилович (Быкович)	1476 без титула, 1480, 1485
59	Стефан Максимович	1475/1476, 1477, 1480, 1483 степенной посадник, 1485, 1499
60	Моисей Федорович	1475/1476
61	Гаврила Картачев	1476, 1484+†
62	Моисей Сосонок	1477
63	Иван Теншин	1476 без титула, 1501+†
64	Филипп Андреевич	1477
65	Кир Алексеевич	1477, 1480, 1483
66	Макарий Васильевич	1480, 1485
67	Филипп Пукышев	1480
68	Василий Епимахович	1484, 1495 степенной посадник
69	Елисей Каплин	1484
70	Григорий Яковлевич Кротов	1485, 1503, 1504
71	Василий Коростовой	1485, 1486
72	Григорий Хрусталев	1485 без титула, 1499, 1500, 1504
73	Яков Афанасьевич Брюхатый	1486, 1495 степенной посадник, 1499
74	Борис Андреевич	1498, 1500, 1504
75	Федор Гаврилович Сокиркин	1499, 1500, 1503
76	Петр Максимович	1499
77	Микула Сысоевич	1500, 1504
78	Юрий Елисеевич Копыл	1509, 1510 степенной посадник
79	Михаил Помазов	1509, 1510
80	Иван Яковлевич Кротов	1510 степенной посадник

 

Нельязя, конечно, утверждать, что летописи упоминают абсолютно всех псковских посадников. Тем не менее, как представляется, по приведенной таблице табл. 3 можно проследить пути развития посадничества в XIV–XV вв.

Псковские летописи не знают посадников до 1308 г., под которым упоминается посадник Борис (№ 1). Этот факт, если и не ставит под сомнение само существование посадничества в Пскове до XIV в., то, по крайней мере, заставляет обратить на себя внимание.

Новгородские летописи сообщают нам имя Мирослава, которому было дано посадничество в Пскове в 1132 г.[454] Это имя, относящиееся к XII в., остается единственным известным нам именем посадника до начала XIV в. Однако особые обстоятельства отправки Мирослава на посадничество (см. выше,: Гглава 1I, § 1.1.) ставят под сомнение возможность существования псковского посадничества в дальнейшем. Если молчание псковских летописей еще можно объяснить общей скудностью сообщений за XII–XIII вв., то отсутствие упоминания псковских посадников в новгородских летописях особенно примечательно. Мы знаем из них имена некоторых новгородских пригородских посадников — ладожских, копороских, торжковских и пр., но ни одного имени псковского посадника там нет. Причем нельзя сказать, что новгородские летописи не дают нам имен псковичей — они есть, однако никто из них за более чем сто лет прямо не назван посадником.

Посадничество первого известного нам псковского посадника — Бориса, как нетрудно заметить, хронологически следовало за смертью князя Довмонта (1299), княжившего в Пскове более 30 лет и ставшего одним из святых-покровителей города. Возникает вопрос, а не был ли Борис действительно первым псковским или, по крайней мере, собственно псковским посадником? К положительному ответу на него нас подталкивает и само время посадничества Бориса. В начале XIV в. Псков начал бурно расти, мы знаем это как из археологических источников,[455] так и из письменных. Показательно, что второе упоминание Бориса в П1, П2, П3 под 1309 г. связано с постройкой им стены Среднего города.[456] Можно предположить, что ранее городской общине, до того сравнительно небольшой, не требовался специальный городской магистрат, она довольствовалась периодически появляющимися в Пскове князьями, не отличаясь в этом отношении от подавляющего большинства русских городов того времени. Княжение Довмонта, укрепившего, без сомнения, мощь Пскова и способствовавшее вместе с другими факторами его территориальному, политическому и экономическому росту, восстановило псковскую самостоятельность (см. выше,: Гглава 1I), которая уже требовала теперь, специального механизма управления. Им и стало посадничество, заимствованное или привнесенное, вероятно, из Новгорода.

Как же проросли эти новгородские семена на псковской почве? Нетрудно заметить по приведенной выше таблице табл. 3, что по крайней мере, до 1343 г. количество посадников за один год не превышало одного. Нам известно три таких «единовластных» посадника: Борис (№ 1), Селила Олексич (№ 2) и Шелога (№ 3). Примечательно, что в отношении всех троих нам известна дата смерти и, соответственно, окончания их посадничества. Здесь важно отметить, что, в отличие от Новгорода, где источники пестрят выражениями, типа: «отъяша посадничество» у такого-то и «даша посадниство»[457] такому-то, псковские источники таких формулировок не знают. В них ни разу не встречается выражение наподобие «псковичи даша посадничество». Более того, нельзя списать отсутствие таких выражений на специфику нарративного источника. В псковском летописании они встречаются в других контекстах, но в несколько измененном виде: «Ппсковичи даша на вечи воеводство посаднику Дорофею».[458] Можно предположить, что псковичи давали посаднику воеводство, т. е. конкретные полномочия в определенный момент времени, а само посадничество — нет. В Пскове нам неизвестен другой механизм смены посадника, кроме естественного, т. е. смерти предыдущего. Это в равной степени справедливо для всей псковской истории периода самостоятельности, что делает, на наш взгляд, все предположения об избрании посадников на вече[459] или на кончанских собраниях[460], лишенными всякой опоры на источники.

Начиная с 1343 г.ода, когда посадничества разных персоналий накладываются хронологически друг на друга, можно говорить о посадничестве нескольких человек одновременно. Первое упоминание нескольких посадников одновременно в одной формуле относится только к 1404 г.[461] Кажется, однозначно определить время оформления института коллективного посадничества невозможно; ограничимся констатацией того, что оно оформилось во второй половине XIV в.

По таблице нетрудно заметить, что количество упоминаемых под одним годом посадников неизменно растет. Так, за 1343 г. упоминаются 3три посадника (№ 5, 6, 7), за 1397 г. — четыре 4 (№ 12, 13, 14, 15), за 1407 г. — шесть 6 (№ 13, 15, 16, 17, 18, 19), за 1463 г. — восемь8, достигая к 1486 г. максимального количества — –шестнадцати16.[462]. Указанные цифры не могут, однако, быть признаны окончательными. Во-первых, летопись не содержит ни одного упоминания об отрешении посадника от должности за весь период с 1308–1510 гг. Во-вторых, упоминается о смерти шестнадцати16 посадников из нашего списка, и всегда при этом усопшие упоминаются как посадники. Значит, как уже говорилось выше, посадничество было в Пскове пожизненным. То есть, став посадником в Пскове, человек оставался им до самой смерти. Следовательно, например, Ларион Дойникович (№ 20), упомянутый в качестве посадника в 1406 и 1410 гг., был посадником и в 1407 г., что увеличивает количество посадников в 1407 г. с шести6 до семи7. Во-вторыхтретьих, как справедливо заметил С. А. Никонов,[463] мы не можем быть уверены, что летопись дает полное число посадников, часть из которых могла выполнять какие-либо функции вне города, и поэтому не попала в число упомянутых летописцем в связи с каким-либо событием внутри него. Таким образом, мы можем констатировать лишь непрерывный рост количества посадников, без точных цифр.

Этот рост, конечно, не остался без внимания исследователей. Свое объяснение этому явлнию дала И. О. Колосова. Исследовательница последовательно отстаивала мнение, что рассматриваемый процесс напрямую связан с увеличением количества концов Пскова и ростом числа представителей этих концов в «посадничем совете» Псковагорода.[464] Здесь исследовательница она переносит на псковскую почву концепцию В. Л. Янина о боярском (посадническом) совете, как политическом институте, формировавшемся в Новгороде на основе кончанского представительства. Вот как И. О. Колосова трактует изменение количества упоминаемых посадников: «Уже с конца 50-х гг. [XV в. — А. В. ] наблюдается тенденция к увеличению числа членов боярского совета. В начале 60-х гг. в его составе уже не менее 10–—12 человек. Для 70–—80-х гг. зафиксировано максимальное количество посадников — —16. Увеличение числа посадников было связано как с введением представительства от двух запсковских концов — Богоявленского и Кузьмодемьянского, так и с увеличением норм представительства от старых концов. Можно предположить, что каждый из старых концов посылал в совет по три своих представителя (т. е. всего 12), а каждый из новых, запсковских — по два (всего 4)».[465] Эти вычисления вызывают ряд сомнений. Количество посадников в кончанском представительстве вычислялось исследовательницей, исходя из количества упоминаемых за тот или иной год посадников, т. е., таким образом, чтобы получить заранее известный результат.

«Посадничий совет» — конструкция, которой пользовались для объяснения увеличения количества посадников в XV в. Начиная с работы А. И. Никитского, он стал историографическим стереотипом в исследованиях по псковской истории.[466] Его существование никто даже не пытался оспорить. Между тем источники не знают упоминаний такого властного института. Иногда с ним отождествляют «господу» из ПСГ.[467] Однако в этом памятнике права она упоминается только в контексте принятия судебных решений. Так, 10-я статья ПСГ гласит: «О лешеи земли будет суд, а положат грамоты и двои на одну землю, а зайдут грамоты за грамоты, а исца оба возмут межников, да оба изведутца по своим грамотам, да пред господою ставши межником межничество сьимут ино им присужати поле».[468] Речь идет о земельном споре. Иллюстрацию правоприменительной практики по этой статье дает нам грамота 1483 г. (ГВНП № 340): «Перед господином псковским Ярославом Васильевичем и перед посадники степенные перед Левонтием Тимофеевичем и перед Степаном Максимовичем и перед соцкими на сенех, стоя на суде игумен… и князь псковский Ярослав Васильевич и посадники степенные и соцкие вспросили обоих с обою сторон: снимаете ли с межников межничство».[469] Грамота недвусмысленно показывает нам состав господы: в нее входил князь, степенные посадники (двое) и соцкие. Посадников же, как мы помним, по мнению И. О. Колосовой, в это время было уже 16 (см. выше). Получается очевидное противоречие, т. е., никаким посадничьим советом, сформированныом на основе кончанского представительства, господа быть не могла.

 П. В. Лукин в своей статье, посвященной новгородскому совету господ, высказал предположение, что в Новгороде он, как и в Пскове, носил название «господа». Стоит согласиться с исследователем в том, что отсутствие упоминаний «господы» в новгородском летописании и сохранившемся отрывке Новгородской Судной грамоты не может служить основанием для того, чтобы полагать, что такого института Новгород не знал. Другие аргументы исследователя принять труднее. Так, в пользу существования новгородской «господы» П. В. Лукин приводит упоминания в ганзейских источниках новгородских «herren», которое исследователь связал с псковской «господой», известной по ПСГ и грамоте 1483 г., переводя на современный, заметим, русский язык как «господа» (мужской род, множественное число), что само по себе совершенно не очевидно, а основано на условной современной немецко-русской словарной паре «Herr — господин». При этом получается, что собирательное существительное «господа» (женский род, единственное число), было переведено на нижненемецкий как «de herren» (множественное число) вследствие порой возникавшей в древнерусском языке несогласованности в числе между подлежащим и сказуемым.[470] Учитывая, что, как полагает сам П. В. Лукин, составители ганзейских посланий «хорошо представляли себе, как устроена власть у их русских торговых партнеров»,[471] такое предположение о превращении «господы» в «herren» выглядит недостаточно убедительно. Ведь если речь шла о совете, то у ганзейцев, стремившихся передать структуру власти Новгорода, было под рукой готовое слово единственного числа «rade» (использовавшееся в источниках применительно к Новгороду),[472] как раз и обозначавшее совет в ганзейских городах, точно так же как «вече» передавалось ими как «ding».[473] Кроме того, как признает сам П. В. Лукин, контексты использования «herren» очень разнообразны и позволяют трактовать их широко, и исследователь обращает внимание на то, что «контексты с de herren, которые подразумевают совещания высших должностных лиц Новгородской республики, есть».[474] В этом смысле псковская «господа», контексты употреблений которой иные и строго ограничиваются судебными функциями, предстает институтом совершенно несхожим с «de herren» ганзейских источников. В любом случае, даже если предположение П. В. Лукина о происхождении «de herren» в ганзейских источниках верно, очевидно, что гипотетическая новгородская «господа» отличалось от псковской и по составу, и по функциям.

Часто существование совета посадников исследователи выводят из аналогий с Новгородом. Так, И. О. Колосова пишет: «Все исследователи отмечают принципиальную однородность социально-политических структур Новгорода и Пскова».[475] Затем исследовательницей делается вывод, что если в Новгороде был совет посадников, то он был и в Пскове. Думается, что такой бездоказательный перенос новгородских реалий — тоже, заметим, не бесспорныхнеоднозначных — на псковскую почву абсолютно недопустим.

Таким образом, единственным основанием предполагать существование в Пскове посадничьего или боярского совета могужет служить летописные формулы-рефрены наподобие следующей: «зЗдумав со князем псковским и с посадники и со всеми псковичи».[476] Трактовка подобных формул как свидетельства существования особого коллективного органа исполнительной власти — «совета посадников» — результат некритического отношения к источнику. В таком случае более пространный вариант этой формулы — «А князь псковский, и посадники псковски, и боляря, и добрые люди, и вси мужи псковичи»[477] — также следует трактовать в том смысле, что в Пскове существовали еще советы отдельно бояр, купцов и «добрых людей». На деле же перед нами лишь властная формула легитимации тех или иных политических решений, нарративная конструкция, придающая законность тем или иным действиям через описание согласия различных социальных групп. Стоит добавить, что, в отличие от Новгорода, где тоже, заметим, небесспорный «совет господ» имеет хотя бы приблизительную локализацию — на дворе архиепископа, предполагаемый совет посадников в Пскове остается вне физического пространства. Идее о существовании в Пскове посадничьего совета противоречит и существование коллективного степенного посадничества. Действительно, если предположить, что одновременно сосуществовали три (не будем забывать еще и про «весь Псков») коллективных органа власти, то становяится непонятными принцип разделения между ними властных полномочий, и вообще сам смысл их существования.

Трудно согласиться с объяснением роста числа посадников увеличением кончанского представительства в «посадничем совете» еще и вот по какой причине. Как неоднократно отмечали исследователи, понятие «концы» применительно к Пскову начинаеют упоминаться в источниках довольно поздно, начиная с середины XV в.[478] Причем, боо́льшая часть таких упоминаний приходится на летописные формулировки, описывающие различные официальные церемонии: встречу Софьи Палеолог[479] или отправку посольства к великому князю или в Новгород. В контексте внутренней жизни Пскова «концы» упоминаются лишь один раз в рассказе о делении псковских пригородов между концами при помощи жребия.[480] Нужно признать, что для позднего периода, т. е. последней трети XV в., административное деление Пскова на концы было реальностью. Однако у нас нет оснований полагать, что, подобно как и в Новгородеу, в Пскове деление на концы предшествовало периоду роста города (1308–1465). Скорее, учитывая позднее появление термина в источниках, стоит предположить, что деление на концы было произведено уже во второй половине XV в., когда потребовалось разделить уже увеличившийся город на административные единицы. За образец для подражания была взята новгородская система концов. Заметим, что, к тому же, в отличие от разделенного Волховом Новгорода, в Пскове не было таких естественных условий, которые могли бы поспособствовать первоначальному разделению на концы. Рост города, в отличиене в пример полинуклеарномуго Новгородуа, был направлен от одного эмбриона, Псков постепенно расширялся от Крома на Полонище, и только потом сначала в Запсковье, а затем и в Завеличье.

Тем не менее, идея о кончанском делении Пскова, по аналогии с Новгородом, стала общим местом в исследованиях средневекового Пскова еще с XIX в. Позднее появление «концов» в источниках либо игнорировалось исследователями, либо получало подчас весьма странные объяснения. Так, например, И. К. Лабутина писала: «Впервые такое употребление [понятия концы. — А. В. ] встречается под 1449/1450 г., но оно ни в коей мере не свидетельствует о возникновении кончанской системы именно в это время, а говорит лишь об отсутствии необходимостиыделено мной — А.мере не свидетельствует о возникновении кончанской системы именно в это время, а говорит лишь обупоминания концов ранее».[481] Трудно представить себе «отсутствие необходимости» упоминания основного административного деления города. И. К. Лабутина привела еще один аргумент в пользу существования кончанской системы уже в XIV в. В П1 под 1336 г. упоминается топоним «Городец»,[482] а в П3 под 1370 г. топоним «Вопоки».[483] Это, как полагала исследовательница, может быть свидетельством существования псковских концов (Городецкого и Опоцкого) уже в XIV в. Вряд ли можно согласиться с объяснением И. К. Лабутиной. Когда административное деление Пскова стало реальностью, названия концов, очевидно, не были созданы заново. Они происходили из уже существующих городских топонимов. Применительно к «Городцу» А. Е. Мусин высказал предположение, что своим происхождением этот топоним обязан княжеской крепости, находившейся на этом месте вне стен собственно Пскова в XII–XIII вв.[484] В любом случае, у нас нет никаких оснований полагать, что уже в XIV в. кончанское деление было реальностью. Более того, как показал, А. Е. Мусин, изначальным административным делением Пскова было сотенное, а не кончанско-уличанское.[485] В. А. Аракчеев первым предположил, что концы складываются в Пскове достаточно поздно.[486]

И. О. Колосова полагает, что, возможно, концы сложились не ранее конца XIV в., но при этом считает их основной административно-территориальной единицей Пскова. Трудно не согласиться с И. О. Колосовой в том, что увеличение количества посадников происходило одновременно с ростом города, параллельно с ним. Увеличение населения города сопровождалось и его ростом, т. е. все новые и новые территории, бывшие до этого псковским посадом, окружались крепостными стенами (в 1309, г.–1375 и г.–1465 гг.), а его жители из категории посажан переходили в категорию мужей- псковичей.[487] Нельзя, конечно, утверждать, что эти явления непосредственно связаны, однако можно констатировать тот факт, что с увеличением населения города увеличивалось и количество посадников. Однако объяснение роста числа посадников в рамках концепции кончанского представительства вряд ли можно принять.

Исследователи давно заметили наследственность посадничества в Пскове.[488] Б. Б. Кафенгауз выделил 12 семей, давших Пскову суммарно 29 посадников. Правда, для этого исследователь воспользовался таким ненадежным, по его собственным словам, инструментом, как сопоставление имен и отчеств упоминаемых посадников.[489] Непонятно только, почему Б. Б. Кафенгауз остановился именно на такой цифре в 12 семей: если воспользоваться его же методом, то конечный список окажется длиннее. Ниже приводится такой, расширенный мной, перечень семей посадников.:[490]

 

I. Борис (№ 1) — Илья Борисович (№ 4) — Онтон Ильич («сын посаднич»).

II. Леонтий Костромя (№ 10) — Захарья Костроминич (№ 12).

III. Ефрем Картач (№ 13) — Арист Картачев (староста святой Троицы 1407+†) — Стефан Аристович (№ 40) — Гаврила Картачев (№ 61).

IV. Сидор (№ 7а) — Роман Сидорович (№ 15), Иван Сидорович (№ 19).

V. Ларион Дойникович (№ 20) — Андрей Ларионович, [491] Иван Ларионович (№ 28), Максим Ларионович (№ 31), Микита Ларионович (№ 48) — Петр Максимович (№ 76).

VI Макарий (№ 29) — Леонтий Макарьевич (№ 35).

VII. Юрий Тимофеевич (№ 24) — Афанасий Юрьевич (№ 38), Стефан Юрьевич (№ 39), Стефан Афанасьевич («Юрьев внук») (№ 46).

VIII. Леонтий Лубок (№ 17) — Сильвестр Леонтьевич (№ 22).

IX. Тимофей Тилка (№ 27) — Козьма Андронович Тилкин (№ 51).

X. Яков Иванович Кротов (№ 42) — Григорий Яковлевич Кротов (№ 70), Иван Яковлевич Кротов (№ 80).

XI. Игнатий Логинович (№ 36), Василий Логинович (№ 57).

XII. Тимофей Власьевич (№ 37) — Леонтий Тимофеевич (№ 56).

XIII. Федор Никифорович (№ 44) — Моисей Федорович (№ 60).

XIV. Алексей Васильевич (№ 41) — Кир Алексеевич (№ 65).

XV. Сысой (№ 14) — Козьма Сысоевич (Ледович) (№ 53), Микула Сысоевич (№ 77).

XVI. Елисей Каплин (№ 69) — Юрий Елисеевич Копыл (№ 78).

XVII. Зиновий Михайлович (№ 33), Карп Михайлович (сын посаднич, НПГ № 24).[492]

 

Список, как мы видим, вырос по сравнению со списком Б. Б. Кафенгауза до 17 семей и включает 47 посадников, что составляет около 57 % от всех известных нам имен (82). На примерах семей Сысоя (№ XV.), Лариона Дойниковича (№ V) и Ефрема Картача (№ III) прослеживается долгое, более чем вековое, непрерывное, по всей видимости, наследование посадничества. Учитывая то, что нам известны имена не всех псковских посадников рассматриваемого периода, которые могли бы, возможно, заполнить существующие лакуны и связать семейными узами не охваченных нашим списком посадников, видно, что посадничество постепенно становится наследственным, передаваемым в кругу нескольких семей. Учитывая то, что, как уже говорилось выше, посадничество было еще и пожизненным, мы можем предположить, что, начиная со второй трети XIV в., оно трансформируется из должности городского магистрата в наследственный патрициат закрытого сословного характера. Эта гипотеза объясняет и то, почему в состав псковской «господы», как мы видим по грамоте 1483 г., входили князь, степенные посадники и сотские, но не входили все остальные посадники (стоявшие выше сотских, как видно по грамотам с упоминанием последних[493]), количество которых в это время доходило уже до 16. Действительно, если «посадник» псковских источников второй половины XV в. — это не должность, а титул, то неудивительно, что не имевшие должности «посадники» не входили в состав «господы», где были представлены все существующие псковские магистраты: князь, степенные посадники, сотские.

Такое превращение создавало потребность в появлении должности магистрата, и с начала XV в. источники фиксируют в Пскове новую должность — «степенного посадника». Первое упоминание именно в такой форме относится к 1436 г., когда таким образом именуется Феодос Феофилович (№ 21). Вместе с тем, как показал С. А. Никонов, этот институт сложился еще раньше — в конце XIV–начал — начале XV вв.[494] Об этом говорит следующее. В летописных известиях начала XV в. нередки упоминания отдельно одного посадника по имени и с ним «всех посадников псковских». Вероятно, в первом случае речь идет о неком посаднике, имеющем особое значение. Подтверждение этому мы находим и в актовом материале. В грамоте Пскова Колывани, датируемой 1418–1419 гг., читается: «Ото князя псковского Федора Александровича и от посадника псковского Микуоле Павловича, от посадника псковского Феодоса Феофиловича и ото всеих посадников псковских и ото всех сочских и от всего Пскова».[495] С. А. Никонов предположил, что в данном случае Микула Павлович это не просто один из «всех посадников псковских», а особенный посадник, представлявший собой власть, — псковский посадник. Именно поэтому он именуется в грамоте отдельно, как «псковский посадник», выделяющийся среди «всех посадников псковских». Прилагательное «степенной», нужное для различения посадника как магистрата и посадника как представителя патрициата, в этот момент еще не появилось, слово «посадник» обозначало и то, и другое.

Слово «посадник» употребляется в 3-й статье ПСГ в значении представителя патрициата, а не магистрата: «А которому посаднику сести на посадниство, ино тому посаднику крест целовати на том, что ему судит право по крестному целованию, а городскими кунами не корыстоватися, а судом не мстится ни на кого ж, а судом не отчитись, а правого не погубити, а виноватого не жаловати, а без исправы человека не погубити ни на суду на вечи».[496]

Здесь мы видим «посадника», который может сесть на «посадничество», — странное выражение, если мы продолжаем считать, что это слово обозначало только должность. В таком случае трудно объяснить, почему еще не «севший на посадничество» человек уже именуется «посадником». В ПСГ часть статей начинается, как правило, обезличенными конструкциями «А кто» или «А какой человек» (Сстатьи №№ 13–, 14, 15, 18–, 19, 20, 28–, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 36–, 37, 38, 46–, 47, 48, 55–, 56, 57, 62, 72–, 73, 74, 80, 85, 88, 90, 91, 98, 100, 106, 107, 110, 111, 114, 116, 120),[497] за которыми следует описание казуса, описываемого статьей. В ПСГ есть и статьи другого типа, начало которых, напротив, содержит обозначение должности или социального положения человека (статьи №№ 5, 25, 39–, 40, 41, 42, 43, 49–, 50, 51, 61, 63–, 64, 65, 68, 69, 71, 75, 76, 78, 82, 84, 94, 95, 99, 102, 104, 105, 109, 115).[498] Именно к этим статьям и примыкает по смыслу разбираемая статья 3 («А которому посаднику сести на посадниство…»). «Посадник» из нее был посадником не в силу того, что он «садился на посадниство», как и «княжий человек» из статьи 5 («А которому княжему человеку ехать на пригород наместником») был княжеским человеком не потому, что он ехал «на пригород наместником», а вне зависимости от описываемого статьей казуса, изначально. В противном случае статья 3 должна была бы начинаться с обезличенной конструкции «А которому человеку сести на посадниство» или «А кому сести на посадниство».

Противоречие статьи 3 легко снять, если принять гипотезу о двойном значении слова «посадник» во время складывания ПСГ (1397–1462 гг.). Пожизненный посадник-патриций, член семьи, в которой этот титул передавался по наследству, имел право занимать высшую государственную должность в Пскове — «посадничество», или «степень». При вступлении в должность он давал клятву, отраженную в статье 3, и становился особым псковским посадником, носителем высшей власти. Однако долго такая дихотомия значений (посадник-титул и посадник-должность) существовать в языке не могла, и к «посаднику» как магистрату добавляется определение «степенной», происходящее от названия вечевой степени, т. е. трибуны.

«Степенной посадник» был уже, в отличие от просто «посадника», как представителя патрициата, именно должностью, сменяемым городским магистратом. Это хорошо видно из списка Б. Б. Кафенгауза, где мы наблюдаем видим, что большинство лиц, будучи упомянутых в какой-либо год в качестве «степенного посадника», затем именуются просто «посадниками», а степенными, в свою очередь, становятся другие. О механизме такой смены у нас нет практически никаких данных, во всяком случае, ничего подобного избранию источники не показывают. Единственным косвенным свидетельством может служить уже цитировавшаяся выше 3-я статья ПСГ. Фразу «Аа которому посаднику сести на посадниство » можно трактовать как своеобразный эллипсис, т. е. «Аа какому посаднику придет черед “«сести”» на посадничество». Это, однако, лишь предположение, но можно заметить определенную закономерность в распределении должности степенного посадника между посадничьими семьями в середине XV в. Летописи упоминают только двух человек (№ 44 и 80) сразу в качестве степенных посадников, не упоминая их перед этим как просто посадников. При этом их принадлежность к посадничеству как социальному слою очевидна ввиду того, что оба они происходили из посадничьих семей (см. выше). Во всех остальных случаях в известиях за годы, предшествующие степенному посадничеству того или иного из наших персонажей, он обязательно упоминается как посадник. Значит, из фразы «Аа которому посаднику сести на посадниство» непосредственно следует, что степенным посадником мог стать только посадник. Это аргумент в пользу того, что посадничество в целом было именно социальной группой — городским патрициатом. Его юридически закрепленным преимуществом перед другими было исключительное право на занятие высшей государственной должности.

Число степенных посадников, пребывающих одновременно в степени, росло на протяжении всего XV в. В представлении большинства исследователей максимальным количеством было два степенных посадника одновременно. Лишь Б. Б. Кафенгауз признавал, что «летопись не дает на этот счет вполне точных указаний».[499] Между тем, как нетрудно заметить из составленного самим исследователем списка, в 1463 г. одновременно упоминаются 3три степенных посадника — Максим Ларионович (№ 31), Зиновий Михайлович (№ 33) и Федор Никифорович (№ 44), такое же количество в 1466 г. — Тимофей Власьевич (№ 37), Алексей Васильевич (№ 41) и Стефан Афанасьевич (№ 46).

Вместе с тем, чаще всего степенных посадников было именно, действительно, два. Возможно, в 1463 и 1466 гг. по каким-то политическим причинам потребовалось увеличение количества степенных посадников. Вообще, стоит, пожалуй, согласиться с А. И. Никитским, полагавшим, что коллективное степенное посадничество служило для уравновешивания интересов различных посадничьих кланов или семей.[500]

Стоит отдельно коснуться понятий «старый посадник», встречающегося как в летописном, так и в актовом материале, и «старый степенной посадник», отмечаемого единственный раз в П3 применительно к Юрию Тимофеевичу (№ 24).[501] Большинство исследователей сходится на том, что под «старыми посадниками» подразумеваются бывшие степенные посадники, имеющие особый статус прежних первых лиц города. Особого мнения придерживался Б. Б. Кафенгауз, полагавший, что «старый» следует понимать как «застаревший в должности», т. е. не бывший, а опытный, неоднократно становившийся степенным. Исследователь проводил аналогию со «старым конюхом» из Русской Правды, которого никто не пытался трактовать как бывшего.[502] На имеющемся материале решить данный вопрос трудно, однако, несмотря на элегантность аргументации Б. Б. Кафенгауза, мы с некоторыми корректировками и с учетом высказанного выше предположения о многозначности понятия «посадник» в XV в. все же склоняемся к мнению, что «старый» применительно к псковскому посаднику обозначает бывшего «степенного».

Терминология, связанная с псковским посадничеством, вообще, довольно многообразна. Чрезвычайную важность имеет понятие «сын посаднич» или его множественное число «дети (сынове) посадничьи». На первый взгляд кажется, что перед нами наименование еще одной социальной страты, следующей в условной псковской «табели о рангах» за самим «посадником», наподобие того, как «дети боярские» Московского государства были не детьми бояр в прямом смысле слова, но нижестоящим по отношению к ним слоем служилых людей. Такой вывод как -будто вытекает из употребления этого понятия в трех псковских грамотах конца XV–начал — начала XVI вв. (ГВНП №№ 338, 339). Здесь «сынове посадничьи» упоминаются в «формулах власти» вслед за посадниками, но перед боярами и прочими категориями населения.[503] Однако анализ биографий персоналий, упоминаемых в какой-либо момент времени как «сын посаднич», не позволяет принять такой вывод о таком занчении понятия «сын посаднич». Впервые в летописях это понятие было использовано применительно к Антону — сыну посадника Ильи (№ 4), внуку посадника Бориса (№ 1), погибшему в битве с Орденом в 1342 г., когда посадником был еще его отец Илья.[504] Здесь важно отметить, что «сыном посадничьим» его именует только П3, а в П1 и П2 он называется просто «Онтон Ильин» и «Онтон сын Ильи». Такая разница в использовании термина в разных псковских летописях сохраняется и в дальнейшем. Понятие «сын посаднич» и