Принцип единства сознания и деятельности и его методологическое значение

Движение теоретической мысли в поиске исходного принципа построения новой психологической теории идет в двух направлениях, и оба обращаются к трудовой деятельности человека как главной особенности его бытия. В одном направлении, выраженном культурно-исторической теорией Л.С. Выготского, трудовая деятельность человека определяет исходную точку поиска, но выделение знака как аналога орудия труда переводит дальнейшие построения в сферу культурного развития. В другом – центральной становится марксовская концепция челове-

154

ческой деятельности, раскрытая в ее применении к психологии. В анализе марксовского понимания деятельности применительно к психологии выделяются три основные мысли: о роли практической и теоретической деятельности человека в формировании его психики; о том, что порождаемый человеческой деятельностью предметный мир обусловливает все развитие человеческой психологии, и о том, что человеческая психика – продукт истории. За исходное при этом берется связь сознания с реальной деятельностью человека, положение марксизма о том, что сознание человека формируется в процессе труда, преобразующего мир. Теоретическая разработка положения о связи сознания с деятельностью, вошедшего в психологическую науку как принцип единства сознания и деятельности, была осуществлена С.Л. Рубинштейном[380].

В настоящее время, когда положение о связи сознания с деятельностью прочно вошло в марксистскую психологию, оно не требует доказательств; обсуждению подвергается вопрос о том, как реализуется эта связь, каков ее характер. После методологических дискуссий в условиях кризиса мировой психологии для советских ученых главным было доказательство существования связи сознания с деятельностью и ее материалистическое объяснение. Вместо разрыва и противопоставления сознания и деятельности, отличавшего мировую психологию того времени, надо было обосновать мысль о том, что «.изучение деятельности человека в отрыве от сознания означает не только выпадение сознания из области психологического исследования, но и ложное, механистическое понимание самой деятельности» [381].

Задача состояла в том, чтобы связать сознание и деятельность и охарактеризовать по-новому и сознание, и деятельность, раскрыть методологическую сущность принципа единства сознания и деятельности, доказать объективную опосредованность сознания, выяснив его связь с деятельностью человека, преодолеть таким способом интроспективное идеалистическое понимание сознания и обосновать принципиальную возможность объективного изучения психики через деятельность.

Проблема деятельности, как мы видели, поднималась в 20-х гг. многими советскими психологами К.Н. Корниловым, П.П. Блонским, М.Я. Басовым и другими, противопоставлявшими традиционной интроспективной психологии сознания поведенческую психологию. Надо было преодолеть и поведенческую трактовку деятельности.

«... Концепция Маркса о формировании человеческой психи-

156

ки в процессе деятельности опосредствованно через продукты этой деятельности, – писал С.Л. Рубинштейн, – разрешает узловую проблему современной психологии и открывает путь к принципиально иному решению вопроса о ее предмете, чем это делают борющиеся между собой течения современной психологии. В противовес основной идее интроспективной психологии о непосредственности психики (непосредственный опыт как предмет психологии), у Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение об объективной опосредствованности сознания»[382]. В силу опосредствованности сознания объективными связями «открывается подлинная возможность как бы просвечивать сознание человека через анализ его деятельности, в которой сознание формируется и проявляется»[383].

Центральным для психологии становилось признание того, что психическое включено в связи, выходящие за пределы внутреннего мира сознания, опосредовано отношениями к внешнему предметному миру и может быть определено лишь на основе этих отношений. Так преодолевается субстанциализм психического, утверждавшийся интроспективной психологией. Таким путем раскрывалась зависимость психических процессов человека от тех конкретных материальных условий, в которых практически протекает его жизнь и деятельность[384].

Утверждение идеи единства сознания и деятельности преодолевало и механицизм поведенчества. В противопоставлении всей поведенческой психологии, ее представлению об объективном методе изучения поведения, исключающем психику, для марксистской психологической теории следует вывод о том, что психика может быть познана опосредствованно через деятельность человека, потому что она в своем бытии объективно опосредствована ими. Через связь сознания с деятельностью раскрывалась его связь с внешним миром. Тем самым открывался новый подход к решению проблемы социальной обусловленности психики человека, главной проблемы марксистской психологии.

Трудовая деятельность человека обусловлена общественными закономерностями, она общественна по своему содержанию и по способу возникновения. Социальные отношения при этом никак не могут быть противопоставлены отношению человека к природе, они включают в себя последнее, так как они прежде всего – реальные производственные отношения между людьми, складывающиеся в процессе их воздействия на природу. В таком понимании взаимоотношения сознания и трудовой общественно обусловленной деятельности человека заложено марксистское понимание историчности сознания.

157

Анализ проблемы сознания и деятельности в работах Маркса, выделившего труд как ведущую в генезисе и развитии человеческого сознания форму деятельности, составляющую исключительное достояние человека, показывал, что отсюда начинается преодоление противоречия социального и природного. Как уже говорилось, общественные отношения людей не противопоставляются их отношениям к природе, они включают эти отношения, поскольку «труд есть прежде всего процесс, совершающийся между человеком и природой...»[385], оставаясь основной общественной категорией, а сам «человек является непосредственно природным существом» [386]. И поэтому «сама история является действительной частью истории природы, становления природы человеком»[387].

Маркс выделил и другое существенное обстоятельство: понимание соотношения высших и низших форм в природном и общественном развитии. Возникновение новых, высших форм связано с реальной перестройкой низших форм. Следовательно, развитие человека проявляется в том, «в какой мере естественное поведение человека стало человеческим, или в какой мере человеческая сущность стала для него естественной сущностью, в какой мере его человеческая природа стала для него природой» ¹⁶. Здесь надо искать основу для решения противоречия социального и биологического и всего ряда вытекающих отсюда противопоставлений. С.Л. Рубинштейн поэтому замечал: «Применительно к психологическому развитию человека, историческое развитие психики не сводится к надстройке «царства духа» над чувственностью и инстинктами природного существа; оно не исчерпывается тем, что над примитивными животными инстинктами надстраиваются «высшие духовные чувства», над «грубыми чувствами» – мышление человека. Процесс развития проникает глубже; он захватывает все самые примитивные его появления. Инстинкты становятся потребностями человека, которые в процессе исторического развития становятся человеческими потребностями»[388]. Отрицание биологизации никак не означает выключения биологии, органического, природного из личности: психофизическая природа не вытесняется, а опосредствуется общественными отношениями и перестраивается – природа становится человеком.

В качестве методологического принцип единства сознания и деятельности вошел в марксистскую психологическую теорию как общепризнанный, стал ведущим в советской психологии, основой конкретных исследований. Утверждение связи сознания

158

с деятельностью, сформулированное как единство и направленное против субстанциализации психики и против поведенческого выключения психики из жизнедеятельности, не определяло формы и характера этой связи. Результатом дальнейшего изучения явилось выяснение характера этой связи.

Первоначально идея связи сознания и деятельности была выражена С.Л. Рубинштейном как единство этих двух членов. «Деятельность и сознание не два в разные стороны обращенных аспекта. Они образуют органическое целое – не тождество, но единство»[389]. Такое определение обосновывалось признанием единства сознания и бытия, субъекта и объекта, а также единством обусловленности объектом и сознания, и поведения. «Одно и то же отношение к объекту обусловливает и сознание, и поведение, одно – в идеальном, другое – в материальном плане»[390]. Вместе с тем отношение психики и деятельности было определено как взаимосвязь и взаимообусловленность. «В силу... взаимосвязи и взаимообусловленности психические свойства личности и ее поведение, сознание и деятельность человека включаются как звенья, как стороны в единый процесс, в котором причина и следствие непрерывно меняются местами. Таков для нас подлинный смысл положения о единстве сознания и деятельности»[391].

Последующее теоретическое исследование связи сознания и деятельности в 50-х гг. было включено в более общую проблему детерминированности деятельности субъекта, в которой сознание играет регулирующую роль. Характеристика этой связи получила новое содержание. Тогда же С.Л. Рубинштейн дал критический анализ прежнего понимания характера этой связи, представляющий несомненный интерес для исторической оценки. Он отметил, что формула единства сознания и деятельности берет «отношение сознания и деятельности как внешнее соотношение двух обособленных членов (к тому же без определения характера их взаимоотношений, без указания на то, что первично, что из чего происходит). В этом сказывалась обусловленность внешней ситуацией, которая в ходе исторического развития науки их обособила, а не существо дела, которое при правильных исходных позициях не должно было приводить к их обособлению сперва и, значит, к необходимости затем внешне их соотносить»[392].

Но тогда же С.Л. Рубинштейн выделил те положения в понимании соотношения сознания и деятельности, которые стали прочным достоянием марксистской психологии и по сегодняшний день сохраняют свою силу. Утверждение единства сознания и деятельности означало, что надо понять сознание, пси-

¹⁷ С.Л. Рубинштейн. Основы психологии, стр. 51.

159

хику не как нечто лишь пассивное, созерцательное, рецептивное, а как деятельность субъекта и в самой человеческой деятельности, в поведении человека раскрыть его психологический состав. Предметом психологического исследования стала не только внутренняя, духовная, умственная деятельность, а и сама практическая деятельность, посредством которой люди преобразуют природу и переделывают общество, в ее психологическом аспекте. «Основное позитивное содержание положения о единстве сознания и деятельности заключается в утверждении их взаимосвязи и взаимообусловленности: деятельность человека обусловливает формирование его сознания, его психических связей, процессов и свойств, а эти последние, осуществляя регуляцию человеческой деятельности, являются условием их адекватного выполнения»[393].