Влияние хореграфического творчества на поднятие морального и патриотического духа ленинградцев

Блокада унесла до 1,5 миллиона человеческих жизней. Люди умирали целыми семьями, квартирами, домами. Зимой 1941 − 1942 года температура достигала 40 градусов. Не было ни дров, ни угля. Съедено было все: и кожаные ремни, и подметки, в городе не осталось ни одной кошки или собаки, не говоря уже о голубях и воронах. Не было электричества, за водой голодные, истощенные люди ходили на Неву, падая и умирая по дороге. Трупы уже перестали убирать, их просто заносило снегом. Работникам детских учреждений пришло специальное распоряжение: «Отвлекать детей от разговоров и рассказов о пище». Но, как ни старались это делать, не получалось. Шести - семилетние детишки, как только просыпались, начинали перечислять, что им готовила мама, и как было вкусно. Каждый раз уходя из дома семьи прощались как будто навсегда, неизвестно было, увидятся ли они снова? Смерть преследовала людей на каждом шагу. Все чувства притупились, человек медленно терял свою истинною сущность. И лишь великая сила искусства помогла людям пережить все ужасы блокады.

Деятельность различных творческих коллективов, а также отдельных исполнителей в годы Великой Отечественной войны имела особую ценность. Выступления артистов существенно поднимали боевой настрой солдат, подчёркивали важность их дела − освобождения Отечества от захватчиков. Отогревали сердца и души людям, которые долгое время слышали не песни, а грохот канонады, видели не танцы и театральные сценки, а горькие последствия войны. Артисты, помимо прочего, были своеобразными посланцами, связывавшими город и фронт, ленинградцев и бойцов на передовой. Мужество и сила духа ленинградских артистов не поддается описанию. Ведь жизнь в условиях осады и повальной дистрофии была каждодневным преодолением невозможного, и они должны были, испытывая все тяготы, откуда-то брать эмоции, чтобы поддерживать боевой дух людей.

 

Ни сон, ни передышка, ни отвод в тыл не могли оторвать бойцов от войны. Война лезла во все щели. Напоминала о себе, требовала жертв, страха… Она сигналила заревами пожарищ, вулканическим гулом далеких бомбардировок, смрадом не преданных земле останков павших. Она оборачивалась то болью, то голодом. Тяжелой вынужденной бессонницей, щемящей тоской по дому. Даже во сне не оставляла она бойцов, не давала им передышки — снилась. И только перед искусством танца война отступала, терялась, расслабляла мертвую хватку. В недолгие минуты фронтового концерта, когда маленькие танцовщицы легко кружились на глиняном полу землянки, а их партнеры солдатскими сапогами отбивали дробь на дороге, превращенной в сцену, люди как бы отрывались от изрытой минами земли и переносились в далекое мирное время, к своим очагам, к детям, братишкам и сестренкам. Бойцы оттаивали на концертах. Когда же надо было возвращаться к орудиям, боевым машинам, в окопы и на огневые позиции, бойцы, были уже совсем другими, обновленными, словно после духоты и смрада надышались живительным кислородом.

А жизнь в городе становилась все тяжелее. Норма выдачи хлеба с 20 ноября по 25 декабря 1941 года составляла рабочим – 250 граммов; служащим и членам их семей – 125 граммов. [10] В зале были постоянные аншлаги, очереди за билетами занимали с 5 часов утра, как свидетельствует современник: «Билеты раскупались моментально, в первый же день продаж за десять дней до спектакля. Лишний билетик спрашивали, начиная от Невского. На площади у Александринского театра − целая толпа». Но дальше впечатления негативные: «Некоторые живут на перепродаже билетов, и живут по нынешним временам неплохо. Я видел, как гражданин продавал билет за хлеб: 200 граммов хлеба за один билет на третий ярус». [10] По другим свидетельствам, за билет брали и 400 граммов хлеба. Понятно, что для большинства это было невозможно. Но находились граждане, которые «могли себе позволить». [10]

Пережив первую блокадную зиму возвращение на сцену артистам далось особенно сложным. Из дневника артистки балета Натальи Сахновской: "Наш первый зритель – небольшая группа людей в шинелях и ватниках, шоферы, совершившие множество рейсов через Ладогу. Давно забытое волнение – как возвращение к жизни. Но сможем ли мы станцевать, и станет ли зритель смотреть на нас? Мы очень изменились. Костюмы болтаются, на руки приходится одевать длинные перчатки, на плечи – пелерину. Хочется чем-нибудь «завесить» и постаревшее лицо… Знакомые аккорды. Сердце заколотилось, и мы неуверенно выходим на эстраду… Ноги с трудом поспевают за музыкой, всего несколько движений, а мы уже почти выбились из сил. Голова кружится, в глазах темнеет, несколько раз мы споткнулись, едва удержались на ногах. К счастью, я была в «наилегчайшем весе», и Роберт Иосифович с трудом, но мог поднимать меня. Скорее бы конец, только бы дотянуть! Но радость – аплодисменты! Аплодисменты. Мы нужны людям!!!» [27]

Кроме того, артисты наряду с солдатами и горожанами несли военную службу: они становились санитарами, помогали вытаскивать раненых их горящих и разрушенных зданий, дежурили в госпиталях, становились бойцами групп самозащиты. Однажды в соседнее с театром здание упала бомба, артисты срочно отправились помогать санитарной дружине выносить раненых. Балерину театра Нину Пельцер, обуял страх, и она вдруг встала и отказалась идти в горящее здание. Дальше вот что пишет Раиса Беньяш: «В эти минуты в фойе внесли первую жертву – ребенка, девочку с короткими косичками и голубым бантом, забрызганным кровью. Пельцер схватила ребенка, уложила его на диван, осмотрела ушиб, прикрыла своим пальто и бросилась к горящему дому. И дальше вместе со всеми она носила раненых, накладывала повязки, успокаивала плачущих малышей и не замечала, что где-то совсем близко рвутся снаряды и что не только ее халат, но и платье стало липкими от крови». [17, с. 83]

 

За свои старания артисты не ждали ничего взамен, они подпитывались любовью зрителя и их слабыми, но счастливыми улыбками. Известны случаи, когда во время бомбежек зрители не спускались в бомбоубежище и концерт продолжался под рев взрывающихся снарядов. Казалось они были готовы принять смерть прямо сейчас, находясь в чудесном мире музыки и танца. Ольга Генриховна Иордан как-то вспоминала, что, когда в зале была минусовая температура, люди сидели в тулупах и варежках и из-за этого аплодисменты были глухие. Как-то раз один из артистов увидел ее плачущей за кулисами, когда он спросил у нее, что случилось  она ответила:» После очередного номера зрители даже сняли варежки, чтобы громче хлопать». [27] Это было высшей наградой.

Наряду с профессиональными и опытными артистами выступали дети. Где только им не пришлось побывать. Танцевали и на платформе бронепоезда и в землянках, и на дороге, по которой ходили боевые машины. Эти концерты под огнем бойцы воспринимали как лучшее подтверждение всех прослушанных ими политбесед. Даже дети бесстрашно несут свою службу под самым носом у фашистов! Ненависть к врагу, ясно различимому в прорези прицела, и нежность к детям, которые пришли сюда, на передовую, рождали в каждом солдате желание идти вперед. И кто знает, сколько снарядов и пуль было послано точно в цель с мыслью о детях, которые танцуют на краю окопа!

Всего за годы Великой Отечественной войны Ленинградской эстрадой было дано свыше 12 180 концертов. [5] Это был вызов врагу, невероятное сопротивление и стойкость, которую ленинградцы достойно пронесли в себе через всю блокаду прямо к победе!

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Целью исследования данной курсовой работы было изучение культурной жизни Ленинграда во время блокады 1941-1944 года. Блокада Ленинграда − незабываемая страница в истории нашего народа. Нынешнему поколению трудно представить, как тяжело дались ленинградцам эти 900 страшных дней. Блокада несла с собой жесточайшие испытания и муки: голод, холод, бомбежки и артобстрелы, тяжелейшие физические и душевные травмы и, наконец – саму смерть. И именно в то время искусство сыграло огромную роль в поддержании духовных и физических сил жителей города, и помогло одержать победу над фашистскими захватчиками. В августе 1941 практически все ленинградские театры были эвакуированы, вместе с ними город покинули видные деятели культуры и искусства. Оставшиеся артисты сразу же были сформированы в концертные бригады, выступающие не только в пределах города, но и в горячих точках, прямо «у фашистов под носом».

С 8 сентября 1941г. по 27 января 1944г. Ленинград был блокирован войсками неприятеля. Нехватка продовольствия, отключенная электроэнергия, постоянные бомбёжки, холодные зимы – всё это с каждым днем всё больше и больше убивало в людях человечность. Именно искусство, как ничто другое помогало сохранить, всё то, что безжалостно отнимала война.

В первые дни войны многие артисты ушли добровольцами на фронт и занялись военно-шефской работой в тылу. Они думали, что на время войны их деятельность приостановлена, ведь раненые не нуждаются в искусстве так, как в рабочей силе. Они были готовы выполнять любую работу необходимую Родине. Однако оказалось, что танец и музыка не меньше помогали людям пережить все ужасы блокады.  Искусство стало единственным островком радости для измученных жителей города и фронтовиков. Оно позволяло хотя бы ненадолго отвлечься от всех тягот войны и погрузить в светлое прекрасное прошлое − счастливое и свободное время без войны.

С первых дней войны Ленинградские театры перестроил свою деятельность на военный лад. Несмотря на то, что температура в зале не превышала минус 8 градусов, залы были переполнены. После 16 часового рабочего дня у людей хватало сил, чтобы ходить в театр. Погружаясь в волшебный мир музыки и танца у них как будто открывалось второе дыхание, и они с новой силой начинали работать и верить, что победа не за горами. К тому же это отвлекало от постоянных мыслей о еде, ведь допустимая норма хлеба была снижена до предела. Голодные артисты и жители города нуждались друг в друге. Кроме того, в свободное время артисты занимались общественной работой, дежурили в госпиталях, помогали разбирать завалы после бомбежек. Народ в долгу не оставался: люди, как могли, подкармливали голодных исхудавших артистов, нередко передавая за кулисы корзины со свеклой и морковью. Во время войны бойцы писали балеринам письма, где обещали не допустить врага, ни в свой город, ни в свою семью, ни в «свой театр».

Так же в блокаду активно развивалась самодеятельность. Это привело к формированию детский военного танцевального ансамбля под руководством Аркадия Ефимовича Обранта. Это были обычные мальчики и девочки доказавшие, что человеческий дух способен пройти сквозь многие испытания, дабы другим не позволить поддаться страху и тоске. Вот как сам Обрант писал о своих учениках: «До того, как попасть к нам, они в кровь стирали руки и надрывали неокрепшие спины на оборонительных работах, зимовали в нетопленых квартирах и, когда у них на руках умирал кто-то из близких, копили хлеб, отрывали от своих блокадных 125 граммов! — чтобы заплатить хлебом — золотой валютой блокады — за гроб. Они не прятались по тревоге в бомбоубежище, потому что презирали смерть, и перебегали улицу под артобстрелом: была — не была! Они становились санитарами и бойцами групп самозащиты. Они тушили зажигалки, хватали их длинными щипцами и в бочку с водой — ш-ш-ш!.. Голод… Дистрофия… Утрата интереса к жизни. Они стали забывать, что такое электричество, телефон, водопровод. Как в страшном фантастическом романе, мои ребята перенеслись из эпохи первых Дворцов пионеров в ледяную блокадную Помпею, но не слились с мраком, не задохнулись жутким холодом — преодолели боль, одиночество, режущий голод. И теперь они живы! Они сыты. Они набрались сил. У них гимнастерки с петлицами защитного цвета. А на петлицах маленькие золотые лиры, поскольку эмблему военных артистов балета ещё не придумали. Они учатся стрелять из автомата ППШ, носят на ремнях трофейные финки. И мне порой кажется, что они не молоденькие салажата, а бывалые, прошедшие огонь и воду бойцы». [14, с. 137]

Подвиг, совершенный ленинградскими артистами невозможно переоценить. Неизвестно, смог бы Ленинград выстоять без удивительной силы искусства, и узнать это уже невозможно. Но мы можем воздать дань памяти и искренно поблагодарить их за прекрасное искусство и творчество, которое они сберегли!