Прокопьевский рудничный поселок

    Прежде чем перейти к описанию основных форм жилого строительства, получивших распространение на территории Прокопьевского рудника, необходимо вкратце описать «каркас» его селитебной структуры.

    О том, как выглядел район Прокопьевска в начальный период индустриализации красноречиво сообщают путевые записки А.В. Луначарского, посетившего поселок в декабре 1928 года в ходе большой поездки по городам Сибири: «Вокруг рудника высятся довольно значительные живописные по своей линии горы, в которых местами видны глубокие дыры, как бы норы каких–то гигантских крыс. Это и есть галереи для надземной разработки угля.Между этими холмами и разбросано Прокопьево и примыкающие к нему, почти слившиеся с ним, села и деревни»[7]. Отмеченная Луначарским разбросанность станет в 1930-е гг. ключевой характеристикой города Прокопьевска и будет неоднократно воспроизводиться при его описании.

    В опубликованном 11 сентября 1932 года Постановлении Западносибирского краевого исполнительного комитета встречается следующая формулировка: «Прокопьевск из маленького рабочего поселка превратился в город с населением свыше 120 тыс. человек, разбросанным на громадной территории по угольному полю рабочими поселками, группирующимися вокруг шахт»[8]. Данное постановление, утверждавшее комплекс мер по организации строительных работ в городе, определяло разбросанность Прокопьевска как исходную ситуацию, некоторого рода данность, с которой приходится иметь дело и которую нужно исправлять.

    На протяжении 1930-х гг. история Прокопьевска осмыслялась как история постепенно возникавших шахтовых поселков, объединенных наименованием города, но не имеющих структурной связи. В специальном докладе о состоянии жилищного, культурного и коммунального строительства в Прокопьевске, подготовленном в июле 1934 года для СНК РСФСР используется следующая формулировка: «Город Прокопьевск, реорганизованный в город в 1931 году, образовался в результате слиянияряда поселков, возникавших вокруг шахт». Важно заметить, что данное слияние носило скорее административный, нежели инфраструктурный характер. Об этом наглядно сообщает опубликованный в газете «Советская Сибирь» в 1937 году очерк «Большой Прокопьевск»: «Прокопьевск сейчас не представляет собой концентрированного города. Он состоит из отдельных поселков возле шахт, не связанных путями сообщения»[9]. Стоит добавить, что проблема транспортной «связанности» поселков к концу рассматриваемого периода (середина 1941 года) так и не была решена.

    К концу десятилетия неизжитая проблема разбросанности перейдет в статус «детской болезни»[10],  неизбежно сопровождающей все растущие города: «Созидательная энергия социализма, его строителей, породила Прокопьевск, в баснословно короткий срок создала этот славный город. <…> Он пережил все «детские болезни» столь стремительного роста. Печать их осталась на облике города: разбросанность и бесплановость, «коробочный» стиль архитектуры…»[11]. Как можно заметить, в данном источнике фиксируется еще одна базовая характеристика застройки Прокопьевска – бесплановость. В свою очередь, на исходе 1930-х гг. бесплановость будет использована местными властями для объяснения разбросанности: «Отсутствие плана и неясность перспектив привели к тому, что расселение населения и жилищно-коммунальное строительство шло беспланово, результатом чего явилось образование самостоятельных поселков вблизи шахт, и город не представляет из себя единого комплекса»[12].

    Что касается первопричины бесплановости и разбросанности прокопьевских поселков, то она безусловно связана с особенностями появления угольных шахт, при которых эти поселки возникали. До середины 1930-х гг. процедура выбора места для закладки шахт из-за недостатка геологических данных и квалифицированных инженерных кадров была стихийной[13]. По мнению современного исследователя С.С. Духанова, разбросанность возникавших близи шахт поселков, вполне можно признать следствием этой стихийности[14]. Тем не менее, подобное допущение требует детального анализа. Первоначальным этапом такого анализа должно стать описание облика Прокопьевского рудника в момент начала индустриализации (1928-1929 гг.).

    Основанный в первые годы после революции рудничный поселок расположился в холмистой местности. Территорию поселка на две части (западную и восточную) разделяла река Аба. На правом, западном, берегу расположились здания общественного и административного характера (клуб, баня, больница и рудоуправление), на левом, восточном, берегу – промышленные объекты (шахты, штольни, электростанции, склады). Вдоль реки пролегала однопутная железная дорога[15], соединявшая рудник (а точнее, основанную при селе Усяты одноименную железнодорожную станцию) с Новосибирском (т.е. с Транссибирской магистралью) и соседним Сталинском[16]. 

    Ориентированные с севера на юг река Аба и железная дорога сформировали ось, вдоль которой росли участки жилой зоны – шахтерские поселки-колонии. Окруженный скоплением рабочих поселений, угольный рудник располагался в юго-восточной части этого массива (к западу от железной дороги и реки)[17].

    Нужно сказать, что свое название Прокопьевский рудник (официально основанный в 1917 году) получил от располагавшегося поблизости крестьянского села. Село Прокопьевское, удаленное от шахтовой зоны на 2-3 км образовало «историческое ядро» будущего города. Несмотря на удаленность от рудника, крестьянские избы составляли основу жилого фонда рудника в первое десятилетие его существования. К 1928 году, в 61% частных домов сдавались целиком или частично[18].

    О том, как происходило заселение рабочих в крестьянские избы сообщает история шахтера Василия Новикова, прибывшего на рудник в 1916 году. «Жить было негде, и потому зашел в крестьянскую избушку:

    – Здорово, православные, - пробасил он, - берите на квартиру. 

    – Вон, в углу для тебя хватит места, – указала хозяйка. Тогда Василий свалился на грязный пол, где уже храпели люди, укрывшись лохмотьями[19].

    История Новикова указывает и на причины появления еще одного «слоя» жилых построек: «… Ему было душно в этой тесноте, жить в мусоре и коротать ночи в мрачной, переполненной избе. <…>… Заветной мечтой Василия стала землянка»[20].  

    Что касается суррогатного строительства вблизи шахт, то оно не получило в этот период особого распространения, что во многом объяснялось дефицитом древесины в окрестностях рудника. Как следствие, прокопьевские шахтеры предпочитали селиться вблизи существующих поселений и на их территории: «Рабочие, чтобы не терять рабочего времени, предпочитают в окрестных селах дома, избушки и амбары, из которых, нужно сказать, дома воздвигаются со сказочной быстротой – в 3-4 дня»[21]. О распространенности такой формы расселения свидетельствует продолжение истории шахтера Василия Новикова: «Решил Василий пойти на хитрость. Поставил местному старожилу четверть водки. Тот пожалел его и разрешил копать землянку на своем огороде <…> И после работы, несмотря на усталость, словно муравей он карабкался по прокопьевским склонам, собирая случайные плахи и жерди. С грузом на спине, он ночью пробирался на огород и строил там свое жилье»[22]. Процедура строительства землянки воспроизводится и в другом источнике: «Из разных мест строитель тащил доски, обрезки, бревна, плахи. Закопав в землю четыре столба, он соединял их перекладинами. Верх и боковины забирались досками. На доски он складывал дерн. Пустоты между боковыми досками и щеками горы заполнялись землей»[23].

Другие шахтерские поселки возникали в результате так называемого «захватного строительства». Рудоуправление отводило рабочим и служащим места для усадеб (24х24 м) и предоставляло материалы для самостоятельного строительства. Так возникли поселки Красная Горка и Березовка, состоявшие из небольших 4-х, 5-х стенных деревянных изб[24]. Данные районы занимали промежуточное положение между земляночным самостроем и жизнью в крестьянском хозяйстве. С одной стороны, рабочие получали собственное надежное жилье, а с другой – были лишены разного рода хозяйственных построек (баня, ледник, коровник и т.д.).  

    В 1926-1928 гг. прокопьевским Рудоуправлением были построены два крупнейших поселка, получившие названия I и II колония. I колония расположилась вдоль южного склона ручья «Крутые топки»; II колония – севернее, между ручьями, идущими параллельно с запада к реке Абе[25]. В отличие от соседних «слободок», колонии застраивались согласно плану.

    I колония была разбита на 24 квартала, в каждом из которых располагалось 4 дома[26]. По центру квартальных улиц помещались двухэтажные хозяйственные постройки, из расчета – 1 постройка на 4 дома. Основным типом застройки стали одноэтажные деревянные 4-квартирные дома. Согласно опубликованному плану, каждая квартира располагала 1 комнатой с одним окном, кухней с печью (для приготовления пищи и отопления), холодными сенями и кладовой[27]. На фотографии, сделанной в 1929 году, можно заметить, что не были оборудованы для организации приусадебного хозяйства, поэтому жителям приходилось самостоятельно возводить хозяйственные постройки из подручных средств[28].

    Более поздней по времени создания является II колония. Ее основу составили каменные дома типа «Г2»[29]. Скорее всего, данный тип был разработан голландским архитектором Й.Б. ван Лохемом в период его сотрудничества с АИК Кузбасс[30]. На это указывает наименование проекта, отсылающее к целой группе типовых проектов архитектора. Например, известны выстроенные в 1927-1928 гг. на территории Щегловска-Кемерово дома типа «А», «Д», «С». Наибольшее стилистическое сходство дома II колонии демонстрируют с домами типа «Д», построенными для шахтеров Кемеровского рудника. В обоих случаях при строительстве была использована кладка Герарда (из-за чего прокопьевские дома получили название «герардовские») – технология, при которой для экономии материалов между слоями внешней кирпичной кладки засыпается перемешанный с известью шлак[31]. Разработанная в пер. пол. XIX века, данная технология, ввиду своей эффективности и экономичности, получила широкое распространение в конце 1920-х гг. В частности, она использовалась при строительстве домов поселка Сокол в Москве[32].

    Если в домах I колонии в качестве планировочного решения использовалось крестообразное расположение несущих стен-перегородок между квартирами, то для домов II колонии был применен нехарактерный для русской архитектурной традиции вариант продольного расположения квартир[33]. К настоящему моменту в Прокопьевске сохранилось 10 домов, возведенных по проекту «Г2» на территории II колонии[34]. 

    В сравнении с домами I колонии герардовские дома были также оборудованы внутридомовым люфт-клозетом, вентиляцией и дополнительным источником естественного освещения: если в домах I колонии на каждую комнату приходилось одно окно, то в домах II колонии их количество увеличилось до двух[35].

    Коренной перелом в масштабах и формах жилого строительства на территории будущего города Прокопьевска наступил в 1929 году. Причиной стал переход от строительства небольших шахт (на 200–250 тыс. т годовой добычи) к строительству шахт-гигантов на 2–3 млн т угля каждая[36]. В годы первой пятилетки в Прокопьевске были заложены три шахты-гиганта - №5-6 (позже Шахта им. Ворошилова), Коксовая (Шахта им. Сталина) и №3-3бис (Шахта им. Эйхе)[37]. Самая крупная из них – Коксовая – стала второй по размерам шахтой в мире. Растущие производственные мощности требовали большого количества трудящихся, и для размещения шахтеров Коксовой было решено развернуть строительство нового города – соцгорода Тыргана.  Истории строительства соцгорода посвящена отдельная глава данного исследования.

    Новые шахты-гиганты представляли значимость всесоюзного масштаба. Так, нарком тяжелой промышленности С. Орджоникидзе в ходе единственного визита в Прокопьевск 14 августа 1933 года посетил шахты им. Ворошилова и Коксовую[38]. В марте 1934 года Прокопьевск посетил глава ЦИК СССР М. И. Калинин. Сопровождаемый руководителем треста «Кузбассуголь» Л.И. Рухимовичем и председателем Западносибирского исполкома Ф.П. Грядинским, он отправился на территорию шахты №3-3-бис (объединенной с Центральной штольней), а затем выступил перед прокопьевскими горняками в Клубе им. Артема[39].

    Однако кроме повышения производственных мощностей и возросшего внимания со стороны властей, закладка крупных шахт имела для Прокопьевска еще одно долгосрочное последствие.

    Как уже отмечалось, Прокопьевский рудник возник в районе реки Абы, воды которой, тем не менее, не были приспособлены для организации водопровода из-за сброса в ее сток технических шахтовых вод. Для организации водопровода рудоуправление использовало ресурсы грунтовых вод. К 1927 году на руднике был создан первый водопровод, для обслуживания которого осенью 1929 года была введена в строй каменная водонапорная башня (ныне утрачена). Водопровод был организован в западной части рудничного поселка и обслуживал I и II колонии. В других районах главным источником воды были самодельные колодцы.

    Закладка шахт-гигантов привела к тому, что уровень грунтовых вод в окрестностях рудника к 1930-31 гг. начал снижаться[40]. Единственным решением стало строительство водопровода с забором воды из реки Томи, русло которой находилось от рудника на расстоянии более чем 35 километров. Строительство водопровода, постоянно увеличиваясь в стоимости, растянулось на три года и было завершено поздней осенью 1933 г. В течение этого времени в городе – при ежегодно растущем количестве населения – установился дефицит воды, для централизованного обеспечения жителей отдельных колоний были разработаны нормы «водного пайка». В этих обстоятельствах возможность организации частного колодца играла значимую роль в вопросе выбора места жительства. Без центрального водопровода проблематичным становилось и пользование общественными банями (что для шахтерского поселения является чрезвычайным фактором!). К августу 1931 года на территории рудничного поселка не было обустроено ни одной коммунальной бани[41], что неизбежно превращало крестьянские бани в основной способ решения данной проблемы[42].

    В условиях отсутствия городской коммунальной инфраструктуры, атрибуты крестьянского быта (колодец с питьевой водой, баня и т.д.) обладали явными преимуществами. Этим можно объяснять то, почему некоторые из новоприбывших шахтеров в качестве района для жизни выбирали не расположенные вблизи шахт «слободки» с землянками и полуземлянками, а предпочитали селиться в крестьянских домах. Так, в августе 1931 года часть прокопьевских шахтеров и строителей проживали в селах Усяты, Зенково, Спицыно и Сафоново[43]. И если два первых села располагались на относительно близком от рудника расстоянии (до 5 км), то расстояние до двух последних пунктов составляло до 10 километров.