Отбор «подходящих» стереотипов

 

Иноземцы отличались многообразием точек зрения на Русь, и зависели эти точки зрения от множества разных причин.

Во-первых, от причин, которые привели иноземца на Русь: от дипломатических и военных миссий до торговли и миссионерства.

Заметим, от католических миссионеров исходят самые негативные оценки Руси. Борьба за приход и сферу конфессионального влияния была одной из основных причин рождения черных мифов о России.

У греческого православного Арсения Елассонского вероисповедных споров с московскими православными ненамного меньше, чем у католиков. Но он не шел в Россию с миссией и не пытался ее исправлять и переделывать.

И потому самая прямая причина русофобии – изначально нечестный подход к стране. Ватикан хочет унии с московским православием, хочет перекрестить Русь в католицизм, хочет подчинить ее духовную жизнь себе. Естественно, такое желание идет от изначального признания страны скверной и неполноценной. Вот удастся перекрестить, – можно будет рассказать положительный миф в духе «Повести временных лет»: были русские «зловидны» и «зверообразны», а сделались католиками, и святые на небесах не нарадуются на их ангелоподобие.

Герберштейн также выполняет очень неблаговидную миссию стравливания Московии и турок, после чего Священная Римская империя германской нации загребла бы жар русскими руками.

Отметим, что первые негативные книги о России написаны людьми, которые пришли на Русь далеко не как союзники.

Во-вторых, оценка Руси прямо зависит от успеха миссии иноземца.

Характерно, что один из самых «положительных» отзывов оставил моряк Ченслор. Он попал на Русь случайно, совершив великое и рискованное плавание по совершенно неизвестным морям. Это ведь совершенно не то, что ехать по дорогам Германии и Польши с пачкой дипломатических писем, поднося к носу надушенный платочек на постоялых дворах.

Миссии дипломатов оказались в основном неудачными потому, что они хотели переделать Россию, исправить ее, изменить. Олеарию это свойственно меньше, поэтому его описание объективнее.

Ченслор же – моряк, первооткрыватель, торговец, приехал в новую для него и уже потому очень интересную страну. Пережил увлекательные приключения. Познакомился с новыми людьми. Заработал неплохие денежки. Злобствовать вроде ни к чему.

Сравните русофилов и русофобов того времени: среди первых намного больше успешных людей.

В-третьих, оценка России зависит от личности пишущего.

Флетчер и Ченслор хотели примерно одного и того же, но у Ченслора все получилось, в том числе и потому, что он по-человечески другой. А у Флетчера не получилось, потому что с первых часов пребывания на русской земле он противопоставил себя русским традициям.

А когда не получилось, то и Россия оказалась плохой, неказистой страной.

Маржерет – профессиональный наемник. Жил наемником, умер наемником. Но он честен, разумен, справедлив. У него есть своя личная точка зрения на любые события, и он не идет против своей совести. В его биографии много битв, но нет ни одного палаческого приключения в стиле Штадена…

Штаден – тоже авантюрист и наемник, слуга многих государей. Но в отличие от Маржерета это тип, которому в любые времена и при любом устройстве общества самое красное место на виселице или, по крайней мере, на каторге.

Такой, как Маржерет, в чужой стране будет искать других таких же, чтобы с ними объединяться и дружить. Он будет смотреть на другую страну и народ честным взглядом воина, искать в «другом» какие-то положительные черты. Ну, хотя бы черты не неприятные, не отвратительные. Ведь странно как-то и неприятно жить и умирать в стране идиотов.

А такие, как Штаден, будут как раз стараться увидеть вокруг грязь и гадость. Во-первых, по привычке: ведь для него грязь – привычная среда обитания. Во-вторых, из самозащиты, – чтобы везде была грязь и мразь, чтобы не слишком выделяться на общем фоне. В-третьих, для самоутверждения: не я один такой. Все вокруг тоже дерьмо!

В конце концов, Россия XVI века велика и многообразна. Россия – это и благовест, слышный за десятки верст от ближайшей колокольни. И вопли пьяниц, дерущихся на испятнанном мочой снегу у кабака. Это героическая оборона Пскова и приключения «предприимчивых» бандюганчиков типа слуг самого Штадена. Русский народ – это и незаслуженно забытый сегодня князь Воротынский, остановивший Девлет-Гирея у Лопасни, спасший нашу столицу от полного уничтожения, и профессиональный палач Малюта Скуратов. И духовник Ивана IV Сильвестр – автор Домостроя, и сумасшедший юродивый на паперти.

Вопрос: во что упрется, что выхватит взгляд иноземца. А выхватит он явно то, что ближе ему.

Было бы странно, если бы Маржерет описывал русских как пьяниц и негодяев, а Штаден – как людей умных и справедливых.

Не только на примере Маржерета и Штадена видно, как влияют личные качества писавшего на характеристику страны и народа. Так же и с двумя британцами – Флетчером и Ченслором. И голландский торговец Масса по своим человеческим качествам куда привлекательнее аристократа и дипломата Герберштейна.

 

Точки несоприкосновения

 

Да не буду я понят так, что только плохому человеку может не нравиться Россия. Любовь – дело добровольное. В конце концов, не обязан никто любить Россию. Разумеется, у каждого народа всегда останутся традиции и привычки, которые не разделяют его соседи. И доля взаимного непонимания и неодобрения не исчезнет даже при самом пылком согласии и самой тесной дружбе между народами. Но и эти различия тоже можно трактовать по-разному.

Можно – как признак дикости и малокультурности русских, их недостаточной цивилизованности. И в целом как проявление нашей «скотской сущности». А можно – как этнографические особенности, совершенно нейтральные по своему смыслу.

Среди «обвинений» иностранцев есть упоминание «скучной», «однообразной» и «невкусной» пищи. Тут только руками разведешь – «не нравится – не ешь».

В конце концов, ведь ни приверженность итальянцев к пицце и пасте, ни любовь англичан к «fish and chips», ни поедание японцами сырой рыбы вперемешку с недоваренной рисовой кашей не служили и не служат причиной считать их «неправильными» и «цивилизационно неполноценными».

Русские действительно любят баню и не любят мраморных бассейнов. Да и мрамора у нас нет. Вообще большую часть года бассейн у нас как-то мало пригоден.

Русские и впрямь преданы своему царю и крестятся справа налево, а не слева направо. Ну и что? Достаточно последовательно считать, что поедание пирогов ничем не хуже использования в пищу гамбургера, а щи ничем не лучше и не хуже буйабеса, и не спорить по этим поводам вообще.

Стоит любому из иноземцев отказаться от своего «цивилизационного эгоизма» или центризма, – как кому нравится – и тут же, как карточный домик, рассыпаются 90 % всех его обвинений.

К сожалению, записки иностранцев о России XVI–XVII веков использовались интерпретаторами не любовно и даже не нейтрально.

В XVIII–XX веках весь этот материал стал прекрасной основой для создания политически ориентированных мифов.