Эпигенетика как пропущенное звено

Гены в хромосомах наших клеток создают образец для структур и функций нашего организма. Есть много теорий о причинах и возникно­вении заболеваний и процессов старения. Одна из них говорит о том, что генетическая информация в ДНК в основном определяет, будем ли мы страдать от заболеваний, каких именно и когда. Уже давно ученые исходят из того, что мутации, изменения в структуре ДНК клетки и впо­следствии в геноме также приводят к тому, что клетка больше не может корректно исполнять свою первоначальную программу. Это может при­вести к патологическим изменениям вплоть до вырождения, а также возникновению раковых клеток. Мутации происходят либо случайно, либо в результате внешних воздействий (например, химического отрав­ления или рентгеновского облучения). ДНК считается очень стабильной химической структурой.

Согласно новейшим научным открытиям, это верно лишь наполо­вину. Наш геном, а также совокупность всех генов в нашем теле, не яв­ляется чем-то застывшим и неподвижным. Хотя на протяжении жизни наши гены сами по себе остаются в течение длительного времени в су­щественной степени теми же самыми, заключенная в них информация очень изменчива, пластична и способна к адаптации. Это открытие — настоящая революция! Возможно, здесь лежит ключ к пониманию вза­имосвязи между соматическим заболеванием и психической травмой. Через механизм эпигенетического изменения происходит трансфор­мация психической информации (например, психотравмы) в материю и записывается в наш биологический организм.

Вторая хорошая новость состоит в том, что эта связь тела и сознания делает нас способными осуществлять перемены, и тогда существует надежда видоизменить наше наследие, наш опыт, лич­ные переживания и их последствия для нашей собственной жизни и жизни наших потомков. То есть нет неизбежности принятия нами предназначенной судьбы, которую мы получаем от наших родителей и их предков с началом нашей жизни в форме закрепленного хро­мосомного набора или ранее полученного травматичного опыта на­шей собственной жизни. Хотя наши гены закреплены структурно, ин­формация оттуда, так называемая экспрессия генов, в значительной степени пластична и изменчива. Под экспрессией генов понимается регуляция отдельного гена, а также его функций в сторону усиления или ослабления.

Эта новая отрасль науки называется эпигенетика. К эпигенетике относится все, что не попадает в область генетики. В биологической перспективе «эпи» обозначает все, что обволакивает и покрывает гены. Это белковые структуры и другие химические вещества, которые, с одной стороны, защищают ДНК и, с другой стороны, могут видоизме­нять и модифицировать содержащуюся там информацию. Под эпигено­мом понимается вся совокупность эпигенетических структур.

В этом есть нечто удивительное: все сигналы, которые достигают мозга и сознания и которые исходят оттуда, могут напрямую влиять на экспрессию генов, а также осуществлять регуляцию генов и содержа­щейся в них информации в сторону усиления или ослабления, а также включать и выключать их. Все, что мы думаем, чувствуем или делаем, воздействует на тело!

Эта так называемая гибкая связь объясняет через постоянно из­меняющуюся экспрессию генов, прежде всего, на биолого-психологи­ческом уровне уже давно предполагавшийся механизм трансгенераци­онной передачи по наследству. Информация, отличительные признаки или образ жизни одного поколения передаются следующему без изме­нения генетического материала.

Так же как ДНК в нашем геноме служит в качестве носителя (кол­лективных) данных о миллионах лет эволюции, эпигеном является хра­нилищем для всех краткосрочных изменений в нашей индивидуальной биологии и нашей единственной в своем роде жизни. Здесь кодируется наш персональный опыт без обходных маршрутов относительно нашего зашифрованного генетического кода.

Поистине сенсационным является исследование психиатра и нейробиолога Ракель Йехуды (Yehuda), которая, исследуя выживших в холокост, смогла показать и объяснить механизм биохимической пере­дачи травматичного опыта потомкам путем так называемого метили­рования¹⁸.

Метилирование — это разметки ДНК, которые позволяют нашим клеткам избирательно использовать области внутри ДНК для разных процессов. Разметка ДНК может быть рассмотрена по аналогии с фор­матированием текста в книге: когда в словаре заглавное слово отобра­жается выделенным, для читателя это имеет другое значение, нежели то же самое слово в сплошном тексте. Разные виды и степени мети­лирования отвечают за то, будет ли прочитана информация в генах и, если да, то каким образом.

Этот процесс экспрессии генов, таким образом, предписывает проявление и актуальность генетической информации. Путем эпигене­тических изменений мы можем передать наш личный опыт как живых существ нашим потомкам. Согласно эпигеному, наши гены реагируют определенным образом на переживания других людей. Не существу­ет плохих или хороших генов. Напротив, проявление и активность ге­нетической информации в высшей степени вариативны. И не только в результате событий из жизни наших предков, но также и в результате нашего личного опыта.

В одном научном исследовании солдат, принимавших участие в боевых действиях в Афганистане и получивших травму, была вы­явлена прямая взаимосвязь между травмой и процессом старения. Личный и индивидуальный опыт из области войны не только дает ши­рокий спектр психических симптомов, но также проявляется на уров­не клеток, его можно распознать по заметным маркерам процесса старения.

Мы представляем собой единство воплощенной сущности и слож­нейшего физиологического организма. К тому же мы обладаем пси­хикой (душой), которая позволяет нам думать, чувствовать и помнить. Эти две стороны воздействуют друг на друга и формируют друг дру­га. И тут мы можем прийти к выводу, что, если принять во внимание эпигенетическую изменчивость, видимо, не только наша психика, но и наши клетки могут хранить воспоминания. Вместе с эпигенетической изменчивостью функции клетки посредством разной экспрессии генов мы, по-видимому, нашли пропущенное звено — ранее отсутствовавшую связь между психикой и организмом, душой и телом. Сейчас становит­ся понятно, почему травмы психики, травматичный опыт и тяжелые эмоциональные состояния также проявляются на телесном уровне и могут вызывать хронические заболевания и влиять на них.

При повреждениях психики в результате механизма метилирова­ния или деметилирования изменяется экспрессия многочисленных ге­нов, участвующих в обменных процессах, например, повышается уро­вень молекул, которые нарушают точное и тонкое равновесие между оксидативными и антиоксидативными веществами в теле и приводят к усилению биохимического стресса. Это становится заметным через измеряемые биомаркеры в крови. Опубликованные в 2015 году дан­ные метаанализа показали существенную корреляцию между детскими травмами и повышением поддерживающего реакцию воспаления ней­ротрансмиттера как признака нарушения регуляции иммунной системы во взрослом возрасте. Постоянный стресс, например, вызванный за­ботой о хронически больном ребенке, вызывает у заботящейся матери изменения в клетках, среди которых изменения в теломерах иммунных клеток, а они в свою очередь приводят в действие ускоренный процесс старения.

Если уж хронический стресс может запускать подобные измене­ния, тогда мы легко можем представить себе, что происходит, когда в человеке разворачивается травматический опыт, особенно если это происходит в младенческом или детском возрасте, в то время как нерв­ная, иммунная и эндокринная системы еще не полностью развиты.

Исследование 2004 года показало, что детеныши крыс, чьи мамы интенсивно о них заботились, на более поздних этапах жизни имели больше глюкокортикоидных рецепторов и были менее подвержены испугу и агрессивному поведению. Разные проявления внимания по отношению к детям способствовали изменению экспрессии генов с по­следующим развитием способности к регуляции стресса по оси гипо­таламус — гипофиз — надпочечники, которая оказывала влияние на последующую жизнь.

Ван дер Колк говорит о том, что после травматичного опыта тело несет в себе энергию травмы. Мы должны исходить из того, что скры­тая статистика (данные, не поддающиеся статистическому учету) трав­мированных людей намного выше, чем официальные данные, извест­ные нам, тогда мы получим представление о возможных последующих заболеваниях, которые не проявлены или скрыты. Согласно исследова­нию агентства ЕС по основным правам человека (АОПЧ), проведенно­му в 2014 году, более 30 % всех женщин в Европе становятся жертвами физического или сексуального насилия после того, как им исполнилось 15 лет.

С одной стороны, травматичный опыт сопряжен с большой степе­нью стыда, с другой стороны, страх играет большую роль в процессе по­вторной травматизации, потому что жертвы часто молчат. Когда дети, младенцы или даже еще не рожденные дети становятся жертвами, то в более позднем возрасте они не имеют доступа к этому опыту. Хотя эти воспоминания сохраняются в скрытой памяти, их нельзя вызвать про­извольно. Поэтому пострадавшие не могут об этом рассказать. И тем не менее, этот опыт способствует развитию ранее описанных эпиге­нетических изменений с тяжелыми последствиями для ментального, эмоционального и соматического развития. Посредством активации оси гипоталамус — гипофиз — надпочечники инициируется пороч­ный биохимический кризис, образование агрессивных свободных ра­дикалов и далее сопутствующая экспрессия генов вызывают, наконец, эпигенетическое изменение, и вместе с этим возникает телесный и психический дисбаланс, проявления которого возможны вплоть до тя­желых заболеваний.

Когда повреждение психики не находит ощутимого резонанса в нашем сознании, тогда кажется, что оно ищет свое выражение в телес­ных симптомах, чтобы пострадавший ощутил это как болезнь. Тогда это воспринимается нашим в настоящее время доминирующим медицин­ским мировоззрением, может быть проведена диагностика и терапия. Когда болезнь все же продолжает провоцировать симптом, а причина скрыта, тогда сильные интервенции не приносят последующего улучше­ния, и глубокое исцеление невозможно.

К тому же вовлечение разных нейронных и нервных зон зависит от времени, когда наступает травматизация, а также фазы созревания и развития мозга. Соответственно, активные волокна особенно под­вержены нарушениям нормального роста. Эта ситуация имеет значе­ние для разной обнаружившейся симптоматики. Прежде всего, так на­зываемые регулятивные нейронные сети особенно уязвимы и склонны препятствовать интеграции в созревающем мозге, когда они затронуты подавляющим травматичным опытом. Сюда относится префронталь­ная кора, гиппокамп и мозолистое тело (сплетения нервных волокон, соединяющие два полушария большого мозга). Префронтальная кора отвечает за формирование значений и эмоции, вовлекает и связыва­ет высшие отделы мозга с лимбическими функциями и стволом мозга. Обладает центральной функцией интеграции. Мы получаем доступ к на­шему эмоциональному мозгу и вместе с этим к нашему самосознанию посредством активизации медиальной части префронтальной коры.

Гиппокамп отвечает среди прочего за воспоминания, управле­ние Я-функцией и эмоциональную оценку. Мозолистое тело делает воз­можным информационный обмен между левой, больше логической и линейной, и правой, больше целостной и невербальной, половинами мозга посредством связи обоих полушарий. Исследования показывают, что травматичный опыт, который мы заново вспоминаем, связан более с активацией правого полушария и деактивацией левого. В правом полушарии, которое развивается в утробе матери по времени раньше левого, регистрируются прикосновения, шумы, запахи, вместе с относящимися к ним эмоциями. Это может объяснить, почему у травмированных людей бывают соответствующие ощущения травми­рующих событий, которые выступают как триггеры вспышек прошлого, при полном отсутствии соответствующих ментальных воспоминаний.

Мы можем легко представить, какие долгосрочные негативные последствия развиваются, если на этапе созревания мозга поврежда­ются эти высокочувствительные зоны.