Порядок и практика исполнения судебных решений

Процедура ареста происходит по месту фактического проживания должника, с участием понятых, в ходе нее описывается принадлежащее имущество, оформляется изъятие либо передача на хранение, должнику вручается второй экземпляр акта под подпись. Хотя и существуют ограничения на собственность, на которую может быть обращен арест, но в конечном итоге решение на какое имущество обращать данное взыскание остается за приставом. Поэтому часты случаи, что и на единственное жилье накладывается арест.

Для включения мероприятия по аресту имущества необходимо наличие всех следующих оснований:

- заведено исполнительное производство;

- ответчик не желает добровольно исполнять законные требования пристава-исполнителя о погашении долга;

- сумма взыскания по исполнительному листу должна превышать 3 т.р (за исключением залогового имущества и ареста денежных средств –сумма может быть и меньше);

- судебный пристав решил инициировать данную крайнюю обеспечительную меру либо удовлетворил заявление о взыскании;

- наложение ареста должно быть обоснованно пунктами закона:

- обеспечение имущества в сохранности для передачи истцу либо реализации в его пользу судом принято решение о конфискации имущества судебное решение о наложении ареста на имущество должника.

С 21 сентября 2018 года начал применяться Порядок оказания сотрудниками органов внутренних дел содействия судебным приставам-исполнителям в ходе исполнительного производства, в том числе при осуществлении розыска должника, его имущества или розыска ребенка, а также при розыске на основании судебного акта по гражданскому делу гражданина-ответчика (приказ Минюста России и МВД России от 29 августа 2018 г. № 178/565).

Активное участие ГИБДД и других подразделений полиции позволило активизировать процесс исполнительного производства по озыску и взысканию имущества.

Внимание именно к практике государственных судов представляется оправданным, поскольку обычно не арбитры, но судьи имеют последнее слово по вопросу о том, связаны ли стороны арбитражного разбирательства действительным и исполнимым арбитражным соглашением. То высокое внимание, которое уделяет наша литература практике, например, МКАС^[24], является, скорее, известным архаизмом – в былые времена ВТАК и МАК были, по существу, единственными отечественными юрисдикционными органами, в которых рассматривались внешнеторговые споры и споры в области мореплавания. Суды не имели должной квалификации осуществлять проверку решений этих арбитражных комиссий и обычно воздерживались от эффективной реализации своих полномочий по контролю и содействию арбитражу. Сегодня мы не сможем судить о состоянии русского права в этой области, не анализируя практику судов.

Кроме того, сложно составить мнение о праве, глядя только на мнение арбитров. Они часто действуют в реальности искаженной. Третейские суды и третейские судьи часто руководствуются своим пониманием корпоративных интересов (интересов арбитражного института) и отстаивают их даже в случаях, где от этого для пользы дела следовало бы воздержаться. Как верно заметил В. В. Хвалей, «практически все арбитражные институты при разрешении споров о компетенции, возникающих при неправильном наименовании того или иного арбитражного института, имеют тенденцию к расширительному толкованию в пользу наличия собственной компетенции»^[25]. Наши арбитражи исключения не составляют.

Обозрение практики показывает, что суды твердо стоят на позиции буквального толкования арбитражного соглашения. Суды обыкновенно применяют правила ст. 431 ГК РФ для толкования арбитражных соглашений. Правила этой статьи применяются судами таким образом, словно эта норма ГК – часть процессуального, а не материального права. Это правило закона используется судом по умолчанию, без решения вопроса о применимом к арбитражному соглашению праве. Правило о буквальном толковании арбитражного соглашения означает, что такое соглашение должно определенно и ясно указывать на избранный сторонами арбитраж. Суд, скорее всего, не станет реконструировать недостающую волю сторон. Буквальное толкование арбитражного соглашения должно давать непротиворечивый результат – нельзя, чтобы возникало несколько вариантов его понимания.

При толковании арбитражного соглашения суды не склонны расширительно толковать арбитражное соглашение, распространяя его на смежные названным в соглашении правоотношения; если стороны включили в сферу действия арбитражного соглашения только часть правоотношений между сторонами, суд будет склонен считать, что арбитражное соглашение покрывает только эти вопросы.

Суды не отступили от требования буквального толкования арбитражных соглашений после вступления в силу новой редакции Закона о международном коммерческом арбитраже (п. 9 ст. 7). Новый Закон пока не оказал заметного влияния на практику судебного толкования арбитражных соглашений.

Строгость и формалистичность правил толкования арбитражного соглашения связана с тем, что суды считают вопрос о наличии исполнимого арбитражного соглашения связанным с одним из элементов публичного порядка – права на суд. Буквальное толкование арбитражного соглашения выглядит как средство свести к минимуму сомнения в установлении воли сторон подчиниться компетенции арбитража, исключив возможность прибегнуть к суду для разрешения их спора.

Взгляд нашего суда на толкование арбитражного соглашения может показаться неожиданным тому, кто не вполне знаком с нашей практикой. Российские суды создали чрезвычайно жесткое правило толкования арбитражных соглашений, предусматривающее необходимость включения в арбитражное соглашение указания на выбор «конкретного третейского суда» или «учреждения», компетентного рассматривать спор. Российский суд может не принять за исполнимую арбитражную оговорку, указывающую только лишь на применимый арбитражный регламент. Сторонам придется произнести важные «магические слова», примерно такие: «Спор будет рассмотрен (тремя) арбитрами, действующими по регламенту (наименование избранного арбитражного регламента), разбирательство будет администрироваться (наименование арбитражного института)». То есть ссылка сторон в их соглашении на Арбитражный регламент ЮНСИТРАЛ или Регламент Международной торговой палаты, возможно, не будет, с точки зрения российского суда, достаточным соглашением о подчинении споров между сторонами арбитражу ad hoc в соответствии с названным регламентом.

На практике суды толкуют арбитражные соглашения и решают вопрос о его исполнимости с учетом, например, следующих соображений: на основе стремления обеспечить доступ к правосудию, сделать его необременительным, легко исполнимым; сделать расходы на него соразмерными сумме спора. Констатация неисполнимости арбитражного соглашения иногда выглядит как инструмент отмены арбитражного решения, вынесенного в противоречии с требованиями правосудия. Таким образом, ссылка на якобы неисправимый дефект арбитражного соглашения служит русским судам своего рода «защитительным положением» – escape clause, – сглаживающим строгость правил, ограничивающих судебное вмешательство в разбирательство в третейском суде.

Российские суды иногда демонстрируют несколько более благожелательное отношение к арбитражным соглашениям, предусматривающим рассмотрение дела в арбитраже на территории России.

Общей направленности российской судебной практики соответствовало бы толкование всякого существенно дефектного арбитражного соглашения против той стороны, которая его предложила. В соответствии с принципом contra proferentem следует исходить из презумпции неисполнимости дефектного арбитражного соглашения, на которое ссылается сторона, предложившая его текст, его формулировку.

Судебный надзор

Ситуацию по взысканию убытков со службы судебных приставов можно разделить на два больших блока:

(1) Убытки, связанные с причинением вреда ФССП России, где причинно-следственная связь незаконных действий службы судебных приставов и наступившего вреда не вызывает особых сложностей в доказывании.

Например, вред причинен автомобилем ФССП России в результате ДТП. Другой пример, служба судебных приставов незаконно ограничила гражданина в выезде из Российской Федерации, в результате пропала дорогостоящая путевка на отдых[1].

(2) Убытки, связанные с причинением вреда взыскателю, когда в период исполнения исполнительного производства у должника имелось имущество и денежные средства, но судебный пристав-исполнитель не принял ко взысканию необходимых мер. В результате такого бездействия судебного пристава-исполнителя, имущество и денежные средства должника утрачены, судебное решение осталось неисполненным, взыскатель ничего не получил.

Во втором случае, истцы по взысканию убытков со службы судебных приставов испытывают значительные затруднения по доказыванию причинно-следственной связи между неправомерным бездействием судебного пристава-исполнителя и понесенными взыскателем убытками.

С одной стороны, в пункте 83 ППВС РФ №50 от 17.11.2015[2] (далее ППВС РФ №50) разъяснено, что в случае утраты изъятого имущества должника, а также в случаях, если арест с имущества был незаконно снят судебным приставом-исполнителем, то убытки с ФССП России могут быть взысканы при условии, что у должника нет иного имущества и решение суда не будет исполнено. Причем бремя доказывания наличия иного имущества возлагается на судебного пристава-исполнителя[3].

С другой стороны, в пункте 85 ППВС РФ № 50 разъяснено, что «… отсутствие реального исполнения само по себе не является основанием для возложения на государство обязанности по возмещению не полученных от должника сумм по исполнительному документу, поскольку ответственность государства в сфере исполнения судебных актов, вынесенных в отношении частных лиц, ограничивается надлежащей организацией принудительного исполнения этих судебных актов и не подразумевает обязательности положительного результата, если таковой обусловлен объективными обстоятельствами, зависящими от должника…»

Иными словами государство гарантирует, что организует систему принудительного исполнения судебных актов, но оно (государство) не обязано рассчитываться за должников по судебным актам в случае отсутствия у должников имущества и денежных средств.

Наиболее частой причиной отказа в иске о взыскании убытков является как раз применение судами пункта 85 ППВС РФ №50, т.е. суд устанавливает незаконное бездействие судебного пристава-исполнителя, но это не является основанием для взыскания долга должника с казны Российской Федерации, т.к. не доказана причинно-следственная связь.

Так, решением Арбитражного суда города Москвы по делу №А40-119490/2015 со службы судебных приставов взысканы убытки в сумме 5,7 млн. долларов и 25 млн. руб.

Судебный пристав-исполнитель незаконно снял арест с земельных участков, которые принадлежали должнику, за что судебный пристав-исполнитель был осужден по ст. 286 УК РФ, приговор вступил в законную силу. Больше никакого имущества у должника не имелось, в связи, с чем истец обратился за взысканием убытков со службы судебных приставов. В итоге судебных разбирательств, Верховный Суд[4] оставил в силе апелляционное определение 9АСС, которым истцу в иске было отказано в полном объеме.

Одним из оснований для отказа в иске как раз послужило применение судом пункта 85 ППВС РФ от 17.11.2015 – государство не оплачивает долги должников, оно только организует систему принудительного исполнения судебных актов, взыскателю необходимо было активно отслеживать исполнительное производство, оспаривать процессуальные решения службы судебных приставов, а не идти по легкому пути – гарантированного взыскания долга с бюджета.

Но не всегда суды настроены решительно на отказ в иске. Так, решением Арбитражного суда Брянской области взысканы убытки со службы судебных приставов в сумме 8 млн. руб., решение обжаловалось вплоть до Верховного Суда, но оставлено без изменения.

В первом полугодии 2019 года Управлением Федеральной службы судебных приставов по Брянской области (далее - Управление) в соответствии с федеральным законодательством Российской Федерации, приказами Минюста России и ФССП России осуществлялись полномочия по организации исполнительного производства, дознания, обеспечения установленного порядка деятельности судов, розыска, реализации имущества должников и розыска детей.

В результате принятых судебными приставами-исполнителями мер принудительного исполнения в первом полугодии 2019 года окончено и прекращено 360 371 исполнительное производство на сумму 13 млрд.128 млн.руб., из них в связи с фактическим исполнением — 209 077 исполнительных производств; взысканная и перечисленная сумма в пользу различных взыскателей составила 4 млрд.882 млн.руб., взыскано исполнительского сбора – 148,5 млн. руб. В консолидированный бюджет Российской Федерации всего взыскано 1 772 799 тыс. руб., при этом:

- налогов и сборов — 1 109 601 тыс. руб.;

- штрафов специально уполномоченных органов — 96 688 тыс.руб.;

- исполнительского сбора — 145 406 тыс. руб.

По тематике обращения распределились следующим образом: о взыскании денежных средств - 327, о взыскании алиментов – 24, по жилищным спорам — 1, о взыскании заработной платы – 1, по исполнению требований неимущественного характера – 15, по другим вопросам — 40. Из органов прокуратуры поступило жалоб 33, из Администрации Президента РФ - 4, других органов государственной власти - 4.

Из общего количества рассмотренных обращений, количество обращений, взятых на особый контроль, составило 29. Наблюдается положительная динамика в соотношении количества обращений о взыскании алиментов к количеству исполнительных производств указанной категории. Так, количество обращений о взыскании алиментных платежей по сравнению с АППГ уменьшилось на 43% (с 91 в 2017 до 51 в 2018), при снижении общего количества исполнительных производств алиментного характера на 3% в сравнении с АППГ. Всего рассмотрено по существу заявленных доводов 466 обращений, что составляет 58 % от принятых, по 280 обращениям даны разъяснения. Нарушение сроков рассмотрения не допущено.

В данном деле у должника имелись квартиры, автомобили, доход, но несмотря на неоднократные жалобы взыскателя на бездействие судебного пристава-исполнителя, судебные приставы-исполнители так и не предприняли реальных действий к исполнению решения суда.

При этом суд подчеркнул в судебном акте, что активность взыскателя это необходимое условие для полного удовлетворения исковых требований: «…Суд не усматривает вины на стороне взыскателя в наступлении неблагоприятных для него последствий, т.к. из представленных суду доказательств следует, что в рассматриваемый период времени взыскатель не оставлял без контроля ход ведения исполнительного производства, обращался неоднократно с жалобами на бездействие судебных приставов-исполнителей, в том числе, с соответствующими заявлениями в суд…».

В другом деле, служба судебных приставов незаконно сняла запрет на регистрационные действия с единственного автомобиля должника, иного имущества у должника не имелось.

Суд первой инстанции отказал в иске взыскателю, однако апелляционным определением Новосибирского областного суда решение суда отменено, иск удовлетворен в полном объеме, со службы судебных приставов взыскано 300 тыс. руб. убытков.

В данном деле взыскателя также активно оспаривал бездействие службы судебных приставов, направлял ходатайства о розыске имущества должника, обращение взыскания на автомобиль и т.п.

Судебная практика выработала определенные подходы к рассмотрению наиболее распространенных нарушений.

По общему правилу, отсутствие судебного акта о признании действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя незаконными в отдельном судебном производстве не является основанием для отказа в иске о возмещении причиненного вреда. В связи с этим законность таких действий оценивается судом непосредственно при рассмотрении такого иска.

Так, в частности, неисполнение приставом обязанности по аресту денежных средств на расчетном счете должника, если в этот период по этому счету были приходные и расходные операции, является основанием для взыскания убытков[26].

Другим основанием для взыскания убытков с приставов в судебной практике признается неисполнение обязанности по аресту имущества должника, если это имущество впоследствии было отчуждено, например, транспортного средства[27].

Аналогичного подхода суды придерживаются в отношении взыскания убытков в случае, если пристав не предпринимал мер по поиску, аресту и обращению взыскания на имущество должника[28]. Причем это касается и тех случаев, когда исполнительное производство не окончено на момент рассмотрения иска о взыскании убытков[29]. Схожая правовая позиция была сформулирована и в Определении Верховного суда РФ от 03.10.2017 № 49-КГ17-23, где суд указал, что продолжение исполнительного производства не является препятствием для возмещения убытков, причиненных взыскателю действием судебного пристава-исполнителя. Суду надлежало установить, имеется ли иное имущество, обращение взыскания на которое позволило бы в разумный срок удовлетворить требования взыскателя. При этом обязанность по доказыванию наличия иного имущества возлагается на ответчика (см. также Определение Верховного суда РФ от 05.02.2019 № 5-КГ18-294). На первый взгляд, подход судов к вопросу о взыскании убытков в свете наличия или отсутствия возможности удовлетворения требований взыскателя за счет иного имущества должника может показаться неоднозначным.

Так, например, в одном из дел, отказывая в удовлетворении требований о взыскании убытков, суд указал, что реальная возможность исполнения судебного акта не утрачена[30], а в других делах суды, напротив, отклонили подобные доводы[31]. Однако стоит отметить, что в первом случае суд отклонил указанный довод, поскольку ответчик не доказал возможность отыскания иного имущества, а во втором случае посчитал факт отсутствия иного имущества у должника доказанным. Иными словами, данный вопрос лежит в плоскости процессуального, а не материального права.

Такое понимание следует из двух разъяснений высших судов. Первое содержится в п. 11 информационного письма Президиума ВАС РФ от 31.05.2011 № 145 «Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами» (Информационное письмо Президиума ВАС РФ № 145), в силу которого требование о возмещении вреда подлежит удовлетворению, если в результате незаконных действий (бездействия) судебного пристава-исполнителя имевшаяся возможность взыскания долга с должника была утрачена. Второе разъяснение изложено в п. 85 Постановления Пленума ВС РФ № 50.

Так, согласно этому положению, если в ходе исполнительного производства судебный пристав-исполнитель не осуществил необходимые исполнительные действия по исполнению исполнительного документа за счет имевшихся у должника денежных средств или другого имущества, оказавшихся впоследствии утраченными, то на истца по иску о возмещении вреда, причиненного незаконным бездействием судебного пристава-исполнителя, не может быть возложена обязанность по доказыванию того обстоятельства, что должник не владеет иным имуществом, на которое можно обратить взыскание.

Из этого следует, что если пристав докажет, что имеется возможность удовлетворения требований взыскателя за счет иного имущества, в удовлетворении иска о взыскании убытков может быть отказано[32]. Утрата и повреждение имущества должника, переданного на хранение Согласно ст. 86 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» арестованное имущество должника может быть передано на хранение самому должнику, взыскателю либо лицу, с которым Федеральной службой судебных приставов или ее территориальным органом заключен договор.

По общему правилу, передача на хранение имущества должника третьим лицам не освобождает Российскую Федерацию от ответственности за убытки, причиненные вследствие необеспечения надлежащего хранения изъятого имущества.

Данное правило сформулировано в п. 7 Информационного письма Президиума ВАС РФ № 145. Так, удовлетворяя исковые требования по одному из дел, суд указал, что для взыскания убытков в размере утраченного заложенного имущества, на которое обращено взыскание после его ареста и изъятия судебным приставом-исполнителем, требуется доказать лишь факт утраты такого имущества. При этом взыскатель не обязан подтверждать вину и причинно-следственную связь между конкретными действиями (бездействием) судебного пристава-исполнителя, отвечающего за сохранность арестованного имущества, и утратой имущества, даже если эта утрата произошла по вине других лиц[33]. Аналогичная позиция сформулирована в постановлениях АС Северо-Кавказского округа от 23.01.2017 № Ф08-9810/2016 по делу № А32-41786/2015, АС Дальневосточного округа от 29.10.2018 № Ф03-4570/2018 по делу № А51-30469/2017, АС Западно-Сибирского округа от 02.10.2018 № Ф04-3126/2017 по делу № А45-25497/2016.

Незаконные действия пристава Неправомерное снятие ареста с имущества должника также является основанием для взыскания убытков с приставов, если такое имущество в дальнейшем было отчуждено. Так, например, в одном деле был установлен факт незаконности исполнительных действий по снятию ареста со счетов должника в банках, в связи с чем в течение месяца денежные средства в размере свыше 20 млн руб. были перечислены лицам, не являвшимся стороной исполнительного производства.

Данные обстоятельства явились основанием для взыскания убытков с приставов[34]. В другом споре в рамках возбужденного исполнительного производства судебный пристав-исполнитель вынес постановление о снятии запрета на совершение регистрационных действий в отношении трех объектов недвижимости.

Поводом послужило обращение третьего лица с приложением документов, согласно которым указанные объекты были проданы еще до наложения приставом соответствующего запрета. А через три дня после снятия запрета указанные объекты были перерегистрированы на третье лицо и вышли из состава имущественной массы должника. Суд признал действия судебного пристава-исполнителя незаконными и взыскал с Российской Федерации в лице ФССП России за счет средств казны убытки, приняв во внимание результаты судебной экспертизы по оценке утраченного имущества[35]. Еще по одному делу со схожими фактическими обстоятельствами суд также установил наличие факта причинения вреда и причинно-следственную связь между незаконными действиями судебного пристава-исполнителя по вынесению постановления об отмене обеспечительных мер о запрете регистрационных действий в отношении жилого дома и земельного участка должника до момента окончания исполнительного производства.

В течение месяца объекты были отчуждены. В итоге суд удовлетворил требование о взыскании убытков в сумме более 1 млн руб. за счет казны Российской Федерации в лице ФССП России[36].

Как следует из судебной практики, взыскатель также вправе требовать возмещения убытков в том случае, если: денежные средства были перечислены другой организации, имеющей аналогичное наименование, но не являющейся взыскателем[37]; денежные средства перечислены с нарушением порядка совершения исполнительных действий не тому взыскателю, которому должны были быть перечислены, а другому – на основании соглашения об уплате алиментов[38]; в нарушение определения суда о принятии обеспечительных мер и наложении ареста на имущество должника, в том числе ареста на дебиторскую задолженность иных лиц перед должником, денежные средства, полученные от дебитора, перечислены со счета отдела службы судебных приставов должнику вместо самого взыскателя[39]. Еще одним основанием для взыскания убытков за счет казны Российской Федерации признается реализация имущества должника с учетом оценки, основанной на недостоверном отчете оценщика. В таком случае должник имеет право требовать возмещения вреда в виде разницы между реальной стоимостью имущества и стоимостью, по которой такое имущество было реализовано.

Так, например, по одному из дел суд частично удовлетворил требования должника и взыскал убытки, возникшие у общества в результате реализации судебным приставом акций по заниженной цене[40]. Конечно, по смыслу ст. 1081 ГК РФ и п. 87 Постановления Пленума ВС РФ № 50 сумму возмещенного вреда можно будет взыскать с оценщика в порядке регресса, однако это не умаляет права должника на предъявление требований о взыскании убытков непосредственно к Российской Федерации.

Подводя итог, следует также отметить, что погашение задолженности по исполнительному производству является основанием для снятия ареста и возврата имущества должнику, так же как и нереализация имущества и последующий отказ взыскателя от оставления данного имущества за собой.