Сущность и значение судебной власти в современном государстве

Определимся с основными понятиями и принципами реализации правосудия в гражданском судопроизводстве. Судебная власть – одна из трех ветвей государственной власти, в основе которой лежит принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную (ст. 10 Конституции РФ). Будучи ветвью государственной власти, судебная власть обладает всеми атрибутами государственной власти: гласность, принуждение, универсально обязательные решения. В то же время, будучи специфической формой государственной власти, она имеет особенности, которые отличают ее от других ветвей государственной власти: законодательной и исполнительной.

Судебное решение выполняет функцию регулятора частных отношений между сторонами материального правоотношения. Однако задача правосудия не исчерпывается урегулированием индивидуальных правоотношений отдельных субъектов. Судебная власть поддерживает экономическую и внутриполитическую стабильность, обеспечивает формирование правового и социального статуса граждан, играет как идеологическую, так и воспитательную роль, а также создает условия для развития гражданского общества.

В доктринальных источниках указывается на полифункцию[1] суда в обществе и государстве. Проблематика значения мотивировочной части судебного решения остается актуальной темой для исследований, поскольку лежит в основе последних законопроектов по оптимизации деятельности судебного аппарата[2].

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 9 июля 1982 г. «О судебном решении» отмечалось, что мотивированность судебных решений означает обязательность наличия в нем исчерпывающе аргументированных выводов суда о результатах оценки доказательств и установленных на их основании фактах. В необходимых случаях в решении также должно содержаться обоснование выбора каждой из примененных судом норм права и их толкование.

В гражданском процессуальном законодательстве Российской Федерации отсутствует указание на мотивированность, как самостоятельное требование к судебным решениям. В соответствии со ст. 195 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – «ГПК РФ») судебный акт должен отвечать двум обязательным признакам: законности и обоснованности. В Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации (далее – «АПК РФ»), наоборот, в качестве требования, предъявляемого к судебному решению, упоминается мотивированность.

В соответствии со ст. 198 ГПК РФ в мотивировочной части решения суда должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом; доказательства, на которых основаны выводы суда об этих обстоятельствах; доводы, по которым суд отвергает те или иные доказательства; законы, которыми руководствовался суд. Следовательно, мотивировочная часть является «ядром» судебного решения. В пункте 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебном решении» от 19 декабря 2003 г. N 23 сказано, что решение следует признавать обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (ст. 55, 59-61, 67 ГПК РФ), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов. Таким образом, решение считается обоснованным, во-первых, если судом исследованы все обстоятельства, имеющие значение для дела; во-вторых, если в основу решения суда положены только те обстоятельства, которые суд установил с помощью доказательств, непосредственно исследованных им в зале судебного заседания; в-третьих, если выводы суда о правах и обязанностях сторон, распределении судебных расходов и т.д. соответствуют им же самим установленным обстоятельствам дела.

Как видно из разъяснений Постановления Пленума Верховного суд, законодатель не связывает обоснованность решения с наличием мотивировочной части в тексте судебного решения. Вместе с тем значение мотивировочной части раскрывается, прежде всего, в проверяемости судебных решений, поскольку у заинтересованных лиц появляется возможность оценить их на предмет соответствия требованиям законности и обоснованности. Следует оговориться, что в некоторых европейских правопорядках мотивировка судебного решения возведена в статус принципа[3]. Европейский суд по правам человека выводит из ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод обязанность судей мотивировать судебные акты в качестве условия справедливого судебного разбирательства.

Например, в постановлении от 16 декабря 1992 г. по делу «Хаджианастасиу против Греции» Европейский суд по правам человека указал, что для соблюдения требований ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод суды должны указывать с достаточной ясностью доводы и мотивы, на которых они основывают свои решения.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что под обоснованностью следует понимать свойство, присущее выводам суда, по существу разрешающим спор. Мотивированность, в свою очередь, является характеристикой текста итогового судебного акта, позволяющей проследить ход мыслей конкретного судьи. Предлагается автономно воспринимать понятия «мотивированное судебное решение» и «мотивировочная часть судебного решения», как сущностное и формальное проявление требований к итоговым актам суда.

Для полноценных выводов о значении мотивировочной части судебных актов необходимо обратиться к такому проблемному вопросу в отечественном процессуальном праве, как институт преюдиции[4]. В русской дореволюционный литературе велась дискуссия о том, какая часть решения суда обладает преюдициальным эффектом. Господствующее мнение сводилось к тому, что преюдиция содержится исключительно в резолютивной части судебного решения. Такой вывод объяснялся тем, что мотивы суда, являются лишь отражением состязательности процесса.

Вопрос преюдиции, в свою очередь, связывался с общеобязательностью, которая признавалась только как свойство резолютивной части. Некоторые современные западноевропейские исследователи, например, P.L. Murray. R. Sturner[5], аналогично рассматривают феномен преюдиции.

В послереволюционном законодательстве на смену формальной истине пришел поиск истины объективной, что ознаменовало кардинальную смену подхода к содержанию института преюдиции. С этого момента признавалось, что судебные решения безоговорочно верны, так как суд устанавливает обстоятельства в соответствии с действительным положением дел. В связи с этим в полную силу стал функционировать и институт преюдиции, поскольку изменилась сама суть расследования и исследования судом обстоятельств дела, а также цели, которые преследовало правосудие. Отсюда, принцип преюдиции органично вписался в методику осуществления судебной власти, при этом, суд или иной субъект не лишались возможности проверить установленные факты. Современное законодательство возродило идеологию установления судом формальной истины, состязательности процесса, формирования сторонами убеждения у суда, а, следовательно, и небесспорности выводов правоприменителей.

Однако положения о преюдиции остались неизменными, что сегодня создает дисбаланс между правилами оценки доказательств по внутренним убеждениям и обеспечением непротиворечивости судебных актов. Сегодня роль преюдиции сомнительна, поскольку не произошло должного преобразования подхода к пониманию содержания этого института в связи с развитием и усложнением судебного процесса. Анализ правоприменительной практики выявляет разобщенность в понимании и применении обсуждаемого понятия.

Таким образом, дискуссионным остается вопрос и о значении мотивировочной части судебного решения для института преюдиции. Многие теоретики связывают возможность полноценного функционирования института преюдиции с наличием мотивировочной части в судебных решениях, приходя к выводу об отсутствии свойства преюдициальности у судебных решений, вынесенных в немотивированной форме.

В доктрине предлагается иной подход к осмыслению проблемы, в частности, Е.С. Раздьяконов считает необходимым в этом случае анализировать описательную и резолютивную части судебного решения, а А.Х. Хасимов и Р.В. Шакирьянов – материалы дела и протоколы судебных заседаний.

«Крайние» точки зрения, в данном случае, представляются излишне категоричными. Следует признать, что полноценное функционирование института преюдиции, тем более при условии его межотраслевого характера[6], возможно лишь при наличии мотивировочной части судебных решений и тщательном ее анализе. В противном случае, суд, рассматривающий дело, связанное с предыдущим спором, не сможет уяснить, какие именно обстоятельства были установлены в первом судебном разбирательстве. Однако ошибочно отрицать преюдициальную силу решений, не содержащих мотивировочную часть. Д.А. Туманов, например, указывает, что «отсутствие четкой мотивировочной части не обусловливает обязательного отсутствия преюдиции, это связано с тем, что о фактах и правоотношениях может идти речь и в резолютивной части постановления»[7]. Оценивая резолютивную часть судебного решения, которая является «пятым элементом», всего процесса и проделанных судом логических умозаключений, возможно однозначно сделать вывод о преюдициальном значении установленных фактов решений, которые составляют суть спора. Для полноценного исследования значения мотивировочной части судебного решения предлагаем уделить внимание характеристике судебного решения, как правового инструмента, обеспечивающего реализацию принципа гласности судопроизводства.

Гласность, как основополагающее начало судебного разбирательства, получила закрепление как на международном уровне, так и на внутригосударственном – в Конституции РФ и в ГПК.

В отечественной истории принцип гласности был зафиксирован в нормативных правовых актах в ходе судебной реформы 1864 года. В теоретических трудах того времени отмечалась важность открытости судебного процесса. В связи с этим стали развиваться и требования к оформлению актов правоприменителей. Появились первые положения относительно фиксации рассуждений суда. Недостатки консервативного и закрытого судебного процесса, существовавшего до реформ Александра II стали предпосылкой к декларированию гласности, как одного из основных положений прогрессивного судопроизводства.

В свою очередь, новеллы процессуального законодательства привели к уточнению положений, относящихся к форме составления судебных актов. Так, в соответствии с Уставом гражданского судопроизводства 1864 нормативно устанавливался срок, в течение которого суд берет на себя обязательство по изготовлению окончательного мотивированного решения. В дальнейшем, в зависимости от сложности дела, судья самостоятельно определяет в рамках установленного срока, в какой период он изготовит решение по конкретному делу. Принцип гласности является многоаспектным, однако, в контексте заданной темы, предлагается обратиться к транспарентности судебных актов, как составляющей принципа гласности.

Следует рассмотреть транспорентность, не в качестве требования, предъявляемого к процессу доведения до сведения (публикации) принятого судебного акта, а с точки зрения прозрачности, доступности, а, следовательно, и полноты с содержательной стороны текста итогового судебного решения. В таком случае, квинтэссенцией реализации указанного требования будет именно мотивировочная часть судебного решения, из которой необходимую для себя информацию получают, как тяжущиеся, так и заинтересованные лица, не принимающие непосредственное участие в судебном процессе. Например, Е.В. Васьковский[8] предлагал разделять гласность судопроизводства на две составляющие: гласность для самих тяжущихся (parteioffentlichkeit) и гласность общую (volkoffentlichkeit).

Для самих тяжущихся реализация принципа гласности судебных решений, с точки зрения полноты отражения рассуждений судьи, обладает как социальным, так и непосредственно практическим значением для целей последующего обжалования принятого решения.

Говоря о важности социального аспекта судебных решений, следует отметить, что Конституционный суд Российской Федерации] не раз подчеркивал значимость авторитета судебной власти для граждан. Разрешая дело по существу, суд принимает категоричное решение, как правило, в пользу одного из участников процесса. Оппонент выигравшей стороны, в свою очередь, ознакомившись с судебным актом, должен прийти к выводу о правосудности принятого решения, соответствия его требованиям закона, компетентности конкретного судьи и т.п.

Наличие мотивировочной части и отражение в ней хода мысли судьи дает возможность убедиться, что участник процесса был выслушан, а его позиция была воспринята, поскольку задачей сторон является формирование внутреннего убеждения у суда.

В отечественной доктрине предлагается достаточно емкое определение сущности «общей» гласности - «гласность, которая распространяется на всех желающих». Используя лексическое толкование необходимо отметить, что речь идет не о самоцели – освещение и доведение до сведения общественности каждого судебного решения, а именно о необходимости удовлетворения имеющегося уровня интереса общественности к правоприменительной деятельности.

Уже в 1917 году отмечалось, что лично посещать заседания могут немногие. Для того времени предлагались новаторские решения проблемы реализации принципа гласности в рамках увеличения количества судебных разбирательств – газетные отчеты. Свобода печати выступала, как способ привлечения народа к отправлению правосудия и как средство реализации гласности, что способствовало формированию правовой культуры граждан и усиливало воспитательное воздействие судебной власти на общество. Но сегодня, спустя сто лет, видится возможным использование механизмов, соответствующих уровню прогресса: сеть Интернет, публикация обзоров судебной практики.

Прямая заинтересованность общественности в ознакомлении с мотивировочной частью судебных решений, как одной из граней принципа гласности судопроизводства, отмечалась ЕСПЧ[9]. В качестве вывода хотелось бы отметить, что участники судебного процесса и общественность сталкиваются с результатом правосудия, как правило, именно в форме итогового судебного решения.

Следовательно, ознакомление с судебным актом, разрешающим дело по существу, по сути, является конечным стремлением тяжущихся. Полагаем, что именно мотивировка принятого решения, является гарантом прав человека на судебную защиту, на справедливое разбирательство рассмотрение дела судом и других фундаментальных принципов, с одной стороны, а также обеспечивает общественный контроль и поддерживает уровень информированности общества, с другой.

Очевидно, что законность представляет собой особое правовое явление, оно как бы связывает сущность и формы (источники) и особенности их практического применения. Соответственно, в рамках кассационного рассмотрения жалобы (представления), четко должны соблюдаться требования законности, действовать суд кассационной инстанции должен строго в установленных рамках и пределах, полностью соблюдая законодательные предписания.

Таким образом, можно говорить о том, что законность является совокупностью требований, которые предъявляются ко всем субъектам, при этом законность непосредственно связана с законом.