Глава 4. И Вот Юкиношита юкино беззвучно машет рукой.

Солнце молодой весны светит сквозь окно. Ситуация серьёзная, периодически слышно мычание себе под нос. Передо мной выставлена чёрного цвета школьная форма. Вокруг меня много таких же людей в чёрной форме и, если бы мы не были в школьном спортзале, можно было бы решить, что я на похоронах. Однако же над нами висит плакат с надписью «Вручение аттестатов», да и цветочки на груди у людей передо мной слегка разбавляют общий тон, указывая на скорее позитивный характер собрания.

Девушки же стоят, прижавшись друг к другу плечами, или же просто держатся за руки, сдержанно вздыхают, прямо как при расставании. На самом деле это вполне нормально, потому что для учеников последнего года весна – это пора расставания с юностью[23]. Вообще этот позитивный характер распространяется только на участников сего события, но не на посторонних вроде меня. Для меня это – не более чем сцена чужих страданий. Так как у меня почти что нет никаких связей с семпаями, то приходится качаться на стуле все эти два-три часа подряд. У меня нет никаких чувств к этим парням и девушкам, начинающим идти по новому пути, только чувство, что они наконец-то освободились от долгого вмешательства в их жизнь. Но всё-таки у меня есть к ним некая толика сочувствия. Как только они покинут школьное здание, они сразу же освободятся от погонов школьника, или же ребёнка. Неважно, что они были вредными детьми с ранних пор, назывались хулиганами, ранили окружающих как нож, - сильные чувства связывают их со школьным стулом, и на парте выбита мечта, и теперь им придётся пройти через выпускную церемонию, освободившись от руководства свыше. Их черты, оставшиеся в школьном альбоме, будут разбросаны по миру и изменены.

Впрочем, многие из них поступят в университеты, поэтому ещё на несколько лет мораторий будет смягчён, но ведь в любом случае отношение к школьнику и к студенту отличается. Отсрочка наказания не меняет факт того, что тебя отлучат от защиты и опеки.

Если так думать, то они похожи на готовый к отправке товар с одинаковой печатью, из-за чего эта тишина ощущается ещё противней. Кажется, я в прошлом году думал о чём-то подобном. А что ещё делать, если нельзя пользоваться телефоном? Только думать о всяких эфемерных понятиях. В прошлом году я играл в «И выкидывали пальцы» сам с собой, а что делать в следующем?.. И тут я вспомнил, что у меня же в следующем году выпуск. Хм, так вот почему они притащили нас, учеников на год младше, на выпускную церемонию – чтобы дать понять, что времени у нас осталось мало.

Кто-то серьёзный на сцене изрекает благодарности. Я же осторожно посмотрел по сторонам. Наверно, просто случайно. Почти всех людей вокруг после выпуска я больше не увижу. Интересно, как много этих разбитых по полу и по группам людей в алфавитном порядке увидят друг друга после выпуска? Они лично могут оставить друг другу какие-то контакты для связи, но зная меня, я бы на такое не пошёл. И чем больше ты вливаешься в новый коллектив, тем реже встречаешься с прошлым. Я, конечно, понятия не имею, что такое вливаться куда-то, но многие вокруг, похоже, знают.

Среди людей вокруг можно привести пример Тоцуки Сайки. Наверно, он о чём-то поговорит и постарается сохранить связь. Я смотрю прямо вперёд! Ещё я заметил Тобе, но он наверняка даже не подумает о том, чтобы связаться со мной, да и наверняка у него нет моего номера. Ещё слева от меня сидит Хаяма Хаято, который хоть и раздобыл мой номер, но вряд ли попытается связаться со мной без веской причины. А если и напишет, то я сначала подумаю, что нельзя сразу отвечать, не то подумает, что мне его не хватало, как настоящий неопытный юноша, и можно быть уверенным, что я забуду и не отвечу вообще. Более того, я не изъявлял желания давать Хаяме Хаято номер. Я его дал только для того, чтобы избежать хлопот, вызванных неожиданной встречей с Оримото Каори. С другой стороны, у меня его номера до сих пор нет.

В результате Хаяма по-дурацки дал мой номер Харуно-сан, из-за чего я испытал стресс, который мог не испытывать совсем. Мне стало дурно от этих воспоминаний, из-за чего я прожигал этого Хаяму взглядом, и он, что-то ощутив, посмотрел на меня, спрашивая взглядом, чего я смотрю. А, я, похоже, засмотрелся. Я отрицательно помахал головой, мол, ничего, и посмотрел вдаль.

Ещё дальше в ряду класса «С» сидит огромный парень Займокуза. Мне почему-то кажется, что мы встретимся и после школы. А остальные? Я продолжил нервно смотреть по сторонам.

Голубоватый чёрный хвост, странно сверкающие очки и беспокойное коричневое каре. Это Эбина-сан, Кавасаки, и Сагами Минами сидят рядом, видимо, по порядку записи в журнале. Выглядит довольно необычно, потому что редко их можно встретить вместе в такой комбинации. Хотя толку мне от того, что я узнал это, всё равно с этим классом у нас осталось меньше двух недель. Более того, эта информация мне была до лампочки не из-за выпуска или смены класса, а гораздо, гораздо раньше.

Кавасаки я могу встретить в подготовительной школе и кивнуть ей, на чём всё и закончится. С Эбиной-сан я тоже не увижусь, если никто не сведёт. Единственная слабая ниточка между нами называется Юигахама Юи, как ни крути, значит, больше мы не встретимся без неё. Само собой, это же относится не только к Эбине-сан, но и к большинству людей, которых я сейчас знаю.

Я немного покрутился, чтобы размять плечи и бёдра, и покрутил шеей. В какой-то момент я заметил персикового цвета волосы с колышущейся «булочкой» на голове. А рядом – золотистая сеточка из кудряшек – это Юигахама Юи и Миура Юмико. Издалека плохо видно, но, похоже, они держатся за руки. То ли она прониклась выпуском, то ли осознала грядущую смену класса, но Миура шмыгает носом и вытирает глаза рукавом. Увидев это, Юигахама подала ей салфетку. Похоже, они о чём-то тихо разговаривают. Юигахама тоже прижала руку к глазам.

Смотря на тихо плачущую Юигахаму, я подумал, а встречу ли я её после выпуска? Всего лишь год, но я не смог представить себе, что тогда будет. До сих пор мы виделись в клубе и в классе, а теперь, когда их нет, останутся ли наши отношения на прежнем уровне?

Посмотрю-ка ещё.

Хотя… ну его.

Людей из других классов за моей спиной невидно, к тому же мы сидим в порядке алфавита, то есть людей с фамилией на предпоследнюю букву я со своего места тем более не увижу. Наверняка я больше не увижу лица той девушки со строгими тёмными волосами и стройным лицом.

Слегка вздохнув, я посмотрел вперёд. Вдруг слева от меня кто-то прошептал звонким, но почему-то без эмоций тоном:

– Чего вертишься?

– А что ещё делать? Если не сидеть рядом с друзьями, на таких мероприятиях заняться больше нечем.

– Ты говоришь так, как будто у тебя есть друзья и ты просто не с ними сел, – цинично сказал Хаяма, и я вместо ответа просто пожал плечами и нарочно посмотрел прямо, а не на его лицо, подразумевая, что не собираюсь ни о чем разговаривать. Но голос слева не умолк.

– Ищешь?

– Чего? – раздражённо спросил я.

Мне показалось, что он прочитал мои мысли, отчего мой голос звучал раздражённо. Заодно я посмотрел на него грозно. В ответ Хаяма показал вперёд на противоположную сторону зала.

Там была мать Юкиношиты. Японская традиционная одежда в тёмных тонах выделялась так, что нельзя было не заметить даже издалека.

– Что она тут делает?

– Местные политики довольно часто появляются на таких мероприятиях. К тому же у них часто дела в эти же дни. Наверно, пришла как представитель.

– Хм… – вяло ответил я. Действительно, всё это время разные представители давали напутствие ученикам. Кажется, учитель, который ведёт собрание, упоминал, что пришло много поздравительных писем.

– Кстати да, что-то такое, помню, и в младшей школе было.

– Да, в государственных школах почти везде так. Они стараются показать свои лица на вступительных и выпускных церемониях, – ответил Хаяма на моё бормотание себе под нос (любимый навык). Похоже, решил поговорить со мной от скуки. И я, и Хаяма смотрим вперёд, а не друг на друга, продолжая это временное сотрудничество.

– Хм-м, вряд ли ученики или их родители их слушают. Они по инерции продолжают, что ли? – сказал я, и Хаяма недовольно вздохнул.

– Неправильно ты выражаешься. Лучше называть это традицией. К тому же в этом есть смысл – учителя и родители являются избирателями.

– Сам ты неправильно выражаешься, – я тоже недовольно вздохнул, и Хаяма самодовольно улыбнулся, той самой кривой улыбкой, которую он, как правило, старается не показывать на людях. Чтобы это понять, мне необязательно даже смотреть в его сторону.

К тому же есть ещё один повод для недовольства. Рядом с матерью Юкиношиты, на местах для гостей, сидит ещё одна похожая личность. Юкиношита Харуно в хорошо пошитом чёрном костюме, руки на лежащей на коленях сумочке. Она спокойно сидит, смотря куда-то вниз.

– Ну, а та девушка что здесь делает?

– Не знаю. Может, на людях показаться, может, поздороваться с кем-то.

– Хм-м, – хмыкнул я в ответ, и у меня возникло дурное предчувствие. То есть Харуно-сан отправится после этого на пром? Мне-то уже всё равно, но вот её слова до сих пор занозой сидят у меня в мозгу. Хаяма натянуто улыбнулся, не услышав от меня ответа.

– Что, не возникает вопросов?

– Ну, может и есть в этом какая-то логика, хотя откуда мне знать, – ответил я в замешательстве, и увидел краем глаза широкую улыбку Хаямы.

– Не говори то, о чём даже не думаешь.

– Это и к тебе относится, – сказал я, сверля его взглядом вбок, но Хаяме хоть бы что, и он просто перевёл взгляд на скамью для гостей.

– Наверно, пришла посмотреть своими глазами.

– Хм, ясно, – сказал я, опустив голову, чтобы закончить разговор. Как правило, если сказать «хм, ясно», то разговор закончится. Должно быть, это такая стоп-фраза, демонстрирующая собеседнику, что тебе его разговор слушать скучно. Но Хаяма не отступил, а вместо этого продолжил тихим голосом.

– А сейчас ты уже не переспрашиваешь, – сказал он тихо, но вызывающим тоном. В ситуации, когда Хаяма Хаято, как и оказавшая на него большое влияние Юкиношита Харуно, начинает такого рода шутливый разговор, смысла молчать нет. Они выжмут слова своим влиянием и взглядом. Хаяма и Харуно-сан очень похожи в том, что я ненавижу. Я их почти не видел вместе, но наверняка они о чём-то весёлом беседуют наедине. Однако к такого рода разговорам я уже привык.

– Можно догадаться и так. Она ведь обычно если приходит, то только чтобы посмотреть, как дела у младшей сестры. До чего у человека много свободного времени… – сказал я, сделав удивлённый вид, и Хаяма усмехнулся, не сдержавшись.

– Ты прав, а может даже она ради этого выкраивает время. Ей настолько интересно, что в руках себя держать не может.

– Э-э? Ужас какой. Быть настолько привязанной к сестре, прям как я к своей…

У неё что, свободного времени как у меня? Я тоже ради Комачи откладываю все свои планы, хотя в последнее время уже не так сильно. За сильную опеку она меня может возненавидеть! Ты слышала, старшая сестра Юкиношиты? За сильную опеку тебя могут возненавидеть! А, это же относится и к старшему брату Хикигая.

Я непроизвольно улыбнулся, и вслед улыбнулся и Хаяма. Это я попытался завершить разговор.

Но Хаяма перестал улыбаться.

– Но она пришла посмотреть не только на сестру. Она пришла посмотреть и на твоё решение.

– …

На этот раз я не смог бездумно ответить. Уверен, Хаяма Хаято прав. Увидев, что я не отвечаю, он слегка ткнул меня локтем, чтобы проверить, слушаю ли я. Из-за этого я цокнул языком, и неожиданно для себя сказал с дурным тоном.

– Вот уж не сидится. Таблицу оценок уже вывесили.

– Как же скучно на таких мероприятиях, если сидишь не рядом с друзьями, – сказал иронично Хаяма. Получается, что ты и с Тобе не дружишь, что ли? Как я подумал, сразу же из-за Хаямы показалось лицо Тобе.

– Что-что-что там про рядом?

– Ничего, Тобе, сиди тихо, – сказал Хаяма, не переставая улыбаться.

– Тю… – пробормотал Тобе и сел обратно.

Наконец-то настала тишина, и я снова перевёл взгляд на пьедестал. Речи важных персон закончились, и объявлен следующий оратор.

– Далее с прощальной речью выступает представитель школьного самоуправления.

В ответ раздался милый карамельный голос. Зачем нужно такой нарочито милый голос делать?.. А, вот на сцену подымается Ишики Ироха. Кстати да, она ведь говорила, что готовит прощальную речь… Общалась по этому вопросу с Хирацукой-сенсеем, бегала везде. Ну что ж, давайте посмотрим на результат стараний Ишики и госпожи Хирацука, большей частью, думаю, последней. Я выпрямил спину и посмотрел на сцену, где Ишики поклонилась перед микрофоном.

– Холодная зима подошла к концу, и заменил её новый сезон, полный душистых ароматов и тёплых солнечных лучей.

Ишики раскрыла сложенную несколько раз бумажку и начала зачитывать прощальную речь спокойным тоном, как настоящая отличница. Привычный беззаботный облик надёжно спрятан, снаружи лишь требуемый учителями и родителями облик типичного президента школьного совета. Она плавно читала о воспоминаниях семпаев, деятельности клубов и школьного совета, эпизоды из жизни семпаев, как вдруг её слегка запнулась:

– Мы помним семпаев, которые всегда нас поддерживали…

Периодически она шмыгала носом, вытирала невидимые слёзы… Отличная игра, хитрюга Ирохасу!

Я много раз видел эти выступления со стороны продюсера, но сейчас я – зритель. Понятно, что взгляд с другой позиции меняет то, что ты видишь. Смотреть с арены нужно стоя прямо со сложенными на груди руками, словно ты её парень. Но так как было бы глупо внезапно встать прямо сейчас, то придётся ограничиться подражанием персоналу: «Вот ты и нашла своё место. Ты светишься от счастья, не то, что раньше», – с проигрыванием какой-то закадровой музыки от Ямазаки Масаёси[24] с видом парня из далёкого прошлого. М, хотя это тоже было бы глупо.

Впрочем, с какой бы стороны я ни смотрел, вид девушки со слезами на глазах, прощающейся с семпаями, вызывает бурю эмоций. Даже понимая, что это всё – лишь игра, от Хачимана тебе много-много очков.

Да, Ишики старается, молодец, красавица. Порой получает нагоняи от Хирацуки-сенсея, порой отлынивает от работы, но всё-таки старается. Это она старается?..

Я думал о ней то ли с точки зрения отца, то ли с точки зрения старшего брата, как внезапно ощутил лавину эмоций и перевёл взгляд в потолок, чтобы Хаяма не увидел. Интересно, если бы Ишики осталась президентом ещё на год, услышал бы я от неё прощальную речь?

Наверно, похожая сцена ждёт меня и в следующем году. Точно, я же и Ишики больше не увижу после выпуска… Пока я предавался сантиментам, её речь достигла последнего предложения. Ишики сложила бумажку обратно и сделала паузу. Посмотрев прямо, она вытерла слёзы с уголков глаз и улыбнулась.

– Напоследок разрешите пожелать всем выпускникам хорошего здоровья и успеха в карьере. Действующий президент школьного совета, Ишики Ироха, – напоследок она ещё раз назвала своё имя и поклонилась. Спускалась с трибуны она без слёз, грациозно и с прямой спиной.

Будучи ученицей первого класса старшей школы, она блистательно справилась с речью, и все слушатели, включая меня, одарили её громкими аплодисментами. Волна аплодисментов стихла, стих и мой пик эмоций. После этого начнётся вручение дипломов, где возникнут милые недоразумения, например, выкрики: «Со мной всё хорошо, спасибо!» – в ответ на своё имя.

До чего же скучное это представление, чужая выпускная церемония.

***

Когда-то и я так считал.

– Далее ответ от представителей выпускников, - прозвучал следующий анонс, на который звонко ответила предыдущий президент Сиромегури Мегури-семпай и вышла на сцену. Поклонившись в центре сцены, она медленно молча обвела взглядом зал, словно смотря на всех и каждого. Даже на меня, кажется, посмотрела. И широко улыбнулась той самой спокойной улыбкой, которую я видел много раз.

Атмосфера на выпускной церемонии спокойная, и Мегури-семпай медленно начинает свою речь.

– В этот тёплый солнечный день, в этот день…

Но улыбалась она только в самом начале, и по мере чтения речи начинает запинаться, кусать губы, словно говоря самой себе – не плачь, не плачь. Это выглядело настолько трогательно, что я неожиданно прокричал: «Как эмоционально!» – но только про себя. К сожалению, отаку – люди очень чувствительные, потому что обладают истинной силой эмоций: плачут, как только начинается лайв-представление, плачут сразу после лайва, делясь эмоциями в твиттере, плачут, когда выходит запись на BD, и просто так плачут.

Настолько сильно они любят эмоции. Например, они превращаются в коренных жителей Эмоциоландии во время радиопрограмм с любимыми сейю-актрисами и на встречах с фанатами. Думая об этом, я тоже чуть не заплакал.

– К тому же опыт работы в ученическом совете является уникальным опытом взаимовыручки всех классов, клубов и волонтёров. Особое впечатление оставили после себя культурный и спортивный фестивали… Это было сложно.

Снова увидев её долгожданную улыбку, я ощутил влагу в глубине носа, и моё зрение помутнело. Я тоже вспомнил, что пришлось пройти в течение этого года, все эти сцены сменялись в голове одна за другой, словно скачущие кони в кружащемся фонаре.

На сцене стоит единственный человек, которого я могу назвать семпаем. Семпай вытирает глаза, а голос её дрожит. Вот так я и хлюпал носом, как вдруг мне по плечу постучали. Сделав выражение лица, говорящее, мол, чего тебе, отвали, не видишь я занят, прибью, гады, я повернулся к Хаяме, а у него было ещё более страшное лицо, а пальцем он показывал в другое место. Сидящий сбоку от Хаямы Тоцука достал из кармашка платок.

– Хачиман, ты как? – взволнованно спросил тихим голосом Тоцука и передал мне платок через Тобе, который отнёсся с пониманием.

– Хикитани-кун, у тебя аллергия, да? Аллергия — это страшно.

Нет, отвали, нет у меня аллергии, хотя с конца весны до начала лета насморк не прекращается. Но кто признал это – считай, что проиграл. Но вместо отрицания я слегка кивнул, а Тобе почему-то передал ещё одну салфетку.

– Это тоже передай Хикитани-куну. Я тоже аллергик, в конце весны постоянно беда.

– Тобе, не так громко… - сказал Хаяма, и тот в ответ беззвучно сказал: «Блин!». Почему у него даже шёпот такой громкий? Что за громкий парень. Неплохой в общем-то парень, но шумный. Однако, аллергик… Парень, который носит с собой салфетки, получает от Хачимана много-много очков. А вот я, гуляющий без салфеток, получаю от Хачимана мало-мало очков. Когда эстафета из салфеток дошла до Хаямы, их количество опять возросло: Хаяма достал из кармана салфетку и всучил мне. Я их взял и прислонил к носу.

– Збазибо, – сказал я плачущим голосом, и Хаяма в ответ был неприятно удивлён.

– Ты слишком много плачешь.

– Ты не понял. С возрастом люди становятся чувствительней. Я вот плачу, как только PreCure только начинается.

– Ты что, каждое утро понедельника плачешь?

– Они повторяются, поэтому я каждый будний день плачу.

– А, ясно… – Хаяма ужаснулся.

Мои слезные железы настолько натренированы на аниме для маленьких девочек, начиная с PreCure, что могут генерировать слизь без остановки. Из-за этого мне приходится плакать по субботам и воскресеньям, а сейчас проходит ретрансляция по телеканалам MX и TV Tokyo, поэтому всего получается четыре раза в неделю. А если показывают несколько серий сразу, то я плакать начинаю ещё во время песни опенинга.

Пока я плакал, речь Мегури-семпай продолжалась.

– Каждый из нас встанет на свой собственный жизненный путь. И даже если однажды доведётся столкнуться со стеной, все те воспоминания, полученные знания и гордость позволят нам её преодолеть. Большое всем спасибо.

Наконец-то она подошла к завершающей фразе. На концерте это бы звучало как: «Итак, мы начинаем последнюю песню!». А фанаты в это время думают: «Эй, мы же только пришли?»

Но даже если наши посетители отчаянно не желают конца, любой концерт подходит к концу, как и речь Мегури-семпай. 

– Спасибо всем, с кем мы знакомы. Представитель выпускников, Сиромегури Мегури.

Она закончила речь и глубоко поклонилась. Красивый поклон, долгий, под который слышно было лишь всхлипывания и плач в зале.

– Спасибо вам большое! Нам было очень весело с вами! Это было лучшее время! Спасибо!

После чего она медленно подняла голову и задорно улыбнулась.

– Ребята, вы фестивалитесь[25]?! – громко крикнула она перед уходом, сжимая в руке микрофон. Родители, похоже, ничего не понимают, а вот школьники ей ответили всем хором, вспомнили продолжение фразы.

– Что в Чибе самое главное?

– Праздники и танцы!

– Если ты такой же дурачок – …

– Танцуем!

– Синг э сонг[26]!

Все поддержали эту загадочную фразу с фестиваля. Вспомнив фестиваль, все заулыбались. Тяжёлая атмосфера улетучилась вмиг. Улучшилась, разумеется. Вот это и есть атмосфера, созданная Мегури-семпаем в качестве президента. Я семпаев практически не знаю, да и не интересны они мне, но всё же это была хорошая выпускная церемония. Ради одной только улыбки Мегури-семпай стоило сюда прийти.

Идеально! Нужно будет вернуться домой и написать заметку о лайве в твиттер!

***

После выпускного был обычный классный час, после которого нас сразу отпустили домой. Сегодня выпускной также и для остальных учеников, которые прощаются с семпаями, которые были членами или помощниками клубов, поэтому они очень быстро покинули класс. Даже Хаяма и три его болвана, которые, как правило, ещё долго сидят в классе, уже исчезли, да и Тоцука ушёл с каким-то большим пакетом в руках. У меня же никаких знакомых семпаев нет, поэтому я иду прямиком домой.

Я быстро собрался, чтобы уйти домой из этого опустевшего класса, как ко мне подбежала Юигахама.

– Ты не пойдёшь в ученический совет? Мегури-семпай там будет.

– А, ну да, желательно бы попрощаться, но…

Это будет последняя встреча с Мегури-семпай. Всё-таки с ней у нас были кое-какие дела, поэтому логично было бы попрощаться, хоть и неловко встречаться с ней сразу после того, как я рыдал. Интересно, как я выгляжу, глаза не покраснели? Ох, не хочу я, чтобы Мегури-семпай меня таким увидела… Можно сделать, как женщина, только третий год после университета, которая утешает себя: «Не сдавайся, я!» – прислонившись спиной к холодильнику в какой-то рекламе. Думая об этом, я заметил вопросительный взгляд Юигахамы.

– Что, но?

– Да нет, ничего. Пойдём.

Трудно и стыдно объяснять, почему мужское сердце оказалось столь просто разбить, как девичье, поэтому я не стал начинать разговор, взял портфель и пошёл. Смотря на меня с подозрением, Юигахама всё же пошла за мной, не понимая в чём дело.

Однако же, как только мы вышли из класса, она наконец-то догадалась, в чём дело. Обогнав меня, она всмотрелась в моё лицо.

– А, Хикки, ты же так сильно плакал! Капец! Стесняешься? – едва сдерживая смех, спросила Юигахама. Мне стало немного стыдно из-за того, что она смотрит на меня глазами старшей сестры, и я не нашёлся что ответить.

– Нет, не стыдно! – пробормотал я неловким тоном, из-за чего Юигахама опять засмеялась.

– Юмико тоже плакала, а потом ей было очень стыдно! Она так мило в этот момент выглядела! – довольно рассказала моя одноклассница, широко улыбаясь. То есть Миуре стало стыдно, и поэтому она так быстро ушла домой? Понятно, какая милаха…     

«Но я могу понять, почему она плакала. Почти как я», – придумал я объяснение, но сказал кое-что иное. 

– В принципе, это нормально – плакать в такой момент. Во время речи Ишики, например: она хоть и непоправимый человек, но уверен, она много думала и старалась. Тем более, помнишь Мегури-семпай? Начала она с улыбки, старалась её удерживать, но в итоге всё равно расплакалась, а после речи опять заулыбалась. А под конец, уверен, это был экспромт. Да и…

– Стой, стой, ты много говоришь! Э? Фу, ужас, капец…

Я понимаю, почему тебе противно. Отаку постоянно говорят про экспромт, становятся эмоциональными. Несмотря на существующий сценарий, больше похожий на сценарий для про-рестлеров. Значит, совместимость отаку и про-рестлеров высока, то есть Bushiroad[27] проделали хорошую работу. В частности, их слоган: «Играй, пока не победишь!». Один из важнейших элементов для любого владельца контента. Можно было бы сказать это Юигахаме в качестве оправдания, но у меня есть более подходящие слова для спора.

– К тому же ты ведь тоже плакала, – сказал я и посмотрел на неё добрым взглядом. В ответ Юигахама нахмурилась.

– Это потому что Юмико плакала. У нас ведь меняется состав класса, а если представить, что скоро будет выпуск… Я просто за компанию, – улыбаясь, чтобы провести меня, но со стеснением ответила Юигахама. – Я бы не хотела, чтобы ты на это смотрел.

– Я тоже.

Спустившись этажом ниже, мы попали в толпу. Классы, в которых учились нынешние выпускники, расположены на первом и втором этажах, поэтому по всему коридору ученики разговаривают и фотографируются. Но даже после того, как фото сделано, они не сразу отлепляются друг от друга, а продолжают беседу. Не знаю, то ли им не хочется расставаться, то ли они просто упустили момент улизнуть из-за низких коммуникационных навыков, в любом случае отсюда сложно уйти.

Мы шли по коридору осторожно, чтобы никому не помешать, и разминулись с группой людей, у которых на кармашке у груди были цветочки. Шли они в обнимку с выпускным альбомом. Наверно, идут куда-то заполнять последние пустые страницы, оставленные именно для этого.

– Я в следующем году буду плакать, как ребёнок, – пробормотала Юигахама в момент, когда мы уступали им дорогу. Решив, что она сказала это сама себе, я невнятно ум-кнул в ответ.

Думаю, она в следующем году будет плакать, а ещё прижиматься плечами к Миуре и Эбине-сан, держаться за руки, шептать слова дружбы, сожалея о расставании. Да и сегодня, скорее всего, она плакала не только из-за атмосферы выпускной церемонии. Не просто увидела своё неизбежное будущее в выпускниках, а из-за реального расставания, происходящего с ней в этот момент: можно на пальцах пересчитать количество раз, когда мы потревожим дверь класса 2-F. Обычные уроки и простые перемены, даже тихое время после занятий – всё это закончится в недалёком будущем. На третий год хоть и будет нечто похожее на выпускной церемонии, но уже с другими людьми.

Уверен, Миура привязана к этому классу. Про Хаяму Хаято – само собой понятно, но ведь и подружиться с кем-то было непросто. С Юигахамой у неё была ссора, что наоборот, только усиливает привязанность. Это же касается и Юигахамы.

Попробую вспомнить, а что насчёт меня?

Не ошибкой будет сказать, что для меня это просто смена класса. Ещё не произошло ничего такого, к чему я был бы привязан эмоционально. Я не пытался взять чей-то номер телефона, и не пытался ни сократить дистанцию, ни хотя бы не увеличивать её. После выпуска в средней школе я видел только одну Оримото Каори, да и ту по чистой случайности.

В мире есть один закон – люди становятся чужими, если не видятся. А с новыми знакомыми они становятся, наоборот, ближе. Люди быстро привыкают к смене обстановки и к людям. Ну, раз так, то прощайте. Мы постоянно с кем-то прощаемся. Думаю, смена классов и выпускная церемония – это способ тренировки прощания с людьми. Создание временных рамок позволяет людям любого склада прощаться с другими. Даже если у тебя нулевые социальные навыки, ты можешь попрощаться красиво. Какой добрый план, да ещё и гениальные оправдания «из-за выпуска» и «из-за смены класса», чтобы обоснованно не видеть эти лица.

Из-за нескольких расставаний даже я стал в этом профи. Достигнув мастерства в расставаниях, я могу идеально ровно оборвать любые отношения без лишних слов. Великое мастерство естественным образом всё закончить, так, что человек даже не осознает само расставание. Ужасно быстрое расставание, которое даже заметить могу только я, мой ставший привычкой навык – скрывать своё присутствие.

Но, с другой стороны, по-настоящему я ни с кем не расставался. Даже на подработке: я просто молча уходил, отправляя рабочую одежду почтой с наложенным платежом. Запоминающееся выступление, да. Что же мне сказать Мегури-семпай… Пока я об этом думал, мы дошли до учсовета. Немного нервничая, я постучался в дверь.

– В-входите, – ответил прерывающийся голос. Я ещё дверь не открыл, но наверно это был голос Ишики. Почему у неё настолько усталый голос? Когда я открыл дверь, вопрос решился сам собой: там Мегури-семпай обнимала Юкиношиту и Ишики, плача как дитя.

– Спасибо вам большое! Я так любила ученический совет!

– Ты слишком близко… – Юкиношита смущена, а Ишики отвернула лицо в сторону и устало вздыхает. Хм, молодцы, как хорошо с вашей стороны было закрыть собой облик Мегури-семпай. Отличный вид, спасибо вам за него, – подумал я, как тут Мегури-семпай заметила и нас.

– О, Юигахама-сан и Хикигая-кун, вы тоже пришли!

На этот раз она набросилась на Юигахаму. Юигахама, очевидно, уже привыкла к тесному контакту с девушками, и естественным образом обняла её в ответ. А я же перепугался, аж сердце застучало, поскольку не знал, что делать, если вдруг она и меня зацепит.

– Спасибо вам двоим! Хоть и было очень сложно, но мне было очень весело!

– Мне тоже, ­– Мегури-семпай и Юигахама взялись за руки и начали разговаривать, а Юкиношита выдохнула, расслабившись. Увидев это, я не сдержал улыбки из-за ностальгии.

Внезапно наши взгляды встретились, но в тот же миг Юкиношита отвела взгляд в сторону часов и обратилась к Ишики:

– Скоро прибудет доставка, поэтому я пойду встречать.

– По-моему, ещё рановато… – Ишики посмотрела на неё с подозрением и достала из кармана расписание.

– М-м, время ещё есть, но лучше выйти раньше, чем опоздать. Можно я пойду с тобой?

Юкиношита отрицательно помотала головой.

– Я сама справлюсь с простыми указаниями. Всего доброго, Мегури-семпай, увидимся на проме.

– Ага, пока! – улыбнувшись, ответила Мегури-семпай. Юкиношита в ответ поклонилась и покинула учсовет. Широко маша ей рукой, Мегури-семпай тоже бросила взгляд на часы.

– Да, надо готовиться к прому. Мне тоже пора переодеваться, – пробормотала Мегури-семпай, и у стоящей рядом Юигахамы загорелись глаза.

– Ух ты! А какое у тебя платье?

– Крутое такое, сексуальное!

– Сексуальное?.. – Юигахама в замешательстве из-за слишком прямого ответа Мегури-семпай. Но та почему-то довольно хмыкнула и достала телефон. Юигахама туда заглянула, и они начали о чём-то шептаться.

– Много чего открыто, и фигуру так облегает… Да, сексуально.

– Ага. Сексуально.

Посмотрев на это, Ишики тоже всунула своё лицо.

– На границе допустимого по руководству. Хоть и милое, но всё же похоже на фетиш.

– Вот-вот. Я сразу выбрала это, как только увидела каталог. И пришла примерить!

– О, все выпускники пришли примерять вместе? Звучит весело!

– Ага, я им заранее позвонила, и мы почему-то так решили, – говорит Мегури-семпай, что-то делая в телефоне. А Юигахама при каждом движении её пальца издавала различные возгласы, сверкающими глазами следя за экраном. А вот Ишики наоборот – само равнодушие.

– А-а, понятно. Спасибо за резюмирование руководства.

– Да ладно! Знаешь, как весело было заниматься чем-то похожим на ивент!

Дамы, похоже, веселятся, смотря что-то в телефоне, а мне остаётся только ёрзать и смотреть по сторонам, намекая, что тоже не против посмотреть. В такие моменты парню сложно войти в круг. Нет, я понимаю, что стоять в стороне – это правильное решение, потому что даже если я сейчас напрошусь и посмотрю, то, уверен, у меня не будет ни одного впечатления, которое было бы одобрено. Наверняка я смогу выдавить только: «Ух ты, секси». Лучше уж ничего не говорить. В итоге я просто стою, как статуя, пока девушки веселятся. Я стоял, как статуя Будды, которому вот-вот начнут приносить подношения, как тут Мегури-семпай широко улыбнулась мне и, похоже, из-за меня учтиво сложила телефон в карман.

– У меня всё не было случая, чтобы надеть такое платье. Как я рада, что вы сделали пром. Спасибо, Хикигая-кун.

– А, я тут почти ни при чем. Это Юкиношита и Ишики сделали.

– Вот как…

Я был в замешательстве из-за того, что внимание переключилось на меня, и ответил с натянутой улыбкой. Мегури-семпай сделала слегка расстроенное лицо, из-за чего у меня возникло чувство вины, поэтому я дополнил странной фразой.

– Ну, я думаю помочь немного, поэтому на проме покажусь.

– Ясно, ну тогда ладно. Я так хотела встретиться с вами напоследок, – сказала Мегури-семпай успокоено, но в последнем слове чувствовалась грусть. Возможно, она и сама это понимала.

– Не думала я о выпуске… – пробормотала она, с любовью оглядывая класс школьного совета. Уверен, эти слова были обращены не к нам. Осознав, что никто ничего не говорит, она начала быстро говорить, весело размахивая руками, чтобы убрать это настроение:

– А-а, нет, я всё понимаю! Я собиралась закончить нормально школу, и в университет поступаю! Я не это имела в виду, просто…

Её движения резко замерли, вместе с привычной улыбкой и фразой на полуслове.

– Просто, понимаете…

Чтобы скрыть возникшие в уголках глаз капельки, она широко улыбнулась. Юигахама ласково кивнула в ответ на её улыбку.

– А, понимаю.

Стесняясь, Мегури-семпай тихо поблагодарила её и снова посмотрела на нас.

– Сделайте что-нибудь весёлое вместе, ладно? Я вот уже заканчиваю школу. А у вас всех ещё есть время.

– Конечно, – ответила Юигахама.

– В пределах возможного, – ответил и я. Не думаю, что это осуществимо, но сейчас можно сказать. Наверно, выражение у меня и Юигахамы было примерно одинаковым – словно мы что-то терпим, сдерживаемся. Слегка прикусив губу, смотрим куда-то вбок. Мегури-семпай ничего больше не сказала, а просто ласково на нас посмотрела и перевела взгляд на Ишики.

– Ишики-сан, я оставляю ученический совет старшей школы Собу на тебя, – сказала она, красиво поклонившись, из-за чего Ишики в замешательстве. Она два-три раза хлопнула ресницами, но быстро поправилась и стала стройно, ровно напротив Мегури-семпай.

 – Можешь доверить его мне. Хотя я тут уже некоторое время руковожу… – сказала Ишики и натянуто улыбнулась, и вслед широко улыбнулась Мегури-семпай.

– Хе-хе, ну да.

Мегури-семпай шлёпнула себя по щекам, словно подбадривая.

– Отлично, прощание окончено, – сказала она и пошла.

– Ну, до встречи! Пообщаемся ещё на проме! Обещаю! – сказала она и с силой помахала рукой. Мегури-семпай открыла дверь, вышла, прикрыла дверь, оставив небольшую щёлочку, ещё раз посмотрела через неё на нас и помахала рукой. Ты превращаешься в Джека Николсона из «Сияния»[28], не делай так! Из-за этого у меня нет иного выбора, кроме как помахать ей в ответ. Только после того, как дверь полностью закрылась, я смог опустить руку и нечаянно устало вздохнул.

– Почему-то семпаю очень нравится Мегури-семпай, – сказала пристально следящая за разговором Ишики.

– А, я тоже об этом подумала.

– Э? А разве есть хоть кто-нибудь, кому она бы не нравилась? – удивился я.

– А, нет, похоже. Да и почему ты так грозно смотришь? – сказала Юигахама и улыбнулась. А почему затихла Ирохасу, сложив руки на груди с лицом, выражающим: «Должны быть, полагаю»? Не делай так! Я посмотрел на неё с укоризной, и Ишики, как только заметила это, слегка прокашлялась, чтобы замять этот разговор.

– Ну что ж, постараемся ради нашей любимой Мегури-семпай! – странно улыбнувшись, сказала Ишики. Да, что-то меня в этой формулировке смущает.

***

Ишики привела нас в спортивный зал, также являющийся местом проведения прома. Солнце уже скоро зайдёт, освещая пол и стены оранжевым светом, а в дальнем конце ярко пылает печка. Благодаря этому в просторном зале нет чувства холода. На первый взгляд, подготовка праздничных украшений проходит хорошо: весь зал обставлен стендами с цветочными горшками, игрушками из воздушных шариков – «колбаски», различные зеркальные шары и прочее. Хоть и чувствуется тяжесть только что закончившейся выпускной церемонии, но всё же находящиеся здесь выглядят довольно весело.