Безбоязненно встречать неопределенности

Начинает складываться новое понимание: человек, повсюду сталки­ваясь с неопределенностями, оказывается вовлеченным в новую аван­тюру. Надо научиться безбоязненно встречать неопределенность, так как мы живем в эпоху изменений, когда ценности являются двойствен­ными и все взаимосвязано. Поэтому в будущем в процессе образо­вания нельзя забывать о неопределенностях, связанных с познанием (см. раздел II), ибо существуют:

• принцип церебрально - ментальной неопределенности, который про­истекает из процесса перевода / реконструкции, присущего всяко­му познанию;

• принцип логической неопределенности, который был столь ясно сформулирован еще Паскалем: «Противоречие не свидетельству­ет о ложности, так же как и непротиворечие не свидетельствует об истинности»;

• принцип рациональной неопределенности, потому что рациональ­ность, если она не поддерживает свою самокритичную бдитель­ность, превращается в рационализацию;

• принцип психологической неопределенности: невозможно полно­стью осознавать то, что происходит в «машинном отделении» наше­го ума, в работе которого всегда остается нечто фундаментально неосознаваемое. Критический самоанализ всегда труден, наша ис­кренность в нем не является гарантией определенности; существу­ют пределы для всякого самопознания.

Множество драматически связанных проблем приводит нас к за­ключению, что мир находится не только в состоянии кризиса, но и в таком насильственном состоянии, где сталкиваются силы смерти и силы жизни, которое можно назвать агонией. Несмотря на проявле­ния солидаризма, люди остаются врагами по отношению друг к другу, и приливы расовой, религиозной, идеологической ненависти всегда влекут за собой войны, массовые истребления, пытки, приступы зло­бы и презрения. Эти процессы разрушительны для прежнего мира, тут они длятся много тысячелетий, там — много веков. Человечеству не удается разрешиться от бремени и родить Человечество. Мы пока не знаем, имеем ли мы здесь дело только с агонией старого мира, который возвещает о новом рождении, или же со смертельной аго­нией. Появляется новое сознание: человечество вовлекается в неиз­вестный и непредсказуемый процесс.

4.1. Неопределенность реального. Реальность, очевидно, не­легко понять. Идеи и теории не отражают, а переводят реальность, этот перевод может быть и ошибочным. Наша реальность есть не что иное, как наша идея о реальности.

Поэтому нам не следует быть ни реалистами в тривиальном смысле (адаптироваться к непосредственному и ближайшему окружению), ни ирреалистом в тривиальном смысле (уклоняться от принуждений ре­альности). Нам надлежит быть реалистами в сложном смысле, т.е. понимать неопределенность реального, допуская, что в реальном воз­можно существует еще и невидимое.

Сказанное убеждает нас в том, что надо уметь интерпретировать реальность до того, как приходит осознание, в чем заключается реализм.

Еще раз мы доходим до понимания неопределенностей реальности, которые повергают в неопределенность различные виды реализма и порой обнаруживают, что кажущиеся позиции ирреализма являются реалистическими.

4.2. Неопределенность познания. Познание является, стало
быть, неопределенным путешествием, которое постоянно подверже­но риску иллюзии и заблуждения.

Ведь именно в доктринальных, догматических, нетерпимых определенностях обнаруживаются самые худшие иллюзии, и, напротив, осознание неопределенного характера когнитивных актов дает шанс осу­ществить надлежащее познание, которое включает в себя исследова­ние, проверку, установление совпадения показаний. Так, разгадывая кроссворд, вы должны найти правильное слово, которое не только coответствует своему определению, но и совмещается в другими сло­нами, в составе которых есть общие буквы, и затем общая согласованность, которая устанавливается между всеми словами, становится проверкой для всей совокупности слов, что подтверждает правиль­ность выбора каждого отдельного вписанного вами слова. Но жизнь, и отличие от кроссвордов, допускает случаи без определения, случаи, имеющие ложные определения, и особенно — отсутствие общих и яс­ных рамок рассмотрения. Определенность достижима только там, где можно выделить некий аспект рассмотрения и обсуждать классифици­руемые элементы, как в таблице Менделеева. Стоит повторить еще раз, что познание есть плавание в океане неопределенностей через архипелаги определенностей.

4.3. Неопределенности и экология действия. Иногда создается впечатление, что действие упрощает вещи, потому что в ситуа­ции, когда открываются возможные альтернативы, принимается какое-то одно решение. Действие есть решение, определенный выбор, а также это — пари. А в понятии пари заключено осознание риска и неопределенности.

Здесь оказывается важным представление об экологии действия. Как только индивид предпринимает действие, каким бы оно ни было, оно начинает ускользать от его намерений. Это действие вливается во вселенную взаимодействий и в конечном счете поглощается окру­жением, так что в результате может получиться даже нечто противопо­ложное по отношению в первоначальному намерению. Часто действие возвращается бумерангом к нам самим. Это обязывает нас внима­тельно следить за действием, пытаться его исправить, — если еще не поздно, — а иногда его торпедировать, как это делают ответственные работники в НАСА, которые взрывают ракету в том случае, если она отклоняется от заданной траектории.

Экология действия означает принятие в расчет всей предполагае­мой сложности действия, т. е. учет случайностей, шансов и рисков, инициативы и решения, неожиданного и непредвиденного, осознание отклонений и трансформаций.

Одним из наиболее крупных достижений XX века было установле­ние теорем, ограничивающих познание как в логическом рассужде­нии (теоремы Гёделя, теоремы Хайтина), так и в действии. В этой области стоит упомянуть теорему стрелы, которая устанавливает не­возможность постижения коллективного интереса, исходя из анализа индивидуальных интересов, или определения коллективного счастья, исходя из набора индивидуальных удач и благополучных событий. В более широком смысле, невозможно установить алгоритм оптимиза­ции в решении человеческих проблем, ибо поиск оптимизации выхо­дит за пределы всей мощи имеющихся в распоряжении средств поис­ка. Поиск оптимума превращается в конечном счете в неоптимальное, даже наихудшее, действие. Обнаруживается новая неопределенность между поиском наибольшего добра и поиском наименьшего зла.

Кроме того, теория игр фон Неймана показывает нам, что для любо­го случая, за исключением спора между двумя рациональными участ­никами, невозможно решить определенным образом, чья стратегия лучше. А ведь игры жизни редко ограничиваются двумя участниками и еще реже — их участники рациональны.

Наконец, мы сталкиваемся с большой неопределенностью, проис­текающей из того, что мы называем экологией действия. Эта неопре­деленность включает в себя четыре принципа.

4.3.1. Петля риск -предосторожность. Это принцип неопределен­ности, вытекающий из двоякой необходимости — необходимости риска и предосторожности. Для всякого действия, предпринимаемого в не­определенной среде, существует противоречие между риском и пре­досторожностью, ибо и то и другое необходимо. Вопрос в том, как их соединить, несмотря на их противоположность. По словам Перикла, «мы умеем и проявлять свою предельную смелость, и не предпри­нимать ничего, пока здраво не поразмышляем. У других же отвага является результатом незнания, а размышление порождает нерешительность» (из сочинения Фукидида «Пелопоннесская война»).

4.3.2. Петля цели - средства. Это принцип неопределенности целей и средств. Так как средства и цели взаимно и обратно воздействуют друг на друга, подлые средства для осуществления благородных целей почти неизбежно извращают эти цели и в итоге сами становятся целями. Средства порабощения, используемые в целях освобожде­нии, могут не только загрязнить эти цели, но и сами стать целями. Так, например, ЧК, извратив программу построения социализма и выступая последовательно под именами ГПУ, НКВД, КГБ, сама превра­тила себя в высшую полицейскую власть, предназначенную для того, чтобы непрерывно укреплять себя. Тем не менее хитрость, ложь и сила на службе правого дела могут сохранить его незапятнанным при ЮМ условии, что эти средства используются как чрезвычайные и вре­менные. И напротив, порочные действия могут приводить, именно из-за противодействий, которые они вызывают, к удачным результатам. Поэтому нельзя быть абсолютно уверенным ни в том, что чистота средств приведет к желаемым целям, ни в том, что их нечистота будет обязательно пагубной.

4.3.3. Петля действие <-> контекст. Всякое действие ускользает от поли его исполнителя, вступая в игру взаимных и обратных воздействий среды, в которой оно осуществляется. Таков принцип экологии действия. Действие рискует не только провалиться, но и отклониться или извратить свой первоначальный смысл, и оно может даже обер­нуться против его инициаторов. Так, революция, совершенная в октябре 1917 г., установила не диктатуру пролетариата, а диктатуру над пролетариатом. В более широком плане, оба пути к социализму — реформистский социал-демократический путь и ленинский революци­онный путь— привели к совершенно иному, отличному от их конечных целей. Приход к власти короля Хуана Карлоса в Испании, который, согласно намерению генерала Франко, был призван укрепить деспотиче­ский порядок в стране, напротив, в значительной мере способствовал развитию демократии в Испании,

Действие может иметь три типа непредусмотренных последствий, как их классифицировал Хиршман, а именно:

• извращенный результат (неожиданный пагубный результат более важен, чем благоприятный результат, на который возлагались на­дежды);

• тщетность нововведения (чем больше изменений, тем большей сте­пени все остается по-прежнему);

• достижения, подвергаемые опасности (хотели улучшить общество, но в результате удалось только подавить свободу и упразднить системы безопасности). Порочные, бесполезные, пагубные последствия октябрьской (1917 г.) революции обнаружились в советском опыте социальных преобразований.

5. Долгосрочная непредсказуемость

Конечно, можно предвидеть или рассчитать кратковременные по­следствия действия, но его долговременные последствия непредска­зуемы. Так, цепь последствий событий 1789 г. была совершенно не­ожиданной. Террор, затем Термидор, затем Империя, затем восста­новление власти Бурбонов, а в более широком плане, европейские и мировые последствия Французской революции были непредсказуемы­ми вплоть до октября 1917 г., точно так же, как последствия событий октября 1917 г. были непредсказуемыми — начинай с формирования и вплоть до падения тоталитарной империи.

Итак, ни для одного действия нет гарантии, что оно будет осуще­ствляться в направлении, совпадающем с намерением.

Экология действия призывает нас, однако, не к бездействию, а к заключению пари с осознанием всех рисков и к гибкой стратегии, которая дает возможность изменять или даже прекращать предпри­нимаемое действие.

5.1. Пари и стратегия. Действительно, существуют два методоло­гических средства, чтобы справиться с неопределенностью действия. Первое — это полное осознание пари, которое связано с принятием решения, второе — это использование стратегии.

Как только принято продуманное решение, полное осознание не­определенности становится полным осознанием того, что ты держишь пари. Паскаль признавал, что его вера содержала готовность дер­жать пари. Понятие пари должно быть обобщено и распространено на утверждение веры самого разного рода — веры в лучший мир, веры в братство и справедливость, а также веры в этический выбор.

Преимущественно должна использоваться стратегия, а не програм­ма. Программа устанавливает последовательность действий, кото­рые должны быть выполнены без каких-либо отклонений в стабильном окружении, но как только внешние условия изменяются, выполнение программы оказывается заблокированным. Стратегия, напротив, раз­рабатывает сценарий действия, базируясь на оценке определенностей и неопределенностей ситуации, вероятных и маловероятных событий. Сценарий может и должен быть видоизменен в соответствии с со­бранными информационными данными, случайностями, удачами или препятствиями, встретившимися по ходу дела. В наших стратегиях мы можем использовать короткие спрограммированные последовательно­сти операций, но для всего того, что совершается в нестабильном и неопределенном окружении, настоятельно необходима стратегия. Она должна отдавать предпочтение то осмотрительности, то смелости, и — нисколько это возможно — обоим качествам одновременно. Стратегия может и часто должна прибегать к компромиссам. И в какой мере? Нет общего ответа на этот вопрос, здесь присутствует риск: или риск непреклонности, который ведет к провалу, или риск соглашательства, который ведет к отказу от деятельности. Именно при использовании стратегии всегда возникает проблема диалога между целями и средствами, причем она ставится и решается здесь единственным и не­повторимым образом в зависимости от контекста действия и в силу его собственного развертывания.

Наконец, нам надо рассмотреть трудности разработки стратегии в случае преследования сложной конечной цели, скажем, такой цели, которая определена в лозунге «свобода, равенство, братство». Эти три взаимодополнительных понятия являются в то же время антаго­нистическими; свобода ведет к разрушению равенства; последнее, если оно предписано, — к разрушению свободы; наконец, братство не может быть ни предписано законом, ни вменено в обязанность, к нему можно только побуждать. В зависимости от исторических условий стратегия должна способствовать достижению или свободы, или равенства, или братства, но она никогда не должна по сути противо­стоять двум другим терминам.

Итак, ответ на неопределенности действия — это продуманный вы­бор решения, осознание того, что держится пари, выработка страте­ги, которая учитывает сложность, присущую ее собственным конеч­ным целям. Стратегии могут видоизменяться в процессе осуществле­ния действия в зависимости от случайностей, поступающих инфор­мационных данных, изменений контекста и должны предусматривать возможное торпедирование такого действия, которое взяло пагубный курс. Именно так мы можем и должны бороться против неопределен­ностей действия. Неопределенности могут быть преодолены в крат­косрочной или среднесрочной перспективе, но никто не может пре­тендовать на возможность их устранения в долгосрочной перспективе. Стратегия, как и всякий процесс познания, остается навигацией в оке­ане неопределенностей через архипелаги определенностей.

В таком случае желание полностью ликвидировать Неопределен­ность предстает перед нами как болезнь, которой может страдать ум человека, и страстное стремление достичь великой Определенности может быть сравнимо только с ложной, воображаемой беременностью.

Мышление должно быть вооружено и получить закалку, чтобы безбоязненно встречать неопределенность. Все то, что несет в себе слу­чайность, несет в себе и риск, и мышление должно признавать слу­чайности рисков как риски случайностей.

 

Отказ от прогресса, гарантированного «законами Истории», не означает отказа от прогресса вообще. Это есть признание его неопределенного и ломкого характера. Отречение от лучшего из всех миров в коей мере не является отречением от лучшего мира.

Увы, в истории мы часто наблюдали, что возможное становит невозможным. И мы предчувствуем, что самые богатые человеческие возможности пока остаются нереализованными. Но мы также были свидетелями того, как безнадежное становится возможным и реализуется. Мы часто замечали, что невероятное осуществляется скорее, чем вероятное. Так давайте возлагать надежды на безнадежное и трудиться для осуществления невероятного!

VI. Обучать взаимопониманию

На Земле сложилась парадоксальная ситуация. Увеличилось взаимозависимостей. Осознание единой планетарной судьбы не связывает всех людей друг с другом. Средства связи пол чудовищное развитие, планета пронизана сетями, линиями факсов, портативными телефонами, модемами, Интернетом. И тем не менее непонимание остается общей проблемой. Налицо, конечно, огромные прогрессивные сдвиги в понимании, но прогресс непонимания кажется еще большим.

Проблема понимания стала решающей для людей. И поэтов учение взаимопониманию выступает в качестве одной из целей образования в будущем.

Напомним, что ни одно средство связи, начиная с телефона и кончая Интернетом, само по себе не обеспечивает понимания. Понимание не может быть закодировано и передано в числовой форме. Обучать пониманию математики или иной подобной дисциплины одно; обучать человеческому пониманию — другое. В этом состоит собственная духовная миссия образования: обучать пониманию между людьми как условию и гарантии интеллектуальной и моральной солидарности человеческого рода.

Проблема понимания имеет два аспекта, или полюса, рассмотрения.

Понимание между людьми, которое приобретает планетарный масштаб, ибо чудовищно возрастает число встреч и усложняются отношения между отдельными личностями, культурами, народами, представляющими различные культуры.

Индивидуальное понимание между близкими людьми в их личных отношениях. В личных отношениях все более угрожающе увеличивается непонимание (об этом будет говориться ниже). Аксиома «чем ближе находятся, тем лучше понимают друг друга» имеет только относительную истинность, и можно ей противопоставить обратную аксиому: «чем ближе находятся, тем меньше понимают друг друга». Близость может содействовать недопониманию, обострению зависти и ревности, проявлениям агрессивности на всех уровнях общества, даже в средах, наиболее развитых в интеллектуальном отношении.

Два типа понимания

Коммуникация не приносит понимания.

Информация, если она надлежащим образом передана и понята, несет вразумительность, первое необходимое, но недостаточное условие для понимания.

Существует два типа понимания: интеллектуальное, или объективное, понимание и человеческое интерсубъективное понимание. Понять означает интеллектуально схватить вместе, латинское com - prehendere букваль но означает «хватать вместе» (текст и его контекст, части и целое, множественное и одно). Интеллектуальное понимание осуществляется через вразумительность информации и объяснение.

Объяснить — значит рассмотреть то, что надо знать как объект и применить к нему все объективные средства познания. Объяснение, конечно, необходимо для интеллектуального, или объективного, понимания.

Человеческое понимание выходит за пределы объяснения. Объяснение достаточно для интеллектуального, или объективного, понимания безымянных или материальных вещей. Оно недостаточно для человеческого понимания.

Последнее предполагает познание субъектом субъекта. Так, если я вижу плачущего ребенка, я его пойму, не измеряя степень солености его слез, а вспоминая свои собственные детские невзгоды, отождествляя его с собой и отождествляя себя с ним. Другой не только воспринят мною объективно, он воспринят как другой субъект, с которым я отождествляю себя и которого отождествляют с собой, при этом
ego alter (я другого) становится alter ego (другим, т. е. вторым Я). Понимание обязательно включает в себя процесс эмпатии, отождествления и проекции. Будучи всегда интерсубъективным, понимание требует открытости, симпатии, великодушия.

Образование, препятствующее пониманию

Внешние препятствия для интеллектуального, или объективного понимания многочисленны.

Понимание смысла слов другого, его идей, его видения мира всегда и всюду подвергается угрозе из-за множества факторов.

Существует «шум», который создает помехи при передаче инфор­мации, порождая недопонимание или непонимание.

Существует многозначность понятий, которые, будучи высказанны­ми в одном смысле, поняты в другом. Так, слово «культура» — на­стоящий концептуальный хамелеон: оно может означать все то, что должно быть приобретено и усвоено в процессе обучения, а не из­начально врождено человеку; оно может означать обычаи, ценности, верования этнической группы или нации; оно может означать все то, что вносят гуманитарные науки, литература, искусство, философия.

Существует незнание обрядов и привычек другого, особенно пра­вил вежливости, что может привести к неумышленному оскорблению другого или к тому, что опозорит тебя в глазах другого.

Существует непонимание обязательных и безапелляционных Цен­ностей, принятых в другой культуре, каковыми являются в традици­онных обществах уважение к старшим, беспрекословное повиновение детей, религиозная вера, а в наших современных демократических об­ществах, напротив, культ индивидуальности и уважение прав человека.

Существует непонимание этических императивов, присущих каждой отдельной культуре: императива мести в племенных обществах или императива закона в развитых обществах. Часто невозможно, будучи приверженцем какого-то определенного видения мира, понять идеи и аргументы, развитые в рамках другого видения мира, как, впрочем, находясь внутри одной философии, понять другую философию.

Существует, наконец, невозможность понимания ментальной струк­туры, присущей другому человеку.

Внутренние препятствия для этих двух типов понимания колоссаль­ны: это не только равнодушие, но и эгоцентризм, этноцентризм, социоцентризм, которые сходны в том, что ставят себя в центр мира и считают вторичным, незначительным или враждебным все то, что является чужим или удаленным.

2.1. Эгоцентризм. Эгоцентризм культивирует самообман, наду­вательство по отношению к самому себе, порожденные самооправда­нием, самовосхвалением и склонностью свалить на другого, будь он посторонний или нет, причину всех бед. Самообман — это сложная подвижная игра лжи, искренности, убеждения, двойственности, кото­рая ведет к пренебрежительному восприятию слов и поступков дру­гих, отбирая то, что им не благоприятствует, и уничтожению того, что им благоприятствует. Мы лелеем воспоминания о наших заслугах и вознаграждениях и безжалостно вычеркиваем из памяти или видоиз­меняем позорящие нас факты.

В «Круге креста» Иена Пирса содержатся четыре различных расска­за об одних и тех же событиях и об одном и том же убийстве, что убедительно демонстрирует несовместимость между этими рассказами, вызванную не только утаиванием мыслей и чувств и выдумкой, но и предвзятыми мнениями, рационализацией, эгоцентризмом и ре­лигиозными верованиями. «Феерия в другой раз» Луи-Фердинанда Селина представляет собой уникальное свидетельство неистового са­мооправдания автора, его неспособности к самокритике, его параноидальной рассудочной деятельности.

Фактически непонимание самого себя является очень важным ис-ючником непонимания других. Когда человек скрывает свои недостатки и слабости, он делается беспощадным к недостаткам и сла­бостям других.

Эгоцентризм усиливается в случае ослабления принуждений и обя­зательств, которые прежде заставляли отказываться от индивидуаль­ных желаний, когда они противостояли желаниям родителей или су­пругов. Сегодня непонимание опустошает отношения между родителями и детьми, а также между супругами. Оно распространяется быстро и всюду как рак в повседневной жизни, вызывая клевету, наси­лие, психические убийства (желания смерти близких). Мир интеллектуалов, писателей и преподавателей университетов, людей, которые, по идее, должны прекрасно понимать друг друга, в наибольшей сте­пени подвержен разложению в результате гипертрофии Я, питаемой потребностью признания и славы.

2.2. Этноцентризм и социоцентризм. Они питают ксенофобию и расизм и могут доходить до того, что обращаются с иностранца­ми, как будто они не люди. Поэтому борьба против различных форм расизма была бы более эффективной, если бы она была направле­на на уничтожение его эгосоциоцентрических корней, а не его внеш­них проявлений.

Предвзятые мнения, рациональные размышления, базирующиеся на произвольных посылках, исступленное самооправдание, неспособ­ность к самокритике, параноидальная рассудочная деятельность, вы­сокомерие, отречение, пренебрежение, фабрикация обвинений и осу­ждение виновных — все это причины и следствия худшего непонима­ния, проистекающего из эгоцентризма и этноцентризма.

Непонимание порождает отупение, точно также как и отупение по­рождает непонимание. Негодование не тратит время на обсуждения и анализ. Как говорит Клемент Россе, «дисквалификация по при­чине морального порядка — это способ избежать всякого умствен­ного усилия понять дисквалифицируемый объект, так что моральное суждение всегда выражает отказ анализировать и даже отказ мыслить». Как заметил по этому поводу Вестермарк: «отличительная особенность морального негодования заключается в инстинктивном желании причинить боль за боль».

Неспособность понять сложное целое и сведение познания целого к познанию одной из его частей приводит к гораздо более пагубным последствиям в мире человеческих отношений, чем в случае познания физического мира.

2.3. Редуцирующий рассудок. Сведение познания сложного целого к познанию одного из его элементов, расцениваемого как единственно значимый, имеет более губительные последствия в этике в физическом познании. К тому же, именно этот преобладающий, редуцирующий и упрощающий способ мышления, связанный с механизмами непонимания, обусловливает сведение множественной по своей природе личности к одной-единственной из ее характерных черт. Если это положительная черта, то негативные качества этой личности останутся незамеченными. Если это негативная черта, то игнорируются ее позитивные черты. Как в том, так и в другом случае будет иметь место непонимание. Понимание требует от нас, например, не ограничивать, не сводить человеческое существо к его преступлению или же, если человек совершил несколько преступлений, к его преступности. Как говорил Гегель: «Абстрактное мышление видит в убийце не что иное, как его абстрактное качество (вытянутое из его сложного целого) и (разрушает) в нем, с помощью этого единственного качества все остальное в его человеческой природе».

И нельзя забывать, что обладание одной идеей или верой наделяет абсолютным убеждением в ее истинности и уничтожает всякую возможность понимания другой идеи, другой веры, другой личности.

Итак, препятствия для понимания множественны и многообразны: самые серьезные возникают из-за эгоцентризма <-> самооправдания - самообмана, из-за одержимости и редукции, а также оплаты и мщения. Эти структуры, укорененные неизгладимым образом в человеческом рассудке, не могут быть вырваны из него, но могут и должны быть преодолены.

Наложение друг на друга непонимания разных типов — интеллектуального и человеческого, индивидуального и коллективного – это главное препятствие для улучшения отношений между индивидами, группами, народами, нациями.

Пути понимания прокладываются не только экономическими, юридическими, социальными, культурными средствами, но и интеллектуальными и этическими средствами. Именно последние открывают возможность развивать двоякое, интеллектуальное и человеческое, понимание.

Этика понимания

Этика понимания — это своего рода искусство жить, которое предусматривает прежде всего бескорыстное понимание. Это требует большого напряжения сил, поскольку иногда безнадежно ждать взаимности: человек, который подвержен смертельной угрозе со стороны фанатика, понимает, почему фанатик хочет его убить, и знает, что фанатик никогда его не поймет. Понять фанатика, который неспособен понять нас, означает понять корни, формы и проявления человеческого фанатизма. То есть понять, почему и как ненавидят и презирают. Этика понимания требует от нас умения понимать непонимание, им понимания требует, чтобы мы приводили аргументы и опровергали, а не отстранялись от общения и проклинали. Замыкание на понятии                            "изменник» — что освобождает наиболее широкую способность мышления от ее деятельности — препятствует признанию заблуждений и ошибок, пониманию иных идеологий и отклонений.

Понимание ни извиняет, ни обвиняет: оно требует от нас избегать безапеляционного, бесповоротного осуждения, ведь и мы сами порой подвержены внезапным слабостям и совершаем ошибки. Если мы научимся понимать до того, как осуждать, то мы вступим на путь гуманиз ации человеческих отношений.

Вот что способствует пониманию.                                  

3. I. «Хорошо мыслить». Это — способ мышления, который позволяет схватить текст и контекст, индивида и его окружение, локальное и глобальное, многомерное, короче говоря, сложное целое, т.е. условия человеческого поведения. Такое всестороннее осмысливание дает возможность понять как объективные, так и субъективные условия поведения (самообман, одержимость верой, манию и истерию).
3.2. Интроспекция. Умственная практика постоянного самоанализа необходима, потому что, осознавая свои собственные слабости и недостатки, мы можем понимать слабости и недостатки других людей. Если мы сможем осознать, что все мы являемся грешными, хрупкими, неспособными к чему-то и лишенными чего-то существами, то мы обнаружим, что все мы имеем взаимную потребность в понимании.
Критический самоанализ дает нам возможность в определенной мере децентрализоваться, т.е. признать свой эгоцентризм и выносить суждения о нем. Он позволяет не ставить себя в позицию знатоков всех вещей *.                                  

«Это дурак», «это подлец» — два словосочетания, которые выражают одновременно и полное непонимание, и претензию на интеллектуальную и моральную самостоятельность.