Человеческая прихоть - предвестница моды

Прихоть возникает в связи с появлением привлекательной новинки и явля­ется предвестницей моды. В ней находят свое отражение принципы моды и некоторая связь между новинкой и неудовлетворенными потребностями лич­ности. Прихоти проявляются во всех сферах и на всех фазах жизни человека. Однако наиболее легко их можно распознать в нарядах людей.

И. Богардус в течение тридцати пяти лет (10-40-е гг. XX в.) проводил ис­следование устойчивости желаний людей. И оказалось, что лидирующие пози­ции в индивидуальных списках прихотей принадлежат «женским нарядам и украшениям» (55,4 % испытуемых), «одежде и украшениям для мужчин и юно­шей» (16,3 %). Развлечения, отдых, пение, автомобили, использование сленга, новых идиом, т. е. новых слов и выражений, образование, архитектура и укра­шение интерьера расположены в этих списках ниже.⁵

Автором сделаны интересные выводы относительно природы и динамики при­хотей человека, не утративших своей актуальности и сегодня, в конце XX в. Во-первых, большинство прихотей связаны с оформлением и украшением внешности различными аксессуарами (от часов до автомобиля) и безделушками. Во-вторых, триумф прихоти продолжается не более года. Для большинства из них срок жиз­ни - не более шести месяцев. Конечно же, некоторые из них, например, драгоцен­ности используются в течение более длительного периода. Другие же прихоти воз­никают перманентно. Что касается так называемых «прихотей момента», то их жизнь еще короче, не более трех месяцев. Сегодня человеку нравится одно, а завт­ра это может оказаться уже не актуальным. Длительную популярность имеют те прихоти, которые основываются на реальных желаниях, либо связаны с универ­сальными интересами человека, как, например, интерес к модной одежде.

Кстати, в результате исследования были выявлены прихоти (названы не­большим числом испытуемых, но, тем не менее, представляют значитель­ный интерес), которые выживают в водовороте моды и могут быть отнесе­ны к «прогрессу». Речь идет о мужских наручных часах, тонированном ло­бовом стекле автомашины, домашней радиотехнике, фотокамере Candid, модной прическе, «камуфляжной» одежде и зажигалках Zippo. Заметим, что об этих вещах говорят и сегодня, спустя полвека. Исходя из этого, можно говорить об относительности связи между модой и вещами. Мода на вещи уходит в прошлое. Утверждается мода на дизайн вещей, их символическое значение, качество.

Прихоти имеют тенденцию группироваться, и это продлевает их жизнь. Платье от Гуччи, туфли от Гуччи, сумка от Гуччи, аксессуары... - все от Гуччи. С таким комплектом вряд ли можно скоро расстаться.

Прихоти процветают, потому что преобладающая точка зрения способствует появлению новизны. Там, где поклоняются старому, прихоти не могут возник­нуть моментально. Ношение традиционной одежды в древнем Китае исключа­ло все шансы на проявление прихоти в нарядах.

Прихоти позволяют иметь статус тем, кто поклоняется новому. Ориги­нальная прихоть является быстрым эффектным способом привлечения вни­мания своих единомышленников. Прихоть ослепляет, а поэтому некото­рые люди ошибаются, используя ее для того, чтобы оказаться в лучах сла­вы. Она привлекает ревностные взгляды и делает своих фанатов центром острых замечаний. Следуя то за одной прихотью, то за другой, личность рискует стать объектом постоянного пристального внимания окружающих. Модная прихотливость в целом отрицательно сказывается на индивидуаль­ном развитии личности. Результат удовлетворения прихотей - нестабиль­ные, быстроизменяющиеся, поверхностные модели поведения. «Плоды не­устойчивых моделей поведения минимальны, вред неисчисляем»,⁶ - под­черкивал И. С. Богардус.

И, тем не менее, калейдоскоп поверхностных изменений жизни, возникаю­щих под влиянием прихотей, дает их поклонникам малую, но благоприятную возможность оценить действительно прекрасное или ужасное. В этом проявля­ется разное понимание «хроническими» представителями моды истины про­гресса. Каждый из них по-своему включается в процесс следования моде и сознательно или бессознательно использует его для проявления своей индиви­дуальности.

 

Мотивация модного поведения

Проблемы моды часто рассматриваются в связи с тем, что составляет пси­хологическую характеристику активности: потребности и мотивы личности, ее направленность, способности, ценностно-смысловые ориентации. Зависи­мость активности человека в моде от внутренних предпосылок и внешних ус­ловий отражает общую закономерность. «Преломляясь через «субъективные» особенности и качества человека, осознаваясь им, социальные оценки высту­пают для него либо в роли стимула, либо в роли тормоза (в зависимости от установок, уровня целостности личности, психологической готовности к при­нятию помощи)».⁷

Под потребностями обычно понимают нужду или недостаток в чем-либо необходимом для нормального функционирования и развития биологического организма, личности, социальной группы, общества; при этом потребности становятся внутренним источником активности.

Система актуальных потребностей человека связана с эмоциональными переживаниями. Чувства, настроения, страсти мотивируют поведение, не только активизируя его, но и. направляя, и поддерживая. Эмоция, выраженная в чув­стве, желании, влечении, несомненно, содержит в себе побуждение к деятель­ности (побуждение следовать моде). Как отмечал А. Н. Леонтьев, - «потреб­ность сама по себе, как внутреннее условие деятельности субъекта, - это лишь негативное состояние, состояние нужды, недостатка, свою позитивную харак­теристику она получает только в результате встречи с объектом («реализато­ром» по этологической терминологии) и своего «опредмечивания».⁸

Мода выполняет ряд функций, тем самым, позволяя реализовать человеку как свои базовые потребности, например, быть защищенным от неблагоприят­ных климатических условий, так и потребности более высокого уровня - быть признанным в определенной социальной среде, проявить свое индивидуаль­ное «Я».

«Из влечений и потребностей развиваются, по сути, все человеческие чув­ства. Удовлетворенная потребность порождает снятие эмоционального напря­жения; удовольствие во всех его оттенках, неудовлетворение ведет к страда­нию. Степень психологической напряженности меняется в зависимости от силы влечения или потребности и от конкретной формы удовлетворения или неудов­летворения».⁹

В свое время была выдвинута теория, согласно которой все поведение жи­вого организма сводится к снижению напряженности влечений. На деле пове­дение нередко направлено на усиление влечения с тем, чтобы потом удовлетво­рить его и испытать наслаждение.

Мода как постоянно работающий механизм не есть просто некоторое слу­чайное образование, сложившееся в человеческой практике. Мода, будучи прак­тической деятельностью, отвечает какой-то более существенной потребности. Исходя из представления о социальных ценностях, можно понять, какой со­циальной потребности отвечает мода.

К анализу мотивов, по которым люди следуют моде или изобретают и дик­туют ее, исследователи обращаются,.как правило, для объяснения причин вы­бора модной одежды. Сюда относятся, например, все ссылки на «стремления»: участвуя в движениях моды, люди стремятся сохранить или завоевать престиж в группе, или идентифицироваться с референтной группой, или самоутвердить­ся, или выделиться из толпы, или, напротив, быть как все, или выразить свою любовь к новому, страсть к изменению ради изменения и т. п.

Скорее всего, люди выбирают моду из самых разных мотивов и побужде­ний, поэтому объяснения моды через мотивы никогда не будут исчерпывающи­ми - ведь нельзя быть уверенным, что перечислены все возможные мотивы, к тому же мотив действителен лишь для движимой им личности. Тем не менее, активность индивида должна быть привлечена каким-то образом, и происхо­дит это за счет формирования мотивов. Люди виачаче следуют моде и вынуж­дены ей следовать, а затем объясняют себе и другим, почему они выбирают тот или иной вариант из множества возможных, почему они вообще следу­ют моде, а также, почему они «хотят» ей следовать. Таким образом, мо­тив - достаточное объяснение только для личности, сопричастной моде.¹⁰

Обычно мотив связывается с деятельностью и рассматривается как побуж­дение к ней. Но в контексте исследования моды актуальным является вопрос о соотношении мотива и активности. Поэтому в дальнейших рассуждениях це­лесообразно исходить из следующих положений: в активности всегда представ­лена иерархия мотивов, их «первоочередность», но у одного - для самого себя, а у другого - с точки зрения внешних требований; внутренняя борьба мотивов составляет благоприятный фон активности; соотношение активности и моти­вов может приобретать либо гармоничный, либо противоречивый характер."

Отечественные и зарубежные авторы исследуют проблему мотивации сле­дования моде в контексте анализа источников модных течений (Е. Богардус), особенностей формирования поведенческих моделей, связанных с ношением одежды (Г. Мортон (G. Morton), А. Винер (А. Vener), С. Хоффер (С. Hoffer)), индивидуальных и половых различий в ношении одежды (Дж.С. Флюгель), социально-психологических механизмов распространения моды (К. Бэлл, А. Гофман, Л. Петров, Б. Парыгин и др.).

Основными мотивами следования моде чаще других называют следующие: стремление человека к риску и постижению нового опыта, готовность к посто­янному прогрессивному обновлению, потребность иметь более высокий соци­альный статус и потребность в удовлетворении коммерческих интересов (дан­ный мотив особенно выражен у производителей и профессиональных распро­странителей). Наиболее полное описание этих мотивов представлено в работе И. Богардуса.¹²

Стремление человека к риску и приобретению нового опыта Богардус счи­тает основой моды. Люди устают от старого и страстно желают нового. Стрем­ление к новому опыту является, по мнению многих экспертов, характерной особенностью, прежде всего, европейцев. Жители Востока все еще остаются в тисках традиций, хотя интенсивное развитие Японии и других восточных стран свидетельствует о постепенной утрате Востоком своего иммунитета. К концу века эти тенденции становятся еще более очевидными, проявляют себя среди людей самых разных национальностей, вероисповеданий и культур. Сегодня можно смело утверждать, что стремление человечества к новизне делает моду поистине интернациональным явлением. И уже не удивительно, что японский дизайнер Еоши Ямамото (Yohji Yamamoto) делает парижскую моду.

Человек легко устает от однообразия, его внимание ускользает от примель­кавшихся старых вещей. Внимание всегда ищет вокруг себя новое. Старое - вы­зывает скуку; новое - возбуждает, привлекает, интересует, стимулирует. Но но­вое, повторившееся много раз, развивает монотонию, и появляется потребность в поиске чего-нибудь более нового. Сколь сногсшибательным ни был бы наряд, вскоре на него перестанут обращать внимание, и он будет забыт во имя чего-нибудь еще более сногсшибательного или ошеломляющего чем-то другим.

Важным источником модных течений является готовность человека к по­стоянному прогрессивному изменению. Большинство людей не терпит скованно­сти, поэтому они находятся в постоянном движении от нового к новейшему и к самому новому. Это проявляется и в политической, и идеологической, и экологи­ческой, и культурной сферах жизни человека, и, конечно же, в моде.

Мода является движущей силой прогресса. Потребность в свободе, часто ассоциируемая с потребностью в прогрессивном обновлении, таким образом, тесно связана с модой. Мода, в свою очередь, может процветать только там, где присутствует дух прогресса. Мода, по мнению Богардуса, имеет полную власть только в динамически изменяющемся обществе. Эту же идею развивает Ю. М. Лотман. Он пишет: «В обществах, где типы одежды строго подчиняют­ся традиции или же диктуются календарными переменами - в любом случае, не зависят от линейной динамики и произвола человеческой воли - могут быть дорогие и дешевые одежды, но нет моды... Регулярная смена моды - признак динамической социальной структуры».¹³

Прогрессивность, по Богардусу, - это готовность рискнуть ради новой идеи или метода, что предполагает доказательство бесполезности большинства но­винок. Но, чтобы обнаружить, стоит ли новинка чего-либо или нет, люди идут на огромный риск. И ожегшись на этом один раз, они, как ни странно, продол­жают совать свои пальцы в огонь снова и снова.

Формированию прогрессивности может способствовать миграция населе­ния. Люди постепенно погрязают в старых вещах, большая часть которых при переезде оказывается бременем. И как следствие, замечаются и оцениваются достоинства новых вещей.

Из всего вышесказанного следует, что прогрессивное общество делает моду возможной, и, наоборот, мода время от времени вносит свой вклад в прогресс. Сначала модные вещи оцениваются с точки зрения их ценности или бесполез­ности. Выживание же моды зависит от того, насколько значима ее роль в куль­туре общества и индивидуальной жизни каждого человека.

Следование моде является необходимым условием демонстрации социаль­ного статуса и принадлежности личности к опредеченной социачьной группе.

«Социальный статус дает моде жизненные силы. Слухи о том, что «луч­шие» люди или легендарные «они» носят в этом сезоне одежду определен­ного стиля, являются движущей силой моды. Многие моды живут длитель­ное время только потому, что происходят от статуса»,¹⁴ - утверждает И. Бо­гардус.

Для многих «быть вне моды -значит потерять статус». Большое число лю­дей протестует против новой моды, но лишь на словах, в действительности они следуют ей - так безопаснее в социальном смысле, ведь, стоя в стороне от моды, можно легко оказаться мишенью для насмешек, которые разрушают ста­тус. Для каждого «быть вне моды равно быть мертвым». И еще, страх фигури­ровать как «безвкусно одетый» подгоняет каждого идти в одну ногу с модой, какой бы бессмысленной она ни была. Многие женщины чувствуют бессмыс­ленность постоянно изменяющихся мод, но покорно подчиняются изменени­ям, так как это необходимо для поддержания статуса.

Но следует подчеркнуть, что статус может быть завоеван личностью с по­мощью бессмысленной моды только тогда, когда ее референтная социальная группа также придерживается бессмысленных ценностей. Если же группа уме­ет отличить глупые предложения моды от действительно заслуживающих вни­мания и поворачивается к первым спиной, то в этом случае каждый член груп­пы может обрести статус, не боясь оказаться смешным.

Стремление соответствовать своей или референтной группе особенно ха­рактерно для молодежи. Г. Мортон определяет его как одну из наиболее силь­ных движущих сил формирования индивидуальной модели выбора одежды." В результате исследования особенностей поведения подростков А. Винер и С. Хоффер сделали вывод о том, что одежда является одним из тех знаков, кото­рые служат различению социальных позиций индивидов в обществе. Исследо­ватели обнаружили, что кино, телевидение и спортивные соревнования оказы­вают некоторое влияние на то, что носит подрастающее поколение; но люди, с которыми подростки знакомы лично и находятся в близких отношениях, влия­ют на их выбор значительно сильнее.¹⁶

Наряду с зависимостью субъектов моды от группового мнения или поведе­ния, им свойственно стремление подчеркнуть разницу между собой и другими. Никто не желает усредниться и быть посредственным. Никто не желает зани­мать более низкое положение. Никто не любит, чтобы его имя склоняли по уг­лам. Каждый хочет, чтобы его индивидуальность проявилась во всех ее гранях и была оценена более высоко. Мода оказывается здесь спасителем.

Мода часто дает специапьный статус. В связи с этим И. Богардус приво­дит следующий оригинальный пример: «Проницательный наблюдатель мог за­метить, что окраска павлинов, индюков и фазанов позволяет различать их. Без отличающейся окраски эти птицы не могли бы выглядеть столь привлекатель­но».¹⁷ Энтузиасты же моды смотрят свысока на некомфорных людей.

«Мода ни во что не ставит дух демократии, особенно в том случае, когда статус определен возможностью индивида тратить деньги на бессмысленные вещи»,¹⁸ - утверждает далее автор. С этим трудно согласиться полностью, так как сегодня дух демократии, наоборот, захлестнул моду. Это выражается в по­явлении нескольких модных линий. У человека есть возможность для выбора одежды соответственно своим индивидуальным потребностям и финансовым возможностям.

Если говорить о респектабельной клиентуре, участвующей в моде многие столетия, то сегодня она тяготеет к элегантной сдержанности, высокому каче­ству, универсальности и комфорту, к потреблению символов моды, к которым можно отнести имя дизайнера, название марки, страну-изготовителя и т. п.

Мода «от кутюр» все больше приобретает черты искусства, а поэтому даже, казалось бы, бессмысленные относительно своего утилитарного назначения одежды находят своих счастливых обладателей и не только тех, кто имеет боль­шие деньги. Каждый, кто не безразличен к моде «от кутюр», может посетить музеи моды в Париже или Нью-Йорке. Одежды, создаваемые «от кутюр», становятся бесценными в прямом и переносном смысле. Мода «от кутюр» мо­жет вызывать восхищение или, наоборот, негодование, раздражение, и это так­же естественно, как и при восприятии любого другого вида искусства. И ярые поклонники моды, и консервативно настроенные личности зачастую выража­ют свое отношение к модному объекту безотносительно того, как это отразит­ся на их взаимоотношениях друг с другом.

Однако в том случае, когда мода развивается среди своих благодарных поклонников, имеющих для этого все возможности, другие, не имеющие их, испытывают зависть. По этому поводу Богардус справедливо замечает: «Со­хранение статуса посредством слепого следования моде ведет к отрицанию многих важных социальных ценностей. Но с другой стороны, - продолжает автор, - посредством приспособления к моде более низкие социальные клас­сы проникают в более высокую страту. Мода, таким образом, поднимает ста­тус. Даже простые люди благодаря моде поднимаются на уровень своих пра­вителей».¹⁹

Яркий тому пример - отношение к модному платью Молль Флендерс, ге­роини одноименного романа Даниэля Дэфо. Молль весьма искусно и методич­но использовала платья, в том числе дорогие модные, для создания определен­ного впечатления окружающих о своем социальном и материальном положе­нии, охотно признавая это своего рода мошенничеством. Однажды она выгова­ривала своей ливерпульской подруге за то, что та, пригласив ее в изысканное общество, не предупредила ее об этом, из-за чего Молль не захватила с собой свои лучшие платья.

Мода вводит в заблуждение. Ношение экстравагантной и яркой одежды создает впечатление дороговизны, а значит, материального благополучия че­ловека. Но не всегда, а лишь в ситуациях формирования первого впечатления, быстрой передачи информации о субъекте, когда другие источники информа­ции отсутствуют либо их недостаточно и т.п. Например, тот же случай с Флен-дерс. Услышав разговор Молль с подругой, дамы очень любезно сказали, «что у них не придают такого значения одежде, как в Лондоне; что кузина подробно осведомила их обо мне и я не нуждаюсь ни в каких платьях, чтобы мне оказы­вали здесь уважение; словом, все меня приняли за знатную вдову с большим состоянием, не подозревая о том, кем я была в действительности».²⁰

Человек может одеваться по моде (т. е. следовать определенным условнос­тям) и быть вполне независимым в своих суждениях и поведении, и наоборот, вызывающие манеры нередко прикрывают отсутствие подлинной самостоятель­ности. Несовпадение внешнего и внутреннего в человеке, т. е. «явления» и «сущ­ности», подводит к выводу: мода затрагивает и отражает человека слишком поверхностно, чтобы по реакции на нее можно было судить о внутренних качествах - достоинствах или недостатках, убеждениях, интересах челове­ка. Суть - не в модных формах как таковых, а в нашем отношении к ним, в том, каковы мы сами.

Следование моде - тому, что принято группой людей в данный промежу­ток времени и стало заразительным для других, - может быть актом чисто фор­мальным, и тогда сам факт «модности», или «немодности» ни о чем не свиде­тельствует.

Коммерческие интересы людей также стимулируют развитие моды. Сегод­ня, как никогда, происходит интенсивное сращивание моды с бизнесом, кото­рый представлен огромным отрядом производителей модных объектов и мод­ных стандартов.

Коммерческие интересы промышленников заставляют дизайнеров выпол­нять различные роли и функции, иногда весьма противоречивые по своей сути. Перед тем как определенный стиль достигнет триумфа, вытеснитель предыду­щей моды был ее создателем. Зависимость дизайнера от производителя созда­ет препятствия для реализации творческих замыслов; и вместо того, чтобы со­здавать все более и более прекрасные вещи, все его усилия направлены на со­здание просто новых.

Утверждение о том, что дизайнеры дают потребителю то, что хотят последние, американский социолог Р. Миллс назвал «большой ложью массовой культуры». Аппарат продажи, участниками которого теперь являются многие дизайнеры, работает больше на создание желаний, которые уже существуют. Потребителей приучают «хотеть» то и «выбирать» то, что им больше всего де­монстрируют. Желания не рождаются в неуловимых сферах личности потреби­теля; они формируются тщательно разработанным аппаратом шумихи и моды, убеждения и обмана. Ситуация социального и экономического развития совре­менного общества складывается все-таки в пользу потребителя, осознанно под­ходящего к выбору модных объектов, проявляющего критичность по отноше­нию к рекламным трюкам.

Специалисты по рек­ламе, торговые агенты, эксперты задают темп «модной гонки». Они при­думывают способы запус­ка новой моды. Ведущую роль в этом процессе вы­полняют специалисты по рекламе, способствующие конкурентному, иногда ра­сточительному потребле­нию вещей. «Рекламные плакаты поднимают на земле дух беспокойства и революционной активнос­ти»²' - образно замечает И. Богардус. Показы мод также побуждают многих

людей принять участие в «модной гонке», причем в результате показов богатые люди обычно совершают очень дорогие покупки и при этом, как правило, сету­ют на дороговизну; остальных же показы мод делают беспокойными, раздра­жительными, порой агрессивными.

В уже упоминавшейся Конвенции о европейской женской одежде подчер­кивается главная причина изменения моды: желание сохранить покупательс­кие способности женщин: «Юбки должны стать длинными, очень длинными. Юбки должны стать пышными, очень пышными. Юбки должны стать драпи­рованными. Талии должны быть присборены, контрастировать с волнообраз­ным низом».²²

Профессиональные распространители моды должны преуспевать в со­здании атмосферы ожидания и счастливого предчувствия и среди тех, кто может позволить себе сделать покупку, и среди тех, кто только мечтает об этом. В этих целях ими используется мощная серийная реклама, показы мод, манекенщицы, женские журналы, театральные подмостки. И как следствие, ничего не подозревающие жертвы начинают кампанию по созданию обще­ственного мнения и таким образом помогают сформировать спрос на многое из того, что порой бесполезно. Игра приносит огромный доход немногим за счет многих.

Знание психологии потребителя, умение вовремя заметить и отреагиро­вать на его малейшие прихоти - залог коммерческого успеха и предпосылка возможных гуманных изменений в моде.

 

Социальная активность личности

Следование моде - одна из форм социальной активности людей. Как и любая другая форма активности, данная является движущей силой, источником про­буждения в человеке «его дремлющих потенциалов». Активность личности в приспособлении одежды к окружающей среде является предпосылкой разви­тия моды и основой ее функционирования. Сравнивая характер адаптации к среде у животных и человека, И. Богардус замечает: «Если оперение птиц, мех и другие защитные оболочки животных есть результат их пассивного приспо­собления к окружающей среде, то многочисленные вариации одежды с защит­ными свойствами являются производными активной адаптации людей».²³

Активность в широком смысле слова - присущий личности способ орга­низации жизни, регуляции и саморегуляции на основе интеграции потребнос­тей, способностей, отношений личности к жизни, с одной стороны, и требова­ний к личности общества и обстоятельств, с другой.

Известный отечественный исследователь проблем человеческой жизни К. А. Абульханова-Славская отмечает: «Активность как бы предшествует дея­тельности во времени: до начала деятельности мы еще можем что-то изменить, передумать, улучшить; после мы уже «вынуждены» закончить начатое незави­симо оттого, насколько личностно это привлекательно, поскольку деятельность имеет свои «телесные» - технические, социальные - структуры. В момент осу­ществления деятельности происходит «мертвая» привязка к предмету потреб­ности (будь то джинсы или кандидатская степень)».²⁴

Активность человека, направленная на создание способов употребления одежды, мобилизуется субъектом в необходимых, а не в любых формах, в оп­ределенное, а не любое время и т. д.

Мода - это одно из тех явлений, в котором наиболее ярко отражается уровень активности личности, а точнее, уровень владения ею способами раз­решения противоречий между желательным и требуемым (необходимым), между индивидуальным и типичным для личности. Эти способы, как правило, объективированы в одежде, которую выбирает и носит человек.

Но почему эти способы используются многими людьми? Ответ на этот воп­рос заложен в самой природе человека как индивида, принадлежащего к опре­деленной группе или общности людей, в закономерностях отношений, склады­вающихся между людьми.

Каждый вновь изобретенный способ изготовления и использования одежды становится собственно модой в том случае, когда он удовлетворяет и биогенные, и социальные, и так называемые высшие потребности людей (потребность в твор­честве и самовыражении). Здесь следует специально оговориться, что механиз­мы освоения моды могут быть сугубо индивидуальны, так как детерминированы не только потребностями, но и всей личностной структурой, включающей и спо­собности, и волю, и сознание. И только при этих условиях мода может рассмат­риваться как самостоятельное многофункциональное явление.

Желание следовать моде рождает замысел, но до начала его воплощения субъект моды активно выбирает то, что именно является для него желаемым, свободно планирует, много раз прикидывает, какими способами и средствами этого добиться.

Активность не только «предшествует» выбору модной одежды, но и «со­провождает» процесс ношения ее.

Следуя за модой, важно рассчитать свои силы, время, возможности для достижения цели. С помощью активности личность мобилизует свои способ­ности, преодолевает инерцию. Факт, в большей степени обычно бывают удов­летворены не те, кто стал обладателем модной одежды, не затратив при этом и малейших усилий, а те, кто был активен в поиске желаемого, преодолел труд­ности.

Получая удовлетворение от характера деятельности, связанной с реализа­цией модных замыслов, а не только от результата, личность благодаря активно­сти не впадает в полную зависимость от социальных норм.

И в то же время, сравнение себя с другими является основой формирова­ния активности в моде. Неадекватное сравнение приводит либо к пассивному следованию моде, либо к вульгарным проявлениям, либо к отказу от следова­ния моде вовсе.

Адекватное оценивание себя позволяет личности избежать роли «жертвы моды». Если такая личность и следует моде, то не для участия в конкурентной борьбе типа «кто кого перещеголяет» или удовлетворения потребности в ком­пенсации своих «недостатков», как это бывает у лиц с уязвленным самолюби­ем, а для того, чтобы преумножить свои достоинства. Личность с адекватной самооценкой скорее строго придерживается индивидуального стиля в одежде, чем слепо следует за модой. Обретение индивидуального стиля - реальный результат активности человека. Он приносит человеку чувство удовлетворе­ния, является доказательством адекватной оценки своих способностей, необ­ходим для повышения дальнейшей активности.

К сожалению, многолетнее отождествление в различных исследованиях понятий «мода» и «процесс следования моде» и сведение их, конечно же, к тому, что очевиднее, что поддается внешнему наблюдению и анализу, к про­цессу, причем происходящему преимущественно в больших группах, - все это делает результаты исследований безликими, трудно сопоставимыми и не спо­собствующими пониманию феномена «мода».

Обращение к жизнедеятельности человека, регулируемой множеством це­лей, в том числе модой, позволяет интегрировать имеющиеся представления о моде, показать не только социальную ориентированность моды, но и индиви­дуальную. Мода все чаще становится объектом индивидуально-личностных переживаний. Современная мода задает ориентиры для всех и для каждого в отдельности.

 

Экстравагантность

Нетрудно заметить, что высокая стоимость жизни частично связана с модной гонкой. Многие вещи покупаются не потому, что они необходимы или прекрасны, а потому что друзья уже сделали эти покупки, потому что на подсознании зафиксирована потребность не отстать от своих соседей и даже перегнать их. Фактор статуса - выше экономических возможностей. Но, если человек в чем-то обгоняет своих соседей, то следует ожидать, что они, в свою очередь, обгонят его в чем-нибудь другом. И они, и он включе­ны в бесконечное соревнование, которое приводит нас напрямую к экстра­вагантности.²⁵

Экстравагантность является обязательным элементом моды. Причем экст­равагантность не опровергается периодически возникающей модой на тради­ционность, ибо традиционность сама по себе является в данном случае экстра­вагантной формой отрицания экстравагантности.

«Включить определенные элементы в пространство моды означает сделать его заметным, наделить значимостью... Включение в моду - непрерывный про­цесс превращения незначимого в значимое»,²⁶ - отмечал Ю. М. Лотман.

Мода «всегда подразумевает наблюдателя... Говорящий на языке моды -создатель новой информации, неожиданной для аудитории и непонятной ей. Аудитория должна не понимать моду и возмущаться ею. В этом - триумф моды. Другая форма триумфа - непонимание, соединенное с возмущением. В этом смысле мода одновременно элитарна и массова. Элитарность ее со­стоит в том, что ее не понимают, но триумф моды - в ее противостоянии толпе. Вне шокированной публики мода теряет свой смысл. Поэтому пси­хологический аспект моды связан со страхом быть незаметным и, следова­тельно, питается не самоуверенностью, а сомнением в своей собственной ценности».²⁷

Ю. М. Лотман в качестве доказательств приводит ряд примеров отноше­ния к моде известных персон: «За модным новаторством Байрона скрывается неуверенность в себе. Противоположная тенденция - модный отказ от моды, реализованный Чаадаевым, «холод гордости спокойной», по выражению Пуш­кина. П. Я. Чаадаев может быть примером утонченной моды. Его дендизм зак­лючался не в стремлении гнаться за модой, а в твердой уверенности, что ему  принадлежит его уста­новлением. Область же экстравагантности его одежды заключалась в дерзком отсутствии эк­стравагантности. Так, если Денис Давыдов, приспосабливая одежду к требованиям «народ­ности» 1812 года, «надел мужской кафтан..., стал отпускать бороду себе, вместо ордена Св. Анны повесил образ Святого Николая и заговорил с ними языком народ­ным», то Чаадаев под­черкивал экстраорди­нарность ситуации пол­ным отказом от какой-либо экстраординарнос­ти в одежде. Это - не­признание того, что по­левые условия и тяготы походной жизни как бы разрешают некоторую свободу в одежде, что

требования к белоснежной чистоте воротничка на поле боя не столь строги, как в бальной зале, что лицо, жест и походка под огнем картечи имеют право чем-то отличаться от непринужденных движений в светском обществе. Демон­стративный отказ от всего, что составляло романтический couleur locale поход­ной жизни, придавал в условиях похода и под огнем неприятеля поведению Чаадаева характер внешней экстравагантности».²⁸

Особой манерой одеваться, вести и подавать себя отличились русские литераторы начала XX в. Сохранились легенды о горьковатом аромате хин­ной воды и тщательно-изящно вывязанных галстуках Иннокентия Анненс-кого, сюртуках - «с иголочки» - Александра Блока, желтой кофте Владими­ра Маяковского - «пощечине общественному вкусу». «К черту я снимаю свой пиджак английский, ну-ка, дайте косу, я вам покажу...», - так проде­монстрировал освобождение от уходящей литературной моды - дендизма - Сергей Есенин.

 

Самовыражение и самолюбие

Мода акцентирует самовыражение и самолюбие как проявления индиви­дуальности. Вопрос о самовыражении личности посредством моды всегда ак­туален, так как является принципиальным не только для выяснения способов проявления своего «Я» (что характеризует все возрасты), но и раскрывает одно из важных условий адекватного и гармоничного развития личности.

Адекватное самовыражение в моде основывается на правильной само­оценке, постоянной потребности в самопознании. «Отсутствие самопознания, самооценки приводит к тому, что человек подчиняется власти своих первых порывов, непроверенных мнений или, напротив, фиксированных (раз и навсег­да) установок, не умеет дифференцировать себя от других, не знает своей сла­бости, достоинства и т. д.».²⁹

Чем ниже самооценка личности, тем более значимым для нее оказывается момент внешней выразительности (привлекательности). Ношение модной одеж­ды для таких людей превращается в повседневную демонстрацию мод. Отре­петированные, в лучшем случае перед зеркалом, движения и позы, жеманство, нарочительность разрушают естественные модели поведения. Создаваемая та­ким образом привлекательность в действительности оказывается не более чем странностью.

Привлекательная внешность далеко не всегда способна заслонить другие человеческие качества. Привлекательность, прежде всего, влияет на первое впечатление. Но первые впечатления важны и приобретают все большее значе­ние по мере того, как общество становится более подвижным и урбанизиро­ванным и как человеческие контакты становятся все более торопливыми и эфе­мерными.³⁰

Некоторым молодым женщинам не удается иметь привлекательную вне­шность, несмотря на имеющиеся для этого задатки. Иногда они настолько по­глощены интеллектуальными занятиями, что считают себя выше так называе­мых женских фривольностей. Но обычно именно этот тип женщин ощущает острую потребность в том, чтобы произвести впечатление на общество. «По­думайте, насколько привлекательнее она была бы, если бы сочетала свой яс­ный ум с прекрасным оформлением внешности»,³¹ - восклицает по этому по­воду Г. Мортон. Многие женщины из высшего общества или области искусства отмечают, что их шарм и прекрасная внешность совершенно прямо пропорци­ональны их интеллектуальным способностям. Секрет шарма женщины, равно как и мужчины, - в наличии интеллекта.