XVII. Отречение от престола и от прав на престол. Ст. 37 и 38 основных законов. Современное положение вопроса о престолонаследии.

В оглавление книги

Согласно ст. 57 и 58 Основных Законов св. коронование происходит по чину, установленному Церковью. Особая незыблемость правил о св. короновании вытекает из самого установления Царской власти; о нём же упоминает и ст. 39-я Основных Законов, согласно которой Император присягает закону о престолонаследии. Если статьи 25-39 Основных Законов подтверждаются присягой Государя, то статьи о вере 62, 63 и 64 утверждаются самой идеей Царской власти; без них нет той Царской власти, которая вырощена не только русской историей, но и православным самосознанием. И там, где мы встречаемся с развитием основных принципов статей Основных Законов о вере или с принципами, обусловленными положением Императора, как священного чина, там мы встречаемся с той же неприкосновенностью, вытекающей из самой идеи учреждения. Мы уже говорили о статье 185. Когда человечество падёт настолько, что оно не будет знать никаких священных учреждений и окончательно утвердится в том зверином состоянии, в которое его постепенно как по наклонной плоскости привели все внецерковные «измы» (лже-гуманизм, рационализм, протестантизм, позитивизм, материализм, натурализм, марксизм, социализм, большевизм и т. д.), тогда нечего будет и говорить об Основных Законах Российской Империи, воплощающих миросозерцание православного народа. Но пока есть возможность думать о заветах Церкви и родной истории, должно напоминать об охранении завещанного Церковью и родной историей учреждения от его внутреннего разложения чужеродной культурой.

Выше воли царствующего Императора стоят все те статьи Основных Законов, которые констатируют Царскую власть, как определённое учреждение – священный чин, регулируют порядок её преемства и устанавливают требования, неразрывно связанные с понятием Царской власти. Во всех проявлениях своей власти Император связан самим принципом своей власти.

То же относится и к отречению от Престола Императора. О нём ничего не говорят Основные Законы и не могут говорить, ибо, раз сами Основные Законы исходят из понимания Императорской власти, как священного сана, то государственный закон и не может говорить об оставлении сана, даваемого Церковью. Как для снятия присяги, для оставления монашества, так и для снятия царского сана надо постановление высшей иерархической власти. Так и бывало на практике. Когда надо было присягать Императору Николаю Павловичу после присяги, ошибочно принесенной Великому Князю Константину Павловичу, то Митрополит Филарет предварительно снял ту первую присягу. Когда Императору Павлу предложили отречься от Престола, он категорически это отверг и погиб от заговорщиков. Когда Император Николай I вступил на Престол, то он заявил, что, «то, что дано мне Богом, не может, быть отнято людьми» и с опасностью для жизни 14 дек. 1825 г. личным примером отваги спас Царский трон от заговорщиков. Когда Император Николай II 2 марта 1917 г. отрёкся за себя от Престола, то акт этот юридической квалификации не подлежит и может быть принят только как факт в результате революционного насилия.

Статьи 37 и 35 Основных Законов говорят не об отречении от Престола, а об отречении от прав на Престол. Статья 37: «При действии правил, выше изображённых о порядке наследия Престола лицу, имеющему на оный право, предоставляется свобода отрещись от этого права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никакого затруднения в дальнейшем наследовании Престола»; а ст. 33 говорит: «Отречение таковое, когда оно будет обнародовано и обращено в закон, признаётся потом уже невозвратным». Хотя, конечно и Царствующий Император занимает Престол в силу своего права на Престол, но помимо уже указанного выше соображения об Императорской власти, как священном чине, не могущем быть сложенным своей волей, и другие соображения говорят за то, что статьи эти не имеют ввиду Царствующего Императора. Во-первых, статьи не говорят ничего об отречении от Престола, а во-вторых, за разъяснением выражения «имеющий право на оный», мы должны обратиться к источнику статьи, указанному под нею. Это – Манифест Николая I от 12 дек. 1825 г. о вступлении на Престол и Манифест Александра I от 19 янв. 1823 г. об утверждении отречения Великого Князя Константина Павловича. В последнем говорится: «Призвав Бога в помощь, размыслив зрело о предмете столь близком Нашему сердцу и столь важном для государства и находя, что существующие постановления о порядке наследования Престола у имеющих на него право не отъемлют свободы отрещись от сего права в таких обстоятельствах, когда за сим не предстоит никаких затруднений в дальнейшем наследовании Престола...» Под имеющими право здесь разумелись лица (Великий Князь Константин Павлович), ещё не занимающие Престола, именно категория лиц, к которым принадлежал Великий Князь Константин, т. е. лица перед которыми может открыться престолонаследие. Можно поставить вопрос разумеются ли здесь вообще лица, могущие наследовать Престол, или только непосредственные наследники. Судя по тому, что сам Император Николай I, введший эту статью, не признавал отречения Великого Князя Константина даже тогда, когда он 27 ноября 1825 г. открыл в Государственном Совете его Акт об отречении и неопубликованный манифест 16 янв. 1823 г. Императора Александра I, утверждающий это отречение, а признал только отречение, совершённое после открытия престолонаследия, можно думать, что он разумел под «имеющий на оный право» не только лицо непосредственно наследующее Престол; но и такое, перед которым уже открылось престолонаследие. Кроме того, сам законодатель, когда хочет указать лиц, могущих наследовать впоследствии Престол, не ограничивая их непосредственными наследниками, употребляет выражения «могущий иметь право на наследование Престола», как например в ст. 185. Практика наша подразумевала право отречения от прав на Престол за всеми лицами, не только непосредственными наследниками, но и за всеми лицами могущими иметь право на наследование Престола.[ 38 ]

Но отречение от прав на Престол не является нравственно свободным; оно не должно, по мысли закона, совершаться, если из этого произойдут затруднения в дальнейшем наследовании; закон взывает к чувству долга отрекающегося. Отречение происходит под контролем Царствующего Императора, который, как Глава Дома, призван заботиться об интересах Царствующего Дома, а, как Император, о том, чтобы вопрос о престолонаследии был всегда ясен, и «Престол ни на мгновение не мог бы остаться праздным» (выражение Манифеста Александра I). Поэтому утверждение Императора, обнародование Акта об отречении необходимо для ясности вопроса о престолонаследии, но оно не составляет главного момента, ибо подвиг не может быть принят насильно. Контроль Императора может иметь моральное воздействие на отрекающегося чрез призывы к его совести, долгу, если его отречение наносит ущерб Дому или государству, повергая его в смуту; но, если лицо отрекающееся настаивает на своём, никто его не сможет заставить принять Престол при открытии престолонаследия. Контроль Императора и обнародование отречения введены именно для устранения возможной неопределенности и той таинственности, которая в 1825 г. едва не ввергла страну в смуту и анархию.

Утверждение Государя и обращение им отречения в закон не создаёт факта отречения, а лишь делают отречение невозвратным, согласно ст. 38-й; отречение создаётся волей отрекающегося и, если отрёкшийся умрёт без обнародования его явно состоявшегося уже отречения, то оно должно почитаться действительным.

Практика наша знает примеры отречения и обращения их в закон. Так Именной Высочайший Указ 24 авг. 1911 г. утвердил отречение от прав на Престол Княжны Императорской Крови Татьяны Константиновы, а Именной Высочайший Указ 9 февр. 1914 г. утвердил отречение Княжны Императорской Крови Ирины Александровны. Говорят, что было отречение Великого Князя Владимира Александровича перед вступлением его в брак. Если оно было совершено и не было взято им обратно до своей смерти, то оно действительно и без обнародования в закон, ибо конститутивную силу отречения составляет воля отрекающегося, а обнародование и обращение в закон лишь являются констатированием воли отрекающегося, которая юридически действительна сама по себе, раз в каком-либо акте она выражена и до смерти не взята обратно; заинтересованные лица, знающие о таком акте, всегда вправе его обнародовать.[ 39 ] Что касается отречения за других лиц, то здесь, как мы уже упоминали, надо различать потомство, существующее или зачатое в момент отречения, и потомство, не существующее и не зачатое в момент отречения. Так как право на наследование Престола вытекает из закона и есть право публичное, то есть прежде всего обязанность, то никто, и в том числе Царствующий Император, не может существующих уже прав отнять, и таковое его волеизлияние юридически не действительно; таким образом, отречение Государя Императора Николая II за своего сына Великого Князя Цесаревича Алексея ни одним юристом не будет признано действительным юридически.

Другое дело отречение за потомство несуществующее и не зачатое в момент отречения. Здесь уже нет communis opinion doctorium. Многие государствоведы считают, как мы видели, что для этого потомства прав наследования не существует, ибо лицо отрёкшееся не могло уже быть для них, в силу своего отречения и после него, проводником этих прав; закон же раньше, до зачатия, не мог охранить их несуществующих прав.

Такими случаями отречения за несуществующее потомство полна практика положительного европейского права. Так, когда принцессы, выходящие замуж за иностранных принцев, отрекаются от прав на Престол и за себя, и за потомство, то действительность этих отречений никем не оспаривается. Так 24 июня 1899 г. Герцог и Принц Коннаутский, первый за себя, а второй за себя и за своё мужское потомство, отреклись от прав наследования в Саксен-Кобург-Гота. Король Оттон Баварский, вступая не греческий Престол, отрекался при известных условиях от Баварского Престола за себя и за своих наследников.

Некоторые европейские законодательства, как например Ганноверское, допускают отречение и за наличное в момент отречения потомство, но в таком случае закон требует назначения специального на случай отречения опекуна, который должен представлять интересы малолетнего. Так, когда 24 июня 1889 г. Герцог и Принц Артур Коннаутский, первый за себя, а второй за себя и за своё будущее потомство, отрекались от прав на Престол в Саксен-Кобург-Гота, то несовершеннолетний Принц Артур был представлен особым опекуном, специально назначенным для представления его интересов при отречении. Но обыкновенно во всех положительных законодательствах допускается отречение только за себя и за своё еще несуществующее и не зачатое в момент отречения потомство.

В силу указанного бесспорного принципа после Императора Николая II Престол должен был перейти к его сыну Великому Князю Алексею Николаевичу, которому в момент отречения было 13 лет. Отречение за него было бы недействительно и в том случае, если бы происходило не при революционном насилии, а путём свободного волеизъявления, без всякого давления. Великий Князь Алексей Николаевич мог отречься только по достижении совершеннолетия в 16 лет. До его совершеннолетия управление государством в силу ст. 45 Основных Законов должно было перейти к ближнему к наследию Престола из совершеннолетних обоего пола родственников малолетнего Императора, то есть к Великому Князю Михаилу Александровичу. Последний также сделался жертвой революционного вымогательства, а малолетний Великий Князь Алексей Николаевич был пленён вместе со своими родителями так называемым Временным Правительством.

Осуществить свои права на Престол, как подобает посредством Манифеста, в таковых обстоятельствах он не мог. Великий Князь Михаил Александрович издал 3 марта 1917 г. так называемый Манифест следующего содержания: «Тяжкое бремя возложено на Меня волею Брата Моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народных. Одушевлённый единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины Нашей, принял Я твёрдое решение в том лишь случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа Нашего, которому надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственном Думы возникшему и облечённому всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основании всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа. «Подписал: Михаил».

Предположим, что это акт свободного волеизъявления; как тогда надо определять его юридическую силу? Великий Князь Михаил Александрович отказался сделаться Императором, но не в сипу того, что он не имел права вступить на Престол при наличности в живых Великого Князя Алексея Николаевича, несмотря на таковую волю Императора Николая II; он не заявил и того, что он считает себя обязанным настаивать на правах Великого Князя Алексея на Престол, а себя считать лишь Правителем Государства. Он напротив заявил, что готов принять Престол, но не в силу Основных Законов, от чего он expressis verbis отказался, а в силу права революции, выраженного через Учредительное Собрание по известной четыреххвостке. Если бы даже таковое Собрание состоялось и, установивши новый образ правления, избрало бы его Государем, то Великий Князь Михаил Александрович вступил бы уже не на трон своих предков Божьей Милостью, а на волею народа созданный трон по избранию от воли народа; вместе с тем это было бы упразднением православно-легитимного принципа Основных Законов, построенных на монархическом суверенитете. Признание права за Учредительным Собранием устанавливать образ правления есть отказ от монархического суверенитета и устроение политической формы правления на народном суверенитете, то есть, на «многомятежного человечества хотении». Этим он упразднил бы все традиции предшествующей истории и продолжил бы её на радикально противоположном принципе в европейском демократически-эгалитарном стиле. В качестве совершеннолетнего наследника Престола Великий Князь Михаил Александрович мог вступить в управление по легитимному принципу лишь как Правитель Государства при несовершеннолетнем Императоре и требовать малолетнему Императору присяги. Он этого не сделал, принципиально отвергши обязательность Основных Законов и признал революционное право. Если некоторые говорят, что с его стороны не было отказа от Престола expressis verbis, а только условный отказ, то, правда – лишь то, что он не отказывался получить власть от Учредительного Собрания на основе народного суверенитета, устанавливающего новую форму правления – но тем самым он expressis verbis отказался не только от Престола, но даже не признал его больше существующим de jure. В качестве наследника, он сам призывал всех граждан признать новое революционное право; но он не имел компетенции приглашать к повиновению самочинному органу, по самочинной противозаконной инициативе Государственной Думы возникшему, и предоставлять Учредительному Собранию устанавливать новую форму правления; все заявления этого «Манифеста» юридически ничтожны. Если бы таковой Акт исходил даже от Царствующего Императора, то и тогда явилась бы необходимость признать, что Император сам отказывается занимать возложенный им на себя подвиг, и Престол Основных Законов вакантен.

Великий Князь Михаил Александрович, отказавшись вступить в управление государством, хотя бы в качестве правителя, expressis verbis отказавшись не только от Престола, существующего, как государственное учреждение но, отвергши даже действие Основных Законов, которые могли бы призвать его к наследованию Престола, – совершил только акт, в котором высказал ни для кого не обязательные свои личные мнения и отречение, устраняя себя от наследования по Основным Законам, юридически в его глазах несуществующим, несмотря на ранее принесенную им в качестве Великого Князя в день своего совершеннолетия присягу верности постановлениями Основных Законов о наследии Престола и порядку Фамильного Учреждения (Прил. III и IV к Основным Законам).

Все его заявления в Манифесте, в том числе и признание так называемого Временного Правительства, юридически ничтожны, кроме явного отречения за себя от Престола. Г. Корево говорит, что это отречение некому было обратить в закон, и что до обращения в закон отречения нет. Но допустимость отречения исходит из того, что нельзя человека насильно заставлять принять подвиг власти. Допустим, что налицо – пробел закона, не предусмотревшего отречения, когда Императора нет (так было здесь, ибо в 3 часа дня 2 марта 1917 г. Император Николай II отказался быть носителем верховной власти). Как же надо было бы восполнить пробел? В виду того, что центр тяжести отречения – в отсутствии воли занимать Престол у призываемого на Престол лица, надо признать, что, раз воля явно выражена, а органа, констатирующего этот факт нет. то надо иным способом удостоверится в наличности воли к отречению. Кроме этого, Основной Закон не может призывать к престолонаследию лиц, отвергающих тот принцип, на котором они основаны. Для чего же иначе он обязывает всех Членов Императорского Дома в день совершеннолетия приносить присягу верности не только Царствующему Государю, но и правилам порядка престолонаследия и порядку Фамильного Учреждения?

+ + +

Установив основные принципы преемства верховной власти, реципированные из немецкого права и приведенные в связь с постановлениями Основных Законов, вытекающими из православного легитимного принципа, нам остаётся рассмотреть современное положение вопроса о престолонаследии лиц Императорского Дома, идущих вслед за Великим Князем Алексеем Николаевичем и Великим Князем Михаилом Александровичем. Так как мы должны искать наследников, удовлетворяющих требованиям Основных Законов в агнатском порядке престолонаследия, по установленным правилам, в порядке линий и первородства, то мы должны установить очередь лиц таким образом, чтобы сначала в каждой более старшей линии перечислить всех агнатов, отвечающих в ней правилам и предположением Основных Законов. Таким образом мы и придём к определению того, кто в глазах Основных Законов есть законный преемник Престола в данный момент.

При существующем составе Императорского Дома линии идут в следующем порядке старшинства:

1) Линия 2-го сына Императора Александра II Великого Князя Владимира Александровича.
Великий Князь Кирилл Владимирович, род. 30/ I Х 1875 г.
Князь Владимир Кириллович, род. 17/33 авг. 1917 г.
Великий Князь Борис Владимирович, род. 12/Х I 1877 г.
Великий Князь Андрей Владимирович. род. 2 мая 1879 г.
Все происходящие в этой линии агнаты рождены от матери, не принявшей православие до брака, и потому в силу статьи 185-й, как доказано нами в главах XII, XIV и XV, они могут наследовать Престол только за неимением агнатов, удовлетворяющих всем требованиям Основных Законов.

2) Линия 6-го и последнего сына Императора Александра II Великого Князя Павла Александровича.
От брака его с греческой православной принцессой Александрой Георгиевной. Великий Князь Дмитрий Павлович, род. 6 сентября 1891 г. По происхождению от православных родителей, он не имеет в ст. 185 Основных Законов препятствия для наследования в агнатском порядке престолонаследия.

3) Линия 2-го сына Императора Николая Павловича Великого Князя Константина Николаевича.
Князь Всеволод Иоаннович, род. 7 янв. 1914 г.
Князь Гавриил Константинович, род. 3 июня 1887 г.
Князь Георгий Константинович, род. 23 апр. 1903 г.
В этой линии Князя Гавриил и Георгий Константиновичи в силу ст. 185, как происходящие от неправославной матери, могут наследовать только 1) за неимением агнатов, удовлетворяющих всем требованиям Основных Законов и 2) уступая в порядке первородства агнатам старших линий, в отношении вероисповедном, стоящих с ними в одинаковом положении. Князь Всеволод Иоаннович, как происходящий от православных родителей, может наследовать в агнатском порядке престолонаследия.

4) Линия 3-го сына Императора Николая Павловича Великого Князя Николая Николаевича.
Великий Князь Николай Николаевич, род. 6. XI. 1856 г.
Великий Князь Пётр Николаевич, род. 10. I. 1864 г.
Князь Роман Пётрович, род. 5. X 1896 г.
Их очередь идёт непосредственно вслед за очередью Князя Всеволода Иоанновича; в основном порядке престолонаследия, за этой линией идёт очередь линии

5)Четвертого сына Императора Николая Павловича Великого Князя Михаила Николаевича.
Великий Князь Михаил Михайлович, род. 4 окт. 1861 г.
Великий Князь Александр Михайлович, род. 1 апр. 1866 г.
Князь Андрей Александрович, род. 12 янв. 1897 г.
Князь Феодор Александрович, род. 11 дек. 1898 г.
Князь Никита Александрович, род. 4 янв. 1900 г.
Князь Дмитрий Александрович, род. 2 авг. 1901 г.
Князь Ростислав Александрович, род. 11 нояб. 1902 г.
Князь Василий Александрович, род. 24 ноля 1907 г.

Так как впереди их идёт достаточно имён в порядке первородства, то для данного момента можно удовлетвориться установлением по Основным Законам очереди для ближайших к престолонаследию лиц. Вслед за Великим Князем Михаилом Александровичем в порядке первородства и удовлетворяя требованиям агнатского престолонаследия, идут:

1) Великий Князь Дмитрий Павлович.
2) Князь Всеволод Иоаннович.
3) Великий Князь Николай Николаевич.
4) Великий Князь Пётр Николаевич и т. д.

При малолетстве Императора и при неимении Правителя Государства, назначенного волей предшествующего Государя, Правителем является в силу ст. 23 Основных Законов (изд. 1857) ближайший к наследию Престола родственник малолетнего Императора, если у него нет отца и матери.[ 40 ]

Говорят, что Государь Император Николай II и Великие Князья Цесаревич Алексей Николаевич и Михаил Александрович погибли и увеличили сонм мучеников Царствующей Династии. Их тени проходят перед нами... Вот Император Павел, смиренно и безропотно переносивший бремя вынужденного фактического узничества до 43 лет, поставивший русское самодержавие на незыблемые основы законом о престолонаследии – убитый и так трагично предупреждённый о своей скорой смерти видением и голосом Петра I:– «Павел, бедный Павел!»... Вот благороднейший и честнейший из людей, спасший Россию и Престол от замысла 14 декабря 1825 г. своим личным геройством и самопожертвованием среди пуль заговорщиков!... Его сын погибший за любовь к ближнему, терзаемый непрерывными покушениями и, наконец, лежащий без ног на мостовой!... А его сыну обязана Россия тем, что «бесы» не растоптали ее на 36 лет раньше, и вот наконец, гнуснейшие клеветы, беспримерное мучительство и издевательство над всей царствующей Семьей со стороны разрушителей трона, разных святотатцев и их духовных соратников, ныне торжествующих на кладбище России!... Не коллективом держалась и спасалась Россия, а нравственной высотой жертвенного подвига личности, освящённой Церковью. Кому теперь придётся возложить на себя мученический венец, чьи руки возложат его на свою голову в Успенском Соборе?...Мы назвали очередь, следующую по православному легитимному принципу Основных Законов: Великий Князь Алексей Николаевич, Великий Князь Михаил Александрович, Великий Князь Дмитрий Павлович, Князь Всеволод Иоаннович, Великий Князь Николай Николаевич, Великий Князь Пётр Николаевич... Кто из них окажется призванным принять с благословения Святейшего Патриарха Всероссийского крестный подвиг власти и служения Православной Церкви и русскому государству и сказать: я по закону Основному Государства Российского –тот подвижник, которого ищет православный русский народ; моё смирение, моя верность Промыслу Божию, заповедям Церкви и заветам родной истории делают меня жертвой, Богом требуемой, и призывают к подвигу самоотречения и самодержавия?... Но кто бы ни был он, мы верим, что оживут христианские начала в государственном строительстве России, и что на крови и на катакомбах святительских, царственных и иных русских христианских мучеников XX века, погибших в гонениях на православное христианство и на Русь, воздвигнется вновь Третий Рим, возглавляемый, как встарь, Царём и Патриархом. Так прекрасно выразил эту веру в помощь Божью наш незабвенный русский мыслитель-философь и поэт:

В оглавление книги

«И верим мы:
Наш Царь в стенах издревле славных
Среди ликующих сердец
Приймет венец отцов державных
Царя-избранника венец.
Мы верим: будет милость Божья
На православного Царя,
И даст Всевышний дар познанья
И ясность мысленным очам
И в сердце крепость упованья
Несокрушимую бедам.
И верим мы и верить будем,
Что даст Он дар – венец дарам
Дар братолюбья к братьям людям,
Любовь отца к своим сынам.
И даст года Он яркой славы
Победы в подвигах войны
И средь прославленной державы
Года цветущей тишины».

София
18-31 марта 1924 г.

В оглавление книги

СНОСКИ.

01. Дюге конструирует иначе в своей книге «L'etat».
02. Цитаты эти взяты из статьи Новгородцева «Демократия на распутье», в сборнике «София».
03. Она и у нас оказалась тем, чем всегда бывает, по выражению Поля Бурже в предисловии к кн. Палей: – elle n'est jamais qu'une enterprise de bridandage inauguree per des naifs, pursuive par des intrigants et consomme par des scelerats.
04. Стр 12, т. 11.
05. Ярославские князья били челом о принятии на службу к Великому Князю Московскому в 1463 Г.. Покорение Новгорода произошло в 1470 г., Перми в 1472 г., Ростова в 1474 г., Твери в 1485 г., Вятки в 1489 г., Рязани в 1417 г., кн. Черниговских и Северских в 1417-1523 г., Пскова в 1510 г., Смоленска в 1514 г.
06. А за отсутствием завещания установился обычай передачи престола старшему сыну.
07. Бердников. Основ. начала церк. права правосл. Церкви стр. 359.
08. Барсов. Константинопольский патриарх. 501.
09. Митр. Макарий. Ист. рус. Церкви, т. VI. 216
10. Бердников Основ. начала церк. права прав. Церкви, 123 стр.
11. Там это было следствием учения о petestas indirecia папы в мирских делах, тогда как православная Церковь возводит начало мирской власти непосредственно к Богу.
12. Припомним, что Константинопольский патриарх Антоний, требовавший от Великого Князя Василия I поминания царского имени на богослужении, писал, что имя его должно поминаться всеми православными христианами, ибо он один – царь природный, законы которого действуют во всей вселенной, и никакие Соборы, никакие каноны, никакие отцы не упоминают о других царях. Он один помазуется миром в царя и самодержца римлян, то есть всех христиан.
13. Восстановление это обязано преимущественно трудам и стараниям Высокопреосвященного Антония, Митрополита Киевского и Галицкого на Московском Церковном Соборе 1917 года.
14. Суворов. Курс Церк. права II, 204.
15. И позже в издании Церков. Законов принимал участие Комитет Министров.
16. Эту дату я цитирую на основании ст. 184 Основных Законов, имеющей указание на этот Акт, как на свою основу.
17. Не него ссылается ст. 62 Основных Законов изд. 1906 г.
18. Также Екатерина II перед женитьбой Александра I требовала от своего посла в Бадене гр. Румянцева исследовать предварительно, как отнесётся Герцог Баденский к перемене вероисповедания своей дочери, если на неё выпадет выбор её внука.
19. Шильдер, Николай I. т. I, стр. 122.
20. Курс русского госуд. права. т. I. 217 стр.
21. Кобеко. Цесаревич Павел Петрович.
22. Так в 1918 г. восстановлено патриаршество на место упразднённого Синода.
23. Так Бельгийский король угрожал, своей дочери принцессе Стефании, австрийской принцессе – вдове Кронпринца Австрийского Рудольфа лишением титула и почётных прав Бельгийской принцессы, если она выйдет замуж за графа Лониэй. Так, в качестве представителя агнатов, Австрийский Император лишил принцессу Луизу Тосканскую после её брака с Саксонским принцем, 27 января 1903 г. всех прав и преимуществ, которые ей принадлежали. как прирожденной Австрийской эрцгерцогине. В Саксонии она получила 13 июня 1903 г. сан графини Монтиньозе.
24. Rehm, Modernes Fursterecht, стр. 101.
25. Rehm, Modernes Fursterecht, стр. 208.
26. Само лицо, до которого дошёл Престол, должно принять православие, если не хочет терять право на Престол; то же требование предъявляется законом и к наследнику, следующему за ним.
27. Rehm, Modernes Fursterecht, 157 стр.
28. Rehm, Modernes Fursterecht, 175 стр.
29. Объем термина «владетельный» в русском праве, за неимением для этого источников, мы не можем установить: означает ли он вообще царствовавшие династии (напр. Бурбонов, Бонапартов) или фамилии, принадлежавшие к немецким Имперским чинам.
30. Статья эта говорила: «Высочайший Указ, по частному делу последовавший или особенно на какой-либо раз состоявшийся, по сему именно делу или роду дел отменяет действие законов общих».
31. Выдержка эта цитируется из книги г. Корево.
32. Шильдер, Император Николай I, стр. 220.
33. Напомним ст. 85-ю: Брак мужского лица Императорского Дома, могущего иметь право на наследование Престола, с особою другой веры совершается не иначе, как по восприятии ею православного исповедания (62).
34. Коркунов, Русское Госуд. Право, Т. I, стр. 218.
35. Ст. 184 гласит: По соизволению Царствующего Императора Члены Императорского Дома могут вступать в брак как с особою православного вероисповедания, так и с иноверными.
36. Суворов. Курс Церковного права, т. II, с.29.
37. Суворов. Курс Церковного права, стр. 107.
38. Обратим внимание, что, если законодатель в ст. 37 разумеет под лицами, «имеющими право на Престол» всех лиц, могущих наследовать впоследствии Престол, то тем более в статье 185, говоря о лицах мужского пола Императорского Дома, лишь «могущих иметь право на наследование Престола», он имеет ввиду всех агнатов, а не какой-либо более узкий круг их.
39. В данное время это может быть излишним в силу устранения всех существующих поколений Великого Князя Владимира Александровича самим законом по статье 185.
40. Но царствующий Император не обязан назначать Правителем, на случай своей смерти и вступления на Престол малолетнего наследника Престола, непременно следующего за ним в порядке престолонаследия родственника, ибо закон предоставил этот выбор на его волю и усмотрение (ст. 21 Основных Законов изд. 1857 г.).

КОНЕЦ