В северо-восточной прибалтике

(XIII -Х VIII вв.)

 

Политический строй до XII Iв.

 

В XIII в. на границах Руси севернее Литвы возникла еще одна сила, угрожавшая русским землям, — государства крестоносцев, по преимуществу немецких. Они образовались на территории по­коренных балтийских и финно-угорских племен, которые до тех пор платили дань русским князьям.

Еще в XI в. полоцкие князья, вассалы Древнерусского госу­дарства, собирали дань с племен, населявших низовья Западной Двины вокруг укрепленных русскими пунктов Кокнесе и Ерсика. Эта зависимость сохранялась вплоть до прихода сюда немцев. Также с XI в. власть русских князей простиралась и на эстонские земли[lix][59]. В 1030 г. князь Ярослав Мудрый, принявший при креще­нии имя Георгий (Юрий), основал здесь город, названный в его честь Юрьевом (нынешний Тарту).

В.Е. Калнынь считал возможным назвать Ерсику и Кокнесе государственными образованиями, зародышами латвийской госу­дарственности[lx][60]. Думается, что достаточных оснований для этого нет. Оба образования никогда не были самостоятельными, они су­ществовали как вассалы Полоцкого княжества. Сколько-нибудь серьезного государственного механизма здесь не видно, но зато в каждом из них сидели волостели полоцких князей. Отношения между русскими и местными племенами были дружественными и союзническими. В конце XII в. они вместе воевали против немец­ких колонизаторов, но не смогли осилить их. В XIII в. всякого Рода местные национальные образования были сметены крестоносной колонизацией. Здесь возникла целая серия германских, датских, шведских государств, стремившихся расширить сферу своей агрессии дальше на восток, на русские земли.

 

Государство и право Ливонии

 

В результате немецко-датского завоевания на территории нынеш­них Латвии и Эстонии образовалась Ливония (по имени одного из местных народов — ливов). Она была объединением клерикально-феодальных государств и городов. Раздробленность Ливонии, от­сутствие центральной власти объясняются интересами римско-ка­толической церкви. Последняя могла лучше осуществлять свое господство в малых, раздробленных феодальных владениях.

В Ливонии фактически не было верховного сеньора (сюзере­на). Каждый из крупных сюзеренов, или ландесгерров, имел свое войско и выступал самостоятельно во внешнеполитических отно­шениях, обладал высшей судебной властью в пределах своих вла­дений, правом на чеканку своей монеты. Ландесгерры, отдавая часть земель в лен своим вассалам, образовывали иерархическую структуру землевладения. Сложность вассальных отношений усу­губляла неопределенность границ отдельных владений.

Взаимоотношения ливонских властей между собой и с ино­странными государствами базировались преимущественно на принципах «кулачного права». Формально-юридическая зависи­мость не всегда закреплялась в правовых актах. Всеобщий ландтаг Ливонии объединил шесть феодальных государств, входивших в нее, в том числе Ливонский орден, датские владения в Северной Эстонии, земли Рижского архиепископа. Большое значение в уп­равлении Ливонией имели церковь и различные корпорации (ры­царские ордена, гильдии, цехи). Длительные феодальные войны разоряли страну. В ХV-ХVI вв. политическое влияние ведущей силы — орденского государства — стало ослабевать, чему способ­ствовало поражение немецкого ордена в битве под Грюнвальдом в 1410 г., реформаторское движение в Германии и Ливонии в XVI в. Ливонские вассалы и городские бюргеры при помощи ре­формации надеялись избавиться от верховной власти католичес­кого ордена и епископов, что им и удалось.

Феодальная раздробленность Ливонии создавала серьезные препятствия на пути развития производительных сил Эстонии и Латвии. Политическая изоляция и военная слабость сыграли ро-

ковую роль для ливонских феодалов в середине XVI в., когда на территорию Ливонии стали претендовать Швеция, Польша, Литва _и Россия. В результате Ливонской войны (1558-1583) ливонские феодальные государства распались.

Общественный строй Ливонии характеризовался господству­ющим положением завоевателей. Класс феодалов стал формиро­ваться в основном из немецких захватчиков; латышские и эстон­ские земли перешли в руки епископов и ордена, а также на праве лена их вассалам. Местные (латышские и эстонские) землевла­дельцы лишились политических прав. Постепенно развилась осо­бая группа вассалов-рыцарей, которая сохраняла свои особые при­вилегии вплоть до XIX в.

Право местного населения Прибалтики не ушло дальше обыч­ного. Немцы принесли с собой развитое право, создали законода­тельство, опиравшееся на принципы германского права. Эти за­коны действовали в той или иной мере потом вплоть до XIX в.

Для Ливонии была характерна правовая пестрота. В разных ее государствах действовали отличные друг от друга правовые сис­темы. Еще большее значение имело разделение правовых норм по сословному принципу: существовало рыцарское, городское, крес­тьянское право. Большое значение имели каноническое право, ре­цепция римского права.

В XIV столетии было составлено «Ливонское зерцало» (пере­работанное для Ливонии «Саксонское зерцало»).

В Прибалтике действовало несколько занесенных из запад­ноевропейского ленного права сборников рыцарского права (Ли­вонское рыцарское право, Вальдемар-Эрикское ленное право и др.). Немцы кодифицировали местное обычное право, приспо­собив его в качестве крестьянского права. Оно включало в се­бя нормы гражданского, уголовного и процессуального права. В XIV-XV вв. было издано несколько сборников крестьянского права Ливонии.

 

Курляндское герцогство

 

Герцогство образовалось после распада Ливонии за счет выделе­ния земель к югу от Даугавы (Западной Двины). Оно с самого Начала попало в вассальную зависимость от польско-литовского короля Сигизмунда II Августа. В 1561 г. был заключен договор, Но которому последний магистр Ливонского ордена, а теперь герцог Курляндии Г. Кеттлер стал таким вассалом. Территория гер­цогства неоднократно изменялась в ту или другую сторону, пока в 1795 г. оно не было включено в состав России.

Таким образом, герцогство, собственно говоря, никогда не было самостоятельным государством.

Но герцог зависел не только от Польши, от Речи Посполитой, но и от своих собственных вассалов, бывших рыцарей Ливонского ордена, которые не очень хотели ему подчиняться.

В герцогстве установилась дворянская анархия. Свою власть дворяне осуществляли через курляндский ландтаг, который стал узкосословным органом, благо из него были изгнаны представи­тели городов, не имевших в герцогстве большой силы, и даже ду­ховенства.

Пользуясь своей силой, дворяне превратили лены, полученные еще во времена господства Ливонского ордена, в аллоды, т.е. част­ную собственность. Таким образом, дворяне становились неогра­ниченными господами в присвоенных землях. По существу, един­ственным признаком вассальных отношений осталась обязанность выставлять определенное число воинов (в зависимости от величи­ны земель) в войско герцога. Дворяне обязаны были также при­носить формальную присягу верности герцогу и признавать его судьей в своих спорах.

Единственной статьей дохода для герцога оставались поступ­ления от земель, ранее бывших под непосредственным управле­нием Ливонского ордена. Впрочем, и эти земли приходилось раз­давать дворянам в виде новых ленов, а также в аренду и в качестве залога за ссужаемые герцогу деньги. Дворяне были освобождены от таможенных и акцизных сборов. Им предоставлялось право торговли и корчмарства, но важнейшей их привилегией была власть над крестьянами, в том числе судебная.

Столь небольшое государство, как герцогство Курляндское, уже вскоре подверглось процессу феодального дробления. А пер­воначально его поделили сыновья Кеттлера, создавшие, по суще­ству, независимые немецкие княжества. Единственной силой, скреплявшей государство, оставался ландтаг. Правда, это доволь­но скоро кончилось, поскольку один из наследников Кеттлера за­путался в борьбе с дворянством и был лишен власти, которая це­ликом перешла к его брату. Но власть герцога продолжала убы­вать, что проявилось в принятии конституции герцогства, написан­ной комиссией, состоявшей из поляков. Конституция, а также свод уголовных и гражданских законов, получивших название Курляндского статута, отменяли все предыдущее законодательство, но за­крепляли привилегию дворянства.

По конституции при герцоге создавался особый совет, без ко­торого он не мог решать ни одного важного политического вопро­са. В совет входили четыре представителя от дворянства и два доктора права. Совет и четыре обергауптмана составляли высший придворный суд (гофгерихт) — первую инстанцию по уголовным делам для дворян, решение которой они могли обжаловать в су­ществовавшем при польском короле суде. Для всего остального населения, за исключением крепостных крестьян, герцогский суд был апелляционной инстанцией.

Территория герцогства была сначала разделена на четыре обергауптманства, а позже на ландтагские округа, которых было свыше 20. Обергауптманы являлись одновременно судьями для дворян по гражданским делам, а для всех остальных свободных людей — по гражданским и уголовным делам. Крестьян в герцог­ских имениях по уголовным и гражданским делам судили гауптманы, а крестьян частновладельческих — сами помещики, пригла­шая в важнейших случаях в качестве ассистентов соседних поме­щиков.

Ландтаг отстаивал интересы дворянства от малейших пополз­новений герцога, а главное, принимал все меры к укреплению гос­подства над крестьянством. Ландтаг рассматривал важнейшие во­просы внутренней политики герцогства, вносимые герцогом зако­нопроекты, в том числе о предполагаемых налогах. Собирался ландтаг не реже одного раза в два года, обычно в Митаве (Елга­ве) — столице герцогства.

В социально-национальном отношении Курляндия представ­ляла собой как бы слоеный пирог: командовала герцогством, как уже отмечалось, Речь Посполитая, поляки; верхушку герцогства составляли немцы, немецкие феодалы; а вся эта пирамида опира­лась на крестьянство, принадлежащее к коренному населению, преимущественно к предкам латышей. Крестьяне Курляндии, как и большинства феодальных государств, делились на две катего­рии — герцогских и владельческих. Первым жилось получше, экс­плуатация вторых была сильнее. В частности, герцогские крестья­не могли жаловаться на управляющих имениями, повинности герцогских крестьян были нормированы, и управляющие не могли их самостоятельно увеличивать. Однако когда герцог закладывал свои имения, то залогодержатели эксплуатировали его крестьян больше, чем собственных.

В частновладельческих имениях круг и размеры повинностей устанавливались самими землевладельцами. Пределы эксплуата­ции ограничивались лишь физическими возможностями крестья­нина и опасениями, что работники могут просто разбежаться. При этом в Курляндии преобладала барщинная система: при высокой товарности сельскохозяйственных продуктов феодалам было вы­годно использовать собственную запашку. Кроме полевой барщи­ны использовалась и всякая иная — лесная, строительная и т.п.

Наряду с барщиной применялся и оброк, как натуральный, так и денежный.

Крестьяне, отбывавшие барщину, объединялись в хозяйствен­ные единицы — волости, которыми командовали старосты. Ста­росты назначались из самих крестьян и получали вознаграждение в виде освобождения от собственных повинностей целиком или частично. Позже они стали получать иногда дополнительное воз­награждение деньгами или зерном. Старосты занимались также поимкой беглых крестьян и выколачивали оброк. Эти должност­ные лица давали присягу на верность герцогу или хозяину имения.

В Курляндии существовал также специальный аппарат для ох­раны лесов и поддержания порядка в них. При этом нападение на лесника каралось даже смертной казнью, позднее замененной телесным наказанием.

Землепользование крестьян было нормировано. Единицей из­мерения являлся так называемый гак. Крестьянин мог получить полный гак или его часть. Размеры повинностей определялись ко­личеством земли.

Существовали в Курляндии и бобыли, выполнявшие только пе­шую барщину, а также занимавшиеся ремеслами.

Крестьяне-хозяева сами обычно барщину не выполняли, за них работали батраки, имевшие право переходить из одного имения в другое, но землевладельцы стремились ограничить право их пе­рехода.

В XVII в. было установлено, что батрак должен отработать у нанимателя не меньше года. В то же время ландтаг установил нормы оплаты батрацкого труда, включавшие расходы на пропи­тание и довольно скудную одежду. Кроме того, батраку давали клочок земли и посевной материал для собственных нужд.

Поденным работникам устанавливалась оплата в зависимости от времени года, зимой в 1,5 раза меньше.

В Курляндии имелась и небольшая группа «свободных земле­владельцев» — оброчных крестьян, подчинявшихся не имению, а непосредственно гауптману. Они были лично свободными и несли не болыпие повинности. Земля принадлежала им на праве частной собственности. Эту категорию составляли бывшие мелкие вассалы ордена или крестьяне, которые каким-то образом сумели выбиться из крепостного состояния.

До конца XVI в. право иметь крепостных крестьян принадле­жало и немцам, не относящимся к числу феодалов, в том числе ремесленникам и прочим горожанам. С этого же времени такая привилегия стала распространяться только на дворянство.

В силу патриархальной феодальной традиции господа несли и одну важную обязанность в отношении крестьян: во время голода они должны были кормить своих крестьян, которые в противном случае могли свободно покинуть хозяев. Беглые же крестьяне должны были быть возвращаемы своему хозяину без всякого срока. Правда, позже такой срок был установлен в сто лет.

Уже с начала XVII в. отмечается право распоряжения крес­тьянами: их продают, меняют, передают по наследству.

Полурабское положение курляндских крестьян не могло не вы­звать их сопротивления. Не случайно, опасаясь крестьянских вос­станий, ландтаг еще в 1567 г. запретил крестьянам иметь оружие.

Что касается городского населения, то оно было немногочис­ленно. Дело в том, что ремесло в Курляндии первоначально раз­вивалось не столько в городах, сколько в селах. Городов было мало и они были небольшими. В силу этого первоначально все города принадлежали герцогу и лишь постепенно некоторые из них стали получать магдебургское право, т.е. самоуправление.

Ремесло развивалось больше, чем торговля, поэтому цеховая организация ремесленников сложилась раньше, чем гильдейская у купцов. Следует отметить, что ремесленники работали не только на внутренний рынок, но и на экспорт. В то же время местные купцы были не столь сильны, чтобы самим организовать внеш­нюю торговлю. Поэтому, например, на протяжении всего XVII в. в Либаве (Лиепае) внешнюю торговлю держал в своих руках амстердамский торговый дом. Торговали и другие голландские ком­пании.

Первоначально городское население по своему статусу мало отличалось от сельского, но со временем оно получает более вы­сокий статус.

Города поддерживали герцога, однако поскольку они сами были слабы, то эта поддержка не имела для него существенного значения.

Таким образом, в Курляндии сложился достаточно четкий со­словный строй, которому соответствовала и государственная ор­ганизация. Сформировалась также правовая система, вернее три самостоятельных системы — дворянское (рыцарское), городское и крестьянское право.

Курляндское герцогство явилось заметной страницей в исто­рии Прибалтики. Оказало оно определенное влияние и на разви­тие впоследствии российского дворянства и даже российской мо­нархии.

Прибалтика с давних пор входила в орбиту Древнерусского государства. В условиях феодальной раздробленности и монголь­ского нашествия влияние русских княжеств здесь ослабло. Этим воспользовались крестоносцы, по преимуществу немецкие, со­здавшие в XIII в. самостоятельные государства Прибалтики. В от­личие от литовцев, предкам латышей и эстонцев создать свою го­сударственность не удалось. Пришельцы стали господствующим классом, а коренное население — классом угнетенным. Немцы не позволили коренному населению иметь какие-нибудь свои наци­ональные институты. Вместе с тем нельзя не отметить, что в При­балтику пришли не только рыцари. Здесь поселились немецкие купцы и ремесленники, строившие прекрасные города, дворцы, храмы.

Подобно Закавказью, Прибалтика стала ареной столкновений нескольких держав. Кроме немцев сюда вторгались Дания, Шве­ция, Польша, время от времени перекраивавшие политическую карту Прибалтики. Только присоединение к России создало здесь определенную политическую стабильность, а вместе с ней условия для всестороннего развития края, выведшие его в число наиболее передовых районов Российской империи.

 

Глава 9

ОБРАЗОВАНИЕ РУССКОГО