Государство и право Закавказья и Средней Азии (середина I тыс. До Н. Э. — IV В. Н. Э. )

 

Процесс распада первобытно-общинного строя у народов Закав­казья и Средней Азии происходил задолго до н.э. О наличии здесь в VI-IV вв. до н.э. классового общества свидетельствуют данные археологической науки, появление первых городов, сведения гре­ческих историков Геродота и Ксенофонта (V в. до н.э.).

Естественно, древние рабовладельческие цивилизации, втяги­вавшие в свою орбиту большие пространства Закавказья и Сред­ней Азии, оказали определенное влияние на исторические судьбы племен Закавказья и Средней Азии, ускорили процесс разложения здесь первобытно-общинного строя. Это не значит, что рабовла­дельческие порядки и государственность были привнесены в За­кавказье и Среднюю Азию извне, как это пытаются представить некоторые историки. Классовое общество в Закавказье и Средней Азии возникло в результате длительного процесса распада перво­бытно-общинного строя.

Древнейшие рабовладельческие государства Закавказья и Средней Азии имели ряд общих черт и в то же время существенно отличались друг от друга. У первых государственных образований не было четко очерченных границ, которые совпадали бы с гра­ницами расселения основных народов, сформировавшихся на этой территории позже.

Рабовладельческие отношения, развивавшиеся в Закавказье и Средней Азии, имели некоторые особенности. Одна из них заклю­чается в том, что значительную роль в производстве играла сель­ская община, в силу чего рабство не стало таким, каким оно было, например, в Греции и Римской империи.

В VI в. до н.э. персидское рабовладельческое государство Ахеменидов захватило обширные области Закавказья и Средней Азии. Оно делилось на сатрапии, во главе которых находились правители-сатрапы. Так, значительная часть территории нынеш­него Азербайджана вошла в XI сатрапию, территория Средней Азии, населенная бактрийцами, — в XII, саки, жившие к востоку от Сыр-Дарьи, — в XV, а хорезмийцы и согдийцы — в XVI сатра­пию. Первыми в Средней Азии от власти Ахеменидов освободи­лись хорезмийцы и саки (конец V — начало IV в. до н.э.).

В период правления Ахеменидов значительная часть народов Средней Азии перешла к оседлому земледелию. Тогда же созда­ется широкая сеть искусственного орошения. При сооружении каналов и постройке городов широко используется труд рабов. Ахемениды создали стройную, но внутренне мало связанную сис­тему управления. Сатрапы назначались из числа лиц, наиболее близко стоящих к царю. Административная власть сатрапа была неограниченной. В его компетенцию входило: управление облас­тью, собирание дани с населения в казну Персидского государст­ва, организация чеканки монеты и командование военными сила­ми. По требованию сатрапа зависимые народы должны были вы­ставлять отряды, состоявшие из конницы, пехоты и воинов на ко­лесницах.

Империя Ахеменидов перестала существовать в 30-х годах IV в. до н.э. в результате завоевания ее войсками Александра Ма­кедонского. Земли закавказских и среднеазиатских народов вошли в состав его государства. Единственным независимым государст­вом в Средней Азии остался Хорезм. При организации управле­ния завоеванными землями греки сохранили институт сатрапов. При них назначались должностные лица, ведавшие военными и финансовыми делами. Сатрапы Александра в отличие от ахеменидских не имели права чеканить монету и держать наемное войс­ко. В остальном управление оставалось таким же, каким оно было при персах. Чтобы укрепить власть, Александр склонял на свою сторону местную знать, идя на значительные уступки ей. Местная знать сыграла немаловажную роль в установлении господства греко-македонских завоевателей.

После смерти Александра Македонского завоеванные им об­ласти вошли в состав государства Селевкидов. В конце IV в. и в III в. до н.э. из состава государства Александра и Селевкидов стали выделяться независимые и полунезависимые государства. Так, в IV в. до н.э. на территории Армении возникло самостоя­тельное Айраратское царство с центром в Армавире. Несколько позже возникли самостоятельные Армянское и Иберийское госу­дарства. Греческий географ Страбон (I в. до н.э.) сообщает, в част­ности, о стране Иберии. Население Иберии, писал он, делилось на четыре «рода», вернее, социальные группы. Из них первый — важнейший род, из которого ставят царя, ближайшего по родству (с предыдущим царем) и старейшего по возрасту, и который тво­рит суд и предводительствует войсками. Второй род — жрецы, ко­торые ведают также спорными делами с соседями. Третий род — земледельцы и воины. Четвертый род — люди, которые являются царскими рабами и доставляют царскому роду все необходимое для жизни.

В I в. до н.э. в Закавказье вторглись римские войска. Они рас­сматривали Армению, Иберию и Прикаспийскую Албанию как подвластные себе земли. Шла долгая и упорная борьба народов Закавказья за свою независимость. В процессе этой борьбы кон­солидировались армянская, грузинская и азербайджанская народ­ности.

В конце II — начале III в. н.э. рабовладельческий Рим, пере­живший глубокий кризис, не мог уже сохранить свое влияние на Закавказье. На это время приходится и упадок рабовладельческих отношений.

Греко-бактрийское царство. В середине III в. до н.э. в Средней Азии выделилось самостоятельное Греко-бактрийское царство, в состав которого входили Бактрия, Согдиана, Маргиана и Паркана (Фергана). О классовом расслоении населения Греко-бактрийского царства свидетельствует состав войска греко-бактрийских ца­рей, включавшего конницу, в которую входили представители местной знати, и пехоту из рядовых свободных людей. Греко-бакт­рийское царство не было прочным государством. Огромная держава, составленная из различных мало связан­ных между собой частей, не могла просуществовать долго. К тому же греко-македонская знать не опиралась на широкие слои мест­ного населения. Она рассматривала среднеазиатские области как объект эксплуатации.

Во II в. до н.э. Греко-бактрийское царство распалось. От него отделилась Согдиана, Маргиана была завоевана парфянами. С се­вера на Греко-бактрийское царство напали массагетские кочевые племена. Среди осевших на территории Бактрии племен источни­ки упоминают тохаров. В первое время после завоевания Бактрии тохары основали свое государство — Тохаристан. Тохаристан гра­ничил с Хорезмским государством, которое включало собственно Хорезм, Согдиану и Чач (район Ташкента).

Кушанское царство (I - IV вв. н.э.). На рубеже нашей эры важ­ную роль в истории Средней Азии играло царство кушанов — одно из тохарских государств. Кушанское царство подчинило себе территории Бактрии и Согдианы и другие земли и вскоре превра­тилось в одно из крупнейших государств той эпохи. Время рас­цвета Кушанского царства считается периодом наибольшего для Средней Азии развития рабовладельческих отношений. Первона­чальная столица Кушанского царства находилась на территории Согдианы, затем была переведена в Индию.

 Огромная Кушанская держава вела постоянные войны, расши­ряя свою территорию и превращаясь в сильное рабовладельческое государство. Войны давали большое количество рабов, трудом ко­торых создавались новые города и строились каналы в Хорезме, Согдиане, Бактрии и Фергане. Наряду с рабами в Кушанском цар­стве существовала масса свободного крестьянства, объединенного в общины.

В I-III вв. Кушанское царство играло важную роль в развива­ющихся политических и торговых отношениях со многими стра­нами Запада и Востока. Кушанская культура оставила после себя глубокий след, ярко характеризующий могущество этой державы. В III в. начинается распад Кушанского царства. Хорезм снова за­нимает независимое положение, что видно по возобновлению им выпуска своих монет.

На развалинах Кушанской империи в Средней Азии возникает множество городов-государств. К этому периоду рабовладельчес­кий строй в Средней Азии приходит в упадок. Развиваются зам­кнутые хозяйства крупных землевладельцев.

Территория Средней Азии в III — IV вв. политически была раз­дроблена. В западной части долины Зеравшана образовался союз городских царств во главе с Бухарой. Союз городов-государств сложился и в Фергане.

 

       * * *

 

Из-за скудости данных общественный и политический строй и право закавказских и среднеазиатских государств эпохи рабства не могут быть подробно охарактеризованы. Известно лишь то, что эти регионы были областями развитого земледелия, ремесла и ското­водства. Цари как главы государств обладали неограниченной властью. Их личность обожествлялась. Они были одновременно и верховными жрецами. Высшие военные, административные и ре­лигиозные должности распределялись среди родственников и со­племенников царя. Номинально царь считался верховным собст­венником земли и населения. В его руках сосредоточивались ог­ромные богатства. При царях имелись советы старейшин. Чекани­лись в государствах свои монеты. Политической формой государ­ства была деспотия.

Правовая система, можно предполагать, складывалась из обыч­ного права, актов местной знати и установлений царей. Судить конкретно об основных чертах права Закавказья и Средней Азии древнего периода не представляется возможным из-за отсутствия правового материала того периода.

 

§ 3. Государственные образования в Причерноморье (VII в. до н.э. — IV в. н.э.)

 

Со временем зона формирования государственных образований постепенно продвигается к северу. Она переваливает через Кав­казский хребет и располагается вокруг Черного и Азовского морей, где жили многочисленные и этнически разнообразные на­роды.

Важное место в истории занимают скифы и их государствен­ность. Скудость источников вызывает многочисленные споры, ка­сающиеся истории этого народа или даже народов, по мнению некоторых авторов. Само место происхождения скифов не очень ясно. Имеется точка зрения, согласно которой они пришли в Ев­ропу с Алтая, на что указывает, в частности, и антропологический тип по крайней мере части скифов. Советские же авторы настаивали на том, что скифы — автохтонный, коренной народ Северно­го Причерноморья. В VIII в. до н.э. скифы по восточному берегу Черного моря двинулись на юг, наводя ужас на народы Передней Азии, что было зафиксировано даже в Библии[ii][2]. Затем, однако, они вернулись к берегам Черного моря.

В науке вызывает споры этническая природа скифов. Неко­торые авторы считали их монголами, другие — иранцами, а груп­па дореволюционных русских исследователей (В.В. Григорьев, И.Е. Забелин, Д.И. Иловайский) предполагала, что они должны быть славянского происхождения. Последняя точка зрения поль­зовалась одно время популярностью и у советских историков, ко­торые хотели тем самым увести историю наших предков в более далекие времена. Этой теории обоснованно возражал основопо­ложник науки истории государства и права СССР С.В. Юшков, от­мечавший языковое несходство скифов со славянами. На связь со славянами указывает, правда, европеоидный тип части скифов, ко­торый отмечают некоторые исследователи. Г.В. Вернадский пытался примирить различные взгляды указанием на возможность того, что древние источники объединяли под именем скифов весьма различные народы ^[iii][3].

Предшественниками скифов, образовавшими первые полити­ческие формирования между Черным и Каспийским морями, были киммерийцы (Х-УШ вв. до н.э.). Они же первоначально и господ­ствовали над скифами. В течение первой половины VII в. до н.э. скифы сломили сопротивление киммерийцев и распространили свое владычество от Волги до Днестра. Впрочем, взаимоотноше­ния киммерийцев и скифов не вполне ясны.

Общественный строй скифов был рабовладельческим. Некото­рые авторы полагают, что рабовладение скифы переняли в ходе их броска на юг, когда они оказались в гуще старейших рабовладель­ческих государств. Такое влияние возможно, однако следует заме­тить, что скифское общество находилось в состоянии, когда оно само было способно перенять рабовладение, подготовлено к нему своим собственным внутренним развитием. Во всяком случае, ис­точники сообщают, что когда скифское войско ушло на юг, то жен­щины, оставшись без мужей, завели массу детей от рабов. Этот факт говорит и о другом: рабство в VII в. до н.э. еще не являлось преградой, которая помешала бы свободной женщине пойти на такую связь. Исследователи полагают, что в это время рабство было еще патриархальным. Однако позже оно в Скифии приобре­ло все черты, свойственные эпохе рабовладения на востоке.

Рабовладельческие порядки стали весьма жесткими. Раб не имел даже права на жизнь, приравниваясь к домашнему скоту. В скифских курганах, где были захоронены богатые и знатные люди, археологи встречают скелеты рабов вперемешку с костями домашних животных. Те и другие должны были сопровождать хо­зяина в потусторонний мир. Некоторые авторы считают, что зре­лый рабовладельческий строй сложился у скифов только к IV в. до н.э. Впрочем, это не помешало им тогда же прибегнуть к бое­вым услугам рабов. Когда враги осадили Ольвию, скифы, которые жили в этом городе вместе с греками, отпустили всех рабов на волю, включили их в свое войско и таким образом отбились от нападавших. Рабство у скифов было двоякого рода: индивидуаль­ное и коллективное, когда группа рабов принадлежала целой об­щине.

Вопрос о времени возникновения государственности у скифов в науке спорен. Разные авторы называют VII, VI, V и даже IV в. до н.э. Думается, ближе к истине стоят те, кто предлагает более раннюю дату, что подтверждается, например, наличием в это время отрядов вооруженных рабовладельцев, предназначенных, очевидно, для подавления сопротивления рабов. Еще более ярким фактом является существование уже в VII в. до н.э. наследствен­ной царской власти. В более позднее время сложится даже идея о ее божественном происхождении.

Скифское государство не было централизованным, чему спо­собствовал и его кочевой характер.

В источниках отмечается сильная военная организация ски­фов, основу которой составляла кавалерия, вооруженная луками, а также мечами и кинжалами. Во главе войска стояли цари, кото­рые не только командовали воинами, но и сами участвовали в сра­жении. Так, скифский царь Атей в возрасте 90 лет погиб в бою с македонцами в 339 г. до н.э.

Скифы-кончевники подчинили себе оседлые земледельческие народы, производившие такое количество зерна, которого хватало Даже на экспорт в Грецию.

Причерноморские скифы были неоднородными, распадаясь на несколько орд. Самыми могущественными из них являлись так называемые царские скифы, жившие в Северной Таврии. К западу от них располагались две другие группировки, занимавшиеся соответственно скотоводством и земледелием. Впрочем, по мне­нию исследователей, и скотоводы начинали осваивать земледелие.

Центр Скифии менял свое положение. Одно время он смес­тился в Приднепровье, а в III в. до н.э. — в Крым. В это время, в IV-III вв. до н.э., происходит расцвет Скифского государства, свя­занный с развитием хозяйства. Возникает ремесло, появляются го­рода.

В V-IV вв. до н.э. Скифское государство расширяется за счет соседних народов. Скифы совершают дальние походы, даже в Центральную Европу, где сталкиваются с кельтами. В IV же в. до н.э. скифы заходят за Дунай, в область, которую географы назовут Малой Скифией. Скифское государство, в это время руководимое Атеем, по мнению некоторых авторов, охватывает пространство от Малой Скифии до Азовского моря.

Но вскоре военное счастье изменяет скифам. В 331 г. до н.э. полководец Александра Македонского Зонирион проник в цент­ральные районы Скифии. С этого времени Скифское государство пошло к упадку, и во II в. до н.э. его захватывают сарматы (по-гречески савроматы), пришедшие с востока. От Скифии останется маленькое государство в Крыму с центром в Неаполе Скифском (возле нынешнего Симферополя), вынужденное отбиваться со всех сторон от врагов и в конце концов поглощенное ими.

Почти на всем протяжении истории Скифского государства его соседями являются греческие колонии, цепочкой окаймлявшие Черное и Азовское моря. Скифы имели с ними и мирные контакты (экономические и культурные), и военные столкновения.

Греки пришли в Причерноморье из Эллады, когда там произо­шло перенаселение и понадобились новые земли. Кроме того, мет­рополии были нужны природные ресурсы Причерноморья — хлеб, металлы и прочее, а также торговые связи с северными народами. Здешние места были благодатным краем, создававшим хорошие условия для ведения сельского хозяйства. Вместе с тем колонис­там приходилось отстаивать свои поселения от многочисленных кочевников и иных аборигенов, жить в постоянной боевой готов­ности,- хотя они старались проникнуть на эти земли мирным путем. Средиземноморцам, избалованным климатом своей родины, ка­зался, к тому же, суровым и климат северных районов. На это жаловались, например, Страбон — греческий географ и историк, состоявший на службе у римлян, и живший на грани новой эры римский поэт Овидий, сосланный в низовье Дуная за вольнодум­ство (I в. до н.э.). За несколько веков до них известный греческий историк Геродот, характеризуя природу Причерноморья, не мог найти слов для описания снегопада — удивительного для него яв­ления.

Переселение греков в Причерноморье началось еще в VIII в. до н.э. и продолжалось несколько столетий. Было создано боль­шое число поселений. В некоторых местах они располагались по побережью на расстоянии 5-10 км друг от друга.

Общественный и политический строй Причерноморских горо­дов-государств по понятным причинам копировал строй метропо­лии, хотя, по мнению исследователей, и отличался от него.

Поскольку в греческих колониях, как и в метрополии, сущест­вовал рабовладельческий строй, то гражданами считались только свободные. Они-то и организовывали надлежащие органы власти и управления. При этом из числа избирателей исключались жен­щины и негреки.

Греческие колонии поддерживали определенные связи с мет­рополией, не отрывались от нее. Например, Ольвия была незави­сима от своей метрополии — Милета, но на протяжении веков со­храняла с ним союзные отношения.

Верховным органом власти в городе была экклесия — народ­ное собрание. Значительную роль в управлении городом играл также городской совет, подготовлявший решения народного со­брания. Высшая исполнительная власть принадлежала коллегии выборных архонтов. Вопросами обороны ведала коллегия шес­ти стратегов, финансовыми делами — специальные коллегии «семи» и «девяти», торговлей и рынком — тоже специальная кол­легия и т.д.

Основу государственного бюджета Ольвии составляла систе­ма ввозных и вывозных пошлин на товары и различные виды на­логов.

Наивысшего расцвета Ольвия достигла в V-IV вв. до н.э. Од­нако затем она теряет свое влияние в силу конкуренции в здешних местах с более мощным Боспорским государством.

Боспорское государство возникло за счет объединения не­скольких греческих колоний. Его географическим центром стал Керченский пролив, именовавшийся в то время Боспором Кимме­рийским, откуда и получило свое название государство. Главным его городом был Пантикапей (нынешняя Керчь), основанный в начале VI в. до н.э. Общность торговых интересов и необходи­мость обороны от соседей, прежде всего скифов, заставили города, расположенные на Крымском и восточном побережье Керченского пролива, объединиться в одно государство в начале V в. до н.э. под руководством династии Археанактидов. В 438 г. до н.э. госу­дарство возглавила новая династия — Спартокиды, которые были даже не греками, а «варварами», фракийцами. Они приняли титул архонтов, но сделали эту должность наследственной.

Спартокиды стремились к расширению государства. Они при­соединили города Нимфей, Феодосию, создав основу государства на побережье Черного моря вплоть до нынешнего Новороссийска. Таким образом, Боспорское государство стало уже не греческим, а полиэтничным, где, однако, господствовала греческая культура. Определить его точную территорию невозможно, ибо она изменя­лась, но в IV в. до н.э. Боспорское государство простиралось при­мерно на 6 тыс. кв. км[iv][4].

Главной отраслью хозяйства в Боспорском государстве было земледелие, обеспечивавшее не только собственные нужды, но и широкий экспорт хлеба в Афины. О размахе этой торговли гово­рит тот факт, что в конце V в. до н.э. Спартокиды имели посто­янных представителей в Афинах. Развивается виноделие, снабжав­шее своей продукцией и соседние племена. Широко развернулись ремесла, в том числе производство железа, гончарных изделий. Важное место в жизни государства занимала торговля, включая транзитную, соединявшую Средиземноморье с варварскими сосе­дями Боспора.

Боспорское общество было рабовладельческим, но своеобраз­ным. В главной отрасли хозяйства — земледелии рабский труд применялся мало. Возможно, причиной этого являлось географи­ческое положение боспорских земель: пашни находились прямо на границе с соседями. Поэтому рабам убежать за границу, может быть, к своим варварским соплеменникам было не трудно. Сказы­валось, наверное, и то, что в присоединяемых варварских землях классообразование еще не завершилось и в процессе производства свободные общинники занимали важное место. Так или иначе, но исследователи отмечают, что рабов в Боспорском государстве было неизмеримо меньше, чем свободных. Вместе с тем через Боспор шла активная транзитная торговля рабами: с материка их переправляли в далекую Грецию.

Что касается верхушки боспорского общества, то важное место в ней занимала вслед за правящей династией аристократия, связанная с производством и торговлей хлебом. Со време­нем с ней смешивается и аристократия присоединенных народов. В IV в. до н.э. заметной общественной силой становятся армия и флот.

В качестве политической формы раннего Боспора выступала тирания. Однако под ней понималось не то, что мы имеем в виду в наше время. Тирания первой и второй династий состояла просто в том, что их основоположники захватили власть и что власть эта была достаточно крепкой.

По мнению почти всех исследователей, монархия в Боспоре имела специфический характер: она была коллегиальной, корпо­ративной. Дело в том, что во главе государства стоял не один пра­витель, а два или три, связанных родственными узами, — отец и старшие сыновья, два брата и т.п. Это не означало, что такие пра­вители занимались одним и тем же делом. Обычно они разделяли между собой важнейшие функции. Впрочем, второй правитель вы­полнял иногда обязанности дублера, например, при главнокоман­дующем, в качестве которого выступал первый. Иногда младший правитель оставался как бы наместником в столице, когда стар­ший уходил в поход.

Такая система позволяла плавно осуществлять правопреемст­во: старший сын, который на протяжении многих лет правил вмес­те с отцом, приобретал все необходимые знания и навыки. В ис­точниках того времени такие монархи считались как будто бы рав­ными, однако не совсем, старший рассматривался все-таки в ка­честве главенствующего. Тем не менее почести им воздавались равные, и официальное обращение в сношениях с другими госу­дарствами делалось сразу к обоим.

Боспорские правители выполняли также судейские функции и были верховными жрецами.

Боспорские правители были самыми богатыми людьми. Боль­ше того, их личная казна не отграничивалась строго от государ­ственной. Вообще осуществлялась идея, по которой и само госу­дарство есть частная собственность правящей династии. Спарто­киды имели громадные земли, с которых получали большие дохо­ды. Кроме того, они широко занимались хлебной торговлей. Для ее развития строились новые порты, с которых шли и таможенные пошлины в пользу правителей. Экономическая мощь позволяла Спартокидам обеспечивать крепкое политическое господство, в частности, подмять под себя полисную структуру городов, город­ское самоуправление. Вместе с тем экономическое положение Спартокидов создава­ло общность их интересов с запросами аристократической верхуш­ки — крупнейших землевладельцев и торговцев хлебом. Из них формируется слой «друзей тирана» — один из важнейших инсти­тутов и атрибутов всех тиранических режимов.

Такой режим поддерживался вооруженными силами, в качест­ве которых выступала наемная армия. Флот был тоже укомплек­тован афинскими моряками. Сведения о народном ополчении на Боспоре в источниках не просматриваются. Полагают, что Спар-токиды не очень надеялись на свой народ: наемники набирались обычно из варваров.

Предполагают, что в Боспорском государстве сложилось опре­деленное окружное управление, во всяком случае, подразделение на европейскую и азиатскую части (границей между Европой и Азией в то время считался Керченский пролив и дальше Дон). Во главе этих округов и стояли младшие Спартокиды.

Помимо личного участия в управлении государством, руко­водства политикой Спартокиды располагали и аппаратом чинов­ников. Первый уровень чиновников включал «друзей тирана». Низшей территориальной единицей были, видимо, комы, во гла­ве которых стояли комархи. Кроме этого, Спартокиды располага­ли штатом фискальных чиновников и, может быть, финансовых агентов.

Хотя, как уже говорилось, Спартокиды подмяли под себя полисное устройство, тем не менее, по мнению исследователей, оно в той или иной мере сохранилось и в столице, и в других городах, существовали народные собрания и пр. (Пантикапей, Фанагория, Горгипий).

Сохранилось в определенной мере самостоятельное управле­ние и у народов, включенных в состав Боспорского государства. Они имели своих царей, вождей, собственное войско.

В III-II вв. до н.э. для Боспорского государства наступили тя­желые времена. Усилился натиск воинственных соседей — скифов и сарматов. Внутри самой династии Спартокидов разгорелась борьба за власть. Население городов тоже хотело расширения своих прав. Но главной силой, погубившей Боспор, было мощное восстание рабов под руководством дворцового раба Савмака. Пос­ледний представитель династии Спартокидов Перепад был убит. Восстание удалось подавить с помощью Понтийского государства, расположенного на южном побережье Черного моря. Его царь Митридат вместе с тем включил Боспор в состав своих владений.

 

* * *

 

Таким образом, первым путем возникновения государствен­ности на территории нашей страны был классический — через ра­бовладельческое государство.

В советской литературе выдвигалась концепция, по которой все коренные народы нашей страны миновали «позор рабства» и сразу перешли к феодализму (С.В. Юшков). Однако в науке она не прижилась, и не удивительно. Вряд ли можно считать позорной целую эпоху в истории человечества, это во-первых. А во-вторых, рабовладельческие государство и право знаменовали шаг вперед в развитии общества, будучи обусловлены соответствующим раз­витием производительных сил и производственных отношений. От голодной и нищей свободы и равенства люди переходили к не­справедливому, но более благоустроенному обществу.

Со временем рабовладельческий строй исчерпал себя. Он ус­тупил дорогу новому, более прогрессивному, феодальному строю, феодальной общественно-экономической формации. Соответст­венно складывается и новый тип государства и права.

Однако на большей части территории нашей страны и у круп­нейших ее народов государственность возникает другим путем: она вырастает сразу как феодальная из первобытно-общинных от­ношений.

 

 

Гл а в а 2

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОБРАЗОВАНИЯ ПЕРИОДА ФОРМИРОВАНИЯ ФЕОДАЛИЗМА

 

Проблема государства и права периода формирования феодализ­ма. Вопрос о переходе народов от первобытно-общинного строя непосредственно к феодальному в науке спорен. Несомненно, что разложение родо-племенного строя и переход к классовому, фео­дальному обществу не мог совершиться скачком. Но сущность переходного периода и политического строя этого времени вызы­вает дискуссии. Даже само название периода у разных авторов звучит по-разному: варварский, дофеодальный, раннеклассовый[v][5] и др. Нам представляется, что наиболее точным является термин, предложенный С.В. Юшковым в конце его жизни, — период ста­новления или формирования феодальных отношений. Не следует путать его с раннефеодальным периодом, который означает уже победу феодализма.

С точки зрения С.В. Юшкова, народы, населявшие восточно­европейскую равнину в I тысячелетии н.э., переживали именно такую стадию своего развития. Но и это положение в науке оспа­ривается. И до С.В. Юшкова и после него существовали и суще­ствуют другие точки зрения, обусловленные бедностью историчес­ких источников того времени.

Еще в 30-х гг. советский историк И.И. Смирнов считал, что у восточных славян рабовладельческий строй предшествовал фео­дальному. В.О. Ключевский отмечал, что даже в Киевском го­сударстве рабовладение занимало большое место в экономике[vi][6]. В наше время в литературе встречаются некоторые попытки реа­нимировать рабовладельческую концепцию. Вместе с тем боль­шинство специалистов склоняются к тому, что народы, населяв­шие Восточную Европу, создали государственность, минуя рабо­владельческий тип и перейдя сразу к феодализму. Здесь возник­новение классового общества привело непосредственно к созданию феодального государства и права. Вопрос о причинах этого в науке спорен. Представляется, что его можно решить следую­щим образом.

В Средней Азии, Закавказье, как и в Месопотамии, Средизем­номорье, классовое общество и государственность возникают при сравнительно невысоком уровне развития производительных сил. Природные условия, позволяющие получать высокие урожаи при весьма низких затратах на раба, делают рабский труд рентабель­ным. В условиях Среднерусской равнины с ее более бедными зем­лями, которые к тому же еще нужно отвоевывать у леса, с длин­ными и холодными зимами труд раба при аналогичном уровне раз­вития производительных сил рентабельным быть не мог. Раб про­сто не окупил бы затрат на жилье, одежду, питание, охрану, для этого требовался более высокий уровень развития производитель­ных сил, которого Русь и достигла во второй половине I тысяче­летия н.э. Но когда это случилось, возникла другая социальная проблема: высокоразвитые орудия производства исключали воз­можность применения труда человека, не заинтересованного в его результатах. На Руси, например, в хозяйстве уже широко приме­нялась конная тяга, но доверить коня рабу было бы весьма рис­кованно. Таким образом, рабство у восточных славян сначала было еще невозможно, а потом стало уже невозможно.

В литературе существуют и другие объяснения непосредствен­ного перехода многих народов от первобытно-общинного строя к феодализму. Иногда ссылаются на мнение Ф. Энгельса, который объяснял отсутствие рабовладельческого строя у германцев на­личием сельской общины, марки. Довод этот имеет под собой серьезные основания. Действительно, в общине, существующей веками, где люди привыкли к равенству, трудно поработить свое­го соседа, сотоварища по общине. Однако этот довод вызывает одно возражение. Община ведь была и там, где в свое время воз­никло рабовладение, например в Греции. Почему же в одних ус­ловиях она помешала возникновению рабства, а в других — нет?

Есть и такое объяснение. Говорят, что восточные славяне переняли феодальный строй у своих более развитых соседей, в частности у Византии. Этот довод тоже имеет под собой основа­ния. В истории не раз случалось, в том числе и в наше время, что менее развитые народы перенимали общественную организацию у более развитых. Применительно же к народам нашей страны встает вопрос: если они переняли в свое время феодализм, напри­мер у Византии, то почему раньше они не переняли рабовладение у своих соседей — греческих колоний, с которыми они широко об­щались?

Имеется и разновидность только что приведенной точки зре­ния. Говорят, что восточные славяне вышли на историческую арену тогда, когда рабовладение себя уже исторически изжило. Такое утверждение, в принципе, соответствует действительности, но опять же сводит дело к заимствованию. А ведь восточные сла­вяне и их предки существовали и тогда, когда в соседних странах был расцвет рабовладения. Таким образом, все приведенные кон­цепции не объясняют до конца причину того, что народы Восточ­ной Европы миновали рабовладельческую формацию и рабовла­дельческий тип государства.

Переход от первобытно-общинного строя к феодализму совер­шался эволюционно, постепенно, охватив длительный период. Это время характеризовалось своеобразным общественным строем, при котором одновременно существовали три уклада: первобыт­но-общинный, рабовладельческий и феодальный. Причем первый из них неуклонно разлагался, второй, родившись, не получил ши­рокого развития и только третий имел историческую перспективу.

В связи с этим следует отметить еще одну спорную проблему. Вслед за отрицанием формационной концепции некоторыми со­временными авторами, естественно, появилось и отрицание фео­дализма. Эта точка зрения не нова. Ее исповедовали применитель­но к России еще дореволюционные исследователи. Имеет хожде­ние она и в современной зарубежной историографии[vii][7].

Что же касается отмеченного переходного периода, то ему были свойственны и соответствующие политические формы. Во­прос о сущности этих форм является спорным. Некоторые ученые считали, что периоду становления феодализма соответствует до­феодальное государство[viii][8]. Большинство современных ученых счи­тают политические объединения этого периода племенными со­юзами. От первобытно-общинного строя к феодализму непосред­ственно перешли восточные славяне, хазары, болгары, литовцы и некоторые другие народы нашей страны. Мы здесь не были ори­гинальны, подобную же картину можно наблюдать и у соседей — поляков, германцев, скандинавских народов и пр.

Политические образования восточных славян. Предки сла­вян — праславяне прослеживаются по археологическим источни­кам по крайней мере на протяжении двух тысячелетий. Со време­нем они создали почву для образования трех ветвей славянства — западных, южных и восточных славян. Наших предков середины I тысячелетия источники называют по-разному. В античных ис­точниках не упоминается даже термин «славяне»[ix][9]. Впервые его встречаем у историка VI в. Иордана, причем он называет «скла-венов» также антами и венетами[x][10]. Наряду с этим византийские авторы У1-УП вв. различают антов и славян, хотя и отмечают, что они говорят на одном языке[xi][11]. В пору образования Древнерусского государства и в начальный период его истории наших предков именуют обычно по названиям племен (или племенных союзов), в которые они объединялись, — поляне, древляне, кривичи, вяти­чи и пр. В то же время в источниках появляется, но в разных транскрипциях слово «рос» («рус» и т.п.). Об этом свидетельству­ют зарубежные авторы, почему-либо писавшие о наших предках. Уже в VI в. о росах говорят Псевдо-Захария[xii][12], позже — Масуди, Ибн Хордадбе и др.

В источниках периода Древнерусского государства уже не упо­минается об антах. Нет в них и племенных наименований. Зато все чаще появляются термины «русь», «русское». В договоре ки­евского князя Олега с Византией 911 г. говорится о Руси как о договаривающейся стороне (другая сторона — греки). А ст. 5 до­говора упоминает о «законе русском». Император Византии Кон­стантин Багрянородный, правивший в X в., в своем известном со­чинении «Об управлении империей» неоднократно говорит о росах как народе и даже о «России» как стране. Правда, он скло­нен различать росов и славян, даже противопоставлять их и их языки[xiii][13]. Важнейший законодательный памятник Древнерусского государства называется «Правда Роськая» (Академический спи­сок) или «Правда Руськая» (Троицкий список).