Часть П. Корпоративное финансирование и инвестирование

В середине 1973 г. мы приобрели долю в компании The Washington Post Company (WPG) по цене, не превышающей 1/4 от тогдашней стоимости компании на акцию. Подсчет соотношения цены и стоимости не требо­вал особых навыков. Большинство специалистов по ценным бумагам, брокеров, специализирующихся в области СМИ, и руководителей инфор­мационных компаний оценивали внутреннюю стоимость WPC на уров­не 400-500 млн. долл. Наши подсчеты примерно совпадали. На фондовом рынке компания оценивалась в 100 млн. долл. Сообщения об этом пуб­ликовались ежедневно, и каждый мог их видеть. Наше преимущество скорее заключалось в деловом подходе: из трудов Бена Грэхема мы по­няли, что ключом к успешной инвестиционной деятельности является покупка акций прибыльных предприятий, когда на рынке эти акции продаются с большим дисконтом к основной стоимости бизнеса.

С другой стороны, в начале 1970-х многие институциональные ин­весторы при назначении цены покупки или продажи считали стоимость бизнеса несущественным фактором. Сейчас это вряд ли возможно. Эти организации были просто очарованы инновационной теорией, пропо­ведовавшейся в то время преподавателями престижных деловых школ. Суть этой теории заключалась в том, что фондовый рынок полностью эффективен, поэтому расчет стоимости бизнеса, как и сама стоимость бизнеса, не имеет никакого значения в инвестиционной деятельности. (Мы очень признательны уважаемым преподавателям. Что может быть более выгодным в интеллектуальном соперничестве, будь это бридж, шахматы или выбор акций, чем соперник, которого научили, что мыс­лительный процесс — это пустая трата сил*.)

* Вводное эссе, 1985.

 

 

78         Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

А. Господин Рынок *

Каждый раз, когда мы с Чарли покупаем обыкновенные акции для стра­ховых компаний Berkshire (не принимая во внимание арбитражные приобретения, о которых речь пойдет в следующем эссе), мы подходим к сделке как к покупке доли частного предприятия. Мы учитываем эко­номические перспективы компании, личностные характеристики управ­ляющих и цену, которую нам придется заплатить. Нас не интересует срок или цена продажи. Мы хотим оставаться владельцами акций не­ограниченное время, до тех пор, пока ожидаем удовлетворительного темпа роста внутренней стоимости компании. При инвестировании мы оцениваем себя в качестве бизнес-аналитиков, а не в качестве аналити­ков рынка, специалистов по макроэкономике и даже не в качестве спе­циалистов по ценным бумагам.

Наш подход позволяет использовать активный рынок ценных бумаг, так как он периодически предоставляет такие возможности, от кото­рых просто текут слюнки. Но это отнюдь не определяющий фактор. Затянувшийся перерыв в торговых операциях с ценными бумагами, которыми мы владеем, обеспокоит нас не больше, чем отсутствие ежедневных котировок на World Book или Fechheimer. В конечном счете, наше экономическое положение определяется положением компании, которой мы владеем, не важно, принадлежит она нам полностью или частично.

Бен Грэхем, мой друг и наставник, уже давно описал, как нужно отно­ситься к колебаниям цен на рынке. Я считаю, что именно такой подход в наибольшей степени способствует успеху в инвестиционной деятель­ности. Представьте себе, что биржевые котировки устанавливаются неким необыкновенно любезным г-ном Рынком, который одновременно явля­ется вашим партнером в частном предприятии. Что бы ни случилось, г-н Рынок ежедневно появляется у вас и называет цену, по которой он хотел бы приобрести вашу долю или продать свою.

Даже если ваше совместное предприятие имеет стабильные экономи­ческие показатели, г-н Рынок будет назначать цену хуже некуда. Все дело в том, что этот несчастный человек страдает неизлечимыми эмо­циональными расстройствами. Иногда он пребывает в полной эйфории и замечает только благоприятные деловые факторы. Тогда он устанав­ливает очень высокую цену на покупку или продажу, поскольку опаса­ется, что вы уведете у него долю и предстоящую прибыль. В другое время он пребывает в угнетенном состоянии и не видит в будущем ни­чего, кроме грядущих бед для вашего предприятия и для всего мира.

1987; 1997.

 

 

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование         79

В таком настроении он называет очень низкую цену, так как боится, что вы можете сплавить ему свою долю.

У г-на Рынка есть и другая подкупающая черта характера: он совсем не обижается, когда его игнорируют. Если сегодня его цена вам не ин­тересна, завтра он предложит другую. Сделки заключаются по вашему усмотрению. При таких условиях, чем глубже его депрессия, тем лучше для вас.

Но, как Золушка на балу, вы должны принять к сведению одно пре­достережение, иначе карета и лакеи превратятся обратно в тыкву и мышей. Запомните — г-н Рынок должен служить вам, а не руководить вами. Вас должен интересовать его бумажник, а не его мудрость. Если в течение нескольких дней он ведет себя безрассудно, то вы можете или просто игнорировать его, или выгодно воспользоваться его неадекватным поведением. Но если хотите избежать катастрофы, не попадайте под его влияние. Если вы не уверены, что понимаете и оцениваете свое пред­приятие лучше, чем г-н Рынок, вы не должны вступать в игру. Как гово­рят игроки в покер: «Если вы играете уже 30 минут и до сих пор не выяснили, кто в игре простак, то вы и есть этот простак».

Аллегория с г-н Рынком, предложенная Беном, может показаться устаревшей в сегодняшнем мире инвестиций, когда многочисленные профессионалы и теоретики рассуждают об эффективных рынках, динамическом хеджировании и коэффициентах бета. Их интерес в этих вопросах понятен, такие таинственные методы просто необхо­димы для инвестиционных советчиков. В конце концов, разве смог бы какой-нибудь колдун добиться известности и богатства, если бы вместо магических снадобий раздавал банальный совет «принимать по две таблетки аспирина»?

Другой вопрос: в чем ценность этого эзотерического рыночного учения для не посвященного в него обычного потребителя? По моему мнению, успеха в инвестиционной деятельности невозможно достичь с помощью тайных формул, компьютерных программ или сообщений о поведении цен на акции и поведении рынков. Успех инвестора ско­рее зависит от того, может ли он сочетать в своей деятельности ана­лиз авторитетных деловых оценок со способностью не подчинять свои суждения и действия влиянию крайне заразных настроений, витающих на рынке. В моих попытках обособиться от внешних влияний мне очень помог образ г-на Рынка, предложенный Беном. Я всегда держал его в уме.

Следуя учению Бена, мы с Чарли определяем успешность инвестиций на основе результатов операционной деятельности с рыночными акци­ями, а не на основе ежедневных или даже годовых котировок цен на эти акции. Возможно, некоторое время рынок не будет реагировать на де-

80    Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

ловой успех компании, но в конце концов обязательно подтвердит его. Как говорил Бен: «В краткосрочной перспективе рынок — это машина для подсчета голосов, в долгосрочной перспективе рынок — это весы». Скорость, с которой рынок отреагирует на успех компании, не так уж и важна, если ее внутренняя стоимость увеличивается в достаточной сте­пени. На поверку запоздалая реакция рынка может быть выгодна, так как в этом случае у вас есть возможность совершить больше полезных поглощений по выгодной цене.

Иногда, конечно, рыночная оценка компании может быть выше, чем та, что основывается на базовых факторах. Если такое случится с при­надлежащими нам компаниями, мы их продадим. Иногда мы идем на продажу ценной бумаги за ее чистую или даже заниженную стоимость, если нам нужны средства для совершения покупки по более низкой цене или покупки, которая нам кажется крайне выгодной.

Однако необходимо отметить, что мы не продаем свои акции только потому, что они повысились в цене, или потому, что мы владеем ими уже долгое время. (Из всех принципов Уолл-стрит самый глупый следу­ющий: «Вы не можете разориться, получая прибыль».) Любая ценная бумага останется в нашем владении до тех пор, пока существуют непло­хие перспективы относительно доходности собственного капитала ос­новной компании, пока компанией руководят квалифицированные и честные люди и пока рыночная стоимость не завышена.

Наши страховые компании владеют тремя рыночными обыкновенными акциями, которые мы не собираемся продавать, даже если их рыночная цена резко возрастет. Для нас эти капиталовложения равносильны успеш­ному подконтрольному нам предприятию. Другими словами, эти капита­ловложения — постоянная часть Berkshire, а не товар, который мы готовы продать, как только г-н Рынок предложит за него достаточно высокую цену. Позвольте добавить еще одно уточнение. Эти акции находятся во владении наших страховых компаний, и при крайней необходимости страхового возмещения чрезвычайных убытков мы скорее продадим некоторые из контролируемых нами компаний. Однако мы планируем свою деятельность таким образом, чтобы в этих продажах не возникло необходимости.

Стремление иметь и владеть, которое разделяем мы с Чарли, предпо­лагает набор личных и финансовых суждений. Некоторым наша позиция кажется в высшей степень эксцентричной. (Мы с Чарли давно следуем совету Дэвида Оджилви: «Проявляй свою эксцентричность в молодости, тогда в старости люди не будут считать, что ты впал в маразм».) Конеч­но, для финансового мира Уолл-стрит, зацикленного в последние годы на купле-продаже ценных бумаг, наша позиция может показаться стран­ной, так как на этой арене слишком многие компании и фондовые биржи расцениваются лишь как сырье для торговли.

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование         81

Наша позиция отражает наши личные качества и наши планы на будущее. Черчилль однажды сказал: «Вы создаете свои дома, а потом они создают вас». Мы знаем, какими мы хотим быть. Поэтому мы скорее согласимся на прибыль Х%, если при этом будем продолжать работать с людьми, которые нам очень приятны и которыми мы восхищаемся, чем реализовывать 110% X, обменяв эти отношения на неинтересные и неприятные.

Вот вам небольшая задачка: если вы, не будучи заводчиком крупного рогатого скота, собираетесь питаться гамбургерами всю жизнь, какие цены на говядину будут вам выгодны — высокие или низкие? Если вы не производите автомобили, а просто время от времени их покупаете, какие цены на автомобили вас устроят — высокие или низкие? Ответы на эти вопросы очевидны.

А теперь задачка для выпускного экзамена: если в следующие пять лет вы собираетесь копить деньги, на какой уровень рыночных цен вы надеетесь — высокий или низкий? Многие инвесторы дают неверный ответ. Даже если они собираются в ближайшие несколько лет совершать нетто-сделки с акциями, они ликуют, когда рыночные цены растут, и впадают в уныние, когда цены падают. Получается, что они радуются повышению цен на те самые «гамбургеры», которые скоро будут поку­пать. Неразумная реакция. Радоваться должны те, кто в ближайшем будущем собирается продавать акции. Потенциальные покупатели явно должны предпочитать снижение цены.

Для акционеров Berkshire, не собирающихся продавать акции, выбор еще более очевиден. Начать с того, что наши владельцы автоматически экономят, даже если они тратят каждые лично заработанные 10 центов. Berkshire «откладывает» для них деньги путем удержания всех доходов и их последующего использования для приобретения компаний и ценных бумаг. Очевидно, что чем дешевле мы совершаем эти покупки, тем вы­годнее для наших акционеров будет программа косвенных сбережений.

Через Berkshire вы владеете значительными позициями в компаниях, которые постоянно совершают обратные покупки своих акций. Эконо­мический эффект, который мы получаем от этих программ, возрастает при падении цен. При низком уровне цен на акции фонды, которые используются инвестируемой компанией для обратной покупки, увели­чивают нашу долю во владении этой компанией больше, чем при высо­ких ценах. Например, выкуп акций, совершенный в прошлом году ком­паниями Coca-Cola, The Washington Post Company и Wells Fargo по очень низким ценам, принес компании Berkshire большую прибыль, чем сегод­няшний выкуп по высоким ценам.

6 Уоррен Баффетт

82    Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

Поскольку в конце каждого года почти все акции компании Berkshire находятся в руках тех же самых инвесторов, что и в его начале, наши акционеры располагают определенными сбережениями. Поэтому они должны торжествовать, когда на рынке снижаются цены. Это позво­ляет и нам, и объектам наших инвестиций более выгодно использо­вать фонды.

Так что улыбайтесь, когда газетные заголовки кричат: «Инвесторы терпят убытки из-за падения цен на рынке». Про себя воспринимайте это так: «Тот, кто изымает капиталовложения, терпит убытки от падения цен на рынке, а тот, кто вкладывает, — извлекает выгоду». Хотя писате­лю не пристало говорить банальности, я все же напомню, что на каж­дого покупателя найдется продавец и что одному хорошо, то другому плохо. (Как говорят игроки в гольф: «Каждый удар, загоняющий мяч в лунку, кого-то делает счастливым».)

В 1970-1980-е годы мы получили огромную выгоду от низких цен, установившихся на многие акции и компании. Рынок, который в то время был очень враждебен по отношению к временным постояльцам в сфере инвестиций, был необыкновенно дружелюбен к тем, кто имел в ней постоянное место жительства. Последние годы подтвердили разум­ность нашей деятельности в то десятилетие, но теперь у нас появились новые перспективы. В своей роли корпоративного «эконома» Berkshire постоянно ищет пути разумного использования капитала, но, возможно, поиск интересных для нас возможностей займет какое-то время.

В. Арбитраж *

В качестве альтернативы держанию краткосрочных эквивалентов налич­ности наши дочерние страховые компании занимаются арбитражными операциями. Конечно, мы отдаем предпочтение крупным долгосрочным инвестициям, но зачастую у нас больше денег, чем хороших идей. В та­кие периоды арбитраж сулит большую прибыль, чем операции с казна­чейскими векселями, и, что не менее важно, не позволяет нам уступить соблазну и смягчить стандарты для долгосрочных инвестиций. (Реакци­ей Чарли на наши разговоры об арбитражных операциях было: «Ну что ж, по крайней мере, вы не попадете за решетку».)

В 1988 г. от арбитражных операций мы получили необычно высокую прибыль как в долларовом эквиваленте, так и по ставке доходности. Прибыль до уплаты налога составила около 78 млн. долл. на 147 млн. долл. инвестированных средств.

1988; 1989.

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование              83

Такой уровень активности вызвал оживленные дискуссии на тему арбитража и нашего соответствующего отношения к нему. Раньше одновременная покупка и продажа ценных бумаг или иностранной валюты осуществлялась на двух различных фондовых рынках. Целью был выигрыш от очень небольшой ценовой разницы, например, между продажей акций Royal Dutch за гульдены в Амстердаме, фунты в Лондоне и доллары в Нью-Йорке. Некоторые назовут такие действия спекуляцией, однако профессионалы предпочитают французский тер­мин «арбитраж».

Со времен Первой мировой войны значение термина «арбитраж» или рисковый арбитраж», как он сегодня называется, несколько расшири­лось. Теперь под этим также понимается погоня за прибылью в заявлен­ных мероприятиях компании (продажа, слияние, рекапитализация, ре­организация, ликвидация, собственное тендерное предложение на выкуп акций и т.д.). В большинстве случаев арбитражер надеется получить прибыль вне зависимости от поведения фондового рынка. Основной риск, с которым ему приходится иногда сталкиваться, заключается в том, что заявленное мероприятие может и не состояться.

Время от времени для арбитража появляются замечательные возмож­ности. В одной из них я принимал участие. Тогда мне было 24 года, и я работал в Нью-Йорке в компании Graham-Newman Rockwood & Co., не самая прибыльная бруклинская шоколадная компания. Компания при­няла на вооружение метод оценки запасов ЛИФО (последним посту­пил — первым продан) в 1941 г., когда какао-порошок продавался по цене 5 центов за фунт. В 1954 г. временный дефицит какао-порошка привел к повышению цены до 60 центов. Соответственно Rockwood решила продать свои запасы, пока не упали цены. Но если бы компания просто продала свой товар, ей пришлось бы выплачивать в качестве налога 50% от вырученной суммы.

В 1954 г. на помощь пришел налоговый кодекс. В нем содержалось одно скрытое положение, которое устраняло налог на прибыль при ис­пользовании метода ЛИФО, если запасы распределялись между акцио­нерами в рамках программы сужения сферы деятельности компании. Компания Rockwood приняла решение закрыть один из своих видов деятельности — продажу какао-масла — и заявила, что для этого будет задействовано 6500 тонн из запасов какао-бобов. Соответственно ком­пания предложила выкупить обратно свои акции в обмен на излишек какао, предлагая 80 фунтов какао-бобов за каждую акцию. В течение нескольких недель я старательно скупал акции, продавал какао-бобы, периодически посещая трастовую компанию Schroeder Trust, чтобы об­менять свидетельство на акцию на квитанции на товар. Прибыль вышла неплохой, а единственной статьей расходов были жетоны на метро.

84    Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

Архитектором реструктуризации Rockwood был неизвестный, но вы­дающийся житель Чикаго Джей Прицкер. Тогда ему было 32 года. Если вам известна дальнейшая биография Джея, вы не удивитесь тому факту, что описанная выше операция неплохо поработала и на последующих акционеров Rockwood. Незадолго до этой операции и некоторое время после нее цена акции Rockwood выросла с 15 до 100, хотя в это время компания терпела большие операционные убытки. Иногда оценка стои­мости ценной бумаги превышает показатель отношения цены к доходу.

В последние годы большинство арбитражных операций были удачной или неудачной вариацией арбитража на поглощение. Арбитражеры весьма преуспели в атмосфере лихорадочных покупок, практически от­сутствующих препятствий для монопольной политики, непреодолимого повышения ценовых предложений. Для этого им не нужно было обладать особыми талантами. Все, что им было нужно для выполнения трюка а-ля Питер Селлерс*, — оказаться в этой сфере. На Уолл-стрит была перефра­зирована одна старая поговорка «Дай человеку рыбу, и ты будешь кормить его целый день» —«Научи его арбитражным операциям, и ты будешь кормить его всю оставшуюся жизнь». (Если же он окончил школу арбит­ража Ивана Боески**, обеспечивать его будет какое-нибудь государс­твенное учреждение.)

Чтобы оценить арбитражную ситуацию, необходимо ответить на че­тыре вопроса. Насколько реально обещанное мероприятие? К какому сроку будут привязаны ваши деньги? Каковы шансы на то, что не поя­вятся более выгодные перспективы, например, более выгодное предло­жение о покупке контрольного пакета акций? Что случится, если мероп­риятие все-таки не состоится по причине антитрестовских действий, финансовых затруднений и т.д.?

Компания Arcata Corp., один из наших самых удачных опытов арбит­ража, наглядно демонстрирует непредсказуемость бизнеса. 28 сентября 1981 г. директора компании Arcata одобрили решение продать Arcata компании Kohlberg Kravis Roberts & Со. (KKR), которая была и остается компанией, использующей для выкупа заемные средства. Arcata тогда специализировалась в печатном производстве и лесной промышленнос­ти и намеревалась развивать еще один вид деятельности: в 1978 г. пра­вительство США решило выкупить у компании право на владение 10 700 акрами леса, преимущественно старых секвой, чтобы расширить территорию Национального парка. За эту площадь правительство не­сколькими партиями заплатило 97,8 млн. долл. Эту сумму компания посчитала недостаточной. Стороны также не могли прийти к общему

* Питер Селлерс — английский многоплановый комик.

**Иван Боески — скандально известный американский арбитражер.

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование         85

мнению о процентной ставке, которая будет действовать в период меж­ду передачей собственности и окончательной выплатой ее стоимости. Законодатели предлагали ставку 6%, а компания Arcata требовала более высокий сложный процент.

Покупка компании с весьма спекулятивным и высоким иском, предъ­являемым во время тяжбы, создает проблемы при переговорах. При этом неважно, подается ли иск компанией или против нее. Чтобы решить эту проблему, руководство KKR предложило 37 долл. за акцию компании Arcata плюс 2/3 любых дополнительных сумм, которые будут выплачены правительством за лесные территории.

Оценивая эту арбитражную возможность, мы спросили себя: сможет ли KKR довести начатую сделку до конца, если, помимо всего прочего, предложение этой компании осуществимо только при условии достиже­ния «удовлетворительного финансирования»? Такое условие всегда несет опасность для продавца, так как предлагает простой выход для другой стороны — просителя руки и сердца, чей пыл заметно угас еще до свадь­бы. Однако мы совсем не испытывали беспокойства насчет такой воз­можности, потому что последние перспективы KKR завершить процесс продажи были хорошими.

Нам пришлось задать себе еще один вопрос: что случится, если сделка KKR не состоится? Но и этот вопрос не вызывал у нас беспо­койства, так как руководители и директора компании Arcata не соби­рались менять своего решения о продаже компании. Если бы KKR от­казалась от сделки, Arcata нашла бы другого покупателя, хотя в этом случае цена была бы ниже.

Наконец, мы задали себе еще один вопрос: какова стоимость иска на лесные территории? Ваш председатель, который не может отличить вяз от дуба, хладнокровно решил, что стоимость иска колеблется от нуля до очень высокой цифры.

30 сентября мы начали скупать акции компании Arcata, которые стоили около 33,50 долл. Через восемь недель мы приобрели 400 000 акций, или 5% компании. В первоначальном извещении сообщалось, что в январе 1982 г. за акцию будет предложено 37 долл. Таким обра­зом, если бы все пошло хорошо, мы получили бы годовую норму при­были 40%, не считая иска по секвойям, которые к тому времени пок­роются инеем.

Все складывалось очень непросто. В декабре было объявлено, что завершение процесса продажи ненадолго откладывается. Тем не менее окончательное соглашение было подписано 4 января. Вдохновленные этим событием, мы повысили свою ставку в игре. Покупая акции уже по 38 долл., мы увеличили свое участие в капитале компании до 655 000 ак­ций, или 7%. Наша готовность выкладывать деньги, несмотря на отло-

86    Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

женное завершение процесса продажи, привела к тому, что теперь сто­имость иска по секвойям казалась нам скорее очень высокой, чем равной нулю.

25 февраля кредиторы заявили, что собираются «повторно ознако­миться» с финансовыми условиями соглашения «ввиду падения актив­ности в сфере жилищного строительства и его влияния на перспективы компании Arcata». Представитель компании Arcata заявил, что он «не думает, что судьба поглощения подвергается какой-то опасности». Когда арбитражеры услышали это заявление, они вспомнили старое высказы­вание: «Врет как министр финансов накануне девальвации».

12 марта руководство KKR заявило, что прежние условия сделки их не устраивают. Сначала компания снизила свое предложение до 33,50 долл., затем, два дня спустя, повысило его до 35 долл. Однако 15 марта директора Arcata отвергли это ценовое предложение и приняли предло­жение от другой компании — 37,50 долл. плюс половина от стоимости иска за секвойи. Акционеры одобрили сделку, и 4 июня было выплачено 37,50 долл. за акцию.

По сравнению со своими издержками на сумму 22,9 млн. долл. мы получили 24,6 млн. долл. Наш средний период владения активом состав­лял примерно шесть месяцев. Принимая во внимание трудности со сделкой, наша годовая норма прибыли 15%, не считая стоимости иска на лесную территорию, была более чем удовлетворительной.

Но лучшее было еще впереди. Судья, участвующий в рассмотрении дела, назначил две комиссии. Первая должна была оценить стоимость секвой, вторая — рассмотреть вопросы, связанные с процентной ставкой. В январе 1987 г. первая комиссия оценила секвойи в 275,7 млн. долл. Вторая комиссия определила сложную, смешанную ставку доходнос­ти — 14%.

В августе 1987 г. судья поддержал выводы комиссий. Это означало, что компании Arcata причитается сумма 600 млн. долл. Правительство подало апелляцию. Однако еще в 1988 г., т.е. до того как была заслуша­на апелляция, стоимость иска была установлена в размере 519 млн. долл. Соответственно мы получили дополнительные 29,48 долл. на акцию. В целом эта сумма составила примерно 19,3 млн. долл. В 1989 г. мы получили еще 800 000 долл. или около того.

Арбитражная деятельность Berkshire отличается от деятельности многих арбитражеров. Во-первых, каждый год мы принимаем участие в небольшом количестве сделок, обычно крупных. Большинство арбит­ражеров принимает участие в большом количестве сделок — около 50 в год или даже больше. Это требует пристального внимания, и боль­шинство арбитражеров проводит большую часть своего времени в наблюдении за развитием сделок и поведением акций, относящихся

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование              87

к этим сделкам. Ни я, ни Чарли не хотели бы так провести свою жизнь. (Какой смысл в богатстве, если ты вынужден проводить весь день перед тикером?)

Оттого, что мы так незначительно диверсифицируем свою деятель­ность, одна очень выгодная или очень невыгодная сделка повлияет на наш ежегодный арбитражный результат намного сильнее, чем в обычной ситуации с арбитражной сделкой. До сих пор у Berkshire не было нега­тивного опыта. Но он будет, и когда это случится, мы обязательно про­информируем вас о всех чудовищных подробностях.

Второе наше отличие от других арбитражеров состоит в том, что мы участвуем только в тех сделках, которые были объявлены публично. Мы не строим свою торговлю на основе слухов и не пытаемся угадать кан­дидатов на поглощение. Мы просто читаем газеты, размышляем о не­скольких крупных проектах и при оценке вероятностей руководствуем­ся лишь собственным здравым смыслом.

В конце года наша арбитражная позиция составила только 3 342 000 ак­ций компании RJR Nabisco стоимостью 281,8 млн. долл. и рыночной стоимостью 304,5 млн. долл. В январе мы увеличили свои капиталовло­жения до приблизительно 4 млн. акций и в феврале закрыли свою по­зицию. Около 3 млн. акций было акцептовано, когда мы предложили компании KKR, которая к тому времени приобрела RJR, выкупить наше участие в капитале RJR. Прибыльные акции были быстро проданы на рынке. Наш доход до уплаты налога превысил ожидаемый и составил 64 млн. долл.

Ранее заявку на участие в конкурсных торгах RJR подал небезызвес­тный нам Джей Прицкер, выступавший от лица концерна First Boston group. Его предложение было ориентировано на снижение налогового бремени. Как говорил Йоги Бера: «Это опять было дежавю».

В течение длительного времени наша деятельность по покупке акций RJR была ограничена из-за участия нашей дочерней фирмы Salmon в конкурсных торгах. Обычно мы с Чарли, хотя и являемся директорами Salmon, стараемся не вмешиваться в решения фирмы по слиянию или поглощению компаний. Мы поступали так потому, что подобная деятель­ность не принесет компании никакой пользы, а вот препятствовать арбитражным операциям Berkshire вполне может.

Однако необычно крупное участие Salmon в сделке по RJR требовало от всех директоров полной информированности и вовлеченности в про­цесс. Поэтому Berkshire покупала акции RJR только дважды. Первый раз — спустя несколько дней после заявления компании о выставлении на продажу своего контрольного пакета акций. Тогда фирма Salmon еще не приняла решения участвовать в торгах. Второй раз — значительно позже, когда совет директоров RJR принял решение в пользу KKR. Пос-

88    Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

кольку покупки в другое время были невозможны, наше временное активное директорство в Salmon стоило Berkshire больших денег.

Учитывая хорошие результаты Berkshire за 1988 г., вы можете пред­положить, что и в 1989 г. мы будем участвовать в арбитражных опера­циях. Мы же считаем, что лучше постоять в сторонке. Для этого есть приятный повод — сокращение наших наличных сбережений из-за су­щественного роста нашей позиции по акциям. Как известно постоянным читателям ежегодных докладов, наши новые приобретения основаны не на оценках краткосрочных перспектив развития фондового рынка, а на оценках долгосрочных деловых перспектив отдельных компаний. Наша оценка возможных изменений фондового рынка, процентных ставок или деловой активности не ограничивалась, не ограничивается и никогда не будет ограничиваться временными рамками лишь одного года.

Даже при условии большого количества денежных средств мы вряд ли развернем бурную арбитражную деятельность в 1989 г. В последнее время наблюдается чрезмерная активность, направленная на поглощение компаний. Как сказала Элли: «Тотошка, у меня такое чувство, словно мы уже не в Канзасе».

Мы не знаем, как долго это будет продолжаться. Мы также не знаем, как изменятся настроения в правительстве, в сфере кредиторов и пос­тавщиков, которые обусловливают эту активность. Но мы знаем, что чем менее дальновидна деятельность других, тем более дальновидной долж­на быть наша деятельность. Мы не собираемся участвовать в арбитраж­ных сделках, которые отражают неукротимый, хотя и безосновательный, оптимизм как кредиторов, так и покупателей. В своей деятельности мы руководствуемся мудростью Герба Штайна: «Если что-то не может су­ществовать вечно, оно обязательно когда-нибудь закончится».

В прошлом году мы сказали вам, что не собираемся заниматься активной арбитражной деятельностью в 1989 г. Все так и вышло. Арбитражные позиции заменяют краткосрочные эквиваленты наличности. В первой половине года уровень денежных средств был относительно низким. Во второй половине года доля активов инвестиционного фонда, вложенных в краткосрочные эквиваленты наличности, была достаточно высокой. Но и тогда мы решили не заниматься арбитражем. Основная причина была в том, что мы не видели для себя никакой экономической выгоды в корпоративных сделках. Поэтому арбитраж в такой ситуации был бы равносилен дурачеству. (Рей де Войе с Уолл-стрит сказал: «Дураки уст­ремляются туда, где даже ангелы не рискуют торговать».) Конечно, время от времени мы будем, и активно, заниматься арбитражными операциями. Но только если шансы на успех будут велики.

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование         89

С. Развенчание догм *

После предыдущих рассуждений об арбитраже уместно затронуть «тео­рию эффективного рынка» (efficient market theory — ЕМТ), которая в 70-е годы стала крайне популярна в академических кругах, где она приравнивалась к Священному Писанию. Согласно этой теории анализ ценных бумаг бесполезен, так как доступная общественности инфор­мация об акциях соответствующим образом отражается на их стоимос­ти. Другими словами, рынок всегда все знает. Сторонники этой теории утверждают, что, руководствуясь лишь фондовой таблицей, вполне возможно собрать пакет ценных бумаг, перспективность которого не будет уступать тому, что был собран самым талантливым и старатель­ным специалистом по ценным бумагам. Удивительно, что ЕМТ была принята не только академиками, но и многими специалистами по ин­вестициям и руководителями компаний. Верно отметив, что зачастую рынок действительно был эффективен, они неверно заключили, что он всегда эффективен. Между этими утверждениями разница огромна, как между небом и землей.

Я считаю, что опыт 63 лет арбитражной деятельности Berkshire и других компаний (Graham-Newman Corp., Buffett Partnership) свидетель­ствует о полной безосновательности ЕМТ. Конечно, существует множес­тво других доказательств. Работая в компании Graham-Newman, я изучил доходы от арбитражной деятельности, полученные за всю историю ком­пании с 1926 по 1956 гг. Доход за вычетом заемных средств в среднем составлял 20% в год. С 1956 г. в своей деятельности я всегда руководс­твовался арбитражными принципами Бена Грэхема, сначала в Buffett Partnership, потом в компании Berkshire. Хотя я не занимался точными подсчетами, но я достаточно поработал, чтобы быть уверенным в том, что в 1956-1988 гг. средняя прибыль превышала 20%. (Конечно, я нахо­дился в более благоприятной обстановке, чем Бен. Ему пришлось изряд­но побороться в 1929-1932 гг.)

Для оценки рентабельности портфеля ценных бумаг присутствуют все необходимые условия:

— прежде чем этот показатель был достигнут, три организации за­
нимались торговлей сотнями различных видов ценных бумаг в течение
63 лет;

— показатели постоянны, а не демонстрируют последствия лишь
небольшого количества удачных опытов;

— нам не пришлось рыскать в поисках невразумительных фактов
или развивать тонкую интуицию, чтобы разбираться в продукции и

1988; 1988; 1993; 1986; 1991; 1987.

 

90    Эссе об инвестициях, корпоративных финансах и управлении компаниями

управлении. Мы просто действовали исходя из широко известных со­бытий;

— наши арбитражные позиции всегда представляли собой акций с определенными, а не выбранными наугад характеристиками.

В течение 63 лет основной рынок давал менее 10% годового дохода, включая дивиденды. Это значит, что при реинвестировании всего дохо­да 1000 долл. выросли бы до 405 000 долл. Однако ставка доходности 20% позволила бы получить 97 млн. долл. Это дает нам любопытную статистически существенную разницу.

Все же сторонников ЕМТ никогда не интересовали доказательства, противоречащие теории. Сегодня они говорят о своем учении намного реже, чем раньше. Но, насколько я знаю, никто из них не признал свою неправоту, хотя из-за этой теории тысячи студентов получили неверные знания. Более того, ЕМТ является неотъемлемой частью учебного плана большинства школ бизнеса. Очевидно, нежелание отрекаться от своей веры и таким образом освободить от неверных знаний служителей куль­та свойственно не только богословам.

Естественно, вред, нанесенный студентам и доверчивым инвестици­онным специалистам, поверившим в теорию, оказался доброй услугой для нас и других последователей Грэхема. В любом виде соперничест­ва — финансовом, физическом или умственном — очень выгодны оппо­ненты, которых научили, что бесполезно даже пытаться. С этой эгоис­тической точки зрения сторонники Грэхема должны основать кафедру ЕМТ, чтобы быть полностью уверенными в вечном существовании этого учения.

Ко всему вышесказанному требуется добавить одно предостереже­ние. В последние годы арбитраж представляется делом очень простым. Но он не является формой инвестиционной деятельности, которая гарантирует не только годовую прибыль 20%, но и вообще какую-нибудь прибыль. Как уже было упомянуто, большую часть времени рынок действительно достаточно эффективен. За 63 года на каждую использованную нами возможность арбитражной деятельности при­ходится гораздо большее число возможностей, от которых мы отка­зались, потому что должным образом оценили все возможные пос­ледствия.

Инвестор не может получить высокую прибыль от ценных бумаг, просто придерживаясь определенных инвестиционных категорий или направления. Он может получить больший доход только путем тща­тельной оценки фактов и постоянного совершенствования своего опыта. А для инвестиционной деятельности в арбитражных операциях нет лучшей стратегии, чем отбор инвестиционного портфеля по при­нципу «наобум».

 

Часть II. Корпоративное финансирование и инвестирование              91