Глава 2. Управление вниманием

 

Без управления вниманием успешным не стать. Без управления вниманием вообще нельзя сделать ни одного дела. Но как можно управлять вниманием?

Вопрос странный, поскольку само управление вниманием столь же естественно для нас, как управление восприятием или дыхание. О таких вещах мы даже не задумываемся, настолько они сами собой разумеются. И все же, как мы управляем вниманием?

Этот вопрос настолько большой, что может оказаться смыслом всего исследования, посвященного избирательности и произвольности внимания. Поэтому я позволю себе в этой главе коснуться его лишь слегка, описав лишь самый поверхностный слой собственных знаний об этом. Надеюсь, это совпадет с представлениями и других людей.

Итак, как же я управляю вниманием?

Первое, что приходит на ум: я делаю некое усилие. А когда оно отвлекается, я заставляю его. И что это за усилие? Ответ однозначен: это усилие воли. Итак, самый поверхностный слой понятий об управлении вниманием в моем сознании привел меня к так называемой волевой теории внимания. Это одна из самых ранних попыток объяснения внимания, и современная психология, не отрицая ее, даже не смотрит в эту сторону.

Возможно, это и оправданно, поскольку, на мой взгляд, вся психология воли неверна и выросла из ошибочного прочтения английского слова will, то есть «желание». Именно о нем говорила английская психология времен ассоционизма. Но на русский язык это английское слово почему-то перевели не желанием, а волей. В итоге наша психология даже не имеет раздела, посвященного желаниям человека. Желания не стали предметом психологического изучения…

Но что же такое воля в русском языке? В сущности, это слово заключает в себе два понятия. Исконно оно означает свободу. Но через христианское выражение «все в воле божией» оно ассоциируется для русского человека с понятием судьбы и даже рока, то есть того, что способно править нашими жизнями и с чем не поборешься. Отсюда один шаг до того, чтобы посчитать волю некой силой, которая навязывает нам и жизненный путь и некие поступки.

Если вдуматься, психологическое понятие воли как некой силы, и не научно, и уж тем более не естественнонаучно. Это понятие заимствовано из религии и плохо понято. Богу нет смысла ничего навязывать человеку, он не принуждает, а дает полную волю совершать любые поступки, а потом за них расплачиваться как за свой нравственный выбор. И лишь древним еврейским патриархам Бог являлся воочию и предъявлял им за предательства. С тех пор подобных свидетельств не существует.

Воля — это свобода, а не сила, которая может управлять вниманием.

Поэтому, когда мы говорим о том, что прилагаем усилие, чтобы направлять или удерживать внимание, мы, по существу, говорим о силе свободы. Это странно и это не так уж просто понять.

Однако очевидно, что мы действительно свободны прилагать или не прилагать это усилие. И это исключительно мой свободный выбор, прилагать силу и удерживать внимание на том, а не на другом. Не менее очевидно, что и усилие я при этом делаю. Конечно, искушение назвать его силой воли остается, поскольку все равно какое-то имя у этой Силы должно быть. Но дать ему просто любое имя, лишь бы отличать эту силу от любой другой, не научно. Надо понять, что это за сила и чья она.

А она определенно моя, и я всегда чувствую, что прилагаю ее. Или, что ее не хватило. И даже могу рассмотреть, по каким причинам. Например, если я буду сохранять самоосознавание, то увижу, как меня что-то отвлекло и я позволил себе отвлечься. Или же замечу, как появилась усталость и я больше не мог направлять силу, был не в силах удерживать внимание.

Это значит, что эта Сила не только управляема, но еще и истощима. И она как-то определенно связана со мной, с Я, которым я себя ощущаю. Очевидно, именно наличие этого Я как некоего верховного принципа всего моего микрокосма усиливало сходство с божеством, когда речь шла о воле.

Однако чтобы у воли была сила, воля должна быть чем-то вполне определенным, какой-то частью этого Я, своего рода органом. Но психология не числит волю неким, пусть даже функциональным, органом. Основные определения предполагают, что воля — это скорее вид деятельности:

«Воля — сознательная саморегуляция субъектом своей деятельности и поведения» (Краткий пс. сл., Карпенко).

Это означает, что никакой силы воли просто не может быть, поскольку без субъекта воля вообще невозможна. А субъект психологии — это и есть Я. Получается, что речь идет не о силе воли, а о силе Я.

И мы неожиданно оказываемся внутри задачи об управлении силой.

 

 

Глава 3. Управление силой

 

За века исследований и просто силовых приступов гениальных умов внимание превратилось в ужас всей психологии. Отношение к нему — примерно как к Кэрролловскому снарку, охота за которым одухотворяла науку двадцатого века. В снарке подозревали то атомную энергию, то вообще научный прогресс. Я же подозреваю, что речь в той поэме шла именно о том, как постичь внимание:

Искать его надо в наперстках и здравых умах;

Гоняться с надеждой и вилкой,

Грозиться пакетами ценных бумаг,

И мылом манить и ухмылкой…

В конце концов, в этом абсурде, возможно, гораздо больше смысла, чем в обычном научном поиске: если проверенные пути и способы точно не ведут к ответу, стоит попробовать все, что подвернется на ум, возможно, как раз оно-то и сработает.

Внимание управляется с помощью некой Силы, которую я пока намеренно пишу с большой буквы, чтобы показать, что это особый род внутренней силы, присущей мне в той моей глубине, где я осознаю себя Я. Мне, безусловно, присуща и другая сила. Когда я подымаю тяжести, я использую силу, но это не та же сила, что и при управлении вниманием. Это, так сказать, сила напряжения моих мышц.

И когда я выхожу за ее рамки, скажем перепрыгивая забор, чтобы спастись от собаки, или подымаю рывком тяжесть, которую обычно не поднял бы, я тоже использую некую внутреннюю силу. Но эта сила зарождается где-то в животе и определенно ощущается не такой же, как Сила, управляющая вниманием.

Сила Я ощущается прямо принадлежащей мне. А вот скрытая сила, которая мобилизуется при опасности, сочится откуда-то из тела. Ее использование — это способность извлекать ее из какого-то источника, либо скрытого в глубине телесности, либо вообще с помощью телесности, но не из нее.

Сила, управляющая вниманием, не телесна, но зато полностью моя. По крайней мере, я так это ощущаю. Она со мной неразделима. Но я определенно слаб и трачу ее не слишком умно. Во всяком случае, мне так кажется.

Почему у меня возникает такое ощущение?

Потому что я избираю, на что направлять внимание. И то, на что избираю его направлять, важно. Однако я не выдерживаю нагрузок и сдаюсь, а значит, бросаю раз за разом важные дела. А это не умно. Вот вопрос: кто определил важность этих дел? Для кого они важные и почему?

Отчетливо различаю, что часть из них важна лично для меня, а часть для того общества, которое предъявляет мне свои требования. Конечно, я сам решаю, принимать ли эти требования, но все же это связано с моей успешностью в мире, то есть в обществе других людей. Чтобы стать одним из них, уже надо владеть определенными качествами. Тем более, если я хочу занять достойное место.

А что относительно лично моих желаний? Как ни печально, но большая часть из них тоже нацелена на других людей — я хочу развить в себе некие особые способности, чтобы люди мною восхищались. Не думаю, чтобы нашлось много людей, которые определенно хотят чего-то именно для себя. А когда такие найдутся, это окажутся очень простые люди, близкие по своим стремлениям к животным…

Человек — животное общественное, как утверждал марксизм. Поэтому его действительно человеческие желания должны быть не просто связаны с обществом, они диктуются ему обществом, обществом же предписываются и вполне могут считаться сложными поведенческими реакциями на воздействия среды обитания.

Однако не слишком лестно для моего чувства собственной значимости!..

Тем не менее это необходимо принять, поскольку общественным потребностям в нашем сознании отведен огромный слой образов, представлений и понятий. В сущности, вся наша личность, как набор поведенческих личин является содержанием этого слоя. И нам никуда не деться от признания его важности: разум не плодит сущности без надобности! Если наше сознание в подавляющем своем объеме нацелено на выживание в обществе, значит, это действительно нужно.

И нам никуда не деться от этих задач.

Более того, если мы вглядимся, то поймем, что само понятие успешности целиком относится именно к этому слою сознания, в котором хранятся наши знания о том, как выживать в мире себе подобных. Оно просто невозможно без оценки кого-то, кто глядит на тебя со стороны. Если ты поднимешься на Эверест так, что об этом никто не узнает, ты просто поднялся на Эверест. Но если об этом узнает хоть один человек, ты получишь его оценку, и это будет оценка твоей успешности.

И вот мы снова вернулись к исходной точке: так принять ли успешность в качестве той задачи, которую необходимо научиться решать? Становиться ли успешным? Для большинства людей не только ответ на этот вопрос очевиден, но и сама его постановка непонятна. Конечно, в жизни надо быть успешным. Жить неудачником просто больно и разрушительно.

Однако и эта оценка работает лишь в рамках целеустроения, направленного на достижение успешности. Больно и разрушительно ощущать себя неудачником, но неудачником ты становишься лишь в том случае, если решил попытать удачу, то есть стать успешным. Если ты не бьешься за успех, то и неудач не существует. Ты просто живешь. И это хорошая жизнь, которая тебя устраивает.

А для кого-то скатиться до твоей жизни — поражение. Но это значит, что он карабкался на свой Эверест, откуда катился, а ты просто жил на равнине, которую изуродовала эта глыба…

В общем, успешность — лишь вопрос выбора. И все же этот выбор человеческий, и даже волшебная сказка без него невозможна. А это значит, что однажды любой из нас его совершает, и тогда он попадает в мир испытаний. А испытания без умения управлять силой, не пройти. Поэтому учиться успешности и управлению силой и вниманием стоит.

Но что вперед: сила, чтобы управлять вниманием, или внимание, чтобы управлять силой? Пока я вел исходное рассуждение, казалось, что внимание невозможно удерживать без внутренней Силы. И получалось, что это Сила управляет вниманием.

Но давайте вспомним действительность. Мы не в силах сделать ни одного дела, если внимание не будет на него направлено. Более того, если рядом с нами внезапно произойдет нечто опасное, внимание наше мгновенно и непроизвольно окажется прикованным к происходящему, и только благодаря этому мы соберем силы, чтобы спастись. И чем собранней будет внимание, чем глубже оно будет погружено в происходящее, тем на большие подвиги силы мы способны.

Внимание, безусловно, управляет силой. И в этом противоречие, потому что Сила определенно управляет вниманием.

Нет ли здесь недопонимания, вызванного тем, что мы используем одно и то же слово «сила» как имя для разных явлений. Нет ли такого, что «силы», о которых идет речь, разные?

Ведь мы уже обнаружили, по меньшей мере, три вида силы или три явления, которые русский язык по-настоящему не различает, но по неким внешним проявлениям определяет как силу. Мазыки говорили о силе мышц как о Напряжении, о внутренней силе, которая рождается в глубине живота, как о Пруге, а вот Силу я так и называл силой. Хотя было еще и имя Мощь, которым обозначалось, как я понял, общая способность использовать все силы.

Внимание определенно собирает все силы, которые нужны для обеспечения выживания. Но ведь речь столь же определенно идет о телесном выживании. Стало быть, внимание управляет потоком тех сил, которые связаны с телесностью.

Само же оно при этом управляется внутренней Силой, силой Я. Силой воли, как принято говорить. Но они называли силой Охоты, имея в виду ту тягу к жизни, которая заставляет нас воплощаться и решать не только задачи выживания.

Когда мы говорим о ней, мы передаем свои ощущения в выражения вроде: всем сердцем, всей душой, всецело, весь. Вот то состояние, в котором мы можем быть успешными в своих делах, потому что в таких состояниях мы не только вкладываем в дело все свои силы, но и способны учиться, совершенствуя себя.

Избирательность сознания, как и его произвольность, ведущие к собранности и дееспособности, определяются как потоком жизненного клея, Охоты, удерживающей нас в этом теле и в этом мире, так и задачами, которые мы перед собой поставили на это воплощение.

Тайна произвольного внимания прячется где-то здесь — в здравых умах и за пределами ума одновременно.

 

 

Глава 4. Сила охоты

 

Сила охоты, жизненная сила иными словами, безусловно, различается у разных людей и вообще живых существ. В некоторых случаях существо даже с полностью разбитым телом просто не хочет умирать или сдаваться. В таких случаях силу охоты называют силой духа. Наверное, все эти названия лишь иносказания, метафоры, поскольку мы просто не знаем о том мире, откуда приходят наши души, ничего достоверного.

И не то, чтобы он был уж совсем недоступен нам, скорее, мы просто ленивы и не дали себе труда развить способность к самонаблюдению. Да и искусство делать выводы по тем признакам, что нам доступны, не слишком высоко развилось у вершины эволюции, каковой современный человек считает себя.

Мы можем наблюдать за собой, и мы вполне могли бы сделать усилие, чтобы понять то, что видим. Но вот как раз силы для этого у нас и не хватает. Когда я вижу это в себе, у меня остается ощущение, что я словно бы сплю наяву. Сплю и тщусь проснуться. Но снова и снова засыпаю… Наблюдение за вниманием всегда обрывается на том, что силы мои исчерпываются и я проваливаюсь в сон…

Наблюдать тела гораздо легче. Особенно, если их даже не наблюдать, а передать эту задачу приборам, как это избрала современная психология. Приборы не спят. Плохо лишь то, что они совершенно глупы и ничего не понимают в том, что делают. И это, как ни печально, частенько передается и их хозяевам. Они заражаются спокойствием приборов и предпочитают не видеть странностей и неувязок, поскольку верят, что одно упоминание приборов уже повергает в покой и сон любого сомневающегося.

Приборы усыпляют искателя истины, как пистолет оглупляет разведчика, делая его наглым. Голые руки заставляют думать и искать, так же и голое самонаблюдение развивает ум и способность к рассуждению.

 

Итак, я определенно могу управлять вниманием, избирательно направляя его на то, что мне важно. Это, как называют психологи, произвольное внимание, которое подается в учебниках психологии как самостоятельный вид внимания по сравнению с непроизвольным и даже постпроизвольным. Но все это лишь способ говорить, способ ввести хоть какие-то различения в предмет, который в действительности ни частей, ни различений не имеет.

Внимание едино и цельно. Само по себе оно всегда совершенно одной и той же природы и одного и того же качества. Все выдумки психологов — лишь домыслы, облегчающие их жизнь. Внимание просто не может иметь никаких различений, поскольку не имеет устройства, как не может их иметь ни одна из наших способностей. Глаза могут быть разными, их качество может падать или возрастать, но сама по себе способность видеть просто есть. И она никак не меняется в зависимости от состояния зрительных рецепторов.

Так и внимание просто есть. И если оно и различается от человека к человеку, то это может быть связано с исходной мерой охоты жить, но отнюдь не с делами, в которые вовлечен человек.

При этом жизнь определенно показывает, что мы ощущаем, что одни дела делаем с большим вниманием, другие с меньшим. Тут есть противоречие, и его надо понять и объяснить. Наши ощущения говорят о том, что в одном случае наше внимание больше, в другом меньше. В одном мы всецело вовлечены во что-то своим вниманием, в другом нам приходится его направлять на это усилием.

Именно в последнем высказывании скрывается разгадка: нам лишь кажется, что внимания, направленного на предмет, то больше, то меньше, в действительности, нам приходится направлять его на предмет усилием. Это значит, что мы не в силах оценить действительную меру внимания. Но мы точно можем видеть, как внимание уходит с предмета восприятия, и точно так же знаем, что можем вернуть его силой.

Иначе говоря, нет слабого или сильного внимания. Есть то, на что внимание убегает, и есть мера силы, которая требуется, чтобы его от того отвлечь, а к этому привлечь. Нечто будто притягивает внимание к себе. И что-то ведь определяет, с какой силой внимание должно притягиваться.

Очевидно, что пока речь идет о непроизвольном внимании, сила притяжения предельная, по крайней мере для здорового управления вниманием. Возможно, под гипнозом она может быть еще выше. Но пока я исследую то, что нам всем доступно в обычной жизни.

Эта предельная сила притяжения внимания в действительности вовсе не предельная и не непредельная, она естественная. Именно с такой силой внимание само по себе и должно проливаться в мир. Можно сказать, она определяется мерой охоты, то есть той мерой жизненной силы, которая отведена нам при воплощении. Все остальные игры со вниманием есть попытки урвать какую-то частичку от этого потока и перенаправить его на что-то, что не естественно, но важно для меня.

Успешность определенно относится к числу подобных не естественных, но важных вещей. Поэтому очевидно, что уметь перенаправлять поток внимания с того, к чему оно естественно рвется, на то, что мне важней,— это именно то искусство, которое скрывается под именем избирательности внимания.

И не менее очевидно, что это вовсе не избирательность внимания, а моя избирательность. Кажется, этого не понять без небольшого отступления в самопознание.