Взаимоотношения Церкви и государства в современной России

 

В настоящее время можно выделить следующие моменты в регулировании взаимоотношений Церкви и государства в современной России.

При всем внимании государства к разным религиям очевидно, что в привилегированном положении находится Русская Православная Церковь.

На сегодняшний день во взаимоотношениях между Русской Православной Церковью и государственной властью сформировалось согласие. При этом в литературе отмечаются следующие возможные причины противоречия: 1) негласное соперничество в сфере лидерства развития нравственно-моральных основ в социуме; 2) способах воспитания населения; 3) разногласий в структуре ценностей и других. [18] Политический класс который находится у власти и православное духовенство прикладывают огромные усилия для того чтобы их преодолеть. В новых общественно-политической действительности правящему классу требуется особо уделить внимание разработке продуктивных регуляторов в формировании социально-политической структуры, где необходимо: 1) смена команды правительства полная или частичная; 2) изменение законодательства; 3) присутствие альтернативы, оппозиции; 4) появление новой элиты; 5) целенаправленная демократизация правительства; 6) участие социума в селективном процессе; 7) демократическое общество; 8) независимость средств массовой информации; 9) самоуправление и т.д. Правящая политическая элита совершает попытки в их урегулировании по средством привлечения представителей традиционных вероисповеданий. [19]

В человеческой истории переход от клерикального государства к светскому для большинства современных стран состоялся. Именно светский тип государства характерен и для большинства государств, входящих в Организацию Объединенных Наций (ООН).

Необходимо раскрывать конструктивное содержание свободы совести и полнее учитывать потребности человека и гражданина в удовлетворении и защите его прав в сфере свободы мировоззрений, убеждений, мысли, совести и религий. И, конечно же, учитывать в практической государственной работе историческую специфику той или иной страны и, в частности, то место, которое занимают в ней различные вероучения и религиозные институты.

Проблема не только в том, что сами критерии «традиционности» религий размыты и произвольны, а в том, что в число «нетрадиционных» зачастую попадают вполне традиционные для нашей страны конфессии (например, старообрядчество). Главное заключается в создании на практике режима наибольшего благоприятствования для одних конфессий и наименьшего для других, что, несомненно, нарушает нормы Конституции Российской Федерации. При этом наблюдаются попытки произвольной негативной квалификации некоторых «нетрадиционных» конфессий как «сектантских», «деструктивных», «тоталитарных» и «псевдохристианских»[20]. Обличительные определения такого рода не имеют никакого правового содержания, не закреплены законом, а значит, недопустимы в публичных выступлениях должностных лиц и в официальных публикациях государственных органов.

Опыт Российской империи и его современное изучение показывают, что существуют и не находят своего окончательного разрешения такие проблемы, как, во-первых, разграничение права церковного и права канонического и, во-вторых, соотношение церковного права с правом государственным[21]. По второму пункту отметим, что применительно к Российской империи заслуживает внимания позиция, что церковное (каноническое) право входило в правовую систему страны, выступая ее составной частью[22].

В целом, приходится констатировать, что проблема разграничения правовых и религиозных норм в современных условиях не разрешена. Сопоставление норм права и религиозных норм показывает, что между ними имеется больше сходств, чем различий. Правовые и религиозные нормы часто развиваются параллельно, взаимозависимо, перетекая из одного в другое. И те и другие освящены властным авторитетом: божественным, церковным, государственным. Государство нередко защищает религиозные нормы, а церковь оправдывает нормы существующего права. Субъект права в конечном итоге сам решает, какая норма - правовая или религиозная - является для него более значимой, какая норма приобретает силу внешнего авторитета, переходящего во внутренние поведенческие установки.