Элементарная рассудочная деятельность (инсайт)

 

Различные способы обучения можно рассматривать как формы высшей нервной деятельности, общими элементами которых являются тренировки и протяженность во времени. Однако в жизни собаки бывают такие ситуации, когда, попав в новую обстановку, ей нужно действовать сразу, без каких‑то проб и тренировок. Но для этого она должна не только воспринять окружающие объекты и явления, но и уловить связь между ними, т. е. оценить ситуацию (англ. insight – проницательность, проникнуть в суть). При этом, конечно, могут использоваться ранее сформировавшиеся знания, но при условии способности собаки резко перейти от них к новому способу действия, наиболее адаптивному в неожиданно возникшей новой обстановке. В противном случае прошлый опыт, шаблонные знания могут помешать «рассудочному» действию.

 

Л. В. Крушинский 1911–1984

 

Такую форму ВНД рассматривают как рассудочную, т. е. как начальный этап мышления. Ввиду ее ограниченности у животных Л. В. Крушинский, длительно изучавший это явление, дал ей название элементарная рассудочная деятельность (ЭРД). Наиболее характерным ее свойством он считал способность животных улавливать простейшие связи между предметами и явлениями окружающей среды, оперировать ими при построении программы поведения в новых ситуациях. Уникальная особенность рассудочной деятельности заключается в способности животного сразу, без специального обучения принять решение к адекватному поведенческому акту. Этим ЭРД отличается от способов научения. Рассудочная деятельность животных известна давно, и ее изучали многие исследователи, наблюдая их поведение в природе и лаборатории. Но Л. В. Крушинский с помощью специальных экспериментов дал ей количественную оценку, работая со своими сотрудниками на многих видах животных – от рыб до приматов. Наиболее полно результаты таких исследований изложены в его книге «Биологические основы рассудочной деятельности» (1977, 1986). По признанию самого автора, предпосылкой для экспериментальных исследований ЭРД животных послужили наблюдения за их поведением в естественных условиях.

Элементарная рассудочная деятельность реализуется в разных формах, но, по наблюдениям Л. В. Крушинского, поведение животных в природе в достаточной степени основывается на двух обобщенных формах: экстраполяции и оперировании вмещаемостью объектов, или их мерностью (размерностью). Поэтому они взяты как способы количественной оценки ЭРД животных, в том числе собак.

Под экстраполяцией понимают способность переносить знания того или иного явления на каком‑то отрезке пространства и времени в каких‑то условиях за их пределы. Обязательным условием экстраполяции является способность воспринимать положения предмета и себя и их изменение относительно неподвижных точек окружающей среды, т. е. в системе координат, или в системе отсчета [106] этих точек. Впервые данное явление описал известный американский писатель‑натуралист Е. Сетон‑Томпсон (1902): летящая ворона выронила кусок хлеба в ручей, который протекал через тоннель. Заглянув в него, она перелетела на другую сторону и выхватила ранее выроненный кусок хлеба из вытекающей из тоннеля воды.

Еще пример: собака видит предмет, который, двигаясь, скрывается за непрозрачной преградой. Она должна экстраполировать направление движения предмета, т. е. догадаться, в каком направлении он движется, и подойти к месту его появления.

Опыт, проведенный Л. В. Крушинским, заключался в следующем. В комнате за прозрачной ширмой по одну сторону находились две кормушки (наполненная с приманкой и пустая), а по другую – собака. Посередине ширмы через поперечную щель собака видела обе кормушки. Ее допускали к приманке. Затем собаку отводили на исходную позицию напротив щели, и она видела, как кормушки разводили в разные стороны за ширмой. Через некоторое время ей предлагали найти приманку, для этого она должна обойти ширму с той стороны, куда передвинута наполненная кормушка. Видя в щель начало движения обеих кормушек, собака должна догадаться, на каком краю ширмы будет кормушка с приманкой. С каждым животным опыт проводили дважды в связи со сменой направления движения кормушек. Оказалось, что из 124 беспородных собак с первого предъявления правильный обход совершили 85,5 %, неправильный – 11,3 % и отказывались от обхода 3,2 %. В целом первый правильный обход выполнили 87,9 % собак, в том числе сначала проявившие отказ. Результаты опыта свидетельствуют о способности собак к экстраполяции направления движения как форме ЭРД. Далее сравнили проявление этой же способности у их диких родственников по тем же показателям: экстраполяция у волков составила 100 %, остальные показатели – 0,0 % (л = 10); у красных лисиц – 90,0; 6,7; 3,3 и 93,3 % (л = 30); у корсаков – 83,3; 16,7; 0,0 и 83,3 % (л = 12); у енотовидных собак – 75,0; 25,0; 0,0 и 75,0 % (л = 8); у песцов – 60,0; 35,0; 5,0 и 60,0 % (л = 20). Как видно, собаки по уровню ЭРД в форме экстраполяции направления движения занимают вполне приличное место (несколько выше среднего) между одновременно испытанными дикими сородичами.

Далее метод с использованием ширм усложнили, применяя различные приставки. Оказалось, что и в этом варианте при первом предъявлении количество правильных обходов ширмы преобладало над неправильными (р<0,001). Затем сравнивали поведение этих собак и тех, которые предварительно освоили простой вариант, т. е. без приставок. Оказалось, что при первом предъявлении разница в решении задачи между группами незначительна. Таким образом, решение усложненного варианта прежней задачи подтвердило достаточно высокую способность собак к экстраполяции направления движения как одной из форм элементарной рассудочной деятельности, а значение предварительного опыта освоения ее простого варианта невелико. Это соответствует сказанному выше при общей характеристике ЭРД в связи с возможностью использования ранее сформированных знаний.

Оперирование вмещаемостью фигур, или их мерностью, как вторая форма ЭРД предполагает способность животного понимать, что объемный объект может быть помещен в объемную фигуру, а не в плоскую. Например, собаке скармливали приманку из цилиндра между стеной и параллельным ей непрозрачным экраном. Рядом стояли пирамида и треугольник, причем размеры треугольника и грани пирамиды одинаковы. Затем собаку отводили на стартовую позицию на 8…9 м от экрана, а за ним цилиндр вкладывали в пирамиду. Далее пирамиду и треугольник поднимали над экраном, вращали вокруг своих осей, демонстрируя форму фигур, разносили в противоположные стороны и ставили за непрозрачные экраны. Через небольшой промежуток времени собака должна была найти приманку, которую потом не отдавали во избежание формирования связи между местом нахождения пирамиды и подкреплением. С этой же собакой проводили второй вариант опыта: меняли направления разнесения фигур. Всего в работе участвовали 102 собаки (беспородные и немецкие овчарки). Оказалось, что число выборов объемных и плоских фигур составило 77 и 67 при средней затрате времени 20 и 18 с соответственно; число отказов от их выбора – 58; число собак, выбравших два раза одни и те же объемные фигуры, – 16, плоские – 11. Даже при отказах выборки фигур, которые составили около 1/4 всех возможностей (102×2), оказалось, что собаки с близкой частотой выбирали объемные и плоские фигуры, затратив примерно одинаковое время. Да и численность выбора одинаковых фигур оказалась сходной.

Условия данного опыта несколько изменили и сделали более благоприятными для животных. Собака свободно стояла перед прозрачной ширмой с вертикальной щелью, через которую ее подкармливали. По другую сторону ширмы перед щелью находились две плотно сдвинутые платформы, перед которыми помещали кусок мяса или сахара одинакового размера. Поставив между ширмой и собакой непрозрачный экран, приманку вложили в объемную фигуру, которую поместили на платформу, а на другую – плоскую фигуру. Затем экран убирали и платформы с фигурами, которые вращали вокруг своих осей для демонстрации их формы, за прозрачной ширмой раздвигали в противоположные стороны. Далее собака искала приманку, которую съедала. В опытах использовали 30 пар соответствующих друг другу объемных и плоских фигур (например, пирамида и треугольник, куб и квадрат) самых разных очертаний и цветов. Но внутри одной пары фигуры были одного цвета, а грань объемной фигуры одинакова по очертанию и величине с плоской фигурой. В опыте участвовали 19 беспородных собак, из которых при первом предъявлении 9 выбрали объемные фигуры, 10 – плоские. При повторах опыта до 3 раз всего они выбрали 109 объемных фигур и 113 плоских, хотя подкреплялся только выбор объемных фигур. Полученные результаты согласуются с результатами предыдущего опыта без подкрепления: собаки не способны понимать возможность вмещения объемного объекта в объемную фигуру, но не в плоскую. В этом эксперименте участвовали 10 волков, на которых ранее изучали способность экстраполяции. Опыты проводились 3 раза в неделю по 1 разу с каждой особью. Приманкой служило нарезанное кубиками вареное мясо. Оказалось, что 7 волков решили задачу правильно и 3 – неправильно. По экстраполяции и способности к оперированию размерностью фигур волки, по мнению автора, видимо, обладают несколько более высокоразвитой рассудочной деятельностью, чем собаки.

Однако в защиту собак уместно сделать одно замечание. По крайней мере, в описываемом труде Л. В. Крушинского не говорится о попытках выявления способности собак различать плоские и объемные фигуры вообще, безотносительно их сравнительной вмещаемости. Так что одной из причин непонимания собаками вместимости объекта только в объемную фигуру может быть просто неспособность отличить ее от плоской фигуры. Разумеется, это замечание не отрицает высказанную автором оценку ЭРД собак, поскольку неразличение объемных и плоских фигур тем более свидетельствует об ограниченности в данном направлении их ЭРД.

Опытным путем были продемонстрированы лишь два варианта элементарной рассудочной деятельности: экстраполяция направления движения и способность к оперированию размерностью фигур. Поэтому нет оснований экстраполировать полученные результаты на вероятные другие ее формы высшей нервной деятельности, которые собаки могут реализовать в различных внезапно сложившихся ситуациях. Наверняка каждый общающийся с собакой не раз замечал ее способность адекватно и сразу решать неожиданно возникшие задачи, успешно выходить из, казалось бы, безвыходных положений.

 

При изучении ЭРД у разных видов животных Л. В. Крушинский с сотрудниками замечали, что после правильного решения задач при первом (и первых) предъявлении у испытуемых очень часто появляется неадекватное поведение в виде снижения правильности их решения, отказа от работы, односторонних обходов ширмы при решении экстраполяционных задач, двигательного возбуждения вплоть до ступора, различных форм фобий, т. е. боязни обстановки и др. У животных, неспособных решать задачи сходу, таких отклонений поведения не наблюдали, и с повтором предъявлений верность решения задач, как правило, повышалась. Такие разные состояния сообразительных и несообразительных в данных опытах животных свидетельствуют о том, что ЭРД и обучаемость – разные формы ВНД, которыми разные особи наделены от природы в неодинаковой степени. Однако уровень и соотношение указанных форм ВНД у отдельных особей в определенной степени зависят от физиологического состояния, сложности возникшей задачи и условий, в которых пришлось ее решать. С другой стороны, ЭРД и обучение, как оказалось, вызывают в организме разную степень напряжения. Создается впечатление, что у части животных есть какой‑то защитный механизм, предохраняющий их при умственной нагрузке от нервного срыва. Но вероятная цена этого защищенного состояния – несообразительность в отношении способности решения задач сходу, т. е. к ЭРД, но при достаточной сообразительности для их решения путем повторения, т. е. для способности к обучению.

 

Логическое решение задач, в частности альтернативный выбор, представляет для животных большие трудности, которые могут вызвать перенапряжение ВНД, приводящее к неврозам. У собак выявили, например, нарушения холинергических механизмов работы мозга, обеспечиваемых парасимпатической нервной системой, которые играют ведущую роль в решении экстраполяционных задач. Поэтому препараты, обладающие холиномиметическим действием, в частности центрофеноксин (люцедрин), относящийся к ноотропным средствам, восстанавливают мозговую способность. В то же время введение холинолитиков (атропин и др.) перед опытом по экстраполяции приводит к односторонним обходам ширмы [98]. Будучи вовремя замеченными и недалеко зашедшими, неадекватное поведение и вызывающие его неврозы нивелируются путем прекращения испытаний и предоставления отдыха. После этого при повторных предъявлениях верность и легкость решения задач, как правило, повышаются. Это объясняется тем, что вырабатываются УР, автоматизм которых требует меньшего нервного напряжения, чем логическое решение одной и той же задачи, т. е. элементарная рассудочная деятельность сменяется условно‑рефлекторной деятельностью. Иными словами, одна форма ВНД переходит в другую.

Взаимосвязь врожденного и приобретенного поведения заключается в том, что для нормального осуществления врожденного поведения необходимо определенное доучивание в критические периоды жизни щенка, а характер формирования приобретенного поведения под влиянием обучения определяется природными особенностями собаки. Однако приобретенное поведение может формироваться и на эвристическом уровне, т. е. без тренировки, сходу, на основе элементарной рассудочной деятельности, а специфика такого вида приобретенного поведения в определенной степени обусловливается природными особенностями [55, 56, 57]. Согласно Л. В. Крушинскому структура поведения включает три взаимосвязанных элемента: инстинкт, научение и элементарную рассудочную деятельность. Причем их соотношение меняется в связи с уровнем развития животного в пределах вида: с его повышением эта «троица» сдвигается от первого элемента к третьему, от шаблонности к пластичности в сторону наибольших гибкости и адаптивности. Наиболее наглядно это проявилось при решении собаками экстраполяционных задач (одни решали их с помощью элементарной рассудочной деятельности, другие – путем научения), за счет двойственности их интеллекта, т. е. способности разрешать проблемные ситуации.

 

ИНТЕЛЛЕКТ

 

Очень трудно сравнивать интеллектуальные способности животных, поскольку многие из них обладают специфическими навыками и в то же время специфическими «неспособностями» решать какие‑то определенные задачи.

Д. Мак‑Фарленд (1988)

 

Каждое животное умно по‑своему, даже не скажу, что человек «умнее» животного: он умен по‑своему, а оно по‑своему. Это не поддается сравнению.

То же и ум различных животных, ибо невозможно установить общий критерий, которым можно было бы измерить ум животного.

В. Л. Дуров (1924)

 

Под интеллектом (лат. intellectus – ум, рассудок; мыслительные способности) понимают способность решать наиболее сложные задачи в связи с возникшей ситуацией, т. е. максимальную умственную способность. Она имеет свой уровень у каждого животного и выражается, в частности, в наиболее или наименее адаптивном поведении, т. е. в высоком или низком интеллекте. Это в полной мере относится к собакам с их способностью формировать адаптивное поведение путем того или иного вида обучения или сходу, т. е. с помощью элементарной рассудочной деятельности. Однако собака – не только биологический объект с естественными способностями к самообеспечению, но и объект использования в интересах человека как в повседневном общении, так и в работе. И во всех этих сферах ее поведение тоже может быть и наиболее, и наименее адаптивным и в то же время специфичным в каждой сфере, непохожим одно на другое. Следовательно, при сравнении собак, в том числе по породам, в проявлении одной и той же способности необходимо учитывать фоновые, изначальные для них особенности: генетические и морфофизиологические, природные способности и воспитание, образ жизни и направление использования и др. Поэтому не может быть единого и единственного понятия интеллекта как наиболее сложной формы высшей нервной деятельности.

Отталкиваясь от теории X. Гарднера[5] о множественности интеллекта у собак, выделено три его типа:

– инстинктивный – способность осуществить какую‑то деятельность без обучения, определяемую природными данными;

– рабочий – способность осваивать курс послушания и изменять неподкрепляемое поведение;

– адаптивный – способность к обучению и решению проблемных задач.

Известно, что собаки проявляют инстинктивный интеллект, т. е. наилучшим образом выполняют такие действия, склонность к которым у них самопроизвольно, без всякого обучения проявляется в раннем возрасте: скучивание животных (пастушьи породы – колли и ее производные), или охрана, или совокупность того и другого (сторожевые пастушьи – кавказская, среднеазиатская и южнорусская овчарки, мастифы); преследовать и схватывать добычу (гончие, борзые), иногда – именно птицу (легавые, спаниели); носить во рту предметы (ретриверы); стремление к воде (ньюфаундленд и спаниели) или в различные углубления и в какие‑то укрытия (таксы, фокстерьер) и др. Разумеется, эти изначальные действия у щенков несовершенны, неумелы и для роста до уровня рабочих качеств требуют тренировки (см. Щенячье поведение). Реализация этих природных наклонностей выражается не только в качестве работы, но и в характере ее исполнения в связи с человеком, т. е. в степени самостоятельности (охотничьи лайки, гончие, борзые) или, наоборот, в ориентировании на него (пастушьи, легавые, ретриверы, спаниели), а также в связи с собаками, т. е. в степени выраженности стайности (гончие, русская псовая борзая) или в стремлении к малочисленности (кавказская овчарка, аборигенные борзые). Природные качества проявляются и в повседневной жизни собак, например известны своей независимостью и от людей, и от собратьев чау‑чау.

Реализация природных наклонностей обусловливается и морфофизиологическими особенностями. Так, собаки одной и той же специализации могут быть высокими и низкими, грузными и изящными, более возбудимыми и более спокойными и т. д. Для иллюстрации Г. Уилкс приводит такой пример. В 1940 г. провели сравнительное изучение способности биглей и бладхаундов (обе – гончие) работать по следу человека. Маршрут был проложен так, что «беглец» несколько метров проходил над землей. Бигли теряли след в том месте, где «беглец» забирался на дерево. Бладхаунды теряли след в том же месте, но на мгновенье, подняв голову, снова обнаруживали его. Тем не менее исследователи после анализа событий, заснятых на кинопленку, сделали вывод, что бигли не менее интеллектуальны, чем бладхаунды, просто они ниже ростом. Бигли имеют два типа: высота в холке до 33 и 33…38 см, а у бладхаундов 69 см. Поэтому сравнения по уровню инстинктивного интеллекта можно проводить только внутри группы собак со сходными природными особенностями. Кроме того, специфика инстинктивного интеллекта может сказываться на проявлении других его типов. Поэтому результаты оценки в иных программах испытаний могут обусловливаться не умом или глупостью собак (по выражению Г. Уилкса, гениальностью или идиотизмом), а другими природными признаками, изначально благоприятствующими и не благоприятствующими этим испытаниям, т. е. инстинктивным интеллектом.

Основу рабочего интеллекта собак составляет способность освоения курса послушания, что проявляется, например, в выполнении команд. Для выявления его уровня в разных породах С. Корен собрал мнение более 200 судей – кинологов США и Канады по оценке послушания. На их основе была составлена шкала выраженности этой способности по двум показателям: числу повторов для понимания новых команд и подчиняемости по первой команде. Шкала охватывает шесть групп с такими итоговыми оценками по 104 породам: наиболее способные (менее 5 повторов, подчиняемость 95 % и лучше), просто способные (соответственно 5…15, 85 % и лучше), хорошая способность (15…25, 70 % и лучше), средняя способность (25…40, 50 % и лучше), низкая способность (40…80, 30 % и лучше) и очень низкая способность (80…100 повторов, подчиняемость 25 % и хуже). К I группе отнесены: бордер‑колли, пудель, немецкая овчарка, золотистый ретривер, доберман‑пинчер, шелти, лабрадор ретривер, папийон, ротвейлер, келпи. К последней VI группе отнесены: ши‑цу, бассет‑хаунд, мастиф, бигль, пекинес, бладхаунд, борзые, чау‑чау, бульдог, басенджи, афганская борзая. Остальные породы находятся в промежуточных группах. На основании результатов оценки можно предположить, что собаки I группы наиболее интеллектуальны, а собаки последней наименее интеллектуальны в послушании. Однако посмотрим, на каком фундаменте проявляются «гениальность» одних и «идиотизм» других. В I группе оказались пастушьи, подружейные и сторожевые породы (если не считать крошку папийона), которые в работе максимально ориентированы на человека. А пастушьи собаки, кроме того, должны выполнять достаточно сложную работу самостоятельно, управляя группами животных, причем в любых условиях. В частности, бордер‑колли должен весь день пасти овец, решать проблему добывания еды и жить на открытом воздухе, спасаясь от дождя, холода и жары, т. е. без тренировки своего интеллекта он не выживет (Г. Уилкс, 2002). В качестве примера противоположного влияния условий содержания на интеллект приводится среднестатистическая афганская борзая (имеется в виду выведенный декоративный афган), которая накормлена, выкупана, вычищена, прогулена и заласкана без выполнения какой‑либо работы. Немецких овчарок и ротвейлеров при всей их современной многофункциональности изначально тоже использовали для наведения порядка среди животных (само название – овчарка).

Так что было бы странно, если бы представители данных пород не были столь послушны и сообразительны при любом проявлении других типов интеллекта. В VI группе половину пород составили охотничьи, для представителей которых (гончие и борзые), как и для сторожевых пастушьих, характерны независимость и самостоятельность в работе. Понятно, что такие природные признаки не способствуют изначальной готовности к послушанию и скорому подчинению. Следовательно, данная система оценки рабочего интеллекта собак выявила не столько межпородные различия, сколько особенности их врожденного поведения, в т. ч. ориентирование на человека, в определенной степени обусловливающее эти особенности. Поэтому заранее можно было предположить преимущество в послушании, например, подружейных собак (ретриверы, пудель – I группа), которые, как говорят, «хозяину в рот смотрят», перед чау‑чау, мастифом (IV группа), отличающихся своенравием и независимостью. Во всяком случае, у борзых низкие послушание и подчиняемость связаны не с низким интеллектом, а с известной независимостью поведения. Так, аборигенная афганская борзая, декоративное производное которой афган, оказалась на самой нижней позиции на шкале рабочего интеллекта. «Говоря об уме собаки, многие подразумевают способность к дрессировке, выучиванию команд и их беспрекословному выполнению в угоду человеку… Если же собака проявляет характер и не хочет подчиняться, то ее считают своенравной и глупой. Такой ярлык был навешен и на афгана[6], когда выяснилось, что обычной служебной дрессировке он не поддается, даже уклоняется от нее… Она ставит собаку в подчиненное положение, а эти собаки согласны учиться, работать, но только на равных. Все современные владельцы аборигенных афганских борзых утверждают, что сожительство с человеком носит, скорее, покровительственный характер, а выпущенные на волю, они вполне проживут охотой и найдут себе пристанище» [26]. Вряд ли на это способна собака с низким интеллектом. Таким образом, уровень первичного послушания и исходной подчиняемости, по С. Корену, не может быть мерилом действительно рабочего интеллекта в равной степени для изначально разных по поведению собак. К тому же рабочий интеллект, судя по названию, должен отражать не столько первичное послушание, сколько качество исполняемой работы, и совсем не обязательно, что борзые и гончие (VI группа) окажутся в своей специализации менее интеллектуальными, чем подружейные и пастушьи (I группа) – в своей.

Породы собак различаются по адаптивному интеллекту, т. е. по способности обучаться и решать проблемные задачи. Для его оценки обычно предлагают коэффициент интеллекта (IQ), только для собак (CIQ). Он включает 12 независимых тестов. Пользуясь ими, Г. Уилкс оценил своих собственных бассет‑хаунда (Конни) и бордер‑колли (Дрим). В результате тестирования Конни оказалась на самой верхней ступени интеллекта; она очень быстро обучалась и легко запоминала выученное. А Дрим – ниже средней, она всегда имела проблемы с обучением и запоминанием. Но такая оценка оказалась не окончательной. Дело в том, что Конни при малейшем стрессе или отвлечении чем‑нибудь отказывалась работать. У Дрим – все наоборот: пусть с трудом, но освоенный навык она выполняла всегда, в любых условиях. Кроме того, она любила находиться в центре внимания людей. Понятно, что эти собаки в условиях оценочного ринга при состоянии даже небольшого напряжения показали бы, скорее всего, противоположные результаты: Дрим воспринималась бы более интеллектуальной, чем Конни, хотя проявившиеся индивидуальные особенности обеих собак не имеют прямого отношения к интеллекту. Таким образом, невозможно отдать предпочтение породному или индивидуальному фактору по влиянию на результаты оценки адаптивного интеллекта по CIQ ввиду разного их проявления в разных условиях у одной и той же особи и слишком малого числа испытуемых.

 

О влиянии породного фактора на адаптивный интеллект можно судить по работе Дж. П. Скотта и Дж. Л. Фаллера (1965), проводившейся в течение 12 лет на более чем 100 собаках 5 пород (бигль, кокер‑спаниель, басенджи, шелти, фокстерьер) и их помесях. Одним из ее фрагментов было испытание в большом лабиринте. По результатам его прохождения бигли и басенджи получили наивысшие оценки, а фокстерьеры и шелти – очень невысокие. Учитывая особенности присущего каждой породе поведения, это можно объяснить следующим образом. Бигли от природы способны точно реагировать на изменения обстановки и соответственно быстро менять поведение, что является одним из основных их рабочих качеств как представителей гончих. То же можно сказать и об относящихся к этой группе басенджи, только они более медлительны.

С другой стороны, фокстерьеры и шелти легко запоминают и быстро узнают повторяющиеся последовательности сигналов и точно по ним работают. Разумеется, такие природные способности мало способствуют прохождению лабиринта. В то же время у биглей выявилась проблема при выполнении однообразных последовательных действий. Они оказались мало успешными по поведению в стандартных программах. Однако адаптивный интеллект (способность решать проблемные задачи) проявился в испытанных породах уже в возрасте 5 нед при выполнении таких тестов, как обход, манипуляция объектами, задержанная реакция и пространственное ориентирование. По результатам исследования ни один из пометов щенков не был лучшим или худшим во всех тестах. Следовательно, сравниваемые породы в интеллектуальном плане не глупее и не умнее друг друга. Просто они генетически, изначально, запрограммированы на решение разных задач. Поэтому в каждой породе одни из особей лучше, другие – хуже при сравнении друг с другом. И в то же время в каждой породе проявилась разная способность в любой форме поведения.

 

Для более углубленного изучения способности щенков решать задачу в тесте «обход» [109] применяли препятствия (П) разного рода: простой забор посреди комнаты с проходами по обе стороны между ним и стенами (П 1), тот же забор у самой стены с проходом между ним и другой стеной (П 2), U‑образный забор с узкими (П 3) и широкими (П 4) проходами между ним и стенами. Пометы состояли в целом из 31 щенка обоего пола 5…7‑недельного возраста следующих пород: бигль, лабрадор, бордер‑колли, английский сеттер и немецкая овчарка. Оказалось, что самые медленные обходы к сидящему по другую сторону П 1 экспериментатору совершали бигли и лабрадоры, П 2 – немецкие овчарки и бигли, П 4 – бордер‑колли и английский сеттер, П 3 щенки всех пометов обходили сходно. Пол щенков на результаты не влиял. Помимо основного показателя – времени обхода – отмечали сопутствующие элементы поведения щенков (интенсивность вокализации и частоту выделительных процессов). Первый показатель наиболее сильно проявился у немецких овчарок, наиболее слабо – у биглей (количественно показан только случай с П 2). Влияние пола щенков сказалось только при обходе П 2 и П 4. В первом случае самыми голосистыми оказались суки лабрадора и овчарки, во втором – самыми молчаливыми оказались суки лабрадора и кобели английского сеттера. Выделительные процессы наиболее часты при обходе П 3 и редки – П 2, отсутствовали у биглей и наиболее часты у бордер‑колли. Причем время обхода, интенсивность вокализации и частота выделительных процессов уменьшались от первых двух‑трех попыток обхода к десятой. Объясняется это тормозящим влиянием страха вначале, который в течение опыта ослабляется, а способность обучения – возрастает. В целом правильность обхода достигала 90 % без предварительной тренировки, но ни один помет не был самым быстрым или самым медленным при обходе всех препятствий. Таким образом, результаты данного исследования подтверждают вывод, что каждая порода собак решает проблемные задачи по‑своему в связи со спецификой ситуации.

К такому выводу значительно раньше (1924) пришел наш соотечественник В. Л. Дуров, который в течение многих лет наблюдал поведение дрессируемых животных. В разных условиях обучения по‑разному проявляются видовые и индивидуальные особенности, в том числе умственные способности животных (к этому моменту лишь два исследователя обозначили их в отношении животных словом «интеллект»: Г. Романес (1882) и Э. Торндайк (1898). Причем такой принцип умственной специфичности, по мнению В. Л. Дурова, применим и к человеку.

Можно заключить, что на уровне современных знаний биологии собак не существует какого‑то обобщенного, универсального интеллекта как свойства их ВНД. Его нельзя определить, применяя какой‑то единый коэффициент (CIQ), ибо в разных сферах испытаний он может быть разный. Многообразие интеллекта животного обусловливается его генетическими, физиологическими, индивидуальными и другими особенностями.

Работы по изучению интеллекта у собак продолжаются. Венгерские исследователи выяснили, что собаки в случае надобности, например для получения спрятанного корма, способны подстраивать свои намерения под поведение хозяев. Кроме того, собаки способны передавать информацию о где‑то спрятанном вознаграждении от одного человека другому, даже если они информированы только словами и жестами [114]. В общем, собаки способны использовать информацию в связи с действиями людей при решении какой‑то задачи (см. Подражание). В итоге такая их способность воспринимать поведение компаньонов может быть важной для мягкого и эффективного сосуществования обоих видов [119]. Все это можно считать как бы развитием и иллюстрацией высказывания В. Л. Дурова, сделанного еще в 1933 г.: «Собака, не умеющая говорить на человеческом языке, но усиленно пытающаяся понять человеческую речь, следит за каждым движением человека, тонко различает каждую интонацию, каждый оттенок в голосе».