Руководителям национальной организации русских скаутов-разведчиков (HOPC-P)

Дорогие друзья!

В 1946 г., по ряду причин, связанных с трудностями послевоенной обстанов- ки, я согласился на признание ОРГАНИЗАЦИИ РОССИЙСКИХ ЮНЫХ РАЗ- ВЕДЧИКОВ (ОРЮР), местной организации, находившейся главным образом в лагерях Ди-Пи в Германии, утвердив её устав и дал даже согласие на её номи- нальное возглавление. Мое согласие обуславливалось тем, чтобы при восста- новлении нормальных условий, ОРЮР слился бы с HOPC-P, — основной скаут- ской организацией, ведущей свое начало с 1909 года.

К сожалению, мои надежды на исполнение принятых обязательств не оправдались. ОРЮР не только не слился с HOPC-P, но даже при распростране- нии по другим странам русского рассеяния, стал вести подрывную работу про- тив HOPC-P.

Противоестественность положения, создавшегося из-за сосуществования ОРЮР и HOPC-P усугублялась неэтичными приемами возглавления ОРЮР по отношению к HOPC-P, употребляемыми при попытках вытеснения HOPC-P. Осложнялось оно также многочисленными нареканиями посторонних русских людей на ОРЮР за ведение политической партийной работы; так, например, отдельные параграфы «Календаря Скаута Разведчика» ОРЮР за 1954 г. являюz-

ся апологией определенной политической партии; в журнале «Мы», издавае- мом в Австралии, 13-14-летний разведчик ОРЮР писал, что «лучшая партия в мире —это партия Солидаристов»; в Брисбане под видом прохождения I-го раз- ряда со старшими разведчиками ОРЮР проходилась политграмота по звено- вой системе HTC; при голосовании в рукодительской среде в Германии отдава- лись распоряжения голосовать, подчиняясь партийной дисциплине; в песенни- ке ОРЮР, издаваемом в Германии, гимн HTC фигурировал среди скаутских песен без указания источника и т.д.

Мои же обращения к ОРЮР или не распространялись, или помещались незаметно.

Не теряя надежду на объединение, я адресовал 16.1.57 письмо Старшему Скаутмастеру ОРЮР Б.Мартино; в этом письме я просил его заявить о принци- пиальной недопустимости партийной политической работы в рамках ОРЮР и подрывной деятельности против HOPC-P (копию моего письма смотри в прияожении)

В своем ответе от 8.11.57 Б.Мартино уклонился от ответа на мои обе прось-

бы. Сообщая об отказе Б.Мартино заявить о недопустимости партийной по- литики в рамках ОРЮР и о недопустимости подрывной работы ОРЮР против HOPC-P, я вынужден теперь отказаться от номинального возглавления ОРЮР. Мне не остается ничего другого, как заявить о том, что не желая своим именем санкционировать всю деятельность руководителей ОРЮР, я отказыва- юсь от номинального возглавления этой организации и считаю наш HOPC-P единственной русской скаутской-разведческой организацией, имеющей мо-

ральной право вести свое начало от 1909 г.

Призываю всех руководителей HOPC-P еще крепче сплотиться вокруг сво- их начальников и продолжать еще настойчивее, усерднее и воодушевленнее их настоящую скаутскую работу.

За Россию — Будь Fотов! Старший Русский Скаут 31 июля 1957 года.

Достоверность подлинника, собственноручной подписью с приложением большой печати, подтверждаю.

Николай Седлярович Старший Русский Скаут.

Буэнос Айрес, 14 ноября 1980 года.

 

Раскол скаутов HOPC и ОРЮР и попытки объединения длились несколько десятилетий, подписывались протоколы намерений о слиянии, но дальше пе- реговоров дело не двигалось до 1990 года, когда в CCCP неожиданно возродился скаутинг! И на руководство им претендовали и HOPC, и ОРЮР! Процитируем здесь небольшой фрагмент из монографии Ю.Кудряшова «Российское Скаут- ское Движение» (Архангельск, 2005, стр. 395).

«Возглавившие в 1993 году Союз Русских Скаутов в США Алексей Ручков- ский и Михаил Одинец сделали трудный, но правильный вывод: «Заграничная HOPC не может больше претендовать на монопольное представительство рос- сийского скаутизма ввиду наличия скаутской формации на Родине. Из «Нацио- нальной организации русских скаутов» заграничная организация преврати- лась де-факто в «Национальную Организацию заграничных скаутов»! со всеми вытекающими последствиями. Заграничная HOPC должна, по мере сил и воз- можностей, помогать развитию российского скаутизма, но отнюдь не создавать собственные формирования».

 

 

Позволю здесь процитировать самого себя из давней публикации февраля 1994 года в журнале «Физкультура и спорт»: «Создалась нелепая ситуация, когда американская ОРЮР, приехав в Россию, как в страну третьего мира, начинает рекрутировать скаутов из местных аборигенов, забыв о 70-летнем опыте извра- щенного российского пионерского скаутинга! Причем российскую дружину ОрЮР возг:лавляет русский гражданин Франции, получающий жалованье из Глав- ной квартиры в Нью-Йорке!». Хочется надеяться, что господа американе в свое время читали эту статью, и она помогла им сделать правильный вывод. После 1993 года произошло слияние зарубежной и российской частей ОРЮР, юридически оформленное в Минюсте РФ и соответствующих структурах CIIIA. Я с уважением отношусь к ОРЮР, это самая стабильная скаутская наша организация. Но слияние российской и зарубежных её частей в один «колхоз» породило кучу проблем, о чем пишет скаутмастер Наталья Полякова («Рябинушка») в «Скаутском мире» за 2005 год. (Где проводить съезды и конференции, кто оплачивает дорогу и т.д. и т.п)

 

Ймигранты первой воаны на 4 аа ьнем Востоке

(1922—1943)

сли дела скаутов-эмигрантов в Европе достаточно полно известны и исто- рикам и читателям, то по Дальнему Востоку столетней давности сведения

достаточно скудные из-за ограниченности исторических источников.

Мы воспользуемся воспоминаниямискаутмастераА.Г.Гусалова, родившего- ся в Харбине и приехавшего в CCCP в 1925 году (с ним мы работали в возрож- денном отечественном скаутинге с 1990 по 1999 год), и по Маньчжурии и Китаю воспоминаниями из Сборника «Русские скауты. 1909—1969».

К моменту вытеснения «белой» армии из Приморья в ноябре 1922 года, часть гражданских беженцев уже ушла на территорию Китая, Японии, Кореи. Поднебесная Империя делилась в то время на несколько регионов, находив- шихся под протекторатом различных стран. Маньчжурия (Маньчжоу-Fо) на- ходилась под протекторатом Японии, КВЖД оставалась под управлением Рос- сии, в прибрежных районах Восточно-Китайского моря находились крупные

концессии европейских стран — Франции, Англии, Бельгии и др.

Вот в этих трех точках и оказались русские беженцы с довольно многочисленны- ми скаутскими отрядами и дружинами, скопившимися в Приморье при отступлении остатков армии А.Колчака (причем некоторые докатились сюда из Петрограда!).

 

 

Центром КВЖД был Харбин, где скаутские дружины сложились еще в цар- ское время. Скауты были в гимназии и коммерческом училище. Сюда же вли- лись и скауты-беженцы. В сложные времена 1920-1925 годов здесь под влиянием веяний из советской России возникали пионерские и комсомольские отряды, но преобладали все же скауты. Тем более, что советская власть на КВЖД не распространялась— какой-то административный порядок поддерживался Правлением КВЖД во главе с генералом Д.Хорватом и оставшимися россий- скими консулами еще царских времен, переживших и Временное правитель- ство и Правительство А.Колчака. В 1925 году часть русских служащих КВЖД возвратилась в CCCP, причем скауты были репрессированы. Оставшиеся на КВЖД потеряли российское гражданство.

Деятельность скаутов-эмигрантов длилась здесь до 1941 года, когда в связи с Японской оккупацией дружины были вынуждены самораспуститься.

 

 

Поток русских беженцев из Харбина и Владивостока двигала на юг, в при- брежные районы Тяньцзинь-Шанхай. Здесь были небольшие русские общины, и обустроенные концессии европейцев, которые и приняли беженцев. Была сильна позиция Русского Православного братства в Шанхае, «трудами и жерт- вами которого еще в царские времена были построены и поддерживались хра- мы, больницы, училища, приюты и проч.», поэтому начальная база для бежен- цев была. Как и в Маньчжурии, эмигрантов возглавили консулы бывшего цар- ского правительство, поскольку дипломатические отношения с РСФСР еще не были установлены. Концессии Франции, Англии, Бельгии приняли большие группы русских беженцев. В их сеттельментах были собственные скаутские от- ряды, что и послужило отправной точкой для организации русских скаутских рУж>-

Возникали скаутские отряды и в Мукдене, Циндао, Гонконге, Пекине — куда

заносило наших соотечественников. Численность скаутов определялась чис- ленностью колонии беженцев, отряды были по 10-20 человек, от 30 скаутов группа именовалась друтиной. Наиболее крупные дружины закрепились в Шанхае и Тяньцзине.

В Шанхае первый скаутский отряд в 1925 году возник при коммерческом училище Русского Православного Братства. Небольшие группы русских скау- тов принимали к себе английские и французские друтины.

В Тяньцзине первый отряд оформился в 1928 году в составе 132 человек, включая стаю волчат.

Проводились международные скаутские Джамбори, и, по воспоминаниям английских и французских скаутов, русские скауты пользовались заслушенным уважением за отличные спортивные показатели.

Возглавляли отделы HOPC в Северном Китае (Тяньцзинь) и Южном Китае (Шанхай) скаутмастера F.B. Радецкий-Микулич и Н.М. Ядрышников.

В 1929 году эти два отдела были слиты в «Отдел HOPC в Китае», а на местах остались дружины. Штаб-квартиры Отдела были попеременно в Шанхае и Тяньцзине. На 1 января 1937 года в дружине Шанхая было 110 скаутов, а в Тянь- цзине — 160 скаутов.

Жизнь Китая тех лет нарушала японская экспансия, затрагивавшая и евро- пейские сеттельменты.

Во время конфликта 1937 года европейские колонии вынуждены были сфор- мировать в помощь полицейским силам Волонтерские корпуса в английском и французском сеттельментах, куда вошли и взводы из старших скаутов-роверов, в том числе и русских. Это прямая аналогия с отрядами подростков Мефекинга англо-бурской войны. Здешние роверы также несли санитарную службу и служ- бу связи, и прочие вспомогательные обязанности в течение конфликта, длив- шего больше пяти месяцев.

Когда в 1938 году жизнь вошла в нормальное русло, О.И. Пантюхов наградил русских скаутов-волонтеров медалями с изображением Св.Георгия Победоносца.

Приказ О.И. Пантюхова о награждениях гласил: «В воздаяние отменной твердости, самообладания, трудов и храбрости в деле помощи русским в беде, всем русским скаутам Шанхайской дружины, работавшим в обстановке военно- го времени в период «Шанхайской войны» японско-китайского конфликта с 12-го августа 1937 года до 15-го января 1938 года».

Не нужно думать, что это были многочисленные контингенты —взводы во- лонтеров состояли из десятков скаутов, но, повторим, мал золотник, да дорог.

Летняя скаутская жизнь, несмотря на военные конфликты, проходила с ор- ганизацией лагерей, больших праздничных мероприятий с парадами и балами.

В октябре 1937 года состоялось открытие Дальневосточного Российского Дома, в котором приняла участие и Тяньцзинская дружина. Лагеря иногда бы- вали совместными для нескольких дружин —скаутов, «соколов» и казачат.

Но Китай в результате конфликтов с Японией оказался разделенным на Северный, под контролем Японии (Маньчжоу-Го) и Южный. А это вызывало дополнительные сложности для деятельности скаутов. Соответственно Отдел HOPC в Китае опять поделился на Северный Отдел (скм. Н.М.Ядрышников) и Южный Отдел (скм F.В.Радецкий-Микулич). Возникали сложности с проведе- нием летних лагерей и вообще скаутской жизни.

В 1941 году, после нападения Японии на США (Перл-Харбор) и вступления в войну с Великобританией, её войска оккупировали все иностранные концес- сии в Китае, и стало не до скаутской жизни. Многие русские потеряли работу в концессиях. Скаутские дружины были вынуждены самораспуститься. Тянь- цзинская дружина была расформирована в 1942 году, Шанхайская дружина с трудом продержалась до 1945 года.

 

 

В 1945 году, после Победы Союзников над Японией, в Китае обострилась военная борьба между гоминьдановцами Чан-Кай-Ши и коммунистической ар- мией Мао-Дзе-Дуна. Печальный опыт депортации Красной Армией в 1945 году русских эмигрантов 1920-x годов из Маньчжурии в CCCP, с репрессиями «за незаконный переход границы» (многие оказались в лагерях или были расстре- ляны), вынудил проживавших в Южном Китае приготовиться к новой эмигра- ции. Это было неизбежно из-за коммунистического сотрудничества И.В. Ста- лина с Мао-Цзе-Дуном.

В 1948 году русские эмигранты из всех городов Китая начали новое бегство в Шанхай от наступавших коммунистических армий. Принять эмигрантов со- гласились Филиппины, куда они двинулись на пароходах. В Шанхае встрети- лись старые беженцы и старые скауты, не видевшиеся 25 лет после исхода из Приморья, и молодежь из всех дружин на территории Китая.

Шанхайский эмигрантский Комитет под руководством F.K. Бологова на- стоял на том, чтобы на Филиппины одними из первых были отправлены руко- водители скаутов, для подготовки к приему всей молодежи, выезжающей из Шанхая. Так скаутские лидеры оказались на острове Тубабао, где было положе-

2005 год. США.

Acma Аристова

2005 год. Россия. Юрий Готовчиков

но начало Тубабаоской дружины под руководством скаутмастера А.Н.Князева. Эта дружина в последующем состояла из 450 человек и оказала существенную помощь прибывающим из Шанхая беженцам. Русская колония здесь просуще- ствовала до начала 1950-x годов, когда вновь была вынуждена переселяться в Южную Америку и Австралию.

 

Й.Ф. Артемьев — sачинатель российского скаутинга

в Австралии

 

Леонид Феодосьевич, родился в 1915 году в Литве, недалеко от С 1930 года был в польской скаутской дружине. Учился в русской

гимназии им. А.С. Пушкина в Вильно, где был в отряде русских скаутов, руково- дил отрядом Св. Георгия в Вильно.

Поступил в университет, но в связи с аннексией CCCP в 1939 году Западной Белоруссии, а в 1940 всей Литвы, учебу не закончил. В 1941 году был призван в Краснуіо Армию, воевал с немцами, попал в плен как советский военнопленный.

В 1945 году из лагеря военнопленных, правдами и неправдами, как уроже- нец Литвы, сумел попасть в лагерь «перемещенных лиц Ди-Пи». В 1946 году в лагере закончил 10-e курсы ОРЮР для руководителей (КДР), после чего создал дружину им. И. Сусанина в лагере «Ди-Пи» Фишбек. Сотрудничал с лидером ОРЮР Б. Мартино. В 1948 году был начальником летнего скаутского лагеря

«Байкал» на территории Германии.

В 1950 году переехал в Австралию, где принимал участие в создании перво- го звена (патруля) скаутов в Сиднее. В 1953 году создал скаутскую дружину в городе Бризбан.

В бытовом плане — работал сварщиком, учился заочно, работал в конструк- торском бюро.

Активно публиковался в скаутских изданиях «Опыты» и «Вестнике руково- дителя». В 1967 году переведен ОРЮР в запас, с ребятами больше не работает,

но активно публикуется. В 2000 году собрал и издал Сборник своих статей, пре- имущественно по истории России и скаутского движения.

 

Современные русские скауты в яарубежье

связи с падением «железного занавеса» бывшего CCCP и открытостью ми- L_)G грации России и CHF, скаутская эмиграция россиян утратила многое из своей специфики — не стало главного стимула: сохранить огонь скаутского ко- стра, традиции и ритуалы и вернуть их на Родину — все это сделано, священный долг исполнен и не стало побудительных мотивов.

Хочешь —живи в зарубежье, хочешь —живи в России, или оформи двойное гражданство.

Реально небольшие русские скаутские группы есть практически во всех странах Европы, во многих странах Америки (даже на Брайтон Бич в Нью- Йорке), в Австралии, и крапинками в Азии и Африке.

Схема простая —есть эмигранты, образуется Православная община, если есть средства—организуется русская школа, и при школе или при храме созда- ется скаутская группа. Где-то остались стабильные дружины от первой и вто- рой волн эмиграции. Третья волна частично примкнула к старым общинам, частично растворилась в иноязычном обществе. А возникло и новое явле- ние —российские полубомжи —полутуристы —полуполитэмигранты из СНГ, не имеющие стабильного жительства и гражданства в зарубежных странах проживания.

И если для ветеранов ОРЮР и HOPC заветы отцов святы, то для третьего поколения, плохо говорящего по русски, все эти скаутские ритуалы России на- поминают преданья старины глубокой.

Но продуманная ОРЮР система подготовки лидеров-вожаков скаутов низо- вого и среднего звена не дает превратиться скаутским обрядам и обычаям в бессмысленные ритуальные действия и заклинания. Необходимо сохранить русскость в чуждой среде, скаутинг должен работать на будущее!

 

 

кјпъіе биогf›афические даннъіе об aвmof›e, к сожалению, съм мoжeт по- чеf›пнјтъ тояъко из его очеf›ка. Водил Тfикояаевич ]V[акікеев f›одися а свжъе f› сских эжигf›антоа, после Еf›ажданскои воинъі оказаажихся а Ев- f›one. Скајтское доаоенное детство пf›оіляо в Эстонии. Tfocяe пf›исоеди- нения Тff›ибаятики к CCCP в Јй40 году (фактически аннексии), был де- п0f›тиf›ован в Сибиf›ъ, где и пf›ожия жизнъ, став f›оссиянинож, но с

пятном бјf›жјазного эжигf›анта в анкетах.

//ocле аозf›ождения f›occиucкoгo скајтинга в Ј550-е годъі пf›инижал участие а скајт-

скои жизни гof›oдa Томска.

Есть у моих сверстников единые для нас точки отсчета времени, поделив- шие нашу жизнь на разительно отличающиеся периоды. Я не о возрастных, которые можно уподобить извечному циклу в природе —весна, лето, осень... Мое поколение подразделяет свою биографию на довоенную, военную и ту часть жизни, которая прожита без войны. У моих родителей были свои грани: Первая мировая война, революция, война Гражданская, эмиграция... И неза- живающей раной в судьбе обоих поколений осталось сегодня уже стирающееся от частого употребления слово, страшное понятие —репрессия.

Рассказ о далеком сегодня времени, когда я был скаутом, я решил начать с упоминания об этих сломавших судьбы и унесших тысячи и тысячи моих свер- стников жестоких гранях. В июне 1941-ro почти совпавшая по времени с нача- лом войны массовая репрессия в Прибалтике, где осталось мое детство, как бы поделила мою судьбу на разные жизни, и только неперерубленная ниночка вос- поминаний соединяет такое разное, такое несхожее. Скаутом я был в «той» жизни.

В Эстонии, где прошло мое эмигрантское детство, к русской диаспоре пра- вительство относилось достаточно лояльно. Существовали русские школы и гимназии, православные приходы и монастыри, выходила в свет русская газе- та, издавались русские книги. Но сама Россия от прибалтийских стран была отделена государственной границей, и, не имея возможности вернуться на ро- дину, эмигранты надеялись, что сделать это когда-нибудь смогут их сыновья и дочери. Не должна родина переносить ненависть к русской эмиграции на детей. Так казалось тогда, в это верили. Поэтому, как и тысячи оказавшихся за рубе- жом соотечественников, отдавая дань уважения приютившей их стране, роди- тели мои хотели, чтобы, будучи на чушбине, их дети тяготели к России, которую сами они продолжали любить и в которую верили.

Но как бы любое государство не относилось к проживающим в стране на- циональным меньшинствам, естественно, на первом месте всегда остается своя коренная нация, своя культура, свои обычаи, свой язык. Первое поколение эми- грантов корнями привязано к своему отечеству, дети их уже легко адаптируют- ся в среде, для родителей чуждой, третье поколение ассимилируется. Был у меня друг детства из эмигрантской семьи, после войны оказавшийся в Австра- лии, где женился на англичанке, и всю оставшуюся жизнь провел вдали от ро- дины. Будучи тяжелобольным, перед смертью он забыл все языки, которые

знал, кроме родного русского, но дети его не могли понять, что он хотел сказать им перед кончиной… Покидающих сегодня навсегда родину то, что для их вну- ков она будет чужой, это, очевидно, не столь заботит. Для первой волны русских эмигрантов сама мысль об этом была трагедией.

Усилиями старшего поколения через организацию русских скаутов маль- чишкам и девчонкам тогда прививались лучшие свойства, присущие среде, из которой вышли их родители, и во многом благодаря тому, что я и мои сверстни- ки были скаутами, мы тяготели к России. Но в то же время были верны запо- ведям интернациональной скаутской организации, существовавшей на всех континентах.

Набегающие на прибрежный песок волны Балтийского моря, глядящие в небо Эстонии гранитные валуны,сланцевые карьеры… Иногда кажется, что все окружавшее меня в детстве — сон, и то, что происходило когда-то со мной, было с кем-то другим. Но смотрю на запечатлевшие то прошлое фото- графии, беру в руки выцветшую фотокарточку, с которой глядит на меня беспечный мальчишка с косо повязанным на шее светлым скаутским галсту- ком, и словно слышу: «Это твое детство… Я — это ты, и все, что было с тобой, станет со мной. Все еще немногое оставшееся светлое и все последующее трагичное..»

Кусочек светлого и далекого детства — мое пребывание в скаутах. Младшие ребята в дружине именовались «волчатами», старшие принимали присягу и торжественно посвящались в скауты, самые старшие носили название «рове- ров». Все мальчики-бойскауты, и девочки-герлгайды ходили в рубашках цвета хаки с погончиками и повязывали галстуки. Младшие — желтого цвета, стар- шие — синего, у роверов синие галстуки были с каймой. Скауты носили пилотки,

«волчата» — круглые шапочки с козырьками, девочки — темные береты. К голов- ным уборам крепилась скаутская эмблема — бурбонская лилия.

В систему воспитания органично входила игра, отсюда термин «волчата» из киплинговского «Маугли», друзьями которого в детстве были игривые, но умевшие за себя постоять самые юные представители стаи. Вожак Акела (имя тоже позаимствовано из знаменитой «Книги джунглей» Киплинга) учил нас тому, что должны уметь все скауты: ориентироваться в лесу, разжигать костер, делать шалаш, различать следы… Учились мы завязывать морские узлы, сигна- лить флажками, ходить строем. Многое было от игры «в индейцев», что-то от кадетских корпусов.

Начинался и заканчивался сбор «волчат» ритуалом, вожак выходил на се- редину с посохом, увенчанным вырезанной из дерева волчьей головой, маль- чишки приседали вокруг него на корточки и, прижав к голове символизирую- щие настороженные уши пальцы, трижды хором давали обещание: «Акела, старый волк, приложим все силы!»

Девиз скаутов — призыв: «Будь готов!». Те, кто в двадцатых годах создали в СССР пионерскую организацию, позаимствовав этот клич у скаутов, со време- нем конкретизировали его применительно к пионерам: «К борьбе за дело Ле- нина, Сталина будь готов!». А идеалом для юных ленинцев определили Павлика Морозова. Пионером мне быть не довелось, но уже будучи взрослым и имея своих детей, я не раз убеждался, как довлела «борьба за дело» над пионерией и комсомолом. Игра во взрослых, канцеляризм, стандартные «мероприятия» вы- зывали у подростков не только скептицизм к тому, что того заслуживало, но и негативное отношение к высоким понятиям. И я вспоминал скаутское движе- ние, где не было ни казенщины, ни формализма, ни скуки.

Очевидно, трогательные воспоминания о моем пребывании в скаутах со- хранились в моем сердце еще и потому, что начальником скаутской дружины в рабочем поселке Кивиыли (теперь это город), где с начала тридцатых годов до рокового сорок первого жила наша семья, был мой отец Николай Александро-

 

 

443.

вич Макшеев“. Нет, в дружине он не уделял мне больше внимания, чем другим мальчишкам и девчонкам, носившим скаутские галстуки, но даже, не будь он моим отцом, все равно я до конца своих дней сберег бы светлую память о том, кто расходовал столько много сил и времени на детей, чьи родители оказались за пределами обнесенной колючей пограничной проволокой их и его Родины. Никто ему за это не платил, занимался он со скаутами по воскресным дням и после работы на заводе. Помню, каким утомленным он приходил домой после заводской смены, помню его усталые глаза, его пропахший бензином, прожжен- ный соляной кислотой рабочий комбинезон... Этот комбинезон, зимняя отцов- ская шапка и старенькое мамино пальто спасали потом меня от холодов, когда я осиротел в Сибири. Все остальное немногое, что мы с мамой привезли с собой в ссылку, в первую же зиму променяли на картошку и хлеб... Но это не спасло ни маму, ни мою сестренку от голодной смерти.

Отец, отец... В постановлении о твоем аресте, которое я прочел полвека спустя, написано: «Является офицером белой Армии, участвовал в боях на юге CCCP против Красной Армии... Служил также в царской армии у генерала Бру- силова, от которого имеет отличия: Станислава 3 степени, Владимира 4 степе- ни, Анну 4 степени...» Внизу сделана приписка: «Начальник скаутов».

Значит, и за это тебя. За скаутов...

В сборнике «Русские скауты», изданном в Сан-Франциско в 1969-м году (кни- га эта имеется в Томском скаутском центре, где я бываю в качестве ветерана), есть упоминание о русских скаутах в Кивиыли. В частности, один из приказов (Nч 276) Старшего Русского Скаута, ныне покойного Олега Ивановича Пантю- хова, жившего в США с 1922-го по 1954-ый год. В приказе сказано о самоотвер- женности скаутов при тушении пожара на сланцеперегонном заводе в Кивиыли летом 1934-го года, и приводится выдержка из донесения начальника Кивиыль- ской скаутской дружины, т. е. моего отца: «Каждый из них (скаутов) в отдель- ности и все вместе, гася огонь огнетушителями, закрывая краны трубопрово- дов, поливая водой баки-цистерны с бензином, чтобы не взорвались, срывая электрические провода, ухаживая за ранеными, и т. д., действительно безза- ветно рисковали своей жизнью и спасали не только достояние завода, но и жиз- ни других, женщин и детей, так как взрыв мог бы быть грандиозным, если бы огонь не был вовремя ликвидирован».

Воздавая должное скаутам в Кивиыли, О.И. Пантюхов резюмирует: «У нас, скаутов, лучшая награда — это чувство исполненного долга нашего. Однако, в память этого боевого дня скаутского я утверждаю скаутские медали «За под- виги самоотвержения» на зеленой ленте героям —участникам в тушении пожара».

Хорошо помніо этот пожар. Тем июньским утром я играл возле дома в войну с соседскими ребятишками, и вдруг мы услышали завывший в неурочное время заводской гудок. А над заводом, к которому вела улица, где мы жили, уже висел дым. Не белесый или ядовито-желтый, который всегда лениво выползал из тру- бы, а густой, черный, жадно рвущийся из-под теснящей его крыши завода. Тя- желея, он тянулся к огромным бензиновым бакам у фабричного забора, куда вела наша улочка, и рваными клочьями, обессилев, таял за дорогой. И уже кто- то сорвался в крике «Пожар!» Уже бежали к заводу рабочие, запричитали, сзы- вая ребятишек, матери, Пожилой шахтер в незаправленной рубахе на ходу крикнул: — «Женщинам с детьми уходить из поселка, если огонь дойдет до ба- ков, всем крышка!» Родителей моих не было дома —мама ушла в лавку за хлебом, отец работал в первую смену.

Напуганные женщины бежали по уводившей из поселка железной дороге.

* За заслуги в скаутском движении награжденный Орденом Белого Медведя, который ему вручил начальник отдела Национальной Организации Русских Скаутов в Эстонии генерал-лейтенант А.К. Байов.

Соседка схватила своих мальчишек, тянула за руки, младший, Мишка, не по- спевал. Она посадила его на плечи и, сутулясь, тяжело семенила по насыпи. Мишка был без соколки, в одних трусиках, и его маленькая загорелая спина все время маячила впереди. Отставая, я подбегал с деревянным ружьем, которым только что играл, и снова начинал отставать. Сгоняя с насыпи беженцев, пром- чалась дрезина с пожарными, тянулись в сторону Нарвы провисающие вдоль дороги провода, негромко гудел телеграфный столб, к которому я устало при- валился, а позади прерывисто, из последних сил звал на помощь завод. И вдруг я подумал о маме — она тоже осталась там, наверное она ищет меня. Я хочу быть с мамой.

Беженцы уходили все дальше, катили перед собой коляски, ехали на под- прыгивающих между рельсами велосипедах. Палило солнце, сохло во рту, я шел все быстрей, быстрей. Шел обратно. Потом побежал. Бежал по пропахшим поездом смоляным шпалам, спотыкаясь, бежал домой, а в ушах стоял неумолч- ный осипший крик заводского гудка…

Когда же это было — словно вымерший поселок, бледнеющий дым, вдруг воз- никшая тишина? И мы бежим по пустынной, совсем пустынной улочке. Бежим навстречу друг другу. Мама и я.

Мама присела, раскинула руки, и я прижимаюсь к ее мокрому от слез лицу.

Деревянное ружье, которым я играл в войну, валяется на дороге…

У меня сохранилась фотография того пожара. На снимке он не кажется страшным. Но, если б огонь дошел до баков с бензином, от завода и прилегаю- щих к нему домов и бараков вряд ли что-нибудь осталось. Как и от тех, кто спасал от огня завод и людей.

Это воспоминание о пожаре живет во мне наряду с другими светлыми и печальными воспоминания о той далекой, неизвестной сегодняшнему поколе- нию, жизни. Помню скаутские сборы и игры, помню походы по дорогам Эсто- нии. Полосатые верстовые столбы, крестьянские мызы, корабельные сосны на приморских дюнах, голубые ягоды можжевельника… Вспоминаю, как однажды ходили к Пюхтицкому монастырю. Вечером, не дойдя до места, в сумерках оста- новились биваком на ночлег. Потрескивал костер, пахло печеной картошкой, отходящим ко сну лугом, наступающей осенью, и откуда-то издалека, навевая покой, плыл в прохладном воздухе сзывающий на вечернюю молитву колоколь- ный звон. А наутро, выбравшись из палаток на мокрую от росы траву, мы увиде- ли за далеким лесом на горе в лучах поднимавшегося солнца изумрудные купола и кирпичные башни монастыря. И сегодня словно воочию вижу то утреннее небо, монастырские маковки, сияющие золотом кресты… И вспоминаю друзей детства скаутов, с которыми вместе ходил в походы, учился, пел скаутские пес- ни и был счастлив. Счастье, о котором не думал тогда и осознал уже потом, когда все ушло в прошлое, как тот оставшийся за перевалом сияющий монастырь.

И еще одно воспоминание — граница с Россией. Два ряда мокрых от моросящего дождя пограничных столбов, два ряда стальной колючей проволоки… По эту сторону Эстония, по ту — Россия. Мы, русские скауты и герлгайды в нескольких шагах от со- ветской границы. Начальник скаутской дружины, мой отец, привел нас сюда, чтобы показать частицу России. Мы долго шли сюда пешком, плыли на катере по Нарове, и вот, сойдя на берег, молча стоим у пограничной полосы. Рядом старое кладбище с гранитными надгробиями, лютеранскими и православными крестами. Неподалеку крыши какой-то деревни, а перед нами— Россия. Такие же березы и ели, такие же вросшие в землю валуны, такие же желтые и уже отцветшие одуванчики… Это Родина наших родителей, и хотя мы выросли на эстонской земле, это и наша Отчизна. Но кто мы, дети русских эмигрантов для России— свои или чужие? С низко нависшего неба сеет дождь, капли его копятся на похожих на тернии колючках пограничной прово- локи, и, сорвавшись, беззвучно падают на русскую и эстонскую землю. Лица наши мокры от дождя. И лицо отца тоже. От дождя или от непрошеных слез?..

 

 

445.

Тянется в далекое нить воспоминаний, рвется от безжалостного времени, но держусь за эту истонченную нить, снова и снова возвращаюсь туда, куда мо- жет вернуть только память.

Вот я иду в строю вместе со скаутами по улице поселка, где осталось наше общее детство. Впереди развернутое скаутское знамя, которое хранится в на- шем штабе, маленькой комнате в потемневшем от заводского дыма бараке. Но сегодня праздничный день, мы идем на смотр, и запевала в лихо сдвинутой на- бок пилотке напевает:

— Взвее-ейтесь, соколы, орлами,

ІЈолногорегоревать

Строй радостно подхватывает:

— То ли дело под шатра-ами В поле лагерем стоять...

У нас нет ни горна, ни барабана, есть только наши песни.

То ли дело, то ли де-ло Под шатра-ами...

Улыбаются встречные, отдает честь старичок в галифе и высоких начищенных

до блеска сапогах, бегут вслед уличные ребятишки. Шагаіощий возле знамени во- жатый отходит в сторону и придирчиво оглядывает нас: «Левой, левой, левой!»

Мы чеканим шаг, мы —русские скауты. Левой! Левой! Будьте готовы! Будьте готовы к испытаниям, которые выпадут на вашу долю. Левой! Левой! Левой!

В Европе война. Фашисты заняли Чехословакию, разгромили Польшу, во- йна все ближе к нашим порогам. Если фашисты нападут на Россию, наши отцы будут сражаться за нее. Они эмигранты, но в трудный час они постоят за свое Отечество, они научили нас любить Россию. Левой! Левой! Левой!

Участь наших отцов и матерей, оказавшихся после революции и Гражданской войны за рубежом, зависела от судьбы страны, в которой они нашли пристанище. Есть в русском фольклоре образ конного витязя, остановившегося в раздумье на перепутье у придорожного камня с выбитыми на нем письменами: «В правую сто- рону пойдешь — останешься жив, но конь твой будет мертв, влево пойдешь—конь будет жив, а сам погибнешь, прямо пойдешь — не сдобровать ни тебе, ни твоему коню...» Есть в этом предсказании нечто вещее для всех русских эмигрантов.

В прибалтийских республиках на их долю выпала не только Вторая миро- вая война, но и массовые репрессии накануне ее. Когда осенью 1939 года после заключения договора между Германией и CCCP, определившего, в частности, участь Эстонии, Латвии и Литвы, более восьмидесяти тысяч остзейских нем- цев спешно покидали прибалтийские страны, многие из них звали с собой на Запад русских эмигрантов. Они знали, что вскоре прибалтийские государства станут советскими, и русских эмигрантов ждет участь миллионов людей в Рос- сии — FУЛАГ. Уехали с немцами единицы. Остальные остались. Мой отец сказал дома маме: «Никуда не поедем. Разделим судьбу с Россией». И участь его, как судьба тысяч таких же, как он, трагична.*

* В упомянутом выше сборнике «Русские скауты» есть раздел поэзии, в котором опубли- ковано свыше сорока стихотворений, написанных русскими скаутами, либо скаутам посвя- щенных. Четыре стихотворения принадлежат пepy Марии Карамзиной и Константину Куль- неву. Гlод текстами стоят лишь фамилии, о самих авторах ничего не сказано. Хочу воспол— нить этот пробел, поскольку знал этих людей, они были друзьями моих родителей. Мария Владимировна Карамзина — жена Василия Александровича Карамзина— потомка брата из- вестного историог