Экспрессионизм в рассказе «Стена»

Долгое время в литературоведении оставался проблемным вопрос о принадлежности творчества Л. Андреева определенному литературному направлению. Если раньше критика причисляла его либо к реалистам, либо к символистам, то с середины 20-х годов очень многие исследователи стали его считать ранним представителем экспрессионизма. Яркие черты этого направления мы можем увидеть в рассказе «Стена».

«Стена» - произведение неоднозначное, т.к. сложно расшифровать главный символический образ рассказа – стену. Сам Л. Андреев писал: «"Стена" - это все то, что стоит на пути к новой совершенной и счастливой жизни. Это, как у нас в России и почти везде на Западе, политический и социальный гнет; это - несовершенство человеческой природы с ее болезнями, животными инстинктами, злобою, жадностью и пр.; это - вопросы о смысле бытия, о Боге, о жизни и смерти - "проклятые вопросы"».

Рассказ открывается безжизненным пейзажем, который настраивает читателя на нужное восприятие повествования. Уже в самом начале мы обнаруживаем обилие эпитетов, причём мрачных, пессимистических: «И наша половина неба была буро-чёрная, а к горизонту тёмно-синяя, так что нельзя было понять, где кончается чёрная земля и начинается небо»; равнина «мигала огненными страшными глазами, озарившими чёрные бездонные пропасти, мрачную стену…»

Следует сказать о том, что персонажи рассказа находятся в критическом состоянии борьбы за существование. Нагнетая безысходность ситуации, ставя героев в условия непосредственного и мучительного переживания вечных вопросов, Андреев ищет новые средства выразительности, которые бы усилили воздействие на читателя. Поэтому становится ясно, что экзистенциальный вопрос является главной темой данного произведения.

«Стена» - это история о страданиях и борьбе прокаженных. Автор описывает страшный мир, который полон болезнями, голодом, борьбой и смертью. Герои этого рассказа хотят попасть в другой, новый мир, но не смогут сломать стену перед собственной судьбой, эта борьба с жизнью для них предопределена, безуспешна и безнадежна. Стена в рассказе огромная и сильная. Рисуя её, писатель использует множество ярких эпитетов: «глухая», «гордо–спокойная», «лживая», «неподвижная», «подлая», «несокрушимая»; сравнивает ее с «толстой, сытой змеей», «упитанной кровью и человеческими мозгами». С какой бы силой люди ни бились о нее, она «остается глухой и неподвижной». Но истина трагедия заключается в следующих словах писателя о «другом мире»: «А там тоже темно...». Здесь мы чётко прослеживаем влияние философии пессимизма Шопенгауэра на творчество Андреева.

Смятению, хаосу и возбуждению чувств способствует такой художественный прием, как олицетворение: стена и ночь у Андреева оживают, стена «хохочет» над беспомощностью людей, жалкой горсткой жмущихся у ее подножия и «шаловливо» бросает на их головы камни, а ночь «плюется» в них песком.

В рассказе боль играет предельно важную роль в воплощении экзистенциального сознания Андреева. Болезненное тело прокаженных усиливает такие чувства, как отчуждение и изоляция. Экспрессионистская окраска видна в гротескности образов: в рассказе встречается масса кошмарных телесных образов. Однако по-

настоящему страх вызывает не изображение уродливых и болезненных тел, а описание отношений между людьми перед Стеной. Леонида Андреева влечет трагическая проблема одинокого «я». Человек одинок в многолюдном мире, он страдает от равнодушия окружающих. При встрече героя и его спутника с голодным, у которого «совсем не было мяса, и кости стучали при движении, и сухая кожа шуршала», они «засмеялись». После самоубийства своего «партнера» у неостывшего трупа прокаженный «тихонько пел веселую песенку». Повествователь подробно описывает сцену, в которой голодные прокаженные, «напирая один на другого, царапаясь и кусаясь, облепили труп повешенного и грызли его ноги, и аппетитно чавкали и трещали разгрызаемыми костями». Опоздавший слабый голодный «облизывался шершавым языком, и продолжительный вой несся из его большого, пустого рта: - Я го-ло-ден». Ответ героя прост и жесток: «Вот было смешно; тот умер за голодного, а голодному даже куска от ноги не досталось».

В отношениях прокаженных присутствуют любовь и брак, но это лишь пародия на чувства: «И нельзя понять, как это случилось, но радостно оскаленные зубы начинали щелкать, поцелуи становились укусом, и с визгом, в котором еще не исчезла радость, мы начинали грызть друг друга и убивать. И она, беленькие зубки, тоже била меня по моей больной слабой голове и острыми коготками впивалась в мою грудь, добираясь до самого сердца - била меня, прокаженного, бедного, такого бедного. И это было страшнее, чем гнев самой ночи и бездушный хохот стены». А брак спутника героя с женщиной, у которой «изъязвленное и ужасное лицо» и «глаза, лишенные ресниц» вообще превращается в полный абсурд. Писатель делает вывод: «глупо жениться, когда ты так некрасив и болен».

В анализируемом произведении болезненные тела с пузырями, язвами, источающие скверный запах, также становятся своего рода стенами, некой преградой между человеком и окружающим его миром. Об этом герой неоднократно говорит: «нас боялись тронуть»; «голос мой был гнусав и дыхание смрадно, и никто не хотел слушать меня, прокаженного». Тело, вызывая отвращение, предстает как барьер для контакта и общения. В этом плане крайне важное значение приобретает упоминание о спинах, которые герой видит вместо лиц людей: «Все лица с гадливостью отворачивались от нас, и мы видели одни спины, содрогавшиеся от глубокого отвращения». И вновь перед читателем возникает символ стены: «неподвижны и глухи были спины, как вторая стена. Это было так страшно, когда не видишь лица людей, а одни их спины, неподвижные и глухие».

Смысл же всего рассказа заключается в финале: «…Нас много, и жизнь наша тягостна. Устелем трупами землю; на трупы набросим новые трупы и так дойдем до вершины. И если останется только один, – он увидит новый мир».

Таким образом, рассказ «Стена» мы можем назвать произведением экспрессионистским. Оно отличается катастрофическим восприятием мира, главные проблемы — жестокость мира и борьба людей с жизнью. Сам же Андреев писал: «Люди перед стеной – это человечество – в его исторической борьбе за правду, счастье и свободу, слившейся с борьбою за существование и узко личное благополучие. Отсюда то дружный революционный натиск на стену, то беспощадная, братоубийственная война друг с другом. Прокаженный – это воплощение горя, слабости и ничтожности и жестокой несправедливости жизни. В каждом из нас частица прокаженного».