Найдем нужные слова и подход

 

Помните некоторые тайны, которые вы хранили в детстве? Некоторые из них вы хранили из боязни быть наказанными, о других не говорили родителям, не желая, чтобы они разочаровались в вас. Но как насчет секретов, которые вы утаивали из чувства стыда или смущения? Как насчет этих «непроизносимых» слов? В прошлом году мы узнали из новостей о десятилетней девочке, которая, заподозрив, что ее сестру заманивает к себе сексуальный насильник, ворвалась в дом к этому мужчине и спасла ее. Интуиция не подвела девочку, и ее смелые действия не позволили сестренке стать жертвой насилия. Спустя три месяца тот же человек попытался завлечь другого ребенка и был арестован. В этом случае меня поразил – кроме мужества девочки – тот факт, что она держала это в строгой тайне целых три месяца. Лишь когда она услышала, как мать обсуждает новости о недавнем преступлении, она выступила со своими показаниями. В телевизионном интервью ее спросили, почему она не рассказала обо всем матери раньше. Ее ответ не дает мне покоя. Она сказала: «Я не знала, что сказать».

Теперь мы видим: что‑то дети считают «удобным» для разговора, а что‑то – нет. Но в то же время они еще не умеют рассказывать о сложных вещах, они нуждаются в том, чтобы мы подсказали им нужные слова. Когда в доме не обсуждаются сексуальные преступления и прочие деликатные вещи, дети, скорее всего, решают, что говорить об этом вообще не принято.

В каждой семье есть свои негласные правила: что можно обсуждать, а что нельзя. Эти правила диктуют степень открытости и действуют наподобие кодекса, ограничивающего темы разговора. Работая с семьями, я всегда замечала, в какой именно момент мы вторгались в тему «не для дискуссии», хотя никто не говорил об этом ни слова. Обычно имеется некий случай или событие, о котором в семье предпочитают помалкивать. В конечном итоге я обнаружила, что, хотя именно это событие не обсуждают вслух, все члены семьи, включая самых маленьких, знают суть предмета и думают о нем. А иногда под запретом не тема разговора, а скорее определенные эмоции – ненависть, зависть, печаль. Когда члены семьи эмоционально подавлены, детям намного труднее чувствовать себя защищенными, и менее вероятно, что они поделятся своими бедами с родителями. У каждой семьи есть свои опасные или постыдные секреты, свои тайные истории: преступление, рожденный вне брака ребенок, проблема алкоголизма, тайная женитьба и т. д. И хотя родители зачастую надеются спасти себя и своих детей от разговоров о неприятном или горестном событии, рано или поздно дети узнают об этих вещах сами. Практика «заслонения» детей от травмирующих событий, когда родители не делятся с ними, не откровенничают, непременно разжигает безудержную фантазию детей. Помню одну десятилетнюю девочку, которую родители пытались «заслонить» от финансовых трудностей, испытываемых семьей. Едва не каждый вечер в семье была стрессовая ситуация: громкие разговоры, горячие споры. Ссоры были не в характере родителей, и дочь очень расстраивалась. Раньше она слышала подобные перепалки только по телевизору. К несчастью, во всех телефильмах, которые она смотрела, люди ругались таким образом перед тем, как кого‑либо убивали, поэтому девочка очень пугалась, слыша ссоры родителей. Когда ее матери и отцу было указано на то, как их желание оградить свою дочь достигло обратного эффекта, они объяснили девочке причину своего беспокойства – простыми и доступными словами, – и дочь перестала опасаться худшего.

Некоторые родители говорят, что они не хотят омрачать ранние годы своего ребенка разговорами на неприятные темы, типа сексуального насилия. К сожалению, это может означать, что дети получат единственную информацию о сексуальном насилии от самого насильника. Ребенок заключает, что поскольку мама и папа не говорят об этом, значит, это очень нехорошая тема. Следовательно, он не может говорить об этом с родителями, иначе они на него рассердятся.

Именно на это и рассчитывают насильники – что ребенок ничего не знает о сексуальном домогательстве, поэтому и не расскажет о нем родителям. Более того, насильник полагается на тот факт, что ребенок почувствует себя обязанным ему из‑за оказанного «внимания» и полученных подарков. Еще чаще дети долго молчат потому, что после завязывания дружбы насильник применяет тактику запугивания или шантажа, чтобы ребенок не пожаловался родителям. Стратегически укладывая каждый «эмоциональный кирпичик», насильник возводит стену между ребенком и его семьей – подарками, вниманием, чувством вины и, наконец, угрозами расправы – с целью отсечь ребенка от людей, которые могут помочь. Как только построена стена тайны и страха, от ребенка можно легко добиться сексуальных услуг.

Поскольку у детей нет опыта, касающегося секса или сексуального насилия, они нуждаются в точной и доступной информации от родителей. Если мы не обсуждаем эти предметы, мы изолируем наших детей и делаем их уязвимыми перед недостойным лицом, с его предложением «уместного» сексуального контакта.

 

РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

 

Чтобы бы вы ни говорили и какими искренними ни казались, ребенок принимает окончательное решение о том, насколько можно поделиться с вами, только на основе собственных наблюдений. Дети ловят намеки о том, что можно обсуждать, а от чего лучше воздержаться. Например, если они рискнут заговорить о своих интимных, хрупких чувствах, но сталкиваются с суровой критикой, они быстро приучаются держать свои переживания втайне. Если родитель проявляет беспомощность при первом упоминании о неприятностях, ребенок начнет утаивать их. Или напротив, если родитель рвется в бой, невзирая на желание ребенка, последний приучается не делиться с родителями, потому что они «всегда делают из мухи слона».

Иногда взрослые отсекают общение, защищая себя от тревожной правды. Классический пример – мать, нарочито слепая к намекам ребенка насчет инцеста или сексуального насилия. Иногда родители доходят даже до того, что наказывают ребенка, рассказавшего об инцесте, либо порицают его за то, что он позволил этому случиться. Уверения типа «ты знаешь, что со мной можно говорить о чем угодно» значат очень мало, если на деле взрослые ребенка не слушают и не сочувствуют ему. Для детей, решивших, что неприятные и постыдные темы не подлежат обсуждению, взросление может стать долгим и пугающим путешествием.

Придет ли ваш ребенок к вам со своими проблемами или нет, зависит от вашего повседневного общения, от того, как вы его слушаете во время обычного разговора. Скажем честно, иногда трудно слушать поток слов трехлетнего малыша, но в его детской болтовне зачастую прячутся важные сообщения. Старайтесь не переключаться на «автопилот» и не реагировать бездумными «вот как?» и «да‑да».

Малыши замечают, когда вы их не слушаете, и, если их постоянно обескураживать, возможны серьезные последствия. Если, к примеру, игнорировать лепет едва научившихся ходить малышей, из них вырастут не слишком общительные дети. Когда дошколята чувствуют, что их не слушают, они нередко выплескивают свой гнев и разочарование, а мы принимаем это за капризное поведение.

Еще один способ заставить ребенка чувствовать себя невыслушанным – это пренебрежение к его обычным детским страхам типа боязни темноты или опасения остаться надолго одному. Если вы пренебрегаете такими опасениями, разве может он предположить, что вы примете всерьез его рассказ о том, что некий тип пугает его таким способом, который он не может толком описать?

У детей гибкая натура. Они дают нам сотни шансов правильно понять их. Тем не менее ваш ребенок не доверится вам, если ему не нравится результат его откровений. Если вы будете поощрять ребенка рассказывать о всех его «подвигах», а затем сердиться и наказывать его, ребенок решит, что лучше рискнуть и промолчать, чем испытать ваш гнев. Внушайте ребенку, чтобы он делился своими опасениями, поскольку вместе вы сможете справиться с любой проблемой.

 

КТО ВАС СЛУШАЛ?

 

Многие из нас, будучи детьми, пережили неприятные моменты: мужчина, обнажившийся перед нами на игровой площадке, друг семьи, одаривший пьяным поцелуем, незнакомец, потершийся о тебя в переполненном лифте, сиделка, показавшая «чем занимаются женатые люди», пастор, обнявший тебя слишком горячо, или сосед, пригласивший на «интересную игру» к себе в гараж. Все эти воспоминания живут в нас и после того, как мы повзрослеем. Многие из них остаются тайной для близких.

Несколько лет назад меня навестила женщина, которую вдруг одолели яркие воспоминания о сексуальном насилии. Она с ужасом поведала мне, что с пяти и до одиннадцати лет ее отец пользовался ею для удовлетворения своих сексуальных нужд. Когда ее дочери исполнилось пять лет, она неожиданно начала ощущать сильнейшее волнение: она ужасно боялась, как бы ее муж не совратил дочь. По мере того как усиливалось ее беспокойство, становились ярче и воспоминания, которые она подавляла двадцать пять лет.

Почему она держала это ужасное насилие в тайне? Во‑ первых, чувствовала, что не в силах выдать отца, во‑вторых, полагала, что никто не поверит ее обвинениям против столь уважаемого и влиятельного человека. К тому же отец искусно манипулировал ею, убедив девочку, что во всем виновата она. «Хорошо» и «плохо» поменялись в ней местами, а ее стремление доверять отцу тот использовал в своих интересах. Поэтому она поступила так, как обычно поступают жертвы сексуального насилия, чтобы выжить: она притворилась, будто инцеста не происходило.

Если вы подверглись сексуальному домогательству и никогда и никому об этом не говорили, вы можете держать это в тайне из чувства стыда или неловкости. А может, вы хотели рассказать об этом, но чувствовали, что никто не выслушает вас или не поверит вам. Если это случилось, вы на собственном опыте знаете, каково это – остаться невыслушанной и нести ужасный груз молча, в одиночестве.

Недавно тринадцатилетняя девочка написала в журнал «Дорогая Эбби», обеспокоенная случившимся между ней и мужем сестры, когда тот подвез ее поздно вечером, чтобы забрать велосипед из дома подруги. Еще днем зять заметил ей, что она красивая и что у нее формируется замечательная фигура. По дороге домой он вдруг остановил грузовик и попросил обнять его. «Что ж, ведь он выручил меня, подвез за велосипедом. Почему бы не обнять его?» – решила она, но объятие затянулось, он долго не отпускал ее, потом захотел поцелуя. Девочка еле отбилась от него, испугав громкими криками «НЕТ!». Она написала в журнал, потому что с тех пор чувствовала себя ужасно неловко, когда зять был поблизости. Меня поразили ее слова: «Я не могу рассказать о случившемся моей сестре и кому‑либо другому, потому что сестра очень любит его, и я не прощу себе, если они из‑за меня поссорятся».

Очевидно, эта юная женщина нуждалась в том, чтобы с кем‑то поделиться, иначе она не написала бы «Дорогой Эбби». Ей тяжело было находиться один на один со своей тайной. Эбби поблагодарила ее за предупреждение другим девочкам, физическим преимуществом над которыми мог воспользоваться родственник или ближайший друг, но при этом ничего не было сказано о том, что эта девочка нуждается в защите от недостойных сексуальных домогательств. Также возможно, что одна из причин ее молчания была в том, что она испытывала чувство вины, поскольку ей понравилось внимание родственника. И она могла быть смущена тем, что не ожидала событий, последовавших за ранее высказанным комплиментом насчет ее тела.

Когда и без того противоречивые чувства подростка окончательно сбивают его с толку, необходима непредвзятая помощь взрослого, способного выслушать и распутать узел сомнений. И если этим человеком не может быть друг семьи, надо поделиться своей тайной с другим надежным взрослым. Девочке необходимо объяснить, что муж сестры выбрал ее не только потому, что она сексуально привлекательна, но и потому, что был уверен, что она никому ничего не скажет. Она должна рассказать о случившемся своей семье, быть может с помощью другого взрослого, с тем, чтобы раз и навсегда положить конец недостойному поведению зятя.

 

ИСКУССТВО СЛУШАТЬ

 

Никто из нас, конечно, не хочет внушить детям, что к нам бесполезно обращаться, однако в повседневных разговорах с нашими малышами мы иногда как бы даем им понять, что мысленно находимся где‑то далеко. Например, все мы привыкли слушать детей вполслуха, когда нас одолевают проблемы, или мы заняты, или нам неинтересно. Бывает, ребенок разочаровывается и говорит: «Ты не слушаешь!» Или же он не возражает, а просто перестает с нами разговаривать и уходит. Дело в том, что, мысленно отвлекаясь, мы упускаем информацию, хотя уверены в обратном, и наши дети отлично чувствуют наше невнимание.

Вы никогда не говорили вашему ребенку: «Я могу читать газету и слушать тебя» или «Не сейчас! Я говорю по телефону!»? Лучше всего слушать детей одновременно глазами и ушами, слушать и следить за их словами, чтобы уловить важные сообщения, зачастую прячущиеся в потоке слов. Ну а если вы не можете в данный момент отвлечься отдел, твердо пообещайте ребенку, что обязательно выберете время поговорить с ним позже.

Наши дети передают нам свои чувства языком тела. Вы, к примеру, можете заметить, что ваш ребенок избегает зрительного контакта – признак того, что ему нелегко говорить на эту тему. А может, у него подрагивает веко или дрожат губы – признак усиливающихся переживаний. Иногда малыши стоят уныло потупясь или горбятся, опускают плечи – показатель того, что их гнетет беспокойство или печаль.

Слушайте на двух уровнях: слушайте, что они говорят и о чем умалчивают. Если манера говорить и поведение ребенка сильно отличаются от сути его слов, доверьтесь вашей интуиции. Только пристальное наблюдение поможет найти вам нужную нить.

Вот шесть правил, которым вы можете следовать, чтобы внушить детям, что готовы их выслушать и вникнуть в их проблемы. Эти шесть правил помогут добиться доверия и обострят ваше чутье к любым возможным проблемам.

1. Устраните отвлекающие моменты.

2. Повернитесь к вашему ребенку.

3. Поддерживайте зрительный контакт.

4. Выразите лицом и голосом заботу и сочувствие.

5. Будьте активным слушателем, реагируйте краткими замечаниями, показывая ваше неослабевающее внимание, и ободряйте ребенка в его желании поделиться мыслями и чувствами.

6. Назовите ребенку его проблему.

Я собираюсь сосредоточиться на шестом правиле, поскольку большинство родителей просят помочь именно с ним. Вы когда‑нибудь изливали душу другу, после чего он говорил вам именно то, что вы жаждали услышать? Ничто не сравнится с облегчением, испытываемым после того, как поделишься бедой с понимающим тебя человеком. Ничто не способствует большему доверию и сближению, чем уверенность, что человек, которому вы рискнете поведать свои интимнейшие переживания, ответит вам полным пониманием. Я встречала многих людей, никогда этого не испытавших и убежденных, что угадать суть переживаний других людей – сродни чуду. Нет, это не чудо. Это распознавание эмоций, когда вы видите и слышите их. Это навык их определения и обратного проецирования на вашего собеседника.

Некоторые родители спрашивают меня: «А если я не смогу определить суть проблемы?» Мой опыт работы с детьми говорит: когда ребенок чувствует, что вы пытаетесь понять его, он наделяет вас правом сомневаться. И часто бывает, что, не добившись от вас понимания, дети сами определяют смысл своего переживания и называют его вам! («Я вовсе не зол на это, мам! Я просто обижен!») Это лишь часть вашей постоянной тренировки, чтобы стать хорошим слушателем.

Иногда лучший способ понять ребенка – прислушаться к скрытым чувствам, вместо того чтобы понимать его слова буквально. И не бойтесь добиваться большей информации, если вам не все ясно.

Вот что происходит, когда мать не может понять суть того, о чем ей говорит одиннадцатилетний сын:

Алекс. Я больше не хочу ходить в школу с Биллом и Джо. Они такие странные!

Мама. Я знаю, что их семьи не так благополучны, как наша, но это не причина отказываться гулять с ними.

Алекс. Эх, мам, я совсем о другом!

Сравните этот диалог с последующим. На этот раз мать прислушивается к скрытым за словами чувствам.

Алекс. Я больше не хочу ходить в школу с Биллом и Джо. Они такие странные!

Мама. Похоже, ты расстроен их поведением. Что случилось?

Алекс. Мне как‑то неловко… Каждый раз, когда мы идем по тропинке за школой, они пытаются стянуть с меня джинсы и хулиганят. Их ничем не остановишь!

Мама. Что ж, не удивительно, что ты не хочешь гулять с ними! Настоящие друзья так не поступают. Я рада, что ты пришел ко мне. Знаю, что это было нелегко. Теперь мы сможем поискать решение вместе.

Вот несколько примеров, когда родитель понимает, о чем говорит ребенок, и реагирует в открытой и сочувственной манере:

1.

Ребенок. Джон назвал меня трусишкой, потому что я не захотел срезать путь через стоянку автомобилей по дороге домой!

Родитель. Пожалуй, тебе было обидно, когда Джон назвал тебя трусишкой, тем более он твой хороший друг.

2.

Ребенок. Дядя Герб не перестал щекотать меня, когда я просила его прекратить это. Он так и не послушал меня, хотя я просила его об этом снова и снова!

Родитель. Я понимаю, ты рассержена и обижена. Это очень неприятно, когда тот, кого ты любишь, так поступает. Хочешь, я помогу тебе и сам поговорю с дядей Гербом?

3.

Ребенок. Мама, я почувствую себя идиотом, если мне придется кричать: «Перестань, оставь меня в покое! Я тебя не знаю!» Все вокруг уставятся на меня.

Родитель. Ты прав. Тебе и должно быть не по себе, потому что ты не привык привлекать к себе внимание таким образом. Но этот способ поможет тебе призвать людей на помощь в случае опасности, так что не стесняйся устраивать сцену, попав в беду.

Заметьте: во втором и третьем примерах, несмотря на сопереживание детям, взрослые не уступают, настаивая на тех правилах поведения, которые детям необходимо заучить. Как тонко сочувствует родитель, предлагая ребенку помощь, в случае с любящим пощекотать девочку дядей. Такая реакция скорее успокоит ребенка, нежели встревожит его, потому что в процесс выбора родитель включает ребенка.

Если выражение определенных эмоций было чревато для вас в детстве негативными последствиями, то вам необходимо серьезно поработать над тем, чтобы принять и понять те же самые эмоции в ваших детях. Иногда полезно вспомнить, какие слова вы желали услышать, когда вас обуревали те же самые чувства. Возможно, вам покажется странным совет сказать что‑то ободряющее вашему малышу, поделившемуся своими переживаниями. Но погодите и загляните ему в глаза в тот момент, когда он почувствует, что его действительно поняли. Вы не пожалеете о своих словах.

Теперь представьте ваш ответ ребенку на следующее обращение:

Ребенок. Мне не нравится обязательно играть с кем‑то, когда я на своем дворе! Ты не доверяешь мне! Обращаешься со мной как с младенцем!

Представили? А теперь возможный ответ: «Я понимаю, что тебе не нравится „чувствовать себя младенцем“, и мне жаль, что в этом виновато наше семейное правило. Но мне бы хотелось, чтобы ты уяснил себе, что оно справедливо. А теперь – либо я посижу на ступенях, пока ты играешь, либо пригласи приятеля. Выбирай сам».

Ключевая мысль здесь – посочувствовать малышу. Вы отнюдь не намерены менять правило потому, что оно не нравится ребенку, но вы можете выразить сожаление, что это правило заставляет его ощущать неловкость и лишает радости.

Если вы сталкиваетесь с трудностями, обучаясь этому навыку, последите за чувствами ребенка в течение дня и попытайтесь сделать несколько устных догадок. Помните, что нужно непременно называть замеченные вами положительные эмоции наряду с отрицательными. Не все высказывания вашего ребенка нуждаются в сочувственной реакции; вы сами решите, когда надо подбодрить ребенка, чтобы он поделился тем, что у него на сердце.