Гражданское общество - социальная основа государства: понятие, основные характеристики проблемы становления в современной России

 

1. Гражданское, равно как и любое иное общество, имеет целый ряд своих проявлений. Одним из них является выступление гражданского общества в качестве социальной основы правового государства, означающего, что правовое государство не только возникает, но и развивается не иначе как на основе гражданского общества и вместе с гражданским обществом.

В силу этого и ряда других причин в процессе исследования правового государства весьма важным является, помимо всего прочего, иметь четкое представление о гражданском обществе - его понятии, структуре, содержании и других компонентах, выделяющих данное общество среди других национальных и иных сообществ.

Однако, как показывает анализ специальной академической литературы, несмотря на то, что феномен под названием "гражданское общество" находится в поле зрения юристов, социологов, политологов и представителей других общественных наук разных стран в течение длительного времени, до сих пор не выработано ни в отечественной, ни в зарубежной литературе даже самого общего, хотя бы в минимальной степени "совмещающего" различные взгляды и подходы к его познанию представления. Не сложилось также общего мнения ни о его "традиционных" отличительных чертах, ни о его институциональных, функциональных и иных особенностях*(628).

В последнее время, замечают по этому поводу Дж. Коэн и Э. Арато, "то и дело приходится слышать о воскрешении, восстановлении, возрождении, реконструкции или ренессансе гражданского общества".

Однако "данные термины, указывающие на связь ныне возникающей политической парадигмы с основными направлениями начала современной эпохи, обманчивы в одном существенном отношении: они обозначают не только нечто относящееся к современной эпохе, но и нечто принципиально новое"*(629). Известная неопределенность относится не только к указанным терминам, касающимся гражданского общества, но и к самому этому феномену, к его отличительным чертам и особенностям.

Из содержания публикаций, посвященных исследованию различных аспектов гражданского общества, не без оснований констатируется в западной литературе, вообще непонятно, о каком обществе идет речь, поскольку "четко не обозначаются даже его основные параметры ("очертания" - lineaments)*(630).

В самом деле, о каком обществе идет речь? Чем оно отличается от обычного, "классического" общества, которое традиционно определяется в научной литературе и энциклопедических словарях в широком смысле как "совокупность исторически сложившихся форм совместной деятельности людей", а в узком смысле как "исторически конкретный тип социальной системы"?*(631)

Почему оно именуется гражданским, а не, скажем, развитым демократическим обществом по аналогии с названием советской доктрины последних лет развитого социалистического общества или как-то по-иному? Ведь термин "гражданский", как верно подмечается учеными, применительно к обществу не только "неудачен"*(632), но и вводит в заблуждение. Ибо им, в отличие от понятия "человек", в праве обозначается неразрывная связь лица с государством, а не с обществом. "Это особые связи лица и государства, правовое состояние лица, которое порождает определенные и взаимные права и обязанности государства и гражданина как члена политического сообщества"*(633).

Термин "гражданский" применительно к обществу, унаследованный от римского civilis (в русском языке - "цивильный"), как известно, перешел к нам, на российскую общественную арену, с Запада вместе с идеей самого гражданского общества. В английском варианте термин "гражданский" обычно используется для отграничения от терминов "военный" и "уголовный". Иногда (в разговорном плане) ему придается более мягкий оттенок - типа "вежливый", "воспитанный" и т.д. Соответственно, общество с этих позиций рассматривается как "сообщество граждан, обладающих определенной системой управления и имеющих внутренние взаимосвязи", или же просто "как человеческое сообщество; совокупность проживающих вместе людей"*(634).

Переняв данный термин вместе с самим "гражданским обществом", нам, очевидно, следует точнее определиться с тем, что мы будем понимать под этим видом (формой, уровнем развития, разновидностью и т.п.) общества, строительство которого в постсоветской России официально и полуофициально объявлено едва ли не конечной целью и направлением общественного и государственного развития страны. Ведь еще в 2003 г. в ежегодном Послании Федеральному Собранию РФ Президента говорилось о том, что "Россия должна быть и будет страной с развитым гражданским обществом и устойчивой демократией"*(635).

При этом если ограничиться англо-американской трактовкой "гражданского" феномена и направить все усилия только в русло созидания "невоенного", "неуголовного", а точнее - не во всем уголовного, ассоциирующегося с "олигархической демократией", или "воспитанного" общества, то это окажется явно недостаточным для реализации очередного, вновь заявленного национального проекта. Ведь нечто подобное уже было в истории России, когда весь народ сначала призывался строить никому не ведомый коммунизм, а позднее, после очередной "демократической революции", - проводить подернутые темной пеленой "демократические" реформы. Закончились все эти "национальные проекты", подобно многим другим проводившимся ранее в стране реформам, общеизвестно, тем, что, как точно заметил еще Ф.М. Достоевский в "Дневниках писателя", "народ отрекся от своих реформаторов и пошел своей дорогой".

Наряду с названными вопросами относительно гражданского общества возникает еще целый ряд других теоретически и практически важных вопросов. Однако главным среди них был и остается вопрос о том, является ли гражданское общество постижимой реальностью или это всего лишь хотя и весьма гуманная, как она анонсируется, привлекательная, но все же только теория?*(636)

2. В научной литературе нет однозначного ответа на данный вопрос. При этом если одни авторы исходят из того, что "гражданское общество" есть не что иное, как "абстрактная конструкция ("цивилизм"), которой трудно оперировать при изучении реального общества, "живого" государства и права"*(637), то другие авторы придерживаются иного мнения. А именно: "гражданское общество" рассматривается ими одновременно и как теоретическая конструкция, а точнее сложившаяся научная категория, и как реально существующее или формирующееся явление - общество.

Типичным примером такого подхода к гражданскому обществу может служить определение, в соответствии с которым оно рассматривается как "совокупность общественных коммуникаций и социальных связей, социальных институтов и социальных ценностей, авторами которых являются гражданин и гражданские ассоциации"*(638). Или когда гражданское общество определяется как "совокупность добровольных, негосударственных институтов и отношений в экономической, политической, социальной и духовной жизни общества, выражающих и защищающих плюралистические интересы, потребности и ценности различных групп людей, сфера самодеятельности и самореализации граждан в целях решения жизненно важных для них вопросов и проблем, защиты своих неотъемлемых прав и свобод"*(639).

Кроме названных есть и третья группа авторов, которые рассматривают гражданское общество с философско-абстрактных и одновременно жизненных позиций как "арену, на которой современный человек в законном порядке удовлетворяет свой собственный интерес и развивает свою собственную индивидуальность, постигая одновременно значимость совместных действий, социальной солидарности и зависимости своего благополучия от других членов общества, которые обучают его гражданству и готовности для участия в политических акциях государства"*(640).

К этой же категории идентификации гражданского общества можно отнести рассуждения авторов в одних случаях о том, что гражданское общество - это синоним раннебуржуазного общества, а в других - суждения о том, что "это есть не что иное, как рыночный механизм"*(641).

Наличие различных взглядов и подходов к решению проблем гражданского общества свидетельствует не только о сложности, многосторонности и трудной "уловимости" исследуемой материи, но и о стремлении к ее освоению и познанию с различных точек зрения и методологических, не исключая мировоззренческих, позиций.

Такое многообразие различных точек зрения и подходов к изучению гражданского общества, несомненно, заслуживает всяческой поддержки и одобрения. Однако при одном непременном условии: в процессе познания данного явления будут использоваться не интуитивные догадки и ничем не подкрепленные рассуждения, а выработанные на национальном, региональном и на глобальном уровнях объективные данные, выступающие одновременно в качестве аргументов в защиту отстаиваемой позиции и критериев.

Кроме того, любое многообразие взглядов и подходов к познанию гражданского общества будет вполне оправданным, если оно не превратится в выяснение на академической основе мировоззренческих отношений, а будет способствовать накоплению знаний об исследуемой материи и формированию о ней цельного, адекватного представления, отражающего действительность.

3. Между тем, анализируя накопленный в разных странах опыт исследования гражданского общества и знания, относящиеся к данному феномену, нельзя не заметить, что весьма серьезные, иногда принципиального плана разногласия возникают не только между исследователями, рассматривающими гражданское общество как "теоретическую конструкцию", и авторами, уверовавшими в его реальное существование, но и в рамках воззрений последних.

Дело в том, что если одни из авторов, рассматривающие гражданское общество как свершившуюся или формирующуюся реальность, исходят из того, что это общество должно ограничиваться исключительно сферой частных интересов и отношениями собственности, то другие в качестве гражданского рассматривают общество, далеко выходящее за эти пределы.

Типичной иллюстрацией первого подхода к определению гражданского общества может служить его трактовка как "относительно независимой от государства области жизнедеятельности людей, сферы общественных отношений (прежде всего - отношений собственности), в которые вступают свободные индивиды, преследующие свои частные цели и интересы"*(642). Или его определение, согласно которому "гражданское общество представляет собой сферу частных интересов, разграниченных через нормы права, стабилизированных ресурсами солидарности и интегрированных через организационно сплоченные, добровольные, независимые от власти групповые идентичности"*(643).

Примером второго, более широкого взгляда и подхода к гражданскому обществу может служить такое определение его понятия, в соответствии с которым гражданское общество понимается как "основанная на самоорганизации система социально-экономических и политических отношений, функционирующих в правовом режиме социальной справедливости, и имеющая своей целью создание условий, обеспечивающих достойную жизнь человека, защиту его прав и свобод как высшей ценности гражданского общества и правового государства"*(644).

Анализируя данные, далеко не идентичные друг другу представления о гражданском обществе, нетрудно увидеть, что если в первом случае гражданское общество понимается как общество частных собственников и носителей частных интересов, то во втором случае в качестве его членов подразумеваются не только частные собственники и носители частных интересов, но и все субъекты "социально-экономических и политических отношений, функционирующих в правовом режиме".

Далее, если в первом случае авторы сознательно или неосознанно, стихийно апеллируют к первоначальному, раннебуржуазному представлению о гражданском обществе, которое, по мнению Гегеля, "содержало в себе три следующих момента: а) опосредование потребности и удовлетворение единичного посредством его труда и посредством труда и удовлетворения потребностей всех остальных, систему потребностей; б) действительность содержащегося в этом всеобщего свободы, защиты собственности посредством правосудия; в) забота о предотвращении остающейся в этих системах случайности и внимание к особенному интересу как к общему с помощью полиции и корпораций"*(645), - то во втором случае авторы, преодолевая прежнее, устаревшее представление о гражданском обществе, формируют и закрепляют новое понимание гражданского общества, отражающее современные жизненные реалии.

В отличие "от первоначальных представлений о гражданском обществе, основанных на абсолютизации частных интересов (их главные носители, естественно, частные собственники), - замечает в связи с этим Н.С. Бондарь, - современная общедемократическая концепция постиндустриального гражданского общества должна быть основана на признании необходимости обеспечения оптимального, гармоничного сочетания частных и общественных интересов"*(646).

Это, справедливо утверждает автор, имеет особое значение для таких стран, как Россия, "с глубокими корнями евразийской культуры, основанной не на культе индивидуализма (что характерно для Запада), а на традициях общинного коллективизма".

Автор, несомненно, прав, считая, что свобода, права человека и его частные интересы в отношении гражданского общества этих стран должны рассматриваться "не с позиции эгоистической сущности "экономического человека", для которого свобода есть собственность, а наоборот, сама собственность во всем многообразии ее форм становится средством утверждения идеалов освобожденной личности"*(647).

Попытки перенесения первоначальных представлений о гражданском обществе, сводящих его к обществу собственников и сфере частных интересов, на современность вряд ли можно отнести к разряду оправданных, имея в виду коренным образом изменившуюся с тех пор, когда формировалось это представление, социально-экономическую и иную среду, повлекшую за собой, помимо всего прочего, значительное расширение сферы частных интересов, равно как и изменение самого представления о них*(648). В настоящее время сфера частных интересов не ограничивается только областью экономики, а охватывает собой политику, культуру, образование, здравоохранение и другие сферы общественной, а отчасти и государственной жизни, куда проникает бизнес и где проявляется наряду с публичным и частный интерес.

Поэтому ограничение сферы существования и функционирования гражданского общества исключительно или преимущественно экономической сферой противоречило бы сложившейся к настоящему времени на разных уровнях не только национальной, но и региональной, а также глобальной реальности.

А кроме того, это означало бы не создание оптимальных условий для свободного и всестороннего развития личности, т.е. достижения той главной цели, ради которой, собственно, и формируется гражданское общество и в силу которой его существование является оправданным, а наоборот, это равносильно было бы ее ничем не оправданному ограничению лишь сферой экономики, торговли и "исключению" ее из всех других сфер жизни общества и государства*(649).

Исходя из "частноэкономического" и "частнособственнического" подхода к определению гражданского общества, логически его более точно следовало бы называть не гражданским обществом как таковым, а частью или одной из сфер этого общества.

Гражданское общество независимо от того, воспринимается ли оно как существующая или "вполне достижимая" реальность или же оно рассматривается исключительно в виде научной теории и очередной политико-идеологической фикции, непременно должно охватывать собой не одну какую-либо, а все стороны жизни обычного, "классического" общества и отчасти государства там, где последнее выступает не как суверен, носитель верховной власти, а как субъект частноправовых отношений. В противном случае трудно будет избежать неполноты, однобокости и нежизнеспособности данного явления, именуемого гражданским обществом и отражающего его понятия.

Гражданское общество, в какой бы форме и проявлении оно ни рассматривалось, по здравому смыслу, поскольку речь идет в целом о явлении и отражающем его понятии, это не отдельная сфера тех или иных отношений, в том числе отношений собственности и частных интересов, а качественно определенная ступень развития обычного, "классического" общества.

В научной литературе гражданское общество представляется как более высокая ступень в развитии человеческого сообщества, как мера его зрелости, разумности, справедливости и человечности*(650). Категория "гражданское общество", отмечают исследователи, "призвана отразить принципиально новое качественное состояние общества. Оно должно основываться на развитых формах общественной самоорганизации и саморегуляции, на оптимальном сочетании публичных и частных интересов при определяющем значении последних и при безусловном признании в качестве высшей ценности такого общества человека, его прав и свобод"*(651).

Рассматривая гражданское общество под углом зрения его реальности и теоретико-философской формальности, следует заметить, что в настоящее время, равно как и в обозримом будущем, это скорее формирующаяся теория - "абстрактная конструкция", нежели сложившаяся практика.

Концепция гражданского общества в западном варианте является составной частью системы и одновременно продолжением таких социальных и политико-идеологических доктрин, как доктрина "массового общества", основным постулатом которой было утверждение о господстве народных масс путем использования всеобщего избирательного права*(652) и которую известный американский социолог Д. Белл называл в 60-е гг. XX столетия "самой влиятельной идеологической концепцией в современном западном обществе"*(653); теория индустриального общества; концепция постиндустриального общества; доктрина "цивилизованного" общества; и др.

С каждой из этих теорий, апологетически объясняющих положительный характер западного общества, на каждом этапе развития общества и государства в одной связке находилась соответствующая ей и опирающаяся на нее государственно-правовая концепция.

На ранних стадиях развития капитализма это была, как известно, теория "государства - ночного сторожа", затем - концепция "государства всеобщего благоденствия", а на нынешнем этапе - теория правового и социального государства.

В современном западном исполнении, а также в отечественном "перепеве" данная теория, а точнее теория правового государства и социального государства, соотносится с концепцией современного гражданского общества*(654).

Заполняя собой политико-идеологический вакуум и восполняя дефицит стратегически значимых концепций и идей, возникших в постсоветской России и других бывших соцстранах после отречения их от марксизма, теории правового и социального государства в связке с концепцией гражданского общества на нынешнем этапе развития этих стран, так же, как и в отношении западного сообщества, несомненно, играют положительную роль.

Теории правового и социального государства определяют перспективу развития государственных и правовых институтов, а система идей, формирующих концепцию гражданского общества, создавая образ идеального человеческого сообщества, каким оно видится с позиций сегодняшнего дня, тем самым указывает на пути его дальнейшего развития и совершенствования.

4. Как характеризуется и каковым представляется гражданское общество отечественными и зарубежными исследователями в современных условиях - в условиях нарастающей интернационализации и глобализации мира?

Отвечая на данный вопрос, следует прежде всего заметить, что разработкой проблем гражданского общества на региональном и глобальном уровнях занимаются, судя по научным публикациям*(655), в основном западные ученые. Региональная и глобальная интерпретация гражданского общества - это тема отдельного исследования.

Что же касается гражданского общества национального уровня, то изучением его как в общетеоретическом, так и в прикладном плане, в особенности применительно к постсоветской России, по вполне понятным причинам, связанным с материальной и моральной деградацией общества в результате так называемых ельцинских реформ, занимаются преимущественно отечественные ученые.

Анализ частично реализуемых идей гражданского общества в разных странах и накопленного отечественными и зарубежными авторами опыта исследования данного феномена позволяет выделить следующие его особенности - основные характеристики.

Во-первых, высокий уровень материальной обеспеченности всех без исключения членов общества и неразрывно связанный с ним высокий уровень их общей и правовой культуры, а также соответствующий им уровень правового сознания.

Между этими исходными и в то же время ключевыми требованиями - характеристиками гражданского общества - нет прямой иерархической взаимозависимости, но наличие между ними вполне определенной связи, как показывает, в частности, печальный опыт постсоветской России, налицо.

Резкое падение общей культуры населения страны в 1990-е гг., понимаемой как система исторически сложившихся "общечеловеческих духовно-нравственных ценностей, в соответствии с которыми формируется образ жизни и осуществляется социальная регуляция отношений между людьми"*(656), а вместе с обшей культурой - резкое снижение правовой культуры, выступающей в качестве составной части общей культуры*(657), и правового сознания подавляющей части общества в первую очередь было обусловлено катастрофическим падением жизненного уровня людей и всего того, что именуется материальной культурой.

Главной заботой основной части населения страны, доведенной в этот период власть имущими до уровня биовыживания, вполне естественно было удовлетворение элементарных потребностей в хлебе насущном, но отнюдь не стремление к повышению уровня своей общей и правовой культуры, а тем более к формированию нового правового сознания, в основе которого лежало неправедное "президентское право", с чьей помощью весьма циничные деятели проводили в этот период не менее циничную "приватизацию".

Разумеется, падение общей и правовой культуры - неотъемлемых атрибутов гражданского общества, а вместе с тем и правового сознания населения - вовсе не означало полного отсутствия последнего как такового вообще.

Ибо, как отмечал в свое время И.А. Ильин, "человеку невозможно не иметь правосознания; его имеет каждый, кто сознает, что кроме него на свете есть другие люди"*(658).

И даже в тех случаях, подчеркивал автор, когда содержание закона, в основе которого формируется правосознание, "определяется своекорыстным интересом сильного, когда право является несправедливым или "дурным" правом, - в основании его лежит все то же непосредственное убеждение в необходимости и возможности отличить "верное" и "допустимое" поведение от "неверного" и "недопустимого"... В этом обнаруживается своеобразная трагикомедия правовой жизни; уродливое, извращенное правосознание останется правосознанием, но извращает свое содержание"*(659).

Гражданское общество как идеал социальной общности в современном его понимании, естественно, предполагает вовсе не "уродливое" или "извращенное" правосознание, а совершенно другой его характер и неизмеримо более высокий уровень его развития, равно как и аналогичный уровень развития общей материальной и правовой культуры.

Во-вторых, высокая степень самоорганизации и самоуправления социальной общности, именуемой гражданским обществом.

Самоорганизация как явление и процесс присуща любой социальной общности. Больше того, в философской литературе, как известно, ее рассматривают в виде общей, "господствующей тенденции", противостоящей "деструктивности" не только в обществе, но и в природе. При этом подчеркивается, что "самоорганизация в обществе и природе подчиняется определенным законам. Она осуществляется на основе достигнутого, носит ступенчатый характер, усложняясь и ускоряя свой ход от ступени к ступени, и может происходить лишь во взаимодействии с определенными условиями и опираясь на них"*(660).

Такими условиями возникновения и существования самоорганизации гражданского общества, так же, как и его самоуправления, помимо высокого уровня самосознания членов общества и понимания ими необходимости и важности такого самоорганизованного и самоуправляемого союза, как гражданское общество, должны непременно быть их полное согласие относительно целей такого объединения и широкий социальный компромисс*(661).

М. Вебер считал, например, "общее согласие" и социальный компромисс основой для формирования самого "рационального идеального типа объединения" - "целевого союза"*(662). При этом для "длительного", а не "эфемерного" существования такого союза, указывал знаменитый социолог, который существовал бы, "несмотря на смену лиц, участвующих в общественных действиях союза", между его членами должны быть "однозначно выговорены" положения - "условия" типа: а) "какие и в каких формах осуществляемые действия должны считаться действиями союза и какой смысл, то есть какие последствия, это будет иметь для объединенных в союз лиц"; б) какие "материальные блага и достижения доступны использованию в общих целях - целях союза"; в) что члены этого объединения "должны делать во имя целей союза"; г) "какие преимущества они получат от своего участия в деятельности союза"; и др.*(663)

Представляется, что данные положения могут быть в полной мере отнесены к гражданскому обществу как условия, предопределяющие его высокий уровень самоорганизации и самоуправления, независимо от того, является ли оно национальным, региональным или глобальным "союзом".

В-третьих, относительная самостоятельность и самодостаточность гражданского общества.

В отечественной юридической литературе довольно много внимания традиционно уделяется исследованию относительной самостоятельности и отчужденности государства*(664) от общества и явно недостаточно рассматривается обратная сторона данного вопроса. А именно - относительная самостоятельность самого общества как по отношению к государству, так и по отношению к различным межгосударственным и надгосударственным институтам.

Свое конкретное выражение относительная самостоятельность, а вместе с ней и самодостаточность гражданского общества находит в самых различных формах и проявлениях: в возможности общества иметь свои собственные (совокупные) интересы и способности защищать их при необходимости; в способности его быть относительно независимым от государственных и иных структур при решении вопросов, касающихся общества в целом и его отдельных институтов; в обусловленности характера и уровня развития государства соответствующим характером и уровнем развития гражданского, равно как и любого иного общества.

По поводу обусловленности государственного механизма общественным строем К. Маркс писал: "Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов - словом, определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества"*(665).

Данные многократно подтвержденные самой жизнью положения остаются актуальными и поныне. Выделяя относительную самостоятельность и самодостаточность гражданского общества как взаимосвязанные между собой и взаимозависимые его характеристики и парные категории, необходимо обратить внимание также на их предопределенность друг другом. В практическом плане это означает, что уровень относительной самостоятельности гражданского общества находится в полной зависимости и обусловливается уровнем его самодостаточности, то есть его способности самостоятельно, без какой-либо помощи, а тем более давления извне - со стороны государственных, межгосударственных или надгосударственных институтов - решать свои задачи и проблемы, и наоборот.

В-четвертых, построение и функционирование гражданского общества на основе таких демократических принципов, как равноправие всех членов гражданского общества во всех сферах жизни общества и равенство в области политики, права и ряда других областей; реальная и всесторонняя гарантированность прав и свобод граждан; формирование материальных и всех иных условий, необходимых для развития науки, образования, здравоохранения, культуры и воспитания граждан, формирующих их как "свободных, культурных, нравственно чистых и социально активных, ответственных перед законом членов общества"*(666); принцип политического и идеологического плюрализма, позволяющий гражданам не только разделять любые взгляды и придерживаться любого мировоззрения, но и свободно создавать политические партии и движения, а также объединяться в профсоюзные, кооперативные, молодежные и другие общественные организации.

Теоретически предполагается, что данные и иные им подобные принципы должны лежать в основе построения и функционирования гражданского общества в любой "цивилизованной" стране и, разумеется, прежде всего в США и других странах Запада. Однако, как свидетельствует практика принятия в ряде этих стран таких трудноквалифицируемых в качестве демократических законов, как закон, позволяющий правительству США вести контроль учета характера книг, выдаваемых читателям в библиотеках (Foreign Intelligence Surveillance Act - FISA); закон, разрешающий полиции Австралии перлюстрировать корреспонденцию, и других им подобных актов, речь идет отнюдь не о соблюдении названных и иных аналогичных им принципов, а скорее наоборот. Принятие и реализация подобного рода актов в индустриально развитых странах указывает, по мнению французского социолога Д. Дюкло, на то, что в этих странах идет процесс "неуклонного разрушения" устаревшей "модели гражданского общества"*(667).

В-пятых, опора гражданского общества в первоначальном его варианте на идеи либерализма, а в современном его понимании - на идеи неолиберализма.

Неолиберальный вариант социально-политической и экономической мысли господствовал в западной политологии и социологии на протяжении ряда последних десятилетий XX в. и служил философской основой модернизированной конструкции гражданского общества.

Однако в конце XX - начале XXI в., как свидетельствуют исследователи, кризисы последних лет (вначале финансовый кризис 1997-1999 гг., а потом экономический кризис 2001-2003 гг.) "нанесли сильнейший удар по неолиберальной теории и практике. Эти кризисы просуммировали результаты длительного засилья неолиберализма и возвестили о его начавшемся закате"*(668).

Подобно тому как на более ранних стадиях развития капитализма потерпевший крах классический либерализм повлек за собой радикальный пересмотр всех базирующихся на нем как на философской основе государственно-правовых и социальных концепций, включая доктрину гражданского общества, так и кризис неолиберализма, особенно в его экономическом и финансовом "приложении", неизбежно повлечет за собой радикальные его модификации в различных сферах, а вместе с тем вызовет необходимость внесения корректировок и в современное представление о гражданском обществе.

Судя по все более четко проявляющейся тенденции упования в западном мире на "протекционизм" государственных, а на уровне регионов и в глобальном масштабе - межгосударственных и над-государственных институтов, эти корректировки будут направлены в русло более активного "присутствия" этих институтов как в экономико-финансовой, так и в общественной сферах.

Сторонники идеи усиления и расширения сферы активности данных институтов, в частности, многие американские и английские авторы, связывают крах бывшей Британской империи и возможную утрату США своего ведущего положения в современном мире именно с ослаблением влияния государственных структур на экономико-финансовую и общественные сферы, обусловленное "чрезмерной привязанностью" этих стран к политике laisser-faire, основанной на принципе "все должно идти своим чередом, не нарушая естественный ход вещей, без вмешательства государства", являющегося центральным звеном либерализма.

Политической доктриной, "в которую продолжали верить долгое время после того, как она утратила связь с реальностью" и следование которой привело в конечном счете к краху Британской империи, была доктрина либерализма, пишет в своей работе "Падение Британии" английский историк К. Барнетт. Это был именно "либерализм, критиковавший и в конце концов уничтоживший традиционное представление о национальном государстве как о коллективном организме, сообществе, предложивший взамен приоритет личности" и в конечном счете оказавший (через базирующуюся на его постулатах доктрину свободной торговли) весьма "продолжительное и угнетающее воздействие на британскую экономику*(669).

Великобритания, вторит англичанину К. Барнетту американец Т. Бьюкенен, "так и не оправилась от пятидесятилетней приверженности свободе торговли". И предрекает: "Сегодня мы идем по ее стопам. Республиканская партия ("партия власти" в год издания настоящей работы автора), чей линкольновский протекционизм помог создать могущественное промышленное государство на планете, ныне высказывает приверженность той же роковой догме: для Америки лучше всего то, что оказывается наиболее дешевым для потребителя"*(670).

В результате этого США как "наиболее мощная на свете индустриальная держава утратила свое могущество. Промышленная база США подорвана. На протяжении семи десятилетий, до 1970 г., американцы производили 96% товаров, которые приобретали. Сегодня мы покупаем за рубежом четверть нашей стали, треть автомобилей, половину станков, две трети одежды и почти всю обувь, аудио- и видеотехнику, телефоны и велосипеды"*(671).

Разумеется, в настоящее время на Западе, наряду с подобного рода критическим настроем в отношении либерализма и неолиберализма, в значительной степени сохраняют свои позиции и сторонники данного философского и общественно-политического течения, лежащего в основе ряда прежних государственно-правовых теорий и общественных доктрин, включая различные варианты концепции гражданского общества.

Что касается постсоветской России, то, отрекшись от марксизма и восприняв в полуискаженном ("на макроуровне") виде некоторые постулаты либерализма, касающиеся, в частности, отношений государства и экономики, с одной стороны, а также государства и общества, с другой - отечественная общественно-политическая мысль тем не менее ищет свой собственный, третий путь развития, собственную национальную идею.

Весьма неутешительные последствия всего этого политико-идеологического "действа", так же, как и "историческое развитие российского менталитета", по мнению исследователей, с которыми трудно не согласиться, демонстрируют "бесконечные метания между противоположными полюсами, взаимоисключающими крайностями, устремление то к истокам нашего прошлого, то к новым, нередко суррогатным рецептам современности, преклонение то перед высокой духовностью, то перед абсолютным цинизмом и бездуховностью"*(672). Страна мечется, справедливо замечают авторы, "между имперской державностью и самостийностью, патернализмом и низвержением авторитетов, восхвалением своего и подобострастием перед иностранным, между патриотизмом и универсализмом, вселенской общечеловечностью и верой в исключительность самобытного российского пути"*(673).