Социологические идеи В. С. Соловьева

Великий русский философ Владимир Сергеевич Соловьев (1853—1900) был создателем первой отечественной философской системы, из которой в той или иной форме вытекают все последующие течения подлинно национальной философии. Хотя специально социологических сочинений Соловьев не писал, практически все его произведения посвящены социальной проблематике, имеют прямое отношение к социологии. В них закладывались новые пути развития социологической мысли, и не только российской. Наибольший интерес для наших целей представляют следующие сочинения Соловьева: "Чтения о Богочеловечестве" (1878- 1881), "Из философии истории" (1891), "Оправдание добра" (1897), "Идея человечества у Августа Конта" (1898), "Три разговора..." (1899).

В центре размышлений Соловьева всегда был вопрос о смысле жизни, который может быть понят только в рамках целостного мировоззрения, даваемого христианской религией. Итогом Нового времени, отмечает Соловьев, стало господство в жизни "отвлеченных начал", т. е. всякого рода однородностей. В результате общество атомизировалось, люди потеряли начала солидарности. Последним словом такого развития является позитивизм Конта, который, несмотря на свои претензии, не может служить основой познания общества, поскольку обращается только к поверхностной стороне социальных явлений. Чтобы восстановить социальную и личную целостность, необходимо новое, универсалистское по сущности, целостное мировоззрение, которое Соловьев обозначает термином "свободная теософия" как синтез науки, религии и философии.

Сердцевина философии Соловьева — учение о всеединстве как идеальном строе бытия, его исходном начале и конечном пункте. Всеединство есть абсолют, истинно сущее, или Бог, это актуальная истина, добро, красота. В мире все — единое дано как София, или мудрость Божия, приносимая Логосом — Христом. Человек способен познать эту мудрость и, повторив путь Христа, свободно восстановить всеединство, когда-то утерянное. Всеединство, следовательно, выступает и как социальный идеал, причем наличествующий всегда, изначально, а не где-то в будущем. В ключе данной модели и разворачивается у Соловьева анализ социальных проблем.

В центре этого анализа всегда обнаруживается проблема соотношения части и целого, т. е. человека и мира, личности и общества. В основе их взаимоотношений, согласно Соловьеву, лежит эволюция нравственности, становление Добра как правды, добра, ничем не обусловленного и в то же время все собою обусловливающего, определяющего нравственную задачу человека. Человек есть "связующее звено между божественным и природным миром", он "совмещает в себе всевозможные противоположности", сводящиеся "к одной великой противоположности между безусловным и условным", "человек есть вместе и божество, и ничтожество" (2, с. 113). Как существо разумное человек есть потенциальный абсолют, что делает его посредником между Богом и миром. Получая в человеке действительную, хотя еще и идеальную, форму, всеединство обнаруживает себя как подлинная цель его деятельности.

"Следовательно, нельзя по существу противопоставлять личность и общество, нельзя спрашивать, что из этих двух есть цель и что только средство" (8, с. 281). Общественность — не привходящее условие личной жизни, она заключается в самом определении личности. Тем самым снимаются, по мнению Соловьева, крайности социологического реализма и номинализма, ибо истинное (нормальное) состояние общества есть синтез, проникновение двух начал — общинного и индивидуального. Можно поэтому сказать, что «общество есть дополненная или расширенная личность, а личность – сжатое, или сосредоточенное, общество» (8, с. 286).

Социально-историческая эволюция рассматривается Соловьевым как процесс "оправдания добра", распространения его на все жизненные отношения, иначе говоря, преодоление дезорганизации, разлада бытия, что и есть зло (8, с. 255, 547). В основе данного процесса лежат три главных переживания, три "кита" нравственности: стыд, жалость, благоговение. Стыд есть господство над материальной чувственностью, что собственно и выделяет человека из живой природы и является источником совести. Жалость — это солидарность с живыми существами, сострадание, признание за другим права на существование и благополучие. Благоговение — признание разумности своего существования, преклонение перед высшим, в чем и заключается источник религии. Соответственно исторический процесс, отмечает Соловьев, представляет собой "долгий и трудный переход от зверочеловечества к богочеловечеству" (8, с. 257).

В рамках истории можно выделить три ступени названного перехода: ступень родовую, ступень национально-государственную и ступень всемирного общения. Каждый из этих этапов необходим, на каждом достигается определенный уровень возвышения личности.

Родовой быт ориентирован на освоение внешней природы и представляет собой экономическое общество, первичной элементарной формой которого является семья. Назначение политического общества, или государства, — организация взаимодействия людей как членов одного собирательного целого, принудительное сохранение социального равновесия на основе постоянно совершенствующихся правовых форм. Однако человек хочет не только материального и правомерного существования, но еще и существования достойного, абсолютного. Его обеспечивает духовное или священное общество (церковь), определяемое религиозным характером человека как идеал будущего, окончательная фаза истории.

Совершенно естественно обращение Соловьева к проблеме прогресса. Какой-то достаточно жесткой модели (формулы) прогресса у философа нет. Для борьбы за прогресс достаточно, по его мнению, "иметь идеальное представление о той, говоря математически, предельной величине, к которой несомненно и непрерывно приближаются переменные величины человеческого прогресса, хотя по природе вещей никогда не могут совпасть с нею" (7, с. 550). Понятно, что таким пределом является всеединство, Абсолют. Соловьев, и в этом он сын своего времени, безгранично верил в социальный прогресс. И только в конце жизни его постигает разочарование, выразившееся в его последнем сочинении "Три разговора..."

Прогресс, согласно Соловьеву, есть нравственное совершенствование человека и человечества на основе взаимопризнания безусловного значения каждой личности. В социально-практическом плане прогресс означает развитие солидарности, вытекающей из второго начала нравственности — жалости, сострадания. Именно жалость побуждает нас к действию с целью избавить другое существо от страдания, помочь ему. Очевидно, что солидарность имеет естественные истоки в изначальном стремлении людей к взаимодействию с целью самосохранения, даже независимо от их воли. Задача же в том, чтобы эти стремления перевести в сознательную деятельность, добиваться одухотворения, или морализирования, солидарности для решения безусловной задачи. Высшим выражением солидарности является любовь. Всеединство при этом осознается лишь той любовью, когда любят каждого во всем и все в каждом, иначе говоря, любят единственный, особенный образ Божий в каждом человеке.

На пути к всеобщей солидарности надо преодолеть ряд односторонних, отвлеченных начал, среди которых особое место занимает социализм, столь же естественный продукт цивилизации, как и позитивизм. Суть социализма Соловьев видит в утверждении исключительности экономического начала и отрицании начала духовного. Однако, исходя из чисто экономического интереса, можно прийти только к всеобщему раздору и разрушению. Соловьев видит и правду социализма, в частности, в его требовании справедливости, в отрицании неправды капитализма. Но эта правда не положительная, а отрицательная. "На самом деле никакое изменение общественных отношений, никакое пересоздание общественных форм не может удовлетворить тех вечных требований и вопросов, которыми определяется собственно человеческая жизнь" (1, с. 165).

Здесь мы выходим к сердцевине социальной концепции Соловьева, источнику всей христианской социологии. Началом, задающим единство движения к солидарности, придающим ему целостность и смысл, является, согласно Соловьеву, религиозное отношение. На его основе человек осознает собственное несовершенство. Человек стремится устранить его посредством преобразования себя и мира. Чтобы стать способным к такому действию, человек должен перенести свой центр из своей собственной в другую, высшую природу, обнаруживая тем самым в глубине своего духа присутствие Абсолюта. Религиозное отношение включает, таким образом, три нравственные категории: 1) несовершенство (в нас), 2) совершенство (в Боге) и 3) совершенствование (или согласованность первого со вторым) как нашу жизненную задачу (8, с. 253). Собственно, здесь и заключена суть всех изложенных выше положений учения Соловьева.

Наиболее адекватно такую направленность эволюции, отмечает Соловьев, выражает христианство, которое прямо поставило перед человечеством абсолютный идеал. Роль христианства в истории раскрывается Соловьевым в учении о Богочеловечестве. Христианство утверждает соизмеримость между Богом и человеком, следовательно, возможность их совместного действия, в чем и заключается богочеловеческий процесс. Образцом и идеалом такого действия является Богочеловек Христос как идеал уже осуществленный. До явления Христа история стремилась к Богочеловечеству, после его явления она стремится к Богочеловеку. Именно поэтому Христос явился не в конце, а среди истории. Это означает необходимость утверждения активности человека в развитии солидарности, ибо духовное перерождение человечества не произойдет само собой, оно "есть дело, на нас возложенное, задача, которую мы должны разрешить" (5, с. 340). Христос вновь придет только тогда, когда человечество в целом будет готово для сознательного и свободного выбора безусловного добра.

Соловьев много размышлял над практическими путями решения этой задачи, утверждения Царства Божия на земле, не всегда при этом учитывая, что такой идеал имеет вневременной и внеисторический характер. Особенно значимым примером этого является соловьевская утопия "свободной теократии". Смысл подобного социального устройства заключается в единстве трех властей — священнической, пророческой и политической, в котором центральную роль будет играть церковь. Не сразу Соловьев осознал, сколь опасен для свободы человека идеал теократического государства. Однако в 90 — е гг. он отказался от своей утопии. Другим вариантом поиска путей спасения мира явилось учение Соловьева о "русской идее", т. е. о якобы присущем русскому народу предназначении стать духовным лидером человечества на пути осуществления христианского идеала. При этом Соловьев резко выступал против политической и националистической интерпретации этой идеи, а к концу жизни он практически ее уже не упоминал.

От одного только не отказался Соловьев во всех этих поисках — от идеи человечества, важнейшего для него социального понятия. Здесь он даже соглашается с поздним Контом, отмечая, что безбожник Конт интуитивно обнаружил идею богочеловечества, хотя и выразил ее в неадекватной форме. Человечество, по Соловьеву, есть не отвлеченное, а живое целое и "всемирная форма соединения материальной природы с божеством" (9, с. 578).

Здесь мы можем отметить ключевое противоречие концепции Соловьева, ставшее основой размежевания названных в предыдущем параграфе течений. Дело в том, что при всем прокламировании идеи человека как потенциального абсолюта Соловьев, тем не менее, остался на позициях социологического реализма (универсализма). Реально для него прежде всего общее: исторический процесс сам по себе ведет к добру, человек подобен точке на линии, общество есть реальный индивидуум. Иными словами, социальная концепция Соловьева по сути антиперсоналистична, хотя он все время декларирует абсолютную ценность личности. В то же время Соловьев искал выход из указанного противоречия, что проявилось в трагическом мироощущении "Трех разговоров..." Мыслитель увидел здесь опасности универсализма и фактически отошел от своих прежних социально-философских построений. Поиск продолжили духовные наследники Соловьева.