В. Суриков. Переход Суворова через Альпы. 1899 г.

Но это отступление принадлежит к числу его важнейших побед: так велики были трудности, сопровождавшие его, так невероятны были усилия, с какими надо было произвести его. Чтобы читатели могли иметь вернейшее представление об этом знаменитом подвиге Суворова и его воинов, я предлагаю здесь рассказ о переходе через Альпийские горы одного из очевидцев и участников этого славного похода — действительного статского советника^[502] Егора Фукса, служившего в то время при фельдмаршале и описавшего эту военную кампанию 1789 года. «Надо было перейти через горы Бинтнер, Ринкнен и Панике, подобные Сен-Готарду, возвышающиеся над пропастями, покрытыми вечными снегами.

Русские забирались к облакам по крутизне гор, скользких от падающего снега, где никогда не бывало следов человека; где измученные мулы и казачьи лошади постоянно должны были останавливаться и часто падали в бездну, где не находилось ни кустика, чтобы развести огонь и согреться. Жизнь храбрых воинов, изнуренных походами, нуждающихся в пище, обуви и одежде, на каждом шагу подвергалась опасностям. На гору Бинтнер надо было подниматься навстречу шумящим потокам водопада, который многих пеших и конных низвергал в бездны. Темные ночи и раскаты грома довершали опасности этого похода. Поднимаясь на высоты гор, воины должны были спуститься в необитаемую часть Граубиндена, в пустынные равнины, скрытые от них мрачными туманами. Престарелый вождь и порученный его заботам юный сын Русского императора проходили опасный и славный путь, как верные, дружелюбные сотоварищи.

Семидесятилетний старец совершал свой поход на казачьей лошади; синий плащ и круглая шляпа с большими полями были его единственной защитой от суровой и ненастной погоды; вместе с великим князем проводил он ночи под открытым небом, имел пристанище только в сараях, где в летнее время укрываются от непогоды стада. Наконец, после шестнадцатидневного, победоносного странствования по Альпийским горам Русские достигли Коира и 28 сентября 1799 года пришли в Линдау».

Отсюда фельдмаршал стал готовиться к возвращению в Россию и, несмотря на все убеждения союзников, понявших тогда свою ошибку и чрезвычайно сожалевших о своей неблагодарности к знаменитому Русскому герою, не согласился помогать им больше. «Нет, — отвечал он всем посланникам и поверенным в делах Лондонского и Венского дворов, явившимся к нему для переговоров, — нет, довольно, что один раз обманули меня, но быть обманутым два раза было бы уже слишком стыдно для лет моих и опытности». Вскоре после этого он получил и от своего государя приказание возвратиться с войском в Россию. Император Павел I был справедливо недоволен союзниками, которые гораздо больше заботились о своих частных выгодах, чем об общей пользе.

Суворов, возвращаясь на этот раз из похода, может быть самого знаменитого из всех, совершенных им, был мрачен, недоволен судьбой и людьми, и в первый раз этот характер, твердый при любых обстоятельствах, поколебался от тени, брошенной на его блистательную славу, или, может быть, от сожаления о том, что все его усилия, все его славные победы в Италии не дали той пользы, которую он надеялся принести всей Европе уничтожением Французской республики. Это печальное состояние души имело такое сильное влияние на все его существо, что в феврале 1800 года он заболел и вскоре после своего возвращения в Петербург — 6 мая 1800 года — скончался. Великий князь, наследник престола Александр Павлович и ученик героя, получивший от родителя за свои военные заслуги титул цесаревича^[503], великий князь Константин Павлович, высоко уважавший и искренно любивший фельдмаршала, были при его последних минутах с изъявлениями участия императора, их родителя, и приняли от него несколько наставлений в военном деле, о котором умирающий еще имел твердость говорить практически в минуты кончины.