Ценностная делигитимизация армии

Постмодернистский проект в деструкции существующей реаль- ности опирается на манипулирование образами и словесными кон- струкциями. Имиджевая маска («личина» — в системе христианского понимания природы лжи) подменяет собой сущностное содержание явления. В конечном итоге в новой конструируемой реальности оста- ются одни лишь масочные номинации. Даже такая организация, как армия, представляющая силовой институт государства, может быть де- структурирована несиловым образом.

Русский солдат, по оценкам военачальников разных стран и эпох, ментально наиболее соответствует характеру солдатской профессии. Победить его в прямом противоборстве при прочих равных условиях едва ли возможно. Данная оценка не проявление национального нар- циссизма. Она неоднократно воспроизводилась на страницах зарубеж- ной литературы. Сообразно с такой характеристикой победа над рус- ской армией может планироваться лишь в несиловом формате борьбы. Важную роль в парализации армии в условиях распада СССР сы- грала, как известно, технология распространения т.н. «тбилисского синдрома». Для дезавуирования вооруженных сил нужен был яркий запоминающийся образ. Новым технологам требовалось запечатлеть

«звериный оскал советского империализма». Образ был найден в «са- перной лопатке» десантника, пущенной в ход против мирного населе- ния — детей, женщин. На какое-то время на имевшие прежде ореол героизма воздушно-десантные войска был навешен ярлык «палача». Слово «десантник» приобрело бранное звучание. Из двух предло- женных версий событий: «версии Военной прокуратуры» и «версии А. Собчака» — доверие СМИ, а затем и Верховного Совета, вызвала та, которая представляла армию в наиболее неблагоприятном свете.

Далее «тбилисский синдром» был усилен очередными подставами вооруженных сил под огонь критики (Баку, Вильнюс). У лиц, носивших военные погоны, формировался комплекс моральной неполноценно- сти. «Им бы только с женщинами и детьми воевать», — формулирова- лось общественное недовольство армией. Вывод войск из Афганистана («проигранная война») усиливал резонанс обвинения. В итоге армия в 1991 г. осталась сторонним наблюдателем развала государства.

Технологический сценарий едва не повторился. Кампания россий- ских СМИ по дезавуированию федеральных войск во время первой фазы войны в Чечне исторически беспрецедентна. Хасавюртовскими соглашениями 1996 г. вооруженные силы России были морально уни- чтожены. С двухлетним интервалом после вывода советских войск

из Афганистана произошел обвал СССР. Тот же двухлетний интервал отделил отвод федеральной армии из Чечни от финансового дефолта 1998 г., который, по всей вероятности, должен был уничтожить теперь и российское государство. Моральное состояние вооруженных сил было на тот момент таково, что рассматривать их в качестве реального фактора, способного противодействовать распаду страны, не прихо- дится.

Стратегия дезавуирования армии как способ подрыва ее боеспо- собности была применена далеко не впервые. Опыт такого рода мог быть почерпнут из хрестоматийного изложения российских револю- ций начала XX в. Кто отдал приказ об использовании военной силы против народного шествия 9 января 1905 г. до сих пор является за- гадкой. Многие историки пишут об этом решении как о провокации, направленной на подрыв режима148. После «кровавого воскресенья» на армию прочно наклеивается ярлык «царского палача». Под аккомпане- мент всеобщей обструкции со стороны СМИ была проиграна русско- японская война. «Тбилисский синдром» аналогичен в революционном контексте начала XX в. «синдрому кровавого воскресенья». Итог схо- ден: — в феврале 1917 г. военные отказались применять силу против гражданского населения, а некоторые полки и вовсе перешли на сто- рону восставших.

«Говорят, — рассуждал на тему тбилисского синдрома С.Е. Курги-

нян, — что, если человека постоянно называть “свиньей”, он захрюкает. Такая поговорка — упрощенный (но абсолютно верный) тип описания феномена подкрепления образа… Армию назвали социальным бом- жем — она стала тем, чем ее назвали. Ее назвали свиньей — она стала хрюкать. Ей навязали образ, навязали клоунаду. Она это исполнила, потому что таков фатум служилого человека. Но, исполнив это, слу- жилый человек перестает служить. Все дальнейшие жуткие перипетии, все эти продажи оружия чеченским боевикам. Все это истоком имеет “тбилисский синдром”… Теряя армию, мы теряли все»149.

 

Разрушение идентичностей

Один из путей разрушения государственной общности заключается в сужении идентификационных масштабов. При устойчивой системе государственности идентичности выстраиваются по «матрешечному» принципу (рис. 2.5.8).

¹⁴⁸ Первая революция в России: взгляд через столетие. М., 2005.

¹⁴⁹ Кургинян С.Е. Слабость силы. Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуаль- ные основания. М., 2007. С. 108–109.

Индивидуумная идентичность

 

Семейная идентичность

 

Социально- профессиональная идентичность

 

Национальная идентичность

 

Цивилизационная идентичность

 

 

Рис. 2.5.8. Структура идентичности

 

Максимально широкой является цивилизационная идентифика- ция. Внутри нее идентификационный пласт национального (народно- го) уровня самосознания. Следующий компонент — различного рода социальные идентификаторы. Наконец, мельчайшей опорной едини- цей структуры общностей выступает семья. При разрушении семейных интеграционных связей человек окончательно десоциализируется. Его идентичность растворяется в гомогенности, низводится до уровня ато- мизированного «я». Технология последовательного идентификацион- ного расщепления была реализована в отношении советско-российской исторической общности. Первоначально посредством разрушения иде- ологических скреп снимаются цивилизационные идентификаторы.

Актуализируются идентичности национально-регионального свой- ства. Сама по себе национальная идентификация, безусловно, является важнейшим системообразующим компонентом государства. Но, буду- чи использована как механизм размывания цивилизационного един- ства, карта национальной идентичности была определенно использо- вана в дезинтеграционных целях.

С распадом СССР процесс «матрешечного раздевания» продолжил- ся. Согласно международному социологическому опросу региональные идентификаторы у россиян преобладают над общегосударственными. Для сравнения, в США, несмотря на длительную традицию штатовско- го федерализма, общеамериканская идентичность занимает в иденти- фикационном ряду доминирующее положение (рис. 2.5.9)150.

¹⁵⁰ Global Civil Society 2001. Oxford, 2001. P. 304–307; Всемирный доклад по культуре 1998: Культура, творчество и рынок. М., 2001. С. 282–289; Глобализация и Россия: Про- блемы демократического развития. М., 2005. С. 120–122.

США                                        РФ

 

 

Город, населенный пункт

 

Административный район, провинция, область

 

10,9

32,6

 

7,9

50,6

Страна

34,4

25,3

 

Континент Мир в целом

26

 

19,5

0,4

 

0

%                                             %

0    10  20   30  40  0 10 20 30 40 50 60

Рис. 2.5.9. Структура идентичностей в РФ и США

 

На уровне самосознания большинства населения распад России, таким образом, уже фактически подготовлен. В средствах массовой информации циркулируют весьма симптоматичные в этом отношении стихотворные строфы:

«Не упрекай сибиряка;

Что держит он в кармане нож; Ведь он на русского похож; Как барс похож на барсука».

Стихи прозвучали в свое время с высокой трибуны Съезда народных депутатов СССР. Был ли читающий их народный избранник лишен ста- туса депутатской неприкосновенности? Ничуть не бывало. Русофобское четверостишие взяли на щит адепты сибирского сепаратизма. В Интер- нете ведется дискуссия насколько содержательно прав в отношении раз- личий русских и сибиряков автор пресловутого стихотворения.

Этническая идентификация не является пределом идентификацион- ного расщепления. Применительно к центральной России был включен механизм перехода к идентификаторам социально-профессионального типа. Усугубляющееся социальное расслоение действует как дезинте- грационный фактор по отношению к национальному единству. В реги- онах национально-территориальной модели управления национализм подменен трайбализмом. Клановая система организации там уже вы- тесняет более широкие идентификаторы. Действие проекта демонтажа национального государства налицо.

Глобализация вступает в глокализационную фазу своего развития. Сущность ее заключается в сочетании планетарного универсализма

с распадом на минимизированные региональные локалитеты. Понят- но, что для национального государства в такой проектной модели не остается места. Трайбализация, между тем, является симптомом до- стижения процесса идентификационного расщепления последнего из уровней групповой идентификации — семейного.

Семья для современных российских граждан является по существу последней ценностной точкой опоры. Это подтверждают данные опро- сов общественного мнения. Семья в системе аксиологической иерархии номинируется в качестве главной ценности для россиян. Показательно, что в десятке наиболее значимых ценностных параметров отсутствуют такие, которые были бы связаны с общероссийской групповой иден- тификацией: «Родина», «патриотизм», «национальная культура», «ре- лигия» и т. п. Россиянин самоизолировался в собственном семейном мирке (рис. 2.5.10)151.

 

0

Семья Безопасность

Достаток

Мир Права человека

Закон Справедливость Стабильность

Труд Порядок

 

5 10 15 20 25 30 35  40  45 50

%

Рис. 2.5.10. Иерархия ценностных ориентиров российского населения

(% от числа опрошенных; не более 5 важнейших для респондента ценностей)

 

Впрочем, при целенаправленной политике, опираясь на институт семьи возможно восстановить и другие более широкие идентификаци- онные интеграторы. Но это понимают и противники российской иден- тификационной общности. Семья подвергается в постсоветское время массированной информационной атаке, деструктивные последствия которой очевидны. Применительно к российской молодежи семейные ориентиры уже не являются главной ценностной категорией. Выше се- мьи у шестнадцатилетних в аксиологической иерархии ценности инди- видуумного значения — «достаток», «свобода», «успех» (рис. 2.5.11)152.

¹⁵¹ http://bd.fom.ru/cat/

¹⁵² Там же.

Окончательное разрушение семейных устоев будет означать предель- ную дисперсию населения и по существу распад российского социума.

 

0

Достаток Свобода

Успех Семья

Права человека Собственность Безопасность

Мир Стабильность Достоинство

Сила

10   20    30   40    50   60   70

%

Рис. 2.5.11. Иерархия ценностных ориентиров российской молодежи