Американская историческая школа в антропологии (Ф. Боас, А. Крёбер).

 

с 90-х годов в Америке зарождается новое направление в этнографии,

связанное с именем крупнейшего ученого, мыслителя и общественного деятеля

Франца Боаса, - это так называемая "американская школа исторической

этнологии", сокращенно именуемая обычно "школой Боаса". Идейные корни ее

были сложны и даже противоречивы. Не лишены противоречий и научные труды

самого основателя школы. С этими его трудами нам предстоит теперь

познакомиться. 

 Франц Боас

Противоречия начинаются прямо с фактов научной биографии Боаса. Немецкий

еврей по национальности, он стал крупным американским ученым; физик и

математик по образованию, он занял почетное место в ряду этнографов всех

стран; защитив диссертацию на тему о цвете воды, позже прославился своими

трудами по лингвистике, антропологии, этнографии. 

Франц Боас родился в 1858 г. в г. Миндене (Вестфалия), учился в

Гейдельбергском, Боннском и Кильском университетах, защитил в 1881 г.

докторскую диссертацию. В 1883-1884 гг. совершил первую большую поездку в

Америку, на Баффинову землю, где особенно заинтересовался бытом местного

населения - эскимосов. Им он посвятил несколько журнальных статей и солидную,

опубликованную в 1888 гг. монографию "Центральные эскимосы". Вернувшись из

Америки, Боас стал работать в Берлинском музее народоведения. Вскоре ему

представился случай, не выезжая из Германии, познакомиться и с американскими

индейцами: в Берлин была привезена группа индейцев белла-кула (Северо-

Западная Америка) вместе с предметами их быта. Боас занялся изучением языка

индейцев и опубликовал о них две статьи. В 1886 г. он сам отправился на северо-

западное побережье Америки, провел там около года и с того времени остался в

Америке на всю жизнь. Большую часть своих трудов Боас отныне посвятил как раз

племенам северо-западного побережья, особенно племени квакиутлей. 

Боас занимал в разное время должности доцента, позже профессора в разных

университетах США, сотрудничал в музеях (Музей Фильда в Чикаго, Музей

естественной истории в Нью-Йорке), в редакциях журналов. С 1896 г., свыше 40

лет он проработал в Колумбийском университете (Нью-Йорк). По мере того как

Боас публиковал новые и новые труды по этнографии, языкам, антропологии

коренного населения Америки, научный авторитет его рос. Его избирали членом-

корреспондентом и действительным членом разных академий, американских и европейских, членом и президентом ряда научных обществ; он был учредителем

и редактором нескольких научных журналов. 

У Боаса было много учеников; некоторые из них стали впоследствии

выдающимися этнографами, антропологами, лингвистами. Наряду с научной

работой Боас занимался активной общественной деятельностью, постоянно

выступая против расовой дискриминации и колониализма, а в последние годы

жизни - против гитлеровского нацизма. Он был деятельным другом Советского

Союза, лично дружил с некоторыми русскими учеными (Богораз, Иохельсон) и

много сделал для улучшения отношений между США и СССР. Умер Боас в разгар

второй мировой войны, в 1942 г., 84 лет от роду 1. 

Помимо огромного количества опубликованных Боасом конкретных

этнографических материалов, фольклорных текстов, описаний разных индейских

языков, антропологических работ он напечатал целый ряд статей и несколько книг

теоретического и методологического содержания. В них, как отчасти и в

описательных трудах, изложены основные научные идеи Боаса. 

 

Основные идеи Боаса

Уже в первой своей принципиальной статье - о "Задачах этнологии" (1888) - Боас

писал, что общей задачей этой науки является "изучение всей совокупности

явлений социальной жизни", - т. е. "язык, обычаи, миграции, телесные признаки", -

и это изучение должно составить в целом "историю человечества": не одних

только цивилизованных наций, а именно всего человечества и всех периодов его

истории, от ледниковой эпохи до современности. Он считал, что для этого надо

изучить каждый отдельный народ в его своеобразии; что этнография должна,

таким образом, составить "часть истории культуры" и что последней и самой

важной целью нашей науки надо считать открытие общих законов социального

развития. 

Однако уже и в ранних печатных выступлениях Боас предостерегал от всяких

скороспелых выводов в области этнографии, в особенности от поверхностного

применения "сравнительного метода". Явления, внешне сходные между собой,

указывал он, могут иметь совершенно различное происхождение и разные

функции. Не всякое сходство свидетельствует об "исторических связях" или о

заимствований одним народом у другого. Не всегда пригодно и объяснение

сходств одинаковостью человеческой психики или сходностью географической

среды. Конечной целью исследования остается открытие общих законов

исторического развития, но открыть их вовсе не так легко. 

В статье о "Прогрессе в методах обучения" (1898) Боас вновь повторяет, что

"открытие законов, управляющих деятельностью человеческого ума", а также

"реконструкция истории человеческой культуры и цивилизации" составляют

главную задачу этнологии.2 

В позднейших работах, однако, Боас гораздо сдержаннее говорил об общих

законах развития человеческой культуры. Он все дальше отходил от принципов

эволюционистской школы. В то же время упрощенно-диффузионистскне схемы,

широко распространившиеся в западноевропейской науке в первые десятилетия

XX в., его нисколько не удовлетворяли, хотя сама идея культурной диффузии им

отнюдь не отвергалась. В нескольких теоретических статьях - "Методы этнологии"

(1920), "Эволюция или диффузия" (1924) - Боас сопоставляет и критикует

эволюционистский и диффузионистский методы: и тот и другой опираются на

недостаточные, неубедительные основания. Боас требует большой осторожности

в интерпретации культурных явлений и социальных форм, в частности в тех

случаях, когда у разных народов в разных странах обнаруживаются сходства и

параллельные формы или когда возникает вопрос, какая из сопоставляемых форм древнее: материнский или отцовский счет родства? реалистический или

геометрический стиль орнамента? 

 

Понимание историзма 

Отвергая упрощенный эволюционизм и поверхностным диффузионизм, Боас со

своей стороны отстаивал исторический метод исследования. Понятия

"историческая проблема",. "исторический метод", "историческое исследование" и

другие постоянно повторяются во всех его теоретических высказываниях.

Конечной целью науки о человеке Боас считал, как уже говорилось,

реконструкцию истории человечества. Но для этого, говорил он, надо сначала

изучить историю каждого отдельного народа. Он считал, что "каждая культурная

(т. е. этническая.- С. Т.) группа имеет свою уникальную историю, зависящую

отчасти от своеобразного (peculiar) внутреннего развития социальной группы, а

отчасти от посторонних влияний, которым она подвергается". Поэтому

правильным методом Боас считал "изучение динамических изменений" в

отдельных обществах 3. 

На одном примере можно хорошо видеть, в чем конкретно метод Боаса (а

впоследствии его учеников) расходился с привычными для этнографической науки

взглядами. Этот пример - социальная организация квакиутлей, предмет

многолетних изучений Боаса. У северных квакиутлей наблюдается материнско-

родовая структура, у южных ее нет, а есть патрилинейная территориальная

община. Большинство этнографов - и старой эволюционистской школы, и

современных - считают, что материнско-родовая организация северных

квакиутлей представляет более раннюю стадию, а у южных квакиутлей она

утрачена; значит, у квакиутлей мы видим один из многих примеров общего

процесса перехода от матрилинейной к патрилинейной системе. Но Боас и его

ученики держатся обратной точки зрения, считая этот общеисторический закон

недоказанным. По мнению Боаса, первоначальная социальная организация

квакиутлей была безродовой и патрилинейной, как она сохранилась у южной

части этого племени; северные же квакиутли переняли свою материнско-родовую

структуру от своих северных соседей - тлинкитов, хайда и цимшиан 4. Боаса

нисколько не смущало то, что направление развития - от патрилинейности к

матрилинейности-получалось как бы обратное общепризнанному. 

 

Боас как лингвист и антрополог

Этнографические взгляды и труды Франца Боаса были неотделимы от его

лингвистических исследований. В этой области заслуги Боаса чрезвычайно

велики: он был один из первых, кто приступил к серьезному и систематическому

изучению языков американских индейцев. Он подходил к работе с большой

требовательностью: его ученики должны были обязательно знать язык изучаемого

народа, все тексты записывать на языке оригинала с последующим дословным

переводом их на английский язык. Сам Боас знал 17 индейских наречий.

Записывая на них фольклорные и иные тексты, Боас обстоятельно исследовал их

грамматический строй; он по-новому поставил методику изучения взаимного

родства языков: это родство может создаваться не только общим

происхождением данных языков, но и позднейшими контактами между ними.

Нередко языки соседних племен, не родственных по происхождению,

обнаруживают, однако, совпадения не только в лексике, но и в фонетике и в

грамматическом строе. Боас говорил в таких случаях о "диффузии

грамматических процессов", о смешанности многих языков и о "множественных

корнях" отдельных языков. Интересно, что лишь гораздо позже проникли

подобные идеи в классическое индоевропейское языкознание, где был даже создан особый термин "языковый союз" для обозначения аналогичных явлений в

соседних, но не родственных по происхождению языках. 

В тесной связи с общими научными взглядами Боаса стояли и его труды по

соматической антропологии. Он изучал и коренное и пришлое население Америки

со стороны расовых свойств. Особенно интересны сделанные им наблюдения над

изменчивостью расовых признаков. Самый яркий пример - изменение некоторых

физических признаков у детей иммигрантов из Европы. Оказалось, например, что

дети евреев, переселившихся из Восточной Европы и характеризовавшихся

относительной короткоголовостью (головной индекс 82-83), обнаруживают более

удлиненную голову (80-81), тогда как, наоборот, дети выходцев из Южной Италии

и Сицилии, сравнительно длинноголовых (78-79), оказываются более

короткоголовыми (79-80). Боас сам признавал, что не может дать объяснение

этому явлению. Но во всяком случае наблюденный Боасом факт очень важен для

опровержения расистских теорий. 

Боас не чужд был и археологической науке, хотя в этой области вклад его был не

так велик. Он сам вел раскопки в Мексике, на Пуэрто-Рико. 

 

Общественно- политические взгляды Боаса

Из своих научных исследований Франц Боас делал прямые выводы и по

актуальным общественно-политическим вопросам. Он без колебаний вмешивался

в идейную борьбу, кипевшую в его время, и неизменно становился на сторону

борцов за справедливость, за равноправие народов, против расизма, шовинизма

и колониализма. Помимо мелких статей он посвятил этим вопросам две солидные

работы: "Ум первобытного человека" (Mind of primitive man. N. Y., 1911) и

"Антропология и современная жизнь" (Anthropology and modern life.N.Y., 1928). 

В первой из этих книг Боас приводит весьма веские данные, говорящие против

расовых предрассудков, за принципиальное единство человечества,

человеческой психики и интеллекта. Он вполне убедительно опровергает ходячий

обывательский взгляд о врожденном умственном превосходстве "белой расы" над

другими человеческими расами. В противовес подобным взглядам он с фактами в

руках показывает, что на уровень и быстроту культурного развития разных

народов влияли и влияют исторические условия, а отнюдь не различия в

способностях отдельных рас. Распределение физических признаков между

отдельными расами нисколько не подтверждает мнения о большой удаленности

белой расы от нашего животного предка. Расовые признаки меняются под

влиянием географической среды, упражнений, диеты, расового смешения и пр. 

Что касается укоренившегося обывательского взгляда об умственной

неполноценности отсталых народов, об их примитивном психическом складе, то

Боас хорошо показал, что и этот взгляд основан на недоразумении и чаще всего -

на поверхностных впечатлениях путешественников, которые не могли или не

давали себе труда вникнуть в условия жизни и в умственное развитие виденных

ими народов. Так, например, часто говорят, что "первобытный человек" не

способен был подавлять и контролировать свои импульсы; это может будто бы

делать только цивилизованный человек. В ответ на это Боас указывает на

множество ситуаций, когда обычаями отсталых народов предписывается крайняя

сдержанность, выносливость, самообладание; таковы обычаи соблюдения табу,

крайняя выносливость при физических, подчас мучительных испытаниях,

сопровождающих возрастные инициации, и пр. Все дело в том, что "строгое

сдерживание импульсов", самообладание, настойчивость, выносливость и прочее

требуются от "первобытных людей" не в тех случаях, как это требуется от нас 5. В

противовес ходячему мнению о неспособности "первобытного человека" к

напряженному и устойчивому вниманию Боас замечает, что дело тут в предмете этого внимания: если, например, индейцу этот предмет кажется важным, то он

способен к длительному сосредоточению на нем своего внимания. Боас сам

признает, что он нередко первым уставал при длительных беседах с индейцами.

Если, наконец, говорят о какой-то особой косности и консерватизме "первобытных

людей", о неспособности их к новаторству, то Боас указывает на очень частые и

хорошо известные факты появления новых религиозных движений у отсталых

народов, проповедей пророков, увлекающих много последователей. Все это

приводит Боаса к обоснованному выводу, что "во многих случаях различия между

человеком цивилизованным и первобытным оказываются скорее кажущимися,

чем действительными", и что "основные черты ума у всех людей одинаковы" 6. 

В книге "Антропология и современная жизнь" (1928) Боас старался показать,

каким образом знание принципов "антропологии" (т. е. этнографии) позволяет

лучше понять происходящие вокруг нас "социальные процессы" 7. Он

возвращается здесь к "проблеме расы" и очень хорошо показывает, что в этой

области действуют лишь социальные, исторические факторы, что никакого

биологического расового антагонизма не существует, что, в частности, нет и

"сексуального отвращения" к людям другой расы. Далее он подчеркивает

опасность национализма, восстанавливающего один народ против другого,

весьма критически высказывается против биолого-евгенистов, проектирующих

улучшение человеческой породы и создание "сверхчеловека" путем

искусственного отбора. Причины бедствий человечества, причины нищеты,

болезней - социальные, а не биологические, - совершенно справедливо

утверждает Боас; надо улучшить социальные условия, а не какие-то

наследственные свойства людей. По его мнению, евгеника - "опасный меч,

который может повернуться своим лезвием против тех, кто полагается на его

силу". В особой главе опровергает Боас "биологическую" теорию преступности

(Ломброзо и др.) 8. 

Чрезвычайно интересны мысли Боаса о влиянии воспитания и образованности на

стабильность и на изменчивость общественных и культурных групп. Более

образованные и привилегированные слон населения, составляющие социальную

элиту, оказываются чаще всего, по мнению Боаса, силой, враждебной

общественному прогрессу, ибо они руководятся узкогрупповыми, классовыми

интересами. Напротив, непривилегированная масса населения, не связанная

этими корпоративными интересами, более доступна воздействию

общечеловеческих идеалов. Вот почему, пишет Боас, когда дело идет о

проблемах общечеловеческого значения, он лично всегда больше

прислушивается к голосу народных масс, чем к мнениям "интеллектуалов". Строго

научное теоретическое обоснование демократизма! 

 

Релятивистские идеи

Наконец, в последней, самой интересной главе книги - "Современная цивилизация

и примитивная культура" - Боас ставит ряд актуальных проблем современной

жизни, освещая эти проблемы с позиций этнографической науки на уровне ее

наиболее широких обобщений. Здесь едва ли не впервые в истории

этнографической мысли ставится проблема критического пересмотра всей нашей

системы этических понятий. 

Что может вообще дать социальная наука для обоснования моральных

принципов? Даже самый известный принцип рациональной морали - "наибольшее

благо для наибольшего числа людей" - теряет свое содержание, раз "мы не

можем прийти к соглашению о том, в чем собственно состоит наибольшее благо".

"Эта трудность делается особенно заметной, лишь только мы начинаем смотреть

за пределы нашей современной цивилизации. Социальные идеалы негров Центральной Африки, австралийцев, эскимосов, китайцев настолько отличаются

от наших, что оценки, даваемые ими поведению человека, несравнимы. То, что

одни считают добром, другие считают злом" 9. 

Отсюда следует чрезвычайно важное методологическое правило: "Научное

изучение обобщенных (generalized) социальных форм требует... чтобы

исследователь освободился от всех оценок, основанных на нашей культуре.

Объективное, строго научное исследование возможно только, если нам удастся

войти в каждую культуру на ее собственной базе (if we succeed in entering each

culture on its own basis), если мы разработаем идеалы каждого народа и включим в

наше общее объективное изучение культурные ценности, обнаруживаемые среди

различных ветвей человечества" 10. Здесь Боас высказывает идею, которая

впоследствии ляжет в основу целого направления в американской

этнографической науке,- идею релятивизма, т. е. учения об относительности всех

морально-оценочных критериев и о несравнимости культурных ценностей разных

народов. Сильная сторона этого направления - его отказ от привычных

европоцентристских взглядов, но очевиден и его коренной недостаток - отрицание

критериев исторического прогресса.. 

Боас отдавал себе полный отчет в том, что такое абстрагирование от привычной

нам системы оценок очень трудно: ведь мы слишком привыкли считать нормы

поведения, в которых мы сами воспитаны, естественными и единственно

возможными для всего человечества. Но зато именно изучение чужих

цивилизаций позволяет антропологу (этнографу) критически отнестись и к нашей

собственной цивилизации. "Таким образом, ценности наших социальных идеалов

выиграют в ясности благодаря строго объективному изучению чужих культур" 11. 

Что касается самих моральных идей, то Боас считает, что они вообще не

эволюционируют, оставаясь одними и теми же с первобытных времен до наших

дней. Меняется только сфера их приложения, увеличиваются размеры

человеческих групп, пользующихся защитой моральных норм: в первобытном

обществе это только члены рода, а сейчас-граждане целого государства. 

Мысль о том, что обычаи и моральные нормы регулировали отношения только

внутри племени не совсем нова. Ведь ее высказывал еще Ф, Энгельс в

"Происхождении семьи, частной собственности и государства". Характеризуя

родовой строй ирокезов, он писал: "Все, что было вне племени, было вне закона",

и в отношении чужеплеменника обычай допускал любые жестокости 12. 

 

Вклад Боаса в науку. Его ученики

Если попытаться кратко резюмировать принципиальный вклад, сделанный Боасом

в американскую (и мировую) этнографическую науку, то его можно свести,

пожалуй, к четырем основным положениям: 1. Необходимо конкретное и

всестороннее, притом историческое изучение отдельного народа, его языка,

культуры, антропологического типа. 2. Нужно изучать культурное взаимодействие

народов, создающее общность культуры внутри определенных географических

ареалов. Эти ареалы можно картографировать, и в пределах каждого следует

искать конкретные формы взаимного влияния народов, диффузию отдельных

культурных элементов. 3. Нужна величайшая осторожность при попытках вывести

общие законы развития человечества и его культуры. Эти законы, очевидно,

существуют, но познать их очень трудно. В особенности не следует обманываться

внешними сходствами явлений, которые могут на поверку оказаться глубоко

различными по существу и иметь разное происхождение. 4. Не следует

переносить "наши" критерии моральной оценки на народы иного культурного типа.

У каждого народа есть свои социальные идеалы, свои моральные нормы. 

Свежие, новаторские идеи Франца Боаса, его обширная эрудиция в этнографии и смежных науках, строгость его научного метода, неподкупная честность в научных

выводах - все это делает вполне понятным, что именно Боасу было суждено стать

главой нового направления в американской этнографии. К этому надо прибавить

выдающийся педагогический талант ученого. Он умел привлечь молодые силы к

научным исследованиям, заботливо следил за их работой, помогал, чем мог.

Учеников и последователей у Боаса было много; они развивали потом его идеи в

разных направлениях. Сложилось даже мнение, что вообще вся новейшая

этнография в Америке создана одним человеком (Боасом!) в отличие от

европейских стран, где этнография развивалась из разных источников и

создавалась многими деятелями 13. При всей наивной упрощенности этого

взгляда какая-то доля истины в нем ведь есть. 

Многолетние интенсивные исследования отдельных индейских племен и

культурных "ареалов" этнографами школы Боаса позволили уже в первые

десятилетия нашего века приступить к составлению больших сводных и

обобщающих трудов, а также справочников и этнических каталогов по

американской этнографии. Таким очень обстоятельным справочником был

изданный еще в 1907-1910 гг. двухтомный "Handbook of American Indians north of

Mexico" (BAE, Bull. N 30, 1-2) под редакцией Ходжа (Hodge), содержащий краткие

данные обо всех индейских племенах в алфавитном порядке, а также новейший

аналогичный справочник, составленный Джоном Суонтоном, где исторические и

статистические сведения о племенах расположены по штатам, а точность

доведена до перечисления всех населенных пунктов. В отношении подробных

данных о численности, расселении отдельных групп индейцев и прочем

справочник также не оставляет желать ничего более. 

Настоящей же, собственно научной сводной работой с обобщением всех

важнейших данных по этнографии коренного населения Америки является

ставшая широко известной книга Кларка Уисслера "Американский индеец" 14. Она

наиболее показательна и в смысле последовательного применения метода Боаса

и развития его идей.

Альфред Луис Кребер

Быть может, самым последовательным из учеников Боаса был Альфред Луис

Кребер (1876-1960), один из самых старших по возрасту, но переживший всех

других и один из самых плодовитых. Много лет посвятил он детальнейшему

изучению индейских племен Калифорнии, где, как известно, наблюдалась крайняя

этническая и языковая пестрота и где сохранились особо архаичные явления в

культуре. Помимо множества отдельных статей по разным вопросам этнографии

калифорнийцев (как и некоторых других народов) Кребер издал фундаментальное

исследование - сводку всего, что известно об этих ныне почти исчезнувших

племенах 16. 

Что касается принципиального понимания задач и предмета этнографии, то

Кребер последовательно держался тезиса боасовской школы: главный предмет

этнографии ("антропологии") - это человеческая культура, точнее - культура

человеческих "групп". Весьма обстоятельно изложил он свои теоретические

взгляды по этому предмету в капитальном труде "Антропология" - едва ли не

первом солидном учебном пособии по этой науке в США 17. Наиболее же кратко и

четко изложены взгляды Крѐбера на задачи этнографии в одной из последних

работ - во введении к сборнику мелких статей по калифорнийской этнографии 18.

Он писал здесь, что хотя принципиально все культуры мира, прежние и

теперешние, составляют один сплошной и неразрывный континуум, который

трудно рассечь на части, но практически^ повелось делить всю область

человеческих культур на две категории: культуры народов бесписьменных и

письменных ("нецивилизованных" и "цивилизованных"); этнография занимается

первыми, а собственно историческая наука - последними. 

Ввиду отсутствия письменных источников этнограф изучает культуру данного

народа преимущественно статически, в одной плоскости. Но возможно и

историческое углубление, притом двоякое: "микроскопическое" и

"телескопическое". Первое состоит в том, что используется память живых людей,

позволяющая углубить изучение по крайней мере на одно поколение. Второе,

"телескопическое" расширение исторической амплитуды достигается

привлечением сравнительного материала по другим народам, сходным

"типологически" или близким географически. 

Сильно ограниченная в хронологическом диапазоне этнография зато располагает

большими преимуществами перед всеми прочими социальными науками:

возможностью "холистического" (целостного) подхода к изучению каждой данной

культуры путем непосредственного с ней соприкосновения - "лицом к лицу"; это

открывает этнографу пути неограниченного проникновения в культуру народа,

перспективу новых и новых открытий. 

Крѐбер, кстати, весьма неодобрительно отзывался в этой статье о некоторых

новых тенденциях в американской этнографической науке - о стремлении изучать

этнографическим методом современные высокоцивилизованные страны, об

изучении "аккультурации", о выдвижении на первый план "практической",

прикладной стороны этнографических исследований. 

Серьезный теоретический интерес Крѐбера к "культуре" побудил его выйти за

пределы чисто этнографической тематики. Солидный труд посвятил он истории

мировой культуры (см.: A. Kroeber. Configurations of culture growth. Berkeley, 1944),

которую прослеживал в основных ее проявлениях (наука, философия, искусство,

литература и пр.) по главнейшим этапам - от Древнего Востока до современности,

где, однако, этнографического материала совсем нет. 

В большой историографической сводке о "культуре", написанной совместно с

Клайдом Клукхоном 19, Крѐбер тщательно рассортировал различные определения понятия "культуры" в американской и европейской научной

литературе. Наконец, в неоконченной, посмертно опубликованной работе "Каталог

цивилизаций и культур" содержится попытка сравнительного анализа

особенностей цивилизаций - европейских (античная, мегалитическая, кельтская,

скандинавская, русская); азиатских - Древний Восток, Индия, Тибет, Индонезия,

Китай, Северная Азия и др.; Океании, Африки и Нового Света. Здесь культуры

отсталых внеевропейских народов вписываются в круг общего развития мировых

цивилизаций. 20 

Большую научную активность развивали и другие ученики Франца Боаса. Из них

особенно выделялись трое: Александр Гольденвейзер, Роберт Лоуи и Пол Радин.

Почти ровесники по возоасту (Гольденвейзер - 1880-1940, Лоуи - 1883-1957,

Радин - 1883-1959), все трое - выходцы из Европы, однако

американизировавшиеся, как и сам Боас, на сто процентов, - эти трое ученых

были близки друг к другу и по своим общим взглядам, и по роду деятельности.

11. Неоэволюционизм в западной антропологии (Л. Уайт, М. Саллинз, Д.Стьюард).

Возрождение эволюционизма

Одна из характерных, притом бесспорно прогрессивных тенденции, очень

заметная в американской этнографической культуре последних полутора-двух

десятилетий, - это возрождение эволюционистских идей. После длительного

периода, когда даже говорить об эволюции человеческой культуры считалось

непринятым,- годы господства школы Боаса, а потом этнопсихологической школы

- понятие "эволюция" снова получает права гражданства. 

При этом разные авторы пытаются каждый по-своему разобраться в точном

значении самого термина "эволюция": означает ли он непременно прогресс или

направленное и необратимое изменение? или переход от низшего к высшему,

либо от простого к сложному? или просто возрастание адаптации? Можно ли

вообще прилагать взятое из дарвиновской биологии учение об эволюции видов к

человеческой культуре? Этим вопросам была посвящена, между прочим,

специальная дискуссия в Антропологическом обществе Вашингтона (1957- 1958) в

ознаменование 100-летия со дня появления знаменитой книги Дарвина; материал

этой дискуссии опубликован в особом сборнике 4. В дискуссии и в составлении

сборника приняли участие видные ученые - антропологи, этнографы, лингвисты,

археологи: Ирвинг Халлоуэлл, Джозеф Гринберг, Лесли Уайт, Дж. Мѐрдок, Клайд

Клукхон и др. 

В своей статье "Понятие эволюции в культурной антропологии" Лесли Уайт писал:

"Теперь есть признаки того, что эра антиэволюционизма в культурной антропологии приближается к концу. Мы как будто выходим из темного туннеля

или просыпаемся от дурного сна. Потеряно много драгоценного времени на

борьбу с этим полезным научным понятием (эволюции. - С. Г.), но теория

эволюции займет вновь свое место и продемонстрирует свою ценность в

культурной антропологии, как это было уже давно в других областях науки..." 5. А.

Джордж Мѐрдок отмечал: "Если термин эволюция должен получить свое законное

место в антропологическом лексиконе, он должен обозначать, как и его

биологический прототип, не какую-то туманно-концептуальную абстракцию, а

весьма конкретный процесс закономерно адаптивных изменений (of orderly

adaptive change)" 6. 

 Лесли Уайт

Наиболее разработанное выражение получил эволюционизм новейшей формации

в работах виднейшего американского этнографа Лесли Уайта, многолетнего

профессора Мичиганского университета. 

Важнейшая теоретическая работа Уайта - "Эволюция культуры" (1959). Другие его

статьи по принципиальным вопросам объединены в сборнике "Наука о культуре". 

"Культура" - центральное понятие во всем научном мировоззрении Лесли Уайта.

Он понимает под культурой совокупность символов, точнее, способность человека

создавать символы. Культура, говорит Уайт, - это "вне-телесный" (extra-somatic),

временной континуум вещей и действий (events), основанный на символизме

(dependent upon symboling). Что же такое символ, символизм? По Уайту, это

способность человека произвольно придавать вещам некое значение, которое

самим по себе вещам не присуще. Такая способность свойственна исключительно

человеку; это есть главный признак, отличающий человека от животных. 

Мысль Уайта о значении символики в культуре человека, о чисто человеческой,

чуждой, животным способности к символизации очень интересна 7. Но едва ли

прав он, отождествляя всю культуру с символикой. Ведь в человеческой культуре

очень много вещей, которые делаются и используются человеком, так сказать, по

их прямому назначению, независимо от придаваемого им какого-либо иного,

символического значения. Так, например, жилище и одежда служат человеку

прежде всего для непосредственной защиты тела от холода, жары, дождя и пр., т.

е. совершенно безотносительно к тому, какое символическое значение люди могут

в дальнейшем придавать жилищу, одежде или иным предметам материальной

культуры. Поэтому определение культуры, даваемое ей Уайтом, хотя и интересно,

но явно слишком узко. 

Не менее важное место, чем "культура", занимает в концепции Лесли Уайта

понятие "эволюции". Этот термин он употребляет в весьма углубленном смысле:

он связывает его с методологическим приемом рассмотрения явлений в системе

пространственно-временных координат, тогда как отнесение их к одной только

координате времени ведет к историческому рассмотрению явлений, а отнесение

последних к одним только пространственным координатам - к изучению

повторяющихся процессов в культуре. Аналогичное отнесение явлений к

временным, пространственным и пространственно-временным координатам

различает автор и на уровне биологических и физических наук. 

Эволюцию культуры Лесли Уайт рассматривает с точки зрения учения об энергии.

Во всей Вселенной господствуют законы термодинамики, согласно которым

энергия стремится к равномерному рассеянию в пространстве, а структура

Вселенной - к упрощению (увеличению энтропии). Однако в живых организмах

процесс направлен в противоположную сторону - к накоплению энергии и к

усложнению структуры. Культурное же развитие состоит в том, что сама культура

служит неким механизмом для "запрягания" (harnessing) энергии, т. е. для связывания ее в целях использования человеком. С ходом развития культуры

постепенно меняется соотношение "человеческой" и "нечеловеческой" энергии,

используемой людьми: вторая неуклонно возрастает за счет первой. 

Основу всего процесса эволюции культуры Уайт видит в технологическом

развитии. Оно оказывает определяющее влияние на все остальные компоненты

эволюции: "социологический", "идеологический" и "сентиментальный". Все эти

четыре аспекта развития взаимодействуют между собой, но значение их

неодинаково: 

"технологический фактор есть основной, все другие зависят от него". Этому

взаимодействию "факторов" и детерминирующей роли "технологического

фактора" Уайт уделяет очень большое внимание, разбирая эти вопросы весьма

обстоятельно. 

Критика, в том числе марксистская, больше всего упрекала Лесли Уайта именно

за этот "технологический детерминизм". Он и в самом деле составляет, несмотря

на все оговорки Уайта относительно "взаимодействия" факторов, - слабое место

концепции, несколько упрощенное понимание исторического процесса. 

Общий закон развития культуры Уайт выражает в такой почти математической

формуле: "Культура движется вперед по мере того, как возрастает количество

обузданной (harnessed) энергии на душу населения, или по мере того, как

возрастает эффективность или экономия в средствах управления (control)

энергией, или то и другое вместе" 8. 

Исходной формой общественного развития Л. Уайт считает семью - семью,

унаследованную человеком от своих животных предков. В этом вопросе Уайт,

таким образом, стоит ближе к позициям Вестермарка, чем Моргана (ведь

Вестермарк тоже был эволюционист!). Но между "семьей" у антропоидов и