Слава отцу, и сыну, и святому духу

 

После Трисвятого, Церковь предлагает нам прославить Троицу словами – «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и вовеки веков. Аминь». Этими словами мы прославляем и благодарим Троицу не только за благодеяния, но и за скорби, помня, что Бог посылает нам все только для того, чтобы в конце нашей жизни, нам иметь шанс войти в Царство Небесное.

Эти слова должны быть наполнены настоящими переживаниями. Сказать просто «Слава…,», и ничего не иметь ввиду, это все равно, спросить у знакомого «как у тебя дела», совершенно не имея под этим ввиду, что вам действительно интересно, как у человека идут дела. Мы уже не раз говорили о необходимости размышлять о молитвах вне молитвенного времени. Мы должны прочувствовать каждое слово молитвы, каждое предложение должно быть пропущено через наше сердце, через наши размышления и созерцание.

Из первой беседы, мы узнали, что молитва «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу» называется молитвой славословия. Молитвы славословия – это естественные движения христианского сердца. Славословие — это то, что бескорыстно с величайшим восторгом наполняет наше сердце, когда мы созерцаем любовь Божию, величие, Его промысел, премудрость с которой Он создал этот мир. Чтобы пропустить через сердце эту молитву, в свободное время попробуйте поразмышлять о своей жизни. Сколько в ней промыслительных моментов, сколько подарков от Господа, сколько всего, за что можно бесконечно благодарить и славословить нашего Создателя. Чтобы вы могли притронутся сердцем к торжественной тональности этой молитвы, я хотел бы привести несколько выдержек из акафиста «Слава Богу за всё»:

Кондак 2

Господи, как хорошо гостить у Тебя: благоухающий ветер, горы, простертые в небо, воды, как беспредельные зеркала, отражающие золото лучей и легкость облаков. Вся природа таинственно шепчется, вся полна ласки, и птицы и звери носят печать Твоей любви. Благословенна мать-земля с ее скоротекущей красотой, пробуждающей тоску по вечной отчизне, где в нетленной красоте звучит: Аллилуйя!

Икос 2

Ты ввел меня в эту жизнь, как в чарующий рай. Мы увидели небо, как глубокую синюю чашу, в лазури которой звенят птицы, мы услышали умиротворяющий шум леса и Сладкозвучную музыку вод, мы ели благоуханные и сладкие плоды и душистый мед. Хорошо у Тебя на земле, радостно у Тебя в гостях.

Удивительные порывы сердца запечатлены в славословиях, которые помещены в Икосах, вот некоторые из них:

Слава Тебе, явившему мне красоту вселенной. Слава Тебе за тайные и явные милости Твои; Слава Тебе за каждый шаг жизни, за каждое мгновение радости; Слава Тебе за благоухание ландышей и роз. Слава Тебе за сладостное разнообразие ягод и плодов; Слава Тебе за алмазное сияние утренней росы. Слава Тебе за улыбку светлого пробуждения; Слава Тебе за радушие и ласку всей природы. Слава Тебе за то, что Ты окружил нас тысячами Твоих созданий; Слава Тебе, благоговейно целую следы Твоей незримой стопы; Слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца; Слава Тебе за отдых благодатного сна. Слава Тебе за непрестанные заботы обо мне; Слава Тебе за промыслительные встречи с людьми. Слава Тебе за любовь родных, за преданность друзей; Слава Тебе за кротость животных, служащих мне. Слава Тебе за светлые минуты моей жизни; Слава Тебе за гениальность человеческого ума; Слава Тебе, бодрствующему надо мной день и ночь. Слава Тебе, Ты одарил бессмертием все доброе и высокое, Ты обещал желаемую встречу с умершими; Слава Тебе за промыслительное стечение обстоятельств; Слава Тебе, Ты возвращаешь кающимся чистоту непорочных лилий. Слава Тебе, Всесвятый Отче, заповедавший нам Твое Царство. Слава Тебе, Искупителю Сыне, открывший нам путь к спасению; Слава Тебе, Душе Святый, Животворящее Солнце будущего века. Слава Тебе за все, о Троице Божественная, Всеблагая;

Славословие можно перечислять до бесконечности, но главное, чтобы все перечисленное перестало быть просто написанным на бумаге, но стало частью вашего сердца.

Автор Акафиста «Слава Богу за все», митрополит Трифон (Туркестанов), переживал эти благодатные порывы сердца в желании славословить Творца. Но, не нужно думать, что написание Акафиста было своего рода кратковременным наитием. «Слава Богу за все» - это по сути завещание митрополита Трифона, это опыт всей его жизни. Это очень благодатный пример для всех нас. Мы должны созерцать свою жизнь с благодарностью, учится принимать из Рук Божьих не только сладкую, но и горькую чашу.

Сколько всего можно вложить в эти краткие слова «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу», но увы, слишком часто они звучат из наших уст пустыми, без сердца, что в начале правила, что после вкушения еды… А ведь по сути это сосуд, форма для выражения благодарного сердца.

Как и у прочих молитв, молитва «Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу», имеет свое авторство. Согласно древнему преданию, авторами этой молитвы являются святые Мелетий и Флавиан, антиохийские патриархи. Формирование этой молитвы имеет под собой фундамент борьбы с ересями Ария и Савелия. Во-первых, в молитве указывается, что одна слава и у Отца, и у Сына, и у Святого Духа, когда как нечестивый Арий учил, что Сын не только не имеет Божественной славы, но и среди прочих творений, находится ниже ангелов. Во-вторых, мы видим, что одну славу имеют все три Лица, когда как еретик Савелий учил, что Троица — это только одно Лицо.

 

Отдельно стоит остановится на словах «и ныне и присно, и вовеки веков». История этой приставки, которую мы встречаем в конце почти каждой молитвы, очень интересна. Приставка имеет очень древние корни и рождается в полемике с язычниками и гностиками.

 

Дело в том, что в представлении язычников существовал целый пантеон богов. Был бог племени, бог города, страны, государства и т.п. Космополитическая культура язычников воспринимала проповедуемого христианами Бога, Творца неба и земли и всех людей, как одного из пантеона богов. Язычники говорили, мол, хорошо, пусть ваш Бог, действительно Творец неба и земли, но только этого неба и земли. А вот за пределами нашей вселенной есть еще иные боги и иные миры, и есть иные, высшие источники бытия, от которых происходит и ваш Бог. Гностики верили, что существует множество миров. Но христиане продолжали отстаивать, что нет Бога, кроме единой Троицы. Апостолы продолжали отстаивать веру Моисея и пророков. «Престол Твой, Боже, в век века» (Евр. 1,8). Бог — «Царь веков; нетленный и единый» (1 Тим. 1,17). Отсюда родилось главное славославие христиан, воссылающее славу Отцу, и Сыну и Святому Духу — ныне и присно и во веки веков.

 

По ощущению современного языка концовка этого славословия тавтологична: "присно" означает — всегда, вечно; и "во веки веков", очевидно, означает то же самое. Но на заре Нового Завета "во веки веков" звучало гораздо более резко, определенно и торжественно, чем просто — "всегда". В этом "во веки веков" слышался победный гимн: сквозь все века, сквозь все языческие эоны и миры, сколько бы их ни громоздили в своем воображении гностики, проходят действие и любовь Единого Бога и ответное благодарение людей.

 

О том, что ранние христиане употребляли выражение «во веки веков» именно против гностиков, свидетельствует Ириней Лионский, святой II века - «Да и мы, когда, при благодарениях говорим: во веки веков, означаем этих же эонов. И где только употребляется век или века, везде они находят указание на этих эонов». (свт. Ириней Лионский. Против ересей. Книга первая "Места Священного Писания, на которые ссылались еретики". п.I.)

 

Следует подчеркнуть, что в житиях некоторых святых, это славословие использовали и святые ангелы. Михаил Скабалланович во втором томе Толкового Типикона пишет следующее: «В житии же св. Евгении, пострадавшей при императоре Коммоде (180-192 г.), находится славословие почти в нынешней его форме; здесь рассказывается, что Ангелы, провожая мученицу на небо, пели гимн, в котором можно было расслышать слова: «слава и честь Отцу и Сыну и Духу Святому и ныне и присно и во веки веков, аминь». В этом же разделе (малое славословие) Михаил Скабалланович пишет, что по некоторым известиям эта молитвы была утверждена на 1-м вселенском соборе.

 

Нужно заметить, что Церковное предание говорит об особой благодатной силе этой молитвы. Существует древнее Предание: «Евсевий Раифский рассказывал Иоанну Мосху, что к нему пришел демон в образе монаха и на требование аввы сотворить обычную молитву при входе в келию пробормотал: «ныне и присно...»,· когда же старец потребовал, чтобы он сказал полное славословие, и при этом произнес самое славословие, демон исчез, как от огня» (Филарет (Гумилевский), архиепископ. Исторический обзор песнопевцев и песнопения греческой Церкви. Чернигов, 1864, 25).

  Исходя из древнего предания, многими делается вывод, что несмотря на краткость молитвы, в ней заключена великая благодать, способная прогонять бесов.

 

Беседа №6

«ПРЕСВЯТАЯ ТРОИЦЕ»

 

После этих молитвословий, следует молитва, которая называется «Пресвятая Троице».

 

Пресвятая Троице, помилуй нас; Господи, очисти грехи наша; Владыко, прости беззакония наша; Святый, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради.

 

Вначале этой молитвы, мы обращаемся с просьбой о помиловании одновременно ко всем трем Лицам Пресвятой Троице, а затем к каждому Лицу отдельно. Следует сказать, что по толкованию архиепископа Вениамина (Румовского-Краснопевкова), обращения – Господи, Владыко и Святый, подразумевают под собой конкретные Лица Троицы согласно их свойствам.

 

Господи, очисти грехи наша – это обращение к Богу Отцу, так как мы примирены с Ним через Сына. Эти слова взяты из 50-го псалма: «Наипаче омый мя от беззакония моего и от греха моего очисти мя» (Пс.50:4). Как и сам пятидесятый псалом, моление об очищении от грехов, должно сопутствоваться сердечным сокрушение и покаянием.

 

Если вы внимательно всмотритесь в пятидесятый псалом, то увидите, что сознание совершенного греха, воспринималось царем Давидом настолько глубоко, что он взывает только к великому милосердию Творца: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости твоей». В этом мы видим глубокое самоосуждение, которое дает увидеть Давиду насколько сильно он пал, насколько сильно его грех оскорбил Господа. Давид не может спокойно жить, память о совершенном грехе буквально снедает его, он говорит, что «беззаконие мое аз знаю, и грех мой предо мною есть выну».

 

Церковь не случайно берет прошение об очищении грехов именно из 50-го псалма, тем самым как бы указывая на то сокрушение, с которым мы должны произносить эти слова.

 

Владыко, прости беззакония наша – это обращение к Богу Сыну. О том, что Сын Божий имеет власть прощать беззакония наши, свидетельствует Он Сам: «Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, - тогда говорит расслабленному: встань, возьми постель твою, и иди в дом твой» (Матф.9:6).

Слова о прощении беззаконий взяты из послания апостола Павла к римлянам: «Блаженны, чьи беззакония прощены и чьи грехи покрыты» (Рим.4:7). Следует заметить, что апостол Павел берет эти слова из 31-го псалма: «Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!» (Пс.31:1).

 

Известный русский библиист Александр Лопухин пишет, что 31-й псалом, вероятно был составлен после того, «как царь Давид удостоился получить от Бога прощение за совершенные им тяжкие грехи, в которые он был увлечен похотью. Отсюда явились выражения: «беззакония прощены, грехи покрыты, не вменит греха». Приводит Апостол исповедание Давида, конечно, с той целью, чтобы показать, что и этот выдающийся праведник Ветхого Завета всю силу упования своего возлагал не на дела свои, а на милость Божию. И Давид сознавал, что человек может чувствовать себя блаженным только тогда, когда Бог, независимо от дел человека, простит ему его прегрешения - сам человек не может загладить свою вину своими подвигами».

 

Так и мы не должны думать, что можем какими-либо делами загладить наши грехи. Бог прощает нам грехи наши только по Своей милости. Из этого мы видим, что мольба о прощении беззаконий имеет не только глубоко смиренный дух, но и дерзновение, потому что за прощением беззаконий, по слову апостола, следует блаженство.

 

К теме о прощении и очищении нас от грехов, мы будем возвращаться ещё не раз, поэтому я хотел бы подробнее остановиться на третьем обращении: Святый, посети и исцели немощи наша – это обращение к Святому Духу. Как и в молитве «Царю Небесный», мы просим, чтобы Святой Дух посетил нас или вселился в нас, что по сути одно и тоже.

 

Просьба об исцелении немощей взята из послания ап. Павла к Римлянам: «Также и Дух подкрепляет нас в немощах наши» (Рим.8:26). Следует сказать, что Бог именно желает, чтобы мы все познавали свою немощь и потому для нашей пользы посылает нам скорби, чтобы через них мы приходили к познанию немощи. Апостол Петр прямо говорит об этом: «Ибо то угодно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу» (1Пет.2:19-20).

 

Но зачем все это нужно, для чего нам познавать свою немощь? Согласно учению св. Отцов, именно через познание своей немощи человек обретает смирение, а через смирение благодать Святого Духа, как учит апостол Иаков: «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак.4:6).

 

Преподобный Исаак Сирин пишет: «Блажен человек, который познает немощь свою, потому что ведение сие делается для него основанием, корнем и началом всякой благостыни. Как скоро дознает кто и действительно ощутит немощь свою, воздвигает душу свою из расслабления, омрачающего ведение, и запасается осторожностию. Но никто не может ощутить немощь свою, если не будет попущено на него хотя малого искушения тем, что утомляет или тело, или душу». О какой благостыне говорит преподобный Исаак? Святитель Иоанн Златоуст объясняет это так: «Господь любит людей, но посылает скорби, чтобы люди познали немощь свою, и смирились, и за смирение свое приняли Духа Святого, а с Духом Святым - все хорошо, все радостно, все прекрасно». 

 

Просьба об исцелении немощей имеет более глубокое значение. Во-первых, ввиду самой просьбы, мы должны осознавать, видеть свои немощи. В противном случае теряется сам смысл просьбы. Это все равно, что прейти на исповедь и сказать – грешен и немощен во всем. Если христианин не видит своих немощей, то в эти слова нужно вкладывать просьбу, чтобы Господь Своей благодатью, дал нам увидеть наше падение, буквально дал узреть наши грехи. Тем христианам, которые по каким-либо причинам не видят своих грехов, можно дать совет произносить молитву преподобного Ефрема Сирина не только во время Великого Поста, но и вообще, как дополнение к молитвенному правилу: «Господи и Владыка живота моего, дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего, яко благословен еси во веки веков. Аминь».

 

Хочу обратить ваше внимание на то, что в молитве Ефрема Сирина мы просим у Бога дара видеть свои прегрешения. Из этого следует, что без Господа мы не способны видеть свои грехи, а значит и немощи, потому что немощи познаются опытно, через благодать, как и видение своих грехов.

 

Как видим, слова «посети и исцели немощи наша», помимо прочего, задают определенный духовный уровень. Мы не просим помочь нам в немощах, или поддержать нас в немощах, но именно исцелить от них. Вы спросите о каком духовном уровне идет речь? Обратите внимание, что одно дело узнать о том, что есть немощи, другое увидеть немощь, третье познать немощь и четвертое, которое следует из познания, убедиться, что эта немощь есть болезнь, требующая уврачевания, а не просто поддержки или помощи.

Это можно сравнить с последней стадией болезни, когда таблетки и отвары уже не помогают, когда ради спасения своей жизни мы вынуждены ложиться на операционный стол. Нечто похожее должно присутствовать в прошении об исцелении немощей; дух смирения, дух познания, что только Бог может нам помочь, только Он имеет власть и силу исцелять человеческие немощи, какими бы они не были, дух полного упования на Господа. В этом коротком прошении скрыт целый ряд сердечных переживаний.

 

Нужно сказать, что помимо всего вышеперечисленного, в этих словах также заключена и благодарность Богу за то, что Он дал нам возможность познать свои немощи, об исцелении которых мы просим. Святитель Тихон Задонский учит, что Бог посылает нам искушения и скорби, чтобы «познали немощь нашу, опасность, и, познав, к Богу с молитвой прибегали. Как малое дитя к матери бежит и у нее ищет защиты, видя свою беду, так верная душа к Богу простирает руки в бедствии своем». Какой удивительный духовный образ предлагает нам святитель Тихон. Мы должны произносить эту молитву подобно ребенку, который видя беду, бежит к матери и ищет у нее защиты. «Святый, посети и исцели немощи наша» - будто ребенок тянет руки к матери, христианин молитвенно протягивает руки к Святому Духу.

 

Завершаетсямолитва словами «Имене Твоего ради». Заключение молитвы позаимственно из 24-го псалма: «Ради имени Твоего, Господи, прости согрешение мое, ибо велико оно» (Пс.24:11). Как видим, молитва начинается с обращения ко всем трем Лицам Пресвятой Троицы и заканчивается также. Так положила Церковь для того, чтобы утвердить христиан в вере в Единого Бога, Троичного в Лицах. Имя Троицы – Отец, Сын и Святой Дух. Это Имя открыл нам Сын Божий, повелевая: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Матф.28:19). Не сказал «во Имена», но «во Имя», указывая, что у всех Троих одно Имя, а значит и едино непостижимое существо. Апостол Иоанн Богослов наставляет Церковь: «Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино» (1 Ин. 5:7).

 

 

ГОСПОДИ, ПОМИЛУЙ

 

После молитвы ко Пресвятой Троице следует троекратное «Господи помилуй».

 

Следует сказать, что эта молитва очень древняя. Ещё у пророка Исаии мы встречаем такие слова «Господи, помилуй ны, на тя бо уповахом» (Ис.33:2). О том, что эти слова вошли в общепринятое молитвенное употребление, свидетельствует неоднократное их употребление в Псалтири, например: «Я сказал: Господи! помилуй меня, исцели душу мою, ибо согрешил я пред Тобою» (Пс.40:5).

 

Троекратное «Господи помилуй» - это обращение ко всем трем Лицам Пресвятой Троицы, но подчеркивая Единицу в Троице, мы обращаемся к Богу в единственном числе, но троекратно, тем самым имея ввиду Троичность Единицы.

 

Святитель Игнатий (Брянчанинов) в слове «О молитве и покаянии», сказанном в неделю о мытаре и фарисее, учит, что слова «Господи помилуй» являются не чем иным, как сокращением от Иисусовой молитвы. Но о каком помиловании тут идет речь? Что вообще подразумевается под милостью Божьей?

 

Преподобный Паисий Величковский в толковании на «Господи помилуй», предостерегает нас говорить эти слова без разумения и учит, что «Милость Божия несть ино, разве благодать всесвятаго Духа, еяже подобает искати от Бога нам грешным, взывая непрестанно: Господи помилуй, тоесть, умилосердися Господи мой на мя грешнаго в бедном устроении, в немже обретаются, и приими мя паки в благодать Твою» (Толкование на Господи помилуй). Иными словами, говоря «Господи помилуй», мы испрашиваем у Господа благодати Святого Духа.

 

Обратите внимание, что в Евангелие просьба о помиловании всегда сопровождается чудесами, которые творит Христос. Например, в эпизоде, когда Христос встречается в двумя слепцами, они не просят Его: «Исцели нас», но говорят: «Помилуй нас, Иисус, сын Давидов!» (Матф.9:27), аналогично просит Хананеянка у которой жестоко бесновалась дочка: «Помилуй меня, Господи, сын Давидов» (Матф.15:22), с теми же словами ко Христу обращается отец беснующегося сына: «Господи! помилуй сына моего» (Матф .17:15), так же и слепец, просивший зрения: « Сын Давидов! помилуй меня» (Мар.10:48).

 

Понимание милости Божьей, как благодати Святого Духа, вошло в литургическую жизнь ранней Церкви, и вот уже апостол Иуда в своем послании пишет: «Милость вам и мир и любовь да умножатся» (Иуд.1:2), аналогично у апостола Павла: «Титу, истинному сыну по общей вере: благодать, милость и мир от Бога Отца и Господа Иисуса Христа, Спасителя нашего» (Тит.1:4).

 

Как видим, эта молитва имеет страшное дерзновение - мы просим у Бога благодати. По слову св. Григория Паламы, благодать есть «энергия общая и Божественная сила и действие Триипостасного Бога». Если эти слова сопоставить со словами Христа «… но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый» (Деян.1:8), то выходит, что, говоря: «Господи помилуй» мы по сути просим, чтобы Бог сотворил с нами похожее, что было с апостолами в день Пятидесятницы, так как именно тогда, на них сошел Святой Дух и они облеклись силой свыше.

 

Это страшные слова, страшная просьба. Теперь понятно, почему преподобный Пасисий Величковский предостерегает нас произносить эти слова без разумения, святой Паисий даже восклицает: «Христианин како приимет милость Божию, не чувствуя и не разумея, яко приемлет таковую благодать от Бога, якоже рехом, ниже ведая, что глаголет, но зовый точию: Господи помилуй», то есть как может христианин принять милость Божию, если не чувствует и не понимает, что просит благодать у Бога, если не понимает вообще, что такое благодать, а просто без понимания этого говорит: «Господи помилуй». Безусловно, такой человек ничего не получит от Бога, как и тот, кто без страха Божьего входит в храм. На Великой Ектенье диакон возглашает: «О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в онь, Господу помолимся», и мы отвечаем: «Господи помилуй». В этих словах нужно видеть не только четкую границу, разделяющую тех, кто входит в храм со страхом Божьим и без него. Тут нужно видеть также, буквально указание на условие, при котором человек может получить милость Божию, то есть, как учит преподобный Паисий - благодать Святого Духа. Это условие – страх Божий. Не нужно думать, что это условие действует только в храме и только в момент богослужения. Страх Божий должен присутствовать в христианине всегда, при каждом обращении к Богу. Говоря «Господи помилуй», мы должны понимать, чего мы просим у Бога. Как не устрашиться от одного понимания того, о чем просим? Думаю, что многие произносят эти слова поспешно и невнимательно потому, что не понимают какое значение они имеют.

 

ОТЧЕ НАШ

За троекратным «Господи помилуй» следует молитва «Отче наш». Прежде, чем начать разговор об этой удивительной молитве, я бы попросил вас мысленно перенестись в храм на богослужение. На Литургии, перед тем, как храм наполнится пением молитвы «Отче наш», священник от лица всех молящихся обращается к Богу Отцу со словами: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением, неосужденно смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца, и глаголати». Следует сказать, что в Литургии этот возглас нельзя отделать от молитвы Отче Наш. То есть буквально: «и удостой нас Владыко Неба и земли, с дерзновением, без осуждения иметь смелость призывать Тебя, Небесного Бога Отца и называть Тебя Отче наш…».

 

У Владимира Лосского в «догматическом богословии» говорится: «В литургии святого Иоанна Златоуста перед «Отче наш» мы молимся: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением, неосужденно смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца, и глаголати: Отче наш». В греческом тексте - буквально: «Тебя, Επουρανιον θεός (Эпоранион Феос – Небесный Бог), Бога Сверхнебесного - Которого невозможно наименовать, Тебя называть Отцом и сметь Тебя призывать». Молимся о том, чтобы иметь дерзновение и простоту говорить Богу «Ты»».

 

Почему мы просим у Бога дерзновения и, что именно подразумевается под этим дерзновением? Безусловно дерзновение нужно тому, кто чувствует свое недостоинство, но как же обрести это дерзновение, если нет человека достойного? В этом дерзновении мы видим благодать Святого Духа. Апостол Павел учит: «…вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления, Которым взываем: "Авва, Отче!"» (Рим.8:15).

 

Обратите внимание, что как в Литургии перед тем, как начать пение «Отче наш», мы испрашиваем у Бога дерзновения, то есть благодати Святого Духа, так и в молитвенном правиле, перед чтением молитвы Господней, мы обращаемся к Богу с троекратным «Господи помилуй», которое, как видим из учения св. Отцов, есть испрашивание благодати Святого Духа. Это ещё больше подводит человека к смирению, сокрушению и познанию своего недостоинства перед Богом. И даже в тех случаях, когда мы обращаемся к Богу Отцу без предварительных молитв, мы всегда должны понимать свое недостоинство, всегда произносить эту молитву с трепетом и со страхом Божьим.

 

Если вы читаете домашнее правило наедине, то не спешите произносить молитву «Отче наш». Сделайте паузу. Кого вы сейчас дерзнете назвать своим Отцом? Посмотрите, в покаянном каноне сказано, что на Него не смеют обращать свой взор даже ангельские творения: «Бога человеком невозможно видети, на Негоже не смеют чини Ангельстии взирати» (9-ая песнь). Ангелы, которые живут в Раю закрывают свое лицо считая себя недостойными взирать на Бога. И вот Бог дает это дерзновение падшему человечеству…

 

Растерянный человек, пораженный грехом, униженный и буквально изнасилованный диаволом получает дерзновение, о котором даже не мечтали ангелы, называть Бога – Отцом. Но просто ли называть? Бог и есть наш Отец по благодати. Второе Лицо Троицы – Слово Божие, воплотилось, приняв в Себя человеческую природу и стало Богочеловеком Иисусом Христом. Человеком в полном смысле этого слова. Отец как бы говорит: Кто брат или сестра Сыну Моему, тот Мне и сын, и дочь. Это великая честь, о которой в последнее время почему-то стали говорить все меньше и меньше. Христианин — это честь, это величие, это свет, это чадо Божие по благодати. В обычной жизни мы видим себя персонажами из притчи о блудном сыне и потому называем себя рабами, но по благодати, мы чада Божии. Но соответствует ли наша жизнь такому великому званию? Думаю, у каждого из нас будет один ответ. И вот именно поэтому мы и просим у Богу дерзновения, то есть сыновьего мужества, просим без осуждения иметь смелость называть Его своим Отцом.

 

Архимандрит Гавриил (Голосов) в своем труде «Руководство по Литургике» пишет, что в эту минуту, «все мы должны произносить Отче Наш, как образец всех молитв, не как рабы, исполненные страха, но как дети доведенные святой Церковью молениями и постепенным ходом ее святых обрядов до того умилительного Апостольского состояния души, в котором человек прямо может беседовать с Богом и называть Его своим Отцом говоря: «Отче наш»».

 

Итак, мы подошли к самой великой молитве, которой научил нас никто иной, а Сам Бог, поэтому и называется она Господней. «Господи! – обратились ко Христу ученики. - Научи нас молиться» (Лук.11:1) и Господь отвечал: «Когда молитесь, говорите: Отче наш, иже еси на небесех…».

Когда Моисей хотел приблизиться к горящей купине, то он услышал от Бога: «Не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих» (Исх.3:5). Этот порог Божественной святости смог переступить только воплощенный Сын Божий, а теперь и каждый верующий в Него. Послушайте, что говорит Христос и нам, Его последователям: «Сказываю вам, что многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали» (Лук.10:24). То, что мы будем сейчас произносить и с каким дерзновением, мечтали и желали произнести древние пророки и древние цари, но не могли.

 

Тертуллиан называет «Отче наш» сокращением всего Евангелия, а блаженный Августин в 119-й беседе о времени, говорит о ней, как об омывающей грехи: «Отпущение грехов есть не во едином омовении крещения Святого, но и в молитве Господней повседневной. В ней обрящете вы как бы всегдашнее крещение».

 

Какое величие Богом дано человеку в этих нескольких строках. Какая неописуемая духовная сила и польза дня души скрыта в молитве Господней. Молитву «Отче наш» необходимо произносить вдумчиво, чтобы на каждое слово наше сердце находило отклик.

 

Подумать только, 2000 лет назад не одно творение во вселенной не дерзнуло бы к Господу обратиться – Отец. Никому и в голову такое не пришло бы, назвать Бога своим Отцом. Конечно, в Ветхом Завете мы находим слово Отец в отношении Бога, но все места где мы будем это находить, будем иметь дело с повествовательными предложениями, а не с обращениями к Богу как к Отцу.

 

Мы называем Бога Отцом, не имея никаких преимуществ к такому величию. Обращаясь таким образом к Богу, смиренная душа смиряется ещё больше, потому что осознает свою ничтожность перед величием Творца, перед высотой, на которую возносит ее эта молитва. У святителя Николая Сербского есть очень трогательные мысли о молитве Отче Наш: «Когда небеса грохочут, а океаны ревут, они зовут Тебя: Господь Саваоф наш, Владыка сил небесных! Когда падают звезды, и из земли вырывается огонь, они говорят Тебе: Творец наш! Когда по весне цветы раскрывают бутоны, и жаворонки собирают сухие травинки, чтобы свить гнездо для своих птенцов, они поют тебе: Господин наш! А когда я поднимаю глаза к престолу Твоему, то я шепчу Тебе: Отче наш!».

 

Произнося молитву «Отче наш», мы должны понимать, что это дар Божий. Лучше уж совсем не произносить эту молитву, чем произносить ее кое-как, небрежно, одними устами. В этой молитве не только обращение к Богу, как к Отцу, но и подчеркивание нашего статуса – кто твой Отец, кого ты называешь Отцом, что сделал для тебя Сын Божий, что ты имеешь дерзновение по благодати называет Его Отца и своим Отцом тоже?

 

Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: «Начало молитвы Господней — дар Господа, дар цены бесконечной, дар Искупителя искупленным, Спасителя спасенным». Верующим людям невозможно обращаться к Богу Отцу, без памяти о страданиях Спасителя, через которые мы имеем само дерзновение быть Его чадами по благодати.

 

Отче наш – и трепет проходит по душе, ведь каждому из нас дана возможность обращаться к Богу в любое время и в любом месте. Отче наш - и любящие глаза Создателя уже обращены к тебе. Какие чувства наполняют сердце христианина? Митрополит Вениамин (Федченков) писал: «Молитва Господня с самого первого слова её «Отче» – Отец – и до просьбы об избавлении от лукавого, и с заключительным обоснованием наших просьб– вся она вводит нас в такое упование на Бога, как родные дети надеются на отца, на мать <…> когда читаешь Молитву Господню, пусть в твое сердце войдет мирный дух, дух надежды, что Он всё слышит, что Он всё может, что Он всё хочет сделать нам (благое). Пусть не подходит дух лукавый с внушениями, что Бог есть суровый Судия, что Он всегда наказывает нас, что Он не простит, что Он не даст! Нет, нет! Он – Отец и всё дает даром: только проси и молись по-детски, с доверием, с несомненной надеждой. И эта надежда самая будет Ему лучшею жертвою с нашей стороны, вместо всяких собственных наших подвигов и добрых дел. Именно так молиться научил нас не человек, а Сам Сын Божий – Бог!».

 

Раньше, когда рассуждал о начале молитвы «Отче наш», я больший акцент делал именно на догматическую ее сторону. То есть, почему мы имеем возможность называть Бога Отцом, что значит быть усыновленными по благодати и т.п. То есть, слово «Отец» было для меня ориентированно именно на понимании, но не на сердечном чувстве. А ведь это так важно. От того, какой отклик найдет сердце в первом слове этой молитвы, зависит вообще вся дальнейшая молитва. Мы так часто говорим, что Бог есть любовь, что Он промышляет о каждом человеке и т.п. но все это звучит немного отстраненно, как будто про нас и не про нас одновременно. В своем большинстве эта проблема (а это проблема!) кроется в нашем фундаменте религиозной жизни. Владыка Вениамин (Федченков) рассуждая о первом слове молитвы «Отче Наш» писал: «С самого детства моего мне никто почти не говорил о Боге как об «Отце»… Отец! …Да это значит, что Бог мне близок, как папа, мама – мои родители… Это значит, что Он любит меня с исключительною силою и нежностью… Это значит, что Он заботится обо мне, как и родители. И совсем кратко и сильно: Он – родной мне, а я – Ему…». Вот та сердечная тональность, на которую настраивает нас Бог. Именно это мы должны вложить в свое сердце, именно так начинать молитву «Отче наш». Какое сердце не умилится от такого? Бог – родной тебе, а ты Ему. Родной – ближе, чем ты можешь себе это представить. Отец – так именовать, обращаться, переживать, чувствовать Тебя научил нас Сын Твой, а Он исполнял не Свою волю, но Твою, значит этого хочешь Ты.

 

Почему мы говорим именно Отче наш, а не Отче мой? Я хотел бы поделиться с вами ещё одной выдержкой из трудов владыки Вениамина (Федченкова): «В первый раз в своей жизни я почувствовал это слово, когда меня поставили во епископа. На другой день хиротонии новопоставленный архиерей обязан служить первую свою епископскую литургию. Всё шло обычно. И вот дошли уже до «Отче наш». По прежней привычке я, вникая в слова молитвы, хотел молиться о себе лично: Боже мой… «Хлеб даждь мне»… «Оставь грехи мои»… и так далее – всё лишь о себе одном… И вдруг в начале же молитвы, при слове «наш» я почувствовал, что не имею права молиться только о себе самом, а должен молиться за всех. Нелегко это объяснить. Но помню, что мне блеснули такие мысли: «Ты теперь епископ: ты не себе уже принадлежишь, а всем, ты представитель Христа Спасителя и Его апостолов, а они были ходатаями не за себя, а за весь мир. И отныне и ты должен просить за всех, как за братьев и чад Божиих…» Эти мысли мне тогда показались весьма новыми, небывалыми. И так я и начал молиться тогда. Но после, увы, – опять всё по привычке молился больше за себя: мне, мои, меня, а не нам, наши, нас… И потому в обращении «Отче наш» я не слышал душою этого слова «наш», а подразумевал «мой», хотя говорил «наш». А чаще всего я не ощущают ни того, ни другого смысла: ни наш, ни мой, а только вообще – «Боже»!».

 

Как же точно владыка Вениамин обрисовал сердце современного человека. На мой взгляд самая главная проблема современного христианства заключается в том, что мы не чувствуем себя одной семьей, не переживаем того, что у нас один Отец. Если ты хочешь, чтобы Бог был тебе Отцом, то не отвергай Его желания, чтобы все верующие были тебе братьями и сестрами. Отец – чей? – наш. Это не просто вложить в свое сердце вообще всех православных на планете. Но начните с самых близких. Отче наш – и вот в слове «наш» появились наши родители, наши родные братья и сестры, наши бабушки и дедушки, наши вторые половинки, дети, внуки, дальние родственники, вот и соседям нашлось местечко, а вот и отец настоятель и все наши знакомые по приходу, вот и друзья, а вот и враги, ведь каким бы врагом она или он не был, Бог и ему Отец. Расширяйте свое сердце до размеров вселенной. Конечно это не сразу, но это та высота, которую мы должны покорить. Если ты не брат или сестра другим, то и Бог тебе не Отец. Святитель Николай Сербский говорит: «Ты Отец для нас всех, и я унизил бы и Тебя, и себя, если бы назвал Тебя: Отец мой! Отче наш! Ты заботишься не только обо мне, одной-единственной былинке, но обо всех и обо всем н