Наказания по Закону 1845 года

 

Уложение о наказаниях 1845 года, как исторический памятник уголовного права, содержит в себе систему наказаний, которая является обширной и сложной для реалий 19 века. По оценке современников, структура Уложения представляла собой «лестницу наказаний», в которой все существующие наказания имели свой род, вид и степень, были подразделены в зависимости от их тяжести, расположены в порядке ступеней[30].

Наказания в Уложении делились по тяжести наступающих последствий на уголовные и исправительные[31]. Уголовные являлись наиболее тяжкими и влекли за собой во всех случаях лишение всех прав состояния и уже в конкретных случаях на ряду с этим могла применяться смертная казнь, ссылка на поселение в Сибирь, ссылка на каторжные работы или ссылка на поселение за Кавказ[32].

Исправительные наказания были менее тяжкими, чем уголовные и их применение означало для виновного лица потерю либо всех особенных прав и преимуществ, лично или по состоянию осуждённого ему присвоенных, либо лишение некоторых особенных прав и преимуществ. К исправительным также относятся заключение в тюрьму, арест, выговор, замечание и внушение, денежные взыскания[33].

Кроме того, стоит учесть, что в примечании к ст. 61 разрешалось применение значительного числа исправительных наказаний (кратковременного ареста, лёгкого наказания розгами, выговоров, замечаний, внушений, денежных взысканий) без формального производства суда, то есть в административном порядке[34]. Это обстоятельство указывает на то, что исправительные наказания во многом являются прообразом административного наказания в настоящее время.

Уложение сохранило телесные наказания, отменив кнут и рванее ноздрей[35]. В применении такого рода наказаний было предусмотрено исключение. Уложение разделяло преступников на две категории: те, кто освобождён и те, кто не освобождён от телесных наказаний. Так, по Уложению 1845 года от физических наказаний были освобождены литераторы, их жёны и вдовы, вдовы потомственных дворян, вышедшие замуж за лиц, не изъятых от наказаний телесных, лица, окончившие курс некоторых учебных заведений, нижние чины со знаками отличий, станционные смотрители и ливрейные лакеи двора императора. Но Уложение также признавало освобождёнными от телесных наказаний большую категорию лиц, которая была закреплена в Своде законов, например, дворяне, духовенство почётные граждане, духовные лица других христианских вероисповеданий, высшие чины исламского духовенства и другие[36]. А в свою очередь уголовные наказания разделения виновных лиц на освобождённых и не освобождённых от ответственности не предусматривали, они были для всех одинаковыми[37]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что в применении исправительных наказаний сохранился сословный характер, в то время, как уголовные были лишены подобного, тем самым указывая на прогрессивность мысли законодателя в решение данного вопроса.

Профессор И. Я. Фойницкий по поводу применения телесных и позорящих наказаний писал: «Только с отменой телесных наказаний открылась возможность последовательно провести взгляд на преступника как на человека, имеющего свои потребности, удовлетворение которых необходимо даже во имя интересов самого общества. Только с той минуты, когда тюремному начальству стали выдавать лиц, не униженных перед тем публично, ему мог быть поставлен запрос на меры нравственного воздействия»[38]. Именно принятие Уложения 1845 года изменило тенденцию применения чрезмерно жестоких и позорящих наказаний в русском уголовном законодательстве в сторону гуманного и уважительного отношения к личности преступника. Пусть отмеченное и допускало применение болезненных телесных наказаний, но закон в значительной степени ограничивал применение данного вида наказаний[39]. Это указывает на развитие процесса гуманизации уголовного права, который в современной правовой науке признаётся основополагающим принципов на международном уровне.

Также Уложение не стало исключать, как указывалось во втором абзаце, смертную казнь, закрепив особый порядок определения её вида, применяемого к виновному лицу. Так, в ст. 20 закреплялось, что вид смертной казни определяется судом самостоятельно в его приговоре[40]. Данное обстоятельство в некоторой степени указывает на недостаточную конкретику в определении именно такого вида наказания, как смертная казнь.

Вышеперечисленное относится к общим наказаниям, но Уложение 1845 года предусматривало также наказания особенные, которые назначались за преступления и проступки по службе. К ним оно относило, например, такие виды ответственности, как исключение из службы, отрешение от должности, вычет из жалования, замечания и другие[41]. Их подробный список и разъяснение содержится в ст. ст. 67-71. Тот факт, что Уложение предусмотрело отдельные наказания за такого рода преступления, указывает на то, что оно носит прогрессивный характер. Выражается он в том, что наказания, указанные выше, можно отнести к дисциплинарным взысканиям в настоящем времени. Таким образом, можно сделать умозаключение о том, что законодатели XIX века мыслили по-современному, но не отводили подобные наказания в отдельную отрасль права из-за недостаточной разработанности правовой науки, а также низкого уровня развития соответствующих отношений.

Важно отметить, что по Уложению о наказаниях 1845 года была возможна замена одних видов наказаний другими, для этого должны иметь место определённые основания. Например, смертная казнь для дворян могла быть заменена, «по особому высочайшему соизволению», возведением преступника на эшафот, положением его на плаху, или поставлением под виселицу на публичной площади при том, что над ним переламывалась шпага[42]. Такая казнь означала политическую смерть, за которой всегда следовала ссылка в каторжные работы. Подробный перечень оснований замены одного вида наказания другим содержится в отделении четвертом Уложения. Вышеуказанное из структуры и содержания Уложения о наказаниях специалисты относят к обстоятельствам, которые делают систему наказаний более сложной и запутанной[43].

В отделении втором Уложения регламентированы обстоятельства, которые отягчают и смягчают вину, а вместе с ней и строгость наказания для лица, совершившего преступление или проступок[44]. Стоит отметить, что вышеуказанное содержание является довольно проработанным и подробным, что позволяло эффективно и с точностью применять данные положения на практике.

Уложение 1845 года конкретно определяло признаки субъекта преступления через категорию возраста. Согласно статье 100 наказанию не подлежали как за преступления, так и за проступки лица, которые не достигли возраста 7 лет, не имеющие достаточного понятия о своих действиях[45]. В таком случае, несовершеннолетних передавали для воспитания и исправления родителям, родственникам или опекунам. Субъектом преступления не являлись и дети в возрасте от 7 до 10 лет. Для них наказанием было то, что их отдавали родителям и благонадёжным родственникам для строго за ними присмотра, исправления и перевоспитания[46]. Из этого следует, что Уложение достаточно точно определяло возраст, как одно из оснований привлечения лица к ответственности, устанавливая нижний возрастной порог, также, как и одно из оснований освобождения от ответственности.

Возраст был не единственным признаком, по которому лицо могло избежать наказания за содеянное преступление или проступок. Уложение закрепляла и другие основания, изложенные в ст. 98[47]. Среди них следует выделить безумие, сумасшествие, иными словами невменяемость лица. Данное положение указывает на значительный шаг вперёд в определении вины человека в совершении противоправного деяния. Таким образом, Уложение содержит в себе элементы, характерные для современного уголовного права, поскольку в ст. 21 Уголовного кодекса Российской Федерации, содержится такой же признак – невменяемость, который признаётся основанием для освобождения лица от наказания[48].

В редакции Уложения 1845 года ведущим основанием для применения к лицу наказания являлась несомненная доказанность преступного деяния и наличие элемента виновности. Из этого следует, что ст. 97, содержащее в себе вышеизложенное, характеризует Уложение о наказаниях, как прогрессивный и современный законодательный документ[49].

Всё вышеперечисленное позволяет подвести промежуточный итог о том, что Уложение о наказаниях уголовных и исправительных касательно вопроса наказания являлось проработанным, продвинутым и целостным законодательным актом. Но оно, как и большинство других правовых актов, не было лишено недостатков, одним из которых является сложность и громоздкость системы наказаний. Только недостатки характерные для Уложения не способны перевесить то обилие положительных черт, которые дают возможность выделить его модернизированный и передовой характер. Сказанное в совокупности, позволяет говорить, что Уложение благодаря своему развитому характеру стало не только историческим памятником права, но и главным источником, содержание и основные принципы которого легли в основу формирования многих правовых документов как современности, так и прошедшего XX века.

Изучив систему наказаний и сделав вывод, можно заметить, что, как и в случае с преступлениями, в ней прослеживается попечительная черта, характерная для политики Николая I. Одним из примеров, что доказывает сказанное, является то, что Закон 1845 года предусматривал значительное ограничение на применение телесных и позорящих наказаний. Из этого следует, что власть проявляя таким образом уважение к личности, стремилась и рассчитывала добиться исправления преступника мерами более гуманными, которые позволяли бы виновному лицу оставаться человеком, способным в дальнейшим продолжить обыденную жизнь без унижений и оскорблений со стороны как народа, так и власти. Государство подобными мерами проявляла заботу о верноподданных Его Императорского величества, охраняло их благополучие и обеспечивала освобождение от наказаний, способных им излишне навредить. Кроме того, вышесказанное подтверждает содержание, в котором закреплены обстоятельства, исключающие виновность лица в совершении противоправного деяния. Но стоит отметить, что к злостным нарушителям и преступникам были предусмотрены меры ответственности, которые отличались особой тяжестью. Одним из таких можно считать лишение всех прав состояния с применением смертной казни за покушение на Императора[50]. Подобными средствами государственная власть стремилась максимально уберечь существующий порядок от вредных последствий наиболее тяжких преступлений. Таким образом, система наказаний, представленная в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, является свидетельством того, что время правления Николая Павловича отличается не только ужесточением мер контроля, но и стремлением подобным путём сохранить порядок и защитить своих подданных от опасности противозаконных действий. Своим охранением российское самодержавие стремилось защитить общество от потрясений, связанных с радикальным вариантом модернизационного процесса. Государственная концепция охранения возникла как ответная реакция на Французскую революцию, когда часть европейского общества повернулась от увлечения эгалитарными идеями к пропаганде сохранения традиционных ценностей. Для последователей этого мировоззрения, как в Европе, так и в России, было характерно обращение не столько к рационалистическим, сколько к духовно-нравственным оценкам происходящей модернизации. Для самодержавия базисом являлась опора на традиционные государственные институты, обращение к религиозной догматике и особое внимание к строгой общественной иерархии, хотя этот государственный конструкт и не был лишен прагматического подхода к происходящим преобразованиям. Апеллируя к традиционным ценностям, государственная концепция самодержавия противопоставлялась либерально-революционному течению общественной и государственной мысли Запада и объясняла деятельность власти по контролю начавшихся перемен и, одновременно, разработке системы мер, предотвращавших радикальную ломку традиционных общественных отношений и форм жизнедеятельности. Самодержавие понимало, что модернизационный процесс невозможно остановить силой, и что социально-экономические перемены тесно связаны с политическими. Осознавая необходимость новаций и реформ, самодержавно-абсолютистская идеология стремились придать им нужное направление[51].

Проблема соотнесения свободы личности и государственного принуждения снималась идеологами охранения не за счет идеи правового государства, а за счет религиозного фактора. Государство «обязано всегда быть грозным, иногда жестоким и безжалостным, потому что общество всегда и везде слишком подвижно, бедно мыслью и слишком страстно», - писал мыслитель религиозно-консервативного направления К.Н. Леонтьев[52]. Подчинение государству, потребность к смирению и покорности воспринималось при самодержавном строе не как аномалия, а норма. Видные представители охранения второй половины XIX века К.П. Победоносцев, а вслед за ним и Л.А. Тихомиров, утверждали, что «несомненное искание над собой власти» присутствует в самой человеческой натуре и представляет естественную психологическую черту людей. Политтехнологи государственной, самодержавной идеи считали, что инновационные изменения могли порождать в людях неуверенность, и власть должна была помочь им преодолеть все идеологические соблазны. Культ «сверхчеловека», героя-одиночки, бросающего вызов государству и власти, был изначально чужд коллективистскому сознанию государственной идеологии, которая неоднократно подчеркивала «отеческую» роль самодержавия. В России народ доверял власти во всем, подобно тому, как ребенок доверяет родителям. В таком контексте Россия представляет

собой условную «семью» с абсолютным отеческим авторитетом со стороны власти, и полным повиновением со стороны народа[53].

Заключение

В заключении, сформулировав итоги исследования, в первую очередь, хочется отметить, что выбранная тема не исчерпывается содержанием данной курсовой работы и изучение может быть продолжено в направлении более глубокого рассмотрения отдельных её аспектов. Издание «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных» в 1845 году можно однозначно и точно считать началом нового периода в становлении и развитии российского уголовного права.

Результатом проведения кодификационных работ в первой половине XIX века стало Уложение, которое специалисты за его продвинутый характер стали называть первым Уголовным кодексом. А. В. Илюхин в своей работе называл Уложение полноценным кодексом, который характеризовал политику Николая I, как предреформенную. А И. С. Суханова, поддерживая указанную точку зрения, также в своей работе говорила о том, что Уложение можно назвать первым уголовным кодексом России, поскольку предшествующие законодательные источники объединяли, как правило, нормы многих отраслей права и сугубо уголовными не являлись. Но в научной среде прослеживается обратная, противоположная точка зрения. А. А. Бакрадзе в своей работе указывал, что среди специалистов присутствует мнение, что «это уложение несравненно походило больше на свод, чем на кодекс, систематически построенный на едином общем начале».  

Таким образом, обобщая вышесказанное и исходя из сравнения Закона 1845 с предшествующими ему законодательными актами (Соборным Уложением 1649 года, Артикулом Воинским 1715 года, Сводом законов Российской Империи 1832 года и др.), можно сделать вывод, что в конечном счёте он стал прорывом законодательной мысли. Сумел привести отрасль уголовного права в тонус, являясь в дальнейшем основным источником для разработки и создания других правотворческих актов в этом направлении.

По содержанию и сущности Уложение о наказаниях в основном соответствовала реалиям того времени, но некоторые его черты выделяются исследователями, как стороны, отражающие его архаичность и несовершенство. Одним из таких аспектов представляется сохранение сословности в назначении исправительных наказаний. Кроме того, на ряду с этим выделяют громоздкость и сложность системы наказаний, что в определённой мере препятствовало эффективному назначению ответственности.

Уголовный закон 1845 года отличается прогрессивностью. Выражается эта черта в том, что санкции в нём были лишены безусловной неопределённости, равно как в современных кодексах. Н. С. Таганцев в своих трудах указывал, что подобное в отечественном праве было характерно, например, для Свода Законов, когда он, налагая наказание, назначал его общими выражениями, как-то: «наказать яко преступника указов», «наказать по всей строгости законов», «на основании законов», не определяя существа и степени этого наказания. Составители Уложения 1845 года, справедливо относя эту неопределённость к существенным недостаткам, решили не употреблять таковой в нём.

Кроме того, Уложение 1845 года является правовым документов, отражающим в своём содержании консервативно-охранительный (попечительный) характер политики, проводимой государственной властью в период правления Николая Павловича. Как в системе наказаний, так и преступлений прослеживается направленность на охранение и опеку, что с давних времён прослеживается в политике российских правителей.

Обобщая вышесказанное можно подвести итог о том, что Закон 1845 года стал законодательным актом, который сумел по-новому представить взгляд на систему наказаний и преступлений, что способствовало политике попечительства и охранения. Предоставил государственной власти нормативную базу, с помощью которой она смогла эффективно обеспечивать общественный и государственный порядок. А также на долгие годы вошёл в авангард правовых источников, являясь прогрессивным законодательным актом уголовной отрасли права.

В истории России сложно указать вопрос, который вызывает столько внимания специалистов и учёных, как вопрос развития и становления уголовного права, который неразрывно связан с основным правовым актом – Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. Рассмотрение указанного документа имеет важное значение для решения проблем, возникающих в современности в отрасли уголовного права, поскольку устранение проблемы во многом лежит в рассмотрении основ, которой и является Закон 1845 года.

Таким образом, автору удалось, опираясь на широкий корпус источников, решить задачи исследовательской практики, обеспечить обоснованность и аргументированность полученных результатов, обобщений, итогов и выводов. Разумеется, база источников, которой пользовался исследователь, является частью объекта изучения. Но привлечённые данные и материалы, рассматривающие и повествующие российскую историю, позволили, с помощью принципов исторического знания, методологии источниковедения и исторического построения лучше осознать, понять и восстановить смысл и особенности исследуемого периода.

При проведении исследования автор пришёл к выводу, что для создания эффективно-действующего уголовного права необходимо сочетать строгость и гуманность в назначаемых наказаниях, обеспечивать структурную организацию посредством изучения недостатков предшествующих актов и законов, исключать возможность возникновения пробелов и недостатков путём приведения законодательства к совершенству через рассмотрение практики использования тех или иных документов и памятников как российского, так и зарубежного права. Обращение к прошлому российской государственности может помочь нам ответить на судьбоносные вопросы действительности. Традиционный государственный путь России, конечно, не является универсальной панацеей от сегодняшних проблем, но его внимательное изучение может оказать нам существенную помощь в выработке политического курса, находящегося по ту сторону «правых» и «левых» крайностей. Охранение российского самосознания способно защитить общество от потрясений, связанных с радикальным вариантом модернизационного процесса.

 

Список используемой литературы и источников

Нормативно – правовые акты

1.1. «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» - СПб.: Тип. 2 отд-ния собств. е. и. в. канцелярии, 1845.

1.2. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 г. № 63-ФЗ (ред. от 27.12.2019 г.) // СПС Консультант плюс. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_10699/

 

2. Научная и специальная литература

2.1. Загоскин Н.П. Уложение царя и великого князя Алексея Михайловича и Земский собор 1648-1649 года: Речь, произнесенная в торжественном годичном собрании Имп. Казанского университета, 5-го ноября 1879 г., Н.П. Загоскиным. - Казань: тип. Имп. ун-та, 1879.

2.2. Леонтьев К.Н. Восток, Россия и славянство. М., 1996.

2.3. Сыч К. А., Каданева Е. А. Лишение свободы как родовое и видовое понятие наказания: опыт теоретического конструирования: монография – Новокузнецк: ФКОУВПО Кузбасский институт ФСИН России, 2014.

2.4. Фойницкий И. Я. На досуге: сб. юридических статей и исследований с 1870 г. Т. 2. СПб., 1890.

 

3. Учебная и справочная литература

3.1. Лекции по внешней истории русского права: Московское государство - Российская Империя / Латкин В.Н. - СПб.: Тип. Я.И. Либермана, 1890.

3.2. Российское законодательство X - XX веков: Законодательство периода становления абсолютизма. В 9-ти томах. Т. 6 / Отв. ред.: Маньков А.Г.; Под общ. ред.: Чистяков О.И. - М.: Юрид. лит., 1986.

3.3. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общ.: В 2 т. / Сост. и отв. ред. Загородников Н.И.; РАН. Ин-т государства и права. - М.: Наука, 1994. - Т. 1. - 380 с.: портр.