Клим Жуков про рождение революции: от поражения 1907 к победе 1917 года

https://oper.ru/video/view.php?t=2510

Д.Ю. Я вас категорически приветствую. Клим Александрович, добрый день.

 

Клим Жуков. Добрый день. Всем привет.

 

Д.Ю. Обо что сегодня?

 

Клим Жуков. Восьмую часть “Рождения революции”. Что-то мы давно не разговаривали про это. То ты где-то, то я где-то. У нас дело дошло в прошлый раз до революции 1905 года. Про нее начали. Вот сегодня нужно с ней закончить и дойти до февраля 1917. До октября 1917 года, наверное, не осилим сегодня. Итак очень большой объем получается. Называться у нас будет беседа “От поражения 1907 к победе 1917 года”.

 

Д.Ю. Итак.

 

Клим Жуков. Существует такая распространенная иллюзия, что революции происходят только в городах. Просто потому, что все правительственные здания находятся, как это ни странно, в городах и если что-нибудь случается, то в городах хорошо видно. Поэтому все думают, что все революционеры концентрируются в городе и там чего-то мутят. Но если говорить об аграрных странах, Россия, о которой мы сейчас рассуждаем, была именно аграрной страной, то надо констатировать, что, несмотря на яркие внешние проявления, в городах происходят перевороты. То есть, результирующий фактор революции, переворот. То, что мы видим фактурно и выпукло, оно в городе. В силу меньшей публичности, тем не менее, эти процессы глубинные, которые происходят в аграрном обществе. Они, конечно, являются основополагающими. Мы начнем с деревни. Потому, что в начале XX века революционная война пошла, конечно, оттуда.

 

В прошлый раз мы говорили, что феодальная, по сути, монархия в России перестала иметь точку опоры в виде дворянства и не смогла опереться на буржуазию. Таким образом, фактически, оставшись без каких-либо рычагов воздействия на реальную действительность. То есть, дворяне перестали, как класс делегировать уровень легитимности монарху. А для буржуа монарх был нужен постольку поскольку. То есть, как только он перестанет быть непосредственно нужен, его и уберут. И вот единственное, на что опиралась феодальная монархия, может не непосредственно, а в виде исторической инерции, это была феодальная деревня. И тем более мощная это была опора, что в деревне проживало 83-84 процента населения. А, как ни крути, если ты поссоришься с 600 тысячами дворян, включая женщин и детей, но при этом тебя будут поддерживать 140 миллионов крестьян, то 140 миллионов крестьян всегда перевешивают. И деревня в самом деле была очень сильно традиционализирована. Даже не смотря на активные попытки капитализации деревни с 1861 года, с отмены крепостного права, о чем мы в прошлый раз говорили, эта капитализация шла очень медленными темпами. И по факту деревня в начале XX века, она очень мало отличалась от деревни XVI-XVII веков.

 

Д.Ю. Сильно.

 

Клим Жуков. Она, может быть, сильно отличалась от деревни XIII века. Но с XVII веком деревню 1900-х годов можно было вполне сопоставить. Конечно, там были очень сильные традиционалистские устремления. И мы помним, как совсем недавно народники ходили в народ, а потом туда же ходили, под несколько другим соусом, эсеры. Мы помним, что крестьяне их не принимали в основном. Они их в лучшем случае слушали, иногда били. Начало XX века стало временем, по-настоящему грозных тектонических подвижек и в деревне тоже. В первую очередь в деревне. Вот 1902 год. Еще до революции 1905 года некоторое время. А вот в латифундии Мекленбург-Стрелицких, в Полтавской губернии, 9 марта по старому стилю, вспыхивает восстание. И сначала это было не восстание, а выступление недовольных крестьян, которые организованно занялись вывозом сена и картошки. То есть, явились на склады, все, что посчитали справедливым, вывезли, что посчитали справедливым оставить хозяину земли, оставили. Вывезли не подчистую.

 

Д.Ю. А чем руководствовались? На основании чего они все это забрали?

 

Клим Жуков. Потому, что они решили, что у них уже который год происходит сверхэксплуатация. Они столько лет выплачивали выкупные платежи, продолжают их выплачивать. При этом вынуждены были горбатиться на этого помещика. Там неслабая экономия была: 57 тысяч гектаров. Вот они решили, то, что они отработали, они просто заберут себе. И это был такой спусковой механизм, который запустил волнения. Кубань, Саратовская губерния, Симбирская губерния, Подольская губерния, Рязанская губерния, Волынская губерния, Харьковская губерния. Черниговская губерния, Херсонская губерния, Воронежская губерния. И вот там уже дело далеко не всегда обходилось вывозом сена и картошки. 105 помещичьих усадеб было разгромлено. И изрядное количество кулацких хозяйств, тоже речь о сотнях.

 

Д.Ю. Да ты что? То есть, никаких большевиков, а кулаков уже любят, как могут. Это у которых руки не разгибались от работы, поэтому они кулаки?

 

Клим Жуков. Да. Но это, понятно, сделали только сельские алкоголики. Видимо, это были все алкоголики поголовно. Около миллиона рублей ущерба было нанесено. И алкоголиков оказалось 40 тысяч активных участников. И отряды они формировали до 1000-1100 человек. Это фактически размером с полк отряды. Пришлось применить войска в количестве 10 тысяч человек. Потому, что иначе с ними было не справиться. 1092 человека смогли захватить и отдать под суд. Ну, и конечно возмещение ущерба было возложено на крестьян. А всего в 1902 году было зафиксировано 340 крестьянских волнений. И для парирования угрозы крестьянских волнений, уже в 1903 году были учреждены уездные полицейские управления в 46 губерниях. То есть, явление было уже массовое. Это было совершенно массовое и системное явление. То есть, нужен был маленький толчок, например, недород, и недовольство из глухого переходило во вполне конкретные действия. И, хотя до революции остается еще три года, но, по сути дела, русская деревня стала тем самым пороховым погребом, о котором говорил Бенкендорф еще в 1830-х годах.

 

И вот тут-то, в отличие от ситуации, которую видел Бенкендорф, произошли серьезные изменения. Потому, что крестьяне все чаще выходят за рамки экономических требований. То есть, раньше речь шла только о земле, и больше ни о чем. Теперь тоже о земле, плюс обычные обиды, по сравнению с землей мелкие, недоимки, выкупные платежи, малоземельные участки. И вот к ним прибавляются требования политического свойства. Что для понимающих людей должно было быть симптомом, что все не в порядке.

 

Д.Ю. Что же это было за требование?

 

Клим Жуков. Они были разные требования. В частности, это были требования местного самоуправления. Требования государственного, народного представительства от крестьян. Ничего себе, они требовали парламента.

 

Д.Ю. До чего докатились.

 

Клим Жуков. Да. Это “сицилисты” воду намутили конечно же.

 

Д.Ю. А как же земства, пропагандируемые гражданином Солженицыным?

 

Клим Жуков. Так в земстве крестьяне фактически не были представлены. То есть, да, они там были представлены, но они не играли там решительно никакой роли.

 

Д.Ю. Как благообразно все был устроено.

 

Клим Жуков. Ну, да. Там есть пара клоунов от крестьян.

 

Д.Ю. Клоуны известно у кого.

 

Клим Жуков. На них все с интересом поглядывают и все. И вот эта политическая сила, 83 процента населения... Кто говорит, что хотя бы без пассивного несопротивления этого большинства, а, скорее всего, решительного согласия, могут быть какие-то изменения, это человек очень наивный. И на первый план мы видим, как выходит новый тип этого недовольного крестьянина. Раньше бунт, мы об этом говорили много раз, это стихийное выступление озверевших от голода мужиков. Которые просто шли, все жгли, поднимали на вилы и так далее. Теперь все чаще крестьяне собирают сход, где они вырабатывают программу действий и программу требований. Решается, сколько хлеба должно быть реквизировано у помещика. То есть, высчитывали, сколько они отработали и сколько прибавочного продукта им недодали, несправедливо забрали. Это должно было быть изъято. Организованно, включая жен и детей, выходили к усадьбе, выдвигали требования. И, так как их было много, помещик, как правило, ничего не мог сделать. Они просто шли и забирали. Причем чаще всего это обходилось без эксцессов. Но, если там оказывалась полиция, сам помещик или кулак начинал сопротивляться, доходило дело до стрельбы, до поджогов.

 

Д.Ю. В деревне с этим просто.

 

Клим Жуков. Да. При появлении солдат, как правило, сопротивления организованного не оказывалось. Более того, оказывалось организованное несопротивление. Все хором сдавались, но именно, что хором. Зачинщиков нет, зачинщики все: “У нас сход так решил, весь мир так постановил”. То есть, наказывать придется поголовно всех. А это невозможно. Как ты их всех накажешь? Никак.

 

Д.Ю. Может выпороть?

 

Клим Жуков. Пороли. Опять же, ты их всех перепорешь, это серьезное наказание, они работать завтра не смогут. А надо. Кстати говоря, после серьезной порки и через неделю работать не смогут. А это же убыток. Вот что с ними делать? И надо сказать, что 1901-1902 года бунты эти, выступления, были связаны не только с недородом. Потому, что раньше этого самого недорода, в общем, хватило бы, чтобы организовать бунт. Но голодовки случались, как мы знаем, и раньше. И раньше случались крестьянские выступления. Но теперь мы видим новое качество этих выступлений. В первую очередь в виде организованности. Конечно, в силу того, что село капитализируют, крестьяне превращаются из класса в себе в класс для себя. У них появляется классовое самосознание, которого раньше, конечно, не было. Потому, что крестьянин из Курской губернии был патриотом максимум какого-нибудь уезда Гадюкино этой губернии. Но дальше его фантазии не распространялись. Теперь все изменилось. Все, опять же, связано с глубинными экономическими изменениями.

 

Эволюция на селе шла очень медленно, но она все-таки шла. И дошла до того момента, когда неважно, это кулак, латифундист-землевладелец, который просто купил землю на селе, помещик, который владеет землей наследственно, все это субъекты буржуазного уклада. И крестьяне с 1860-х годов являются активной точкой приложения этого самого нового уклада. Даже если крестьянин не участвовал лично в аграрном предприятии, все равно он включался в систему капитализма. Он оказался производителем прибавочного уже не продукта, а прибавочной стоимости. То есть, он включился в товарно-денежные отношения. Естественно, это породило новое бытие, которое породило новое общественное сознание. То есть, крестьяне стали формироваться как класс. Несправедливость, которую крестьянин видел, причем, не читая Адама Смита, Рикардо, крестьянин совершенно четко “опространствил” трудовую теорию стоимости. Опять же, не читая Смита, Рикардо, Маркса. Почти все крестьяне были безграмотные.

 

Но трудовую теорию стоимости, если почитать их наказы в Думу, они понимали отлично. Потому, что крестьянин своими глазами видел, что является залогом богатства очень небольшого количества господ на селе. Его труд. Из его труда вытекает та самая стоимость. И эта стоимость воспринималась как страшная несправедливость. Причем неважно. Крестьянин мог быть сам по себе довольно зажиточным. По крайней мере, на данном участке земли не бедствовать. Но, то, что он не бедствует, и тот барыш, который получает от вывоза хлеба на рынок хозяин земли, это величины, мягко говоря, несопоставимые. Ну, и прикинуть эту вилку было очень не трудно. И понять, откуда эта вилка взялась. Оттого, что ты пашешь, а этот человек только продает. Причем крестьянин, это во время бунтов было хорошо заметно, не отбирал весь хлеб, даже у самых ненавистных помещиков. По крайней мере, пока не случались эксцессы с поджогами, убийствами и прочее. Потому, что он понимал, что помещик тоже работает. Он продает хлеб, организует вывоз, хранение. Это требует неких усилий, в любом случае. Или не помещик, а его управляющий. Короче говоря, эта верхушка какой-то труд совершает. И этот труд должен быть вполне конкретным образом оплачен. Долю этой оплаты им оставляли. Заметьте, еще Ленин об этом крестьянам ничего не рассказал. А они все сами сообразили абсолютно стихийным образом.

 

То есть, мы видим, как село капитализируется и становится с одной стороны субъектом, с другой стороны объектом капиталистического уклада и, таким образом, феодальная монархия лишается последней точки опоры. Уже не в правящем классе, а в “правимом” классе. Так, как крестьянство делается буржуазным, феодальный уклад уже и крестьянству только во вред. Хотя в то время, в среднем, крестьянин был склонен думать про хорошего царя и плохих бояр. Да, и преувеличивать значение революционной агитации в этом процессе, было бы большой ошибкой. Конечно она велась, мы только что говорили о народниках, об эсерах.

 

Д.Ю. Ну, глядя на количество восставших областей и количество восстаний, я бы сразу задумался о какой-то чудовищной агентурной сети. Волосатые щупальца распущены по всей стране. А Третье отделение, или кто там, не в курсе о размахе пропагандистских работ?

 

Клим Жуков. А вот Третье отделение как раз было в курсе. И вот, что оно пишет: “В Саратовской губернии в первой половине 1905 года большевистские листовки распространялись от случая к случаю в 60 селах. А сел в губернии насчитывалось несколько тысяч. 1907-1914 гг. в Белоруссии из 131 села где велась агитация, бунтовали всего 14”. А всего в волнениях участвовали 924 села, где не было вообще никакой агитации.

 

Д.Ю. Чего-то сеть не очень работает.

 

Клим Жуков. А крестьяне бунтуют при этом. 131 деревня охвачена агитацией, из них бунтуют 14. А из неохваченных 924 бунтуют. То есть, это какая-то трагическая разница. Крестьянство стремительно революционизировалось. Власть была вынуждена делать некие реверансы в сторону крестьянства, безусловно. Но это всегда были меры косметического свойства, и они всегда принимались с запозданием. То есть, сначала крестьяне выступали, потом их приходилось давить силой. И, когда они выступали еще раз, становилось отчетливо понятно, от местного уровня до государя императора, что в таком виде это существовать больше не может, нужно кинуть им какую-то косточку. То есть, крестьяне получали часть того, что требуют после того, как они устраивали силовую акцию. Или акцию глухого неповиновения, типа забастовки. То есть, становилось понятно, что тебе сам никто ничего не даст, придется вырывать зубами. Так как это происходило раз за разом, то людей выдрессировали на то, что они должны будут забрать сами, им никто не даст добровольно ничего.

 

Конечно, все думающие люди того времени понимали, что деревню нужно как-то реформировать. Потому, что в таком виде она существовать не может. А если в таком виде не может существовать село, то и аграрная страна в таком виде скоро перестанет существовать. Это с одной стороны. С другой стороны, реформировать нужно было решительно и очень быстро. Проблемы, отложенные, начиная с XVIII века, докатились до XX века уже не как пороховая бочка, а как цистерна с нитроглицерином по ухабистой дороге. А с третьей стороны. Эту массу крестьянства реформировать как-то, чтобы не поколебать устои существующего государства, это было невероятно сложно. Это должно было быть вмешательство хирургически точное. С полным пониманием специфики возникающих проблем. А вот с пониманием возникающих проблем, имелись некоторые сложности. Потому, что даже при наличии у ряда думающих людей при власти серьезнейших наработок в этом отношении, смычка между академическим знанием и практическим применением была очень слабая. Почему? Потому, что у нас наверху оставался по-прежнему отживающий феодальный класс, и наверху оставался новый класс-эксплуататор – буржуазия. Которые никак не хотели заниматься реформированием уклада жизни податного населения. Потому, что это было напрямую им не выгодно.

 

Д.Ю. Почему?

 

Клим Жуков. Потому, что для дворян это землевладение было просто основой существования. Для буржуазии все эти крестьяне, это был рынок очень дешевой рабочей силы. Как только ты их будешь реформировать, они превратятся в рынок дорогой рабочей силы. И кому это надо? Да, с начала 1880-1890 годов, потом с начала XX века к нам очень охотно шли иностранные инвестиции, в том числе потому, что у нас была самая дешевая рабочая сила в Европе. Поэтому сюда выгодно было вкладываться. Потому, что барыш большой откатывался. Это всех устраивало. Кроме рабочей силы, которую это не очень устраивало. Так вот.

 

Д.Ю. Которая по непонятным причинам хотела денег.

 

Клим Жуков. По непонятным причинам вообще заявляла какие-то права. Они там с XIII века ничего не заявляли, а тут раззаявлялись. Даже возмутительно. Рассуждая о создании Думы, Сергей Юльевич Витте говорил: “Тогда было признано, что держава может положиться только на крестьянство, которое по традиции верно самодержавию. Царь и народ! Поэтому даже такие архиконсерваторы, как Победоносцев, Лобко и прочие, все настаивали на преимуществах в выборном законе крестьянству”. То есть, крестьянство уже не является опорой трона, но Витте, умнейший человек, и один из самых осведомленных людей в империи, думает до сих пор, что оно все еще является.

 

После относительного затишья, в 1904 году, начались новые волнения. Тогда Милюков писал, что: “Революционное движение далеко не успело проникнуть в массы, и его роль заменялась симуляцией революции и интеллигентами”. То есть, Милюкову просто казалось, что кто-то мутит воду. То, о чем мы говорили выше. Хотя уже тогда первичная статистика могла бы точно сказать, чтобы мутить воду так, никаких сил не хватит. То есть, революционную ситуацию, в том числе и на селе, видели как результат агитации и пропаганды со стороны неких третьих сил. А реальное положение дел обстояло куда сложнее и, забегая вперед, хуже и страшнее.

 

Д.Ю. Ну, для такой сети сколько народу надо, во-первых. Сколько у вас членов в партии? Например, большевиков.

 

Клим Жуков. Тогда их вообще еще не было.

 

Д.Ю. Ну, ты же упоминал, что они там были.

 

Клим Жуков. Ну, это позже.

 

Д.Ю. Не важно. Это сколько должно быть этих большевиков? Чтобы они добрались до этих тысяч деревень.

 

Клим Жуков. Ну, их к 1917 году было 27 тысяч человек.

 

Д.Ю. Во-вторых, если они волокут туда листовки, наверное, они где-то печатают. Наверное, они где-то закупают бумагу, краску. А потом это надо куда-то доставлять, куда-то волочь. Каким бы странным это ни показалось, это еще и деньги. То есть, гигантские финансовые потоки. На производство, доставку. Где это? По-моему, это уже тогда должно было быть понятно.

 

Клим Жуков. Я и говорю, что между “понято” и “познано” очень большая разница. Потому, что понимать многие понимали, а практических выводов сделать... Мы сейчас увидим, какие они практические выводы сделали. В 1904 году случился очередной недород хлеба. И это привело к голодовке 1905 года. И правительство помощи крестьянам не то, чтобы не оказало. Оказало очень мало. Потому, что в это время шла война с Японией, было не до того. А помещики в это время занимались экспортом хлеба за границу. То есть, тут у нас война, тут крестьяне голодают, а тут спокойно занимаются своим привычным делом, то есть, барыжат природными ресурсами. Причем, видимо у нас это стало уже доброй традицией, в виде продукта самого низкого передела, в виде просто зерна. Не муки, а именно просто зерна.

 

Д.Ю. А крестьяне, которые все это вырастили и собрали, на все это смотрят внимательно.

 

Клим Жуков. Да. Ну они смотрели внимательно до осени 1905 года. Когда историк Данилов писал: “Крестьянское движение охватывало свыше половины европейской России, практически все регионы помещичьего землевладения. Всего за 1905 год было зарегистрировано 3228 крестьянских выступлений. За 1906 год 2600. За 1907 – 1337. Современники говорили о начавшейся в России крестьянской войне против помещиков. В то же время правительство не просто бросает против крестьян карателей. Солдаты расстреливают крестьян из пулеметов и артиллерийских орудий, сжигают целые села. Правительственные войска ведут себя в охваченных восстаниями районах России, как на оккупированной территории”. Причем делалось это не самовольно и спонтанно, а это было следствием методичного подхода. И это было заранее согласовано с полученными приказами. Вот, например, министр внутренних дел, тогда Дурново, приказывал Киевскому генерал-губернатору сжигать жилища крестьян в случае неповиновения.

 

Д.Ю. Какая прелесть. Я очень люблю слушать про какое-то там Тамбовское восстание, которое являет собой чудовищное преступление Советской власти против крестьян. А вот эти преступления рассматриваются? Когда по деревням лупят из пулеметов и из пушек, а жилье в соответствии с приказом сжигают. Это где-то рассматривается, нет?

 

Клим Жуков. Ну, это положено так.

 

Д.Ю. Ну, да.

 

Клим Жуков. У нас такой разрыв интересный. Маленькая ремарка в сторону. Когда наши особо яростные “нелюбители” коммунистов... Когда начинаешь рассуждать с ними не о коммунистах, понятно, что тут ничего хорошего они тебе не скажут, а вообще про русскую историю... Вот у нас ярчайший пример, Акунин. Он еще и книжки пишет. Поэтому являет свою степень разумности лицом. У нас оказывается вся история очень неправильная. Вся. И на Западе всегда лучше. А у нас народ подкачал очень сильно. И нормально у нас, по их мнению, делается вот только при последних двух-трех Романовых. Потому, что потом коммунисты, а они точно хуже. То есть, только что нам говорили, что на Западе все лучше. А потом пришли германские или английские агенты и все испортили. Ребята, давайте логически рассуждать. Вы говорите, условно: “В Германии все лучше. Немцы прислали своих лучших агентов, денег дали Ленину, чтобы он сделал хорошо, как в Германии. Почему вы говорите, что это плохо? Только что в Германии было лучше”. Там народ нормальный, бюргеры такие все приличные, чистота на улицах, никто не срет в подъездах. Они же нам прислали эмиссаров, чтобы нам сделать хорошо. Почему вы недовольны? Не понимаю, где логика.

 

Д.Ю. Ну, гражданин Акунин, как и все его друзья, пишет сам о себе. Не про историю, а о себе. Я помню в “перестройку” была куплена книжка, она называлась без затей - “Кривая империя”. Там с каждой страницы, открываешь, и уже говно течет. Все плохо, все отвратительно. Меня все время вопрос одолевает, а ты не пробовал разобраться, почему так? Отвлекаясь в сторону. Почему здесь вот так, а тут вот так? Наверное, есть какие-то причины. А ты не пробовал поинтересоваться, а как в Индии или в Китае? Почему в Китае 3 тысячи лет цивилизация стоит? Ну, две тысячи лет пускай. А так, как в Европе не получилось. Почему, не приходит в башку задуматься? Почему эта самая Европа вот такая? И самый примитивный вывод, что это аномалия, в силу географический, климатических, исторических условий. А в других местах не так. И если ты попытаешься отсюда тащить сюда – не заработает. Не потому, что оно кривое, а просто оно не так устроено. Вот об этом задуматься гражданам, обращающимся к истории, типа Акунина, как-то даже в башку не приходит. И самое главное, что мы непрерывно оказываемся самыми беспримерными историческими гадами. “Тамбовское восстание. Какой ужас. Продразверстка. Какой ужас. Гражданская война – караул. Революция – караул“. Все, чего в России ни коснись. И это они только начинают с коммунистов. У них сначала “десталинизация”. Потом будет “депетризация”. И вообще, этой России быть не должно. Конечный вывод всегда одинаковый.

 

Клим Жуков. У нас когда маэстро Кургинян бился на “Суде времени”.

 

Д.Ю. Неплохо бился.

 

Клим Жуков. Ну, он оратор-то хороший, кто бы спорил. Не знаю, чей это проект, у меня по этому поводу серьезнейшие мысли. Доказать никак не могу, но мысли есть кто это придумал и зачем. Знаковый был проект. Там же говорили далеко не только про Сталина с Лениным. Там до Юлия Цезаря добросили временной промежуток передач. И наша либеральная публика явила себя во всей красе. Дай только людям открыть рот, они рассказали все, что думают. Выяснилось, что Гай Юлий Цезарь был фактически большевиком, такая сволочь. Я уж про Петра I молчу и про Ивана Грозного. То есть, там уровень исторического знания у наших академиков и профессоров... Такое впечатление, что они только закончили второй курс, причем не с лучшими оценками.

 

Д.Ю. “Вы когда говорите, у меня такое чувство, что бредите”.

 

Клим Жуков. Когда там Пивоваров выступает или Млечин... Я уж про Сванидзе молчу.

 

Д.Ю. Титаны мысли, да.

 

Клим Жуков. Если бы у нас на историческом факультете на экзаменах кто-нибудь подобное сморозил, экзаменов он бы не сдал. Точно совершенно. Он бы пошел еще раз их сдавать вот с таким отпечатком преподавательского пендаля на жопе. Потому, что такое в здравом уме говорить нельзя.

 

Д.Ю. Это ключевое – “в здравом уме”. Это не то, что ты чего-то не знаешь. Это просто ты дурак.

 

Клим Жуков. Именно. Если “империя кривая”, так большевики ее перестроили, выпрямили. Если была империя, которая вообще не должна была существовать, то большевики сделали, что она перестала существовать. Большевики получается молодцы. Или нет? А почему они не молодцы. Я ничего не понимаю.

 

Д.Ю. Мне в свое время глубоко в душу запало, когда начали публиковать труды нашего светоча Солженицына, я их все внимательно читал. Одолел “Архипелаг ГУЛАГ”. Кстати, беседы, по переписке естественно, с тогдашними поклонниками творчества, были очень смешными. “Так он же был лагерным осведомителем”. – “С чего вы взяли?” – “Так это же основополагающий труд, Александр Исаевич сам...” – “Где?” – “Так это же “Архипелаг ГУЛАГ”. Вы что, не читали?” Выясняется, что нет, не читал. Но мнение имеет. Так вот. В рамках этого я одолел произведение под названием “В круге первом”. Где, естественно, автор в лучших традициях пишет сам про себя. И там есть замечательная глава, где Иосиф Виссарионович Сталин, полеживая на “задумчивой” кушеточке, почитывает “Краткий курс истории ВКП(б)”. Который сам спроектировал, отредактировал. И вот он читает, свершения всякие отмечает: “Тут хотел хорошо, а получилась фигня. И тут хотел хорошо, и тут фигня какая-то”. Глава, естественно, заканчивается тем, что: “Я хороший. Народишко никчемный попался”. Я прослезился просто. Я уже большой был. Мысль номер один: “Ты-то, блядь, откуда это знаешь, о чем он там думал, о чем размышлял?” Ты-то там, мыслитель, откуда это знаешь? А во-вторых, почему к выводу такому пришел, что “народишко не тот попался”? “Народишко” построил сверхдержаву, между прочим, вторую на планете Земля. “Народишко” победил в самой страшной войне человечества. И не просто потому, что он хорошо воевал, а потому, что построил сверхдержаву. Которая ковала...

 

Клим Жуков. Все подряд.

 

Д.Ю. Не побоимся этого слова, лучшие в мире танки. Отличные самолеты, винтовки, пулеметы, пушки. Все на свете делала. И делала это лучше и больше, чем в Европе. В результате чего и победила. Где же “народишко” не такой? “Народишко” совершал мегасвершения, а ты, дурак, не способен даже этого увидеть, того, что перед носом. В башке насрано. И говно из башки льется на страницы, потом в бошки к читателям. Не ешьте говно, дорогие читатели.

 

Клим Жуков. Причем, что характерно. Когда я это, “В круге первом”, читал, у меня было стойкое понимание того, что этот “Краткий курс истории ВКП(б)”, который Сталин читал на кушетке, существует только в башке Солженицына. Потому, что Солженицын даже “Краткого курса истории ВКП(б)” осилить явно не смог.

 

Д.Ю. Там сама книжка “прекрасна”, что какой-то подонок, предатель, звонит в американское посольство с целью сдать наши ядерные секреты. Это оказывается хороший человек, их надо сдать, это положительный герой.

 

Клим Жуков. Там все “прекрасно”. Но возвращаясь в 1905 год. В итоге помещики требовали введения военно-полевых судов. Крестьяне в ответ сжигали уже помещичьи усадьбы и кулацкие хозяйства. И в итоге за 1905-1907 годы в России было уничтожено до 4 тысяч дворянских усадеб. То есть, до 10 процентов от всего, что было вообще.

 

Д.Ю. А народу сколько убили?

 

Клим Жуков. Это очень сложно сказать. Потому, что учет не велся. Это же не Сталин, при котором приказали уморить 680 тысяч человек, так на каждого бумажка есть. А тут никакой бумажки нет. Пулеметная команда к селу подъехала, шарахнула одной лентой. Приказ выполнен? Выполнен. Сколько там народа убило, сколько ранило, сколько раненых потом умерло – никто их не считал. Прикидки-то есть, но точных цифр мы просто никогда не узнаем. Ну, и крестьяне сопротивлялись активно. И создавали свои республики, неподконтрольные правительству. Например, Марковская республика на территории Марковской волости Волоколамского уезда Московской губернии, знаменитая. Общинное самоуправление, оно, в общем, делало то, что потом делали Советы уже рабочих депутатов. Потому, что рабочие все сами были в прошлом крестьянами, за очень редким исключением. И они эту общинную систему в большом ее проценте, в большой ее части перевели на фабрично-заводское устройство. Хотя конечно там была своя серьезнейшая специфика, но корни и тут тоже лежат. И вот в таких условиях, непростых, на политическом небосклоне засиял наш светоч, Петр Аркадьевич Столыпин.

 

Д.Ю. Сверхновая жахнула.

 

Клим Жуков. Да. Саратовский генерал-губернатор, Петр Аркадьевич Столыпин, был очень интересным на самом деле человеком. С очень, я бы сказал, ясной и трезвой головой. На самом деле чрезвычайно умный и прагматичный человек. В частности, по воспоминаниям его собственной дочери, Марии Петровны фон Бок, Столыпин, мягко говоря, без энтузиазма воспринял начало Русско-Японской войны. Вот, что он говорил, по словам дочери: “Как может мужик идти радостно в бой, защищая какую-то арендованную землю в неведомых ему краях. Грустна и тяжела война, не скрашенная жертвенным порывом”. То есть, опять же. Понимать-то он кое-что понимал, а что он делал. Он отметился очень энергичным подавлением недовольных в Саратовской губернии. Чем обратил на себя внимание Николая II, который был известный либерал и любил когда “холостых залпов не давать, патронов не жалеть”. Столыпина вызвали в Питер, и он принял пост министра внутренних дел.

 

Д.Ю. А вот эти, извини, вдруг кто-то не понял, расстрелы деревень из пушек и крестьян из пулеметов, это они происходили при “святом” государе Николае II?

 

Клим Жуков. Да, конечно.

 

Д.Ю. Добрейшем. Это важно.

 

Клим Жуков. Важно, важно. И вот 26 апреля 1906 года, вместо Петра Николаевича Дурново, пост министра внутренних дел занял Столыпин. И практически одновременно, чуть-чуть раньше, началась активная работа по демократическому умиротворению страны путем создания Первой Государственной Думы. Шла работа по созданию этой самой Государственной Думы. Это как раз была реакция образованной верхушки, которая понимала, что по-прежнему жить уже невозможно, ничего по-прежнему не будет никогда уже и нужно как-то преобразовывать страну. Надо сказать, что для абсолютной монархии это был далеко идущий и почти отчаянный шаг. Мы об этом тоже говорили в прошлый раз, что вслед за сменой точки опоры на буржуазию, капитализироваться должна будет не только буржуазия, но еще и ее надстройка, то есть, государство. А раз так, там должно быть демократическое представительство, а вслед за демократическим представительством очень скоро не будет царя. Или он будет в качестве некой декоративной фигуры. С 1861 года постоянные разговоры о том, что нам нужно демократическое представительство. Ну, вот теперь без него деваться было уже некуда, пришлось его создавать. Притом, что буквально за 2-3 года до этого Николай II отказывался даже рассуждать об ограничении наследственной абсолютной монархии.

 

Ну, вот еще Сергей Юльевич Витте поручил разработку реформ предшественнику Дурново на посту министра внутренних дел Булыгину. И работа Булыгина результировалась положениями о созыве Государственной Думы и изданием Высочайшего манифеста “Об усовершенствовании государственного порядка” 17 октября 1905 года. Тот самый знаменитый октябрьский манифест. Манифест был воспринят обществом, в общем, с энтузиазмом. А вот положения о Думе, которые Булыгин разработал, они не понравились, мягко говоря, никому. Даже не смотря на то, что раскручивался постоянно этот революционный маховик, пришлось отложить создание Думы. Потому, что создание Булыгинской Думы, в ее основных положениях, гарантировало бы, скорее всего, революционный взрыв. Потому, что это было издевательство над демократическим представительством.

 

Д.Ю. Что же там такое было?

 

Клим Жуков. Там были такие цензы выставлены, что было понятно, что народ там не будет представлен. Так вот. Октябрьский манифест должен был купировать негативный эффект от этих Булыгинских инициатив. И манифест гарантировал основной пакет демократических свобод. Свободу слова, свободу собраний, свободу совести, неприкосновенность личности, без решения суда, по крайней мере. И вот следующий проект Думы, он имел куда большие полномочия. Ну, и все равно ее порядок формирования был максимально далек от понимания равновесной представительской демократии. Выборы проходили по четырем куриям, это землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. Прямыми выборы не были и зависели от имущественного ценза, проходили в несколько ступеней. Крестьяне выбирали депутатов не напрямую, а в очень сложной четырехступенчатой системе. Это выборные от десяти дворов. Из выборных избирались волостные представители. Потом, третий пункт, это выборщики на уездном съезде волостных представителей выбирали депутатов в Государственную Думу. Но, даже не смотря на это, от крестьян в Думу пробралось 24 процента, 96 мест.

 

Д.Ю. Это притом, что они сколько процентов населения?

 

Клим Жуков. 83 процента. Но все равно. Там по идее вообще не должно было быть никаких крестьян. Но однако 24 процента крестьян оказались в Думе. Они составили группу трудовиков. Наиболее многочисленной на тот момент была партия конституционных демократов, кадетов, 176 мест. Умеренные правые, октябристы, сторонники октябрьского манифеста, получили всего 16 мест из 499. Ну, и 102 места достались внефракционным кандидатам, в том числе была масса эсеров. Работа думы началась 27 апреля 1906 года. И Дума, не смотря на весь этот жесточайший ценз, оказалась, по мнению властей, слишком революционной.

 

Д.Ю. Надо было разогнать.

 

Клим Жуков. Потому, что буквально первое, что начала делать Дума, она начала разбираться с тем, что делает правительство. И вот Горемыкин, глава правительства, был в ужасе. Дума заседала 72 дня, и за эти 72 дня был принят 391 запрос о противозаконных действиях правительства.

 

Д.Ю. Это был взбесившийся принтер, по всей видимости.

 

Клим Жуков. Да. Тут же добавились абсолютно недопустимые рассуждения о вопросе о земле. Эти 24 процента трудовиков плюс 102 внефракционных кандидата просто принялись “жечь глаголом”. Потому, что даже кадеты были вынуждены выступать за частичное отчуждение земли у помещиков и землевладельцев на условиях выкупа. А трудовики-то просто рубили правду-матку о том, что земля просто должна отойти крестьянам. И вот тут правительство Горемыкина просто отказалось рассматривать вариант отчуждения земель в пользу крестьянства. Таким образом Дума и правительство как лебедь, рак и щука просто поехали в разные стороны. Закончилось все 8 июня, когда Советом министров был разработан указ о роспуске Думы.

 

Д.Ю. Эта Дума поломалась, несите новую.

 

Клим Жуков. Ну, или вот-вот поломается. В стране получилось троевластие. С одной стороны у нас Николай II, правительство Горемыкина и Дума. И все друг друга игнорируют. А в это время, в апреле, 47 крестьянских выступлений, в мае 160 выступлений, а июне 739 крестьянских выступлений.