Литературные процессы в стихопрозе

 

Новое веяние современной литературы - стихопроза. Многие авторы склонны считать, что это смесь стихов и прозы, напоминающая «белый стих». Писатели данной разновидности литературного творчества работают в стиле постмодернизма.

Между стихом и прозой как суверенными художественными системами нет жесткой непроницаемой границы. Структурные элементы той и другой, взаимопроникая, образуют зону смешанных форм - так называемую литературную стихопрозу нового времени, которую следует отличать от стихопрозы памятников фольклора и древнерусской довиршевой литературы. [110].

Стихопроза «Жизнь без нас», как и роман в рассказах (новеллах) «Грех», хотя как и автобиографический сборник рассказов «Красная плёнка», но уже в меньшей степени, имеют индивидуальную жанровую специфику.

Прочтение любого произведения немыслимо без её истории создания. Каждый роман имеет своего героя. В данном же стихопроза «Жизнь без нас», как и романе в рассказах (новеллах) «Грех», как и рассказ «"Киевский" торт» из сборника рассказов «Красная плёнка», на наш взгляд, это не просто герой, а ещё и частичка души самого автора. Битовский герой - молодой человек, отдающийся конкретной ситуации, переживающий ее полноту и остающийся при этом человеком, не склонным к подлости. Он человек, который не может отождествлять себя с действительностью, но по причинам не идеологическим, а из-за чувства изолированности и одиночества.

Лирическая проза осуществляет тесную связь всего написанного с субъективным восприятием с элементом автобиографичности. Об особенностях биографического начала в стихопрозе мы будем говорить особо.

О слияние жизни и творчестве Андрея Битова как в подтверждении, что человек слился со своим текстом. Жанрово нарезает и замыслово оформляет, но непрерывность которой безусловно неопровержима. И о том, что все тексты, которые он нам предлагает, тоже выпали из одного файла, и между ними есть неожиданная преемственность, хотя все они написаны в разное время и по разным поводам.

Стихопроза Андрея Битова, как и каждое из анализируемых нами произведений других авторов - все они имеют свой совершенно особый художественный мир, не заметить который нельзя.

Во всех случаях основой для анализа стихотворений встречаемых в прозе являются раннее увлечение Андрея Битова как и Захара Прилепина и Михаила Елизаровова стихами. У Прилепина более очевидно стремление преодолеть зависимость от сюжетов собственной жизни.

«Час последний, час второй» - это рубеж между жизнью и смертью. Когда человек понимает свою смертность и бессилие - «Звезды, слава, заграница, голоса. А за той границей гладь да тишина: Чей-то холод, голод, смерть, ничья война. А за этой тишью-гладью череда…» [13, 1].

Это как раз и есть та самая очень личная, исповедальная проза. Это и делает ее по-настоящему трогательной и симпатичной. В ней много иронии, но еще больше откровенной сентиментальности (а для людей для кого честь, защита отечества, родина является не пустым звуком ещё и откровенной в полной мере ностальгии): «Денег категорически не взял: мамин случай не стоил его вызова. И именно тут, от его неприветливости, я поверил в его великую репутацию и все-таки спросил напрямую… Умрет не от этого, - прямо взглянув мне в глаза, нехотя буркнул он. Успокоенный, я поехал сопровождать своего двенадцатилетнего Ваню в Абхазию, к морю. Давненько я у него не был, у моря… С маминого восьмидесятилетия, отмеченного так счастливо в той же Абхазии. И вот, выходя с этим трепетом первого в сезоне огурца на пляж, гордясь своим голенастым сынком, нетерпеливо стаскивая на ходу фуфайку через голову… Крест у меня был особый, каменный, подаренный мне моим лучшим другом и крестным, освященный в Иордане… Монолитный, толстый… И вот, падая с метровой всего высоты на пористый и присыпанный песочком бетон ступеньки, он раскалывается на кусочки, как рюмочка. И не успел я дойти до моря, как меня всполошёно позвали обратно в корпус, к телефону… «Пока мама жива, мы молоды», - говорят на Кавказе» [13, 2].

 

Мысль пришла и прошла. Была.

Ничего нельзя восстановить, не создавая.

Даже вот такую мысль.

И еще одну: должна же быть хоть одна достоверная история в

Истории человечества? Чтобы уж не было сомнения, что была. [13, 7].

 

Данное определение соответствует линии поведения и творчества писателей, рассматриваемых нами в данной дипломной работе. Сюжет любого произведения немыслим без преодоления препятствий и разрешения конфликтов. Сюжет стихопрозы Андрея Битова на глубинном уровне прочитывается как борьба героя с внешним окружающем миром (средой).

Героя характеризует жадная потребность жить и действовать вопреки логике а также общественным устоявшимся нормам. Таким образом, можно сказать, что жизнью и (литературной) судьбой, написана стихопроза Битова «Жизнь без нас».

Не вызывает сомнения, что Андрей Битов - один из самых ярких отечественных прозаиков, целый ряд произведений которого стал уже признанной классикой современной русской прозы.

По мнению героя, мир находится в конфликте с ними, мир выталкивает героя из себя. Отсюда мнимость конфликта. Причины же кофликта в том, что лирический герой Битова чаще всего бездеятелен, порой даже заворожен красотой окружающего мира.

 

А за этой тишьюгладью череда:

Никого и ничего и никогда.

А за этой чередою наш черед:

Слово, дело, крах, молчание и лед.

Твоя мама, моя мама - вот друзья!

Если верить им, то мы с тобой князья. [13, 2].

Или другие строки Битова:

Друг мой первый, друг мой черный, за горой…

Наступает час последний, час второй... [13, 1].

 

Стихи употреблённые Андреем Битовым, в определённой мере схожи и являются логическим, композиционным, логическим продолжением художественного текста книги автора.

Герои Битова осторожны и бездеятельны, и поэтому часто конфликт не приобретает открытой формы; более того, часто сам герой (причем для самого себя) ощущает сеья лишним в этом мире:

 

За грядой кавказской новая гряда:

Люди, судьи, годы, моды, города.

А за той грядой чужая полоса… [13, 2].

 

Или другие строки Битова:«Вот еще цифра, которую надо пережить. Слишком часто в нее упираются, не дожив до первого юбилея. Семью семь - две косы. «Они любить умеют только мертвых…» Этот пушкинский приговор русскому менталитету скрашивается тем, что любят все равно те же, кто любил живого. Только возможности почемуто появляется больше. Та же гласность. Очередная тризна по Сергею Довлатову <...> - «Звезда», Арьев… Срочно в номер» [13, 2].

 

Или другие строки Битова:

Нас шлют вдогонку друг за другом,

И мы летим во все концы,

Оповещая, круг за кругом,

Весну конца. Конца гонцы,

Мы чертим грани различенья

Добра и зла между собой,

Предупрежденья иль прощенья

Не возвестив своей трубой.

Но что обещано, то будет…

Но не сегодня, не сейчас.

И грешник все еще подсуден

Лишь в смерти. Как один из вас… [13, 6].

 

Поэтому, прислушавшись к тому, как настойчиво Битов напоминает о связанности всего им написанного, задаешься вопросами: почему, во-первых, так важна и значима эта связь? А во-вторых, какие риторические приемы и стилистические средства способствуют ее созданию? Ответы на эти вопросы кроются в феномене литературного комментария, который, в своих различных ипостасях, составляет основу поэтики Битова. К примеру, Битов в сочинении «Файл на грани фола» удалось очень лаконично выразить, почему для него важно возвращаться к давно написанному, соединяя тексты, которые, казалось бы, могут существовать автономно, в один:

«А мне еще говорят: что такое? Почему ты пишешь в одном файле? Что за глупость? Не можешь новую иконку завести!

Может быть, мне не нравится слово иконка в таком употреблении легкомысленном» [10].

То, что делает особенным стиль Андрея Битова, как и рассматриваемых нами далее стилей Захара Прилепина и Михаила Елизарова - это использование деконструкции классической традиции в виде сознательного повторения эмотивных чувств.

Наиболее яркой иллюстрацией этого феномена является алфавитный указатель к трилогии «Оглашенные» - «Таблица амбиций», на первый взгляд производящая впечатление хоть и странной и необычной, но все же упорядоченной алфавитом иерархии литературных персонажей и реальных людей, фигурирующих в «Оглашенных»: Набокову, о котором Битов так много и прекрасно пишет, здесь уделена всего лишь лаконичная справка - «писатель и энтомолог», о Зощенко сказано «любимый писатель», а о Моцарте, чье имя упоминается в тексте романа трижды, приводится всего одно, но емкое слово - «гений».

Итак, лирическая проза передаёт о связанности всего написанного с точки зрения субъективного фокуса, отсюда большее переплетение общей канвы произведения с автобиографией писателя.

Каждый роман имеет своего героя. В данном же стихопроза «Жизнь без нас», как и роман в рассказах (новеллах) «Грех», как и рассказ «"Киевский" торт» со сборника рассказов «Красная плёнка», на наш взгляд, это не просто герой, а ещё и частичка души самого автора каждого из них. Все они оставили часть своего далеко не самого спокойного характера в главных героях.

В его художественных произведениях, где, как правило, над сюжетами и событиями преобладают рефлексия и анализ мыслительных процессов. Но на самом деле это подтверждает тот факт, что человек слился со своим текстом. Несмотря на жанровое и стилевое многообразие прозы, единство метатекста безусловно присутствует. В данном случае тексты, из которых состоит стихопроза «Жизнь без нас», написаны в разные годы и об этих текстах тоже, можно сказать, что они выпали из одного файла, и между ними есть неожиданная преемственность, хотя все они написаны по разным поводам и соедины по воле случая Андреем Битовым.

Таким образом, можно отметить черты саморефлексии, метаописательности, лиризма, дополнительной вовлечённости читателя в текст в стихопрозе Битова.

Комментарий выступает в роли связующего звена, соединяющего фрагменты, и оказывается той самой нитью, которая скрепляет все написанное в одно целое. К которому можно и необходимо снова и снова возвращаться: можно, благодаря разнообразному арсеналу приемов - всевозможным таблицам, перечням, каталогам и указателям, а необходимо потому, что на поставленные философские вопросы нет однозначных ответов и одно умозаключение вытекает из предыдущего и влечет за собой последующее [82].

 

Жизнь без нас». Стихопроза

 

В данном разделе второй главы мы попытаемся начать анализировать конкретный текст Андрея Битова - стихопроза «Жизнь без нас».

Стихопроза «Жизнь без нас», написанная в 1996 году, получила разные отзывы в своё время. Например, В. В. Цуркан, критик, в рамках «Динамики литературного процесса в контексте регионального пространства» говорит о писателях, на стороне которых уже не вся основная категория читателей. В своём рассуждении он выделяет «приговорённых к слову» писателей, которые всё больше пишут о теме жизни, смерти и предчувствии неизведанного, где отмечает: «Вот и Андрей Битов написал в этом году: «Жизнь без нас» [122].

На определение жанра стихопрозы, влияет также и сам строй приёмов применимых для описания героя. Житейская реальность вызывает у героя Битова скуку или удивление: «Эти, что здесь, оказались покрепче. Эти - пришли. Я представил себе количество выпитого ими всеми вчера и машинально посмотрел под ноги. Будто в этом выпитом можно было уже промочить ноги. Я представил себе количество выпитого ими всеми за жизнь с одним лишь дорогим покойным, и мне показалось, что я вошел в пруд с намерением выкупаться, но все еще не решаясь окунуться. Как раз до туда дошло, до них. Я представил себе количество выпитого всеми нами за всю нашу жизнь и привстал на цыпочки, чтобы разглядеть черты усопшего» [13, 3].

Герой все очень тонко чувствует: проявления любви он понимает рационально, а спонтанность чувств других, вызывают в нем чувство нестерпимого стыда - ведь он не может вернуть им это. Так устроена жизнь: он может только передать дальше эстафету не спрашивающей ни о чем любви (но пока он не передает или так и не передаст). «Слишком много я говорил! С безответственностью любимца публики. Я так и думал, что за это. Грех, возможно, был, но кара казалась мне чрезмерной. Петля захватывала и утягивала меня в некую дрожащую перспективу аудитории, с размытостью и постоянством лиц, продолжавших пристально разглядывать мое отсутствие за кафедрой; сам я, или только моя оболочка, в то же время продолжал свою работу говорения, все более опустошаясь изнутри и от нарастающей легкости чуть ли не взлетая над, все более состоя из одной лишь прозрачной, но противной и пугающей внутренней дрожи. Отсутствие какой бы то ни было боли при этом тоже пугало. Объяснить это состояние было трудно даже своему человеку, не то что доктору, да поаглицки, да за сто долларов. Слов тут не было - одно чувство» [13, 3].

Битовский герой - человек, который не может отождествлять себя с действительностью, но по причинам не идеологическим, а из-за чувства изолированности и одиночества. Как из вышесказанного из Битова: «Нет, весь я не умру… - И вышел весь» [13, 4].

«В режиме советского времени, в сталинском загоне, культурное описание Петербурга, Петрограда, Ленинграда было остановлено, стало «дореволюционным», но и те книги не переиздавались; все, бессознательно и сознательно, склонялось к забытью. Забытье ведь - необходимое условие разрушения. Переиздание книг по Петербургу в последние годы гласности показало парадоксальную бедность ряда: Анциферов, Курбатов… Практически нет по Петербургу книг. Петербуржцу приходится заглядывать в то же мутное, непромытое окошко уже не Петербурга, а интуристского справочника, как и иностранцу. Оказывается, именно простую, а не гениальную работу сделать в России труднее всего» [13, 9].

В центре стихопрозы Битова - переживания главного героя самого различного свойства: метафизические и бытовые. Но эта же самая житейская реальность вызывающая у героя Битова скуку или удивление и неготовность делает героя Битова объектом чужого воздействия. Из объекта чужого воздействия герой прозы Битова хотел бы управлять своей жизнью, быть авторитарным то есть стать субъектом, воздействующий на свою и чужую жизнь. Но пока это происходит только в его личном уединённом, скрытом от окружающих сознании.

Герой Битова доверчив, прекраснодушен, талантлив (талантливо видит мир - посвоему и действительно видит, а не пользуется готовым представлением о нем, - впрочем, так смотрят все дети и многие молодые люди). Но сказать, например, что он добр, нельзя, потому что «добр» - результат опыта, для того, чтобы быть добрым, нужно делать соответствующие поступки, а герой както не спешит поступать. А пока он ждет чего-то «своего», как чуда, «чужое» завладевает им, и защититься от него он может только подлостью, так герой одновременно отталкивает и желает абстрагироваться от окружающего мира:

 

Хоть здесь не жизнь, в Париже - тоже смерть.

Я не хочу в глаза ее смотреть.

А не смотреть возможно только здесь:

«Нет, весь я не умру…» - И вышел весь [13, 4].

 

Так, Н. Иванова пишет в статье о знаменательности «литературного одиночества» Битова («сам себе романист, рассказчик, географ - историк

эссеист»), ломающего саму возможность «зачислять писателей в обоймы и вести счет на поколения» [13, 244].

«Ему это было некогда и некстати - куда-то еще ехать. Но уж очень за меня просили. Недовольного и усталого от бессонной ночи не то за хирургическим, не то за праздничным столом привез я его. Осмотр длился минуту. Он посоветовал протирать спиртиком. Денег категорически не взял: мамин случай не стоил его вызова. И именно тут, от его неприветливости, я поверил в его великую репутацию и все-таки спросил напрямую… - Умрет не от этого, - прямо взглянув мне в глаза, нехотя буркнул он» [13, 2].

И подведя итог, можно сказать:

в стихопрозе «Жизнь без нас» повествование ведется главным героем от первого лица (герой показан сквозь призму взгляда на самого себя).

Андрей Битов - интеллектуальный писатель. И его герой, соответственно, - это тот, кто может позволить себе много думать (и много говорить). Это саморефлексирующий, самосознающий герой.

Внутренний монолог героя, в стихопрозе, у Андрея Битова рождается как мечта, как отступление от будничного и обязательного (с ним герой не справляется), как гипотетическое дробление события на варианты, более выигрышные для героя-неудачника в своей «реальной» жизни внутри текста. Он легко оторвется от ненавистной рутины, выпадет из колеи, пробитой для него, вовлечется в приключение и внезапно увидит всю прелесть и странность мгновения.

Поэзия в стихопрозе заимствует от повествовательной прозы простоту синтаксиса, вводятся многочисленные синтаксические конструкции, обращённые к читателю. Это лирическая, саморефлектирующая проза.

Стихопроза Андрея Битова, как и каждое из анализируемых нами произведений других авторов - все они имеют свой совершенно особый художественный мир, пройти мимо которого просто нет возможности. Отношения «герой-мир» скорее враждебные; они оба не приемлют друг друга. Характер отношений героя с внешним миром тесно связаны и причина в этом, что он чаще всего бездеятелен, порой даже заворожен красотой окружающего мира.

Представленные факты в стихопрозе в большенстве случаев автобиографичные. Нахождение автобиографических фактов позволяют сделать вывод о возможности отождествления вымышленного и реального (фактического) авторов. Драматизм переживания в стихопрозе «Жизнь без нас» выстроен на предчувствиях.