Отношение православной традиции к смеху

 

«Значение православия в русской истории и культуре духовно определяющее», - точно заметил великий русский мыслитель И.А.Ильин. Православие является одним из сущностных оснований русской культуры и фундаментом русского менталитета. Оно, придя на Русь и утвердившись здесь, приобрело под влиянием традиционной языческой культуры восточных славян, присущего им особого душевного и духовного склада, ряд специфических черт, совокупность которых позволяет говорить о «русском Православии» как самобытного религиозном и культурно-историческом явлении. Религиозный архетип в русском менталитете обусловливает приоритет духовных ценностей над материальными, определяет нравственные архетипы русской культуры. Православный архетип сообщил русской культуре следующие характерные черты: аскетизм, смирение и долготерпение, широта и щедрость всепрощения, соборность, братолюбие, жалостливость и сострадание.

Православный идеал аскетичности и послушания отвергал все то, что давал смех - свободу, господство материально-телесного. В некоторое противоречие с этим вступали такие национальные черты как свободолюбие, безудержность, стремление к преодолению преград. Поэтому смеху на Руси с древних времен до наших дней отводилось особое место, именно он разрешал противоречия внутри русской души. Отношение христианства вообще и православия в частности к смеху не было вполне однозначным. Но в православии всегда преобладала та линия, которая считала смех греховным. Если католичество старалось укротить смех, приручить его, то православие резко его запрещало - отсюда родилась национальная особенность русского народа: «смеяться, когда нельзя».

Еще Иоанн Златоуст заметил, что в Евангелии Христос никогда не смеялся. Православная церковь отрицала смех, запрещала его как нечто недостойное христианина, а М.Панченко отмечает, что Дмитрий Ростовский в своей пастве прямо предписывал: «Если уж случится в жизни очень веселая минута, не смеяться громко, а только осклабиться» (Это предписание заимствовано из книги Исуса, сына Сирахова: «Буй в смехе возносит глас свой; муж разумный едва осклабиться»).

На Руси также существовали (частично еще сохранившиеся в памяти народной традиционной культуры) обычаи, связанные со смехом и карнавалом: святки, масленица, ночь на Ивана Купала и многие другие. Однако православие не испытывало ничего похожего на официальное разрешение смеха в отличие от католицизма. Русская карнавальная традиция воспринималась как серьезное нарушение церковной морали, и после праздничных бесчинств, требовалось очищение. Смех выступал как бесовское начало. Главными создателями бесовских козней, увеселительных балагурств, по мнению Церкви, были скоморохи, с которыми она упорно боролась. Духовенство, активно вытесняя смеховую культуру скоморохов, обвиняло их в том, что на игрищах «толпы» народа, а «церкви стоят пусты». Этому легко найти объяснение. Церковь требовала постоянно помнить Бога и во всем видеть его участие. А на игрищах, как раз это и забывалось в первую очередь. Церковь постоянно стремилась оставить человека наедине с Богом, как бы изолировать его от общения с другими людьми, а праздник как раз наоборот создавал максимум условий для человеческого общения. Церковь стремилась заставить человека ощущать себя песчинкой в мире, ничтожеством перед совершенством Бога, а праздник давал возможность ощутить себя равным со всеми, человеком среди людей. На игрищах человек освобождался от пут, которые связывали его в обыденной жизни, становился свободным. Становился самим собой, забывал царя и Бога, а вместе с ним и все то, что с таким завидным постоянством старалась внушить ему церковь. Естественно, что люди более охотно шли на игрища, чем в церковь.

Таким образом, церковные проповедники проклинают скоморохов в своих проповедях, пишут грамоты и послания царю с просьбой «истребить их», а соборный приговор 1551 предает их официальному церковному проклятию.

В Киево-Печерской лавре при входе в Ближние Пещеры изображены на фресках все мытарства, которым подвержен человек. Первым из них идет сквернословие и смехотворчество. Греховному смеху противопоставляется божественный плач. В писании Преподобного отца Иоанна игумена Синайской горы («Лествице»), которая имела особое почитание на Руси, сказано: «Имея дарование плача, удерживай его всею своею силою, ибо прежде совершенного усвоения он крайне легко отъемляется и, как воск от огня, удобно тает от мятежей и забот телесных, от роскоши, особенно же от многоречия и смехотворчества… Если смиренномудрию ничто так не содействует, как плач, то, без сомнения, ничто так не противодействует ему как смех…» Основой смеха считается ложь: «Один лжет для забавы, другой из сластолюбия, иной, чтобы привести в смех присутствующих, другой, чтобы поставить сети и сделать зло брату». Интересно, что смех становится в один ряд с многословием или сквернословием, чем показывается его связь с «пустой» или злой энергией. В этот ряд можно сразу добавить еще пустословие и злословие. В уставном каталоге грехов смехотворство и поныне находит себе место. Православный должен приносить покаяние при смехотворчестве.

Но несмотря на это, в древнерусском смехе существует удивительный парадокс, показывающий, что не только народная культура вобрала в себя православие, но и православие многое позаимствовало из нее. Парадокс этот заключается в огромном количестве пародий на молитвы, псалмы, службы. На монастырские порядки. Д.С. Лихачев объясняет разрешение пародий той причиной, что осмеивалось не содержание, а внешние формы, стили. Конкретные произведения и авторы практически не пародировались, поскольку они были мало известны или мало распространены в народе, а осмеивался определенный жанр.

Тот, кто смеялся, изображал себя дураком, глупым - вызывал смех над самим собой. «Смешащий валяет дурака, обращает смех на себя, играет в дурака…» Функция смеха - обнажать, обнаруживать правду, раздевать реальность от покрова этикета, церемониальности, искусственного неравенства, от всей сложной знаковой системы данного общества. Обнажение уравнивает всех людей, при этом дурость - эта та же нагота по своей функции. Дурость - это обнажение ума от всех условностей, от всех форм, привычек. Поэтому-то говорят и видят правду дураки. Они честны, правдивы, смелы. Они правдолюбцы, почти святые, но только «наизнанку».

Древнерусский смех - это смех «раздевающий», обнажающий правду. Важно то, что вывертыванию подвергаются «лучшие» объекты - мир богатства, сытости, благочестия, знатости. Это подчеркивает то, что самое большое место в народном сознании занимали представления о душе стыде, грехе, совести, доброте, справедливости, правде. К числу главных идеалов на Руси относился идеал справедливого общества, где труд не наказание, а почитаемое дело, святой долг.

«Смех создает свой мир - антимир. При этом антимир противопоставлен не просто античному миру, а идеальному миру, как дьявол противостоит не человеку, а Богу и ангелам».

скоморохи менталитет смеховая культура русь