Слезонепробиваемые жилеты и государственный простатит.

 

 

Автор «Гипсового трубача» в прямом эфире радио и ТВ «КП» презентовал третью, заключительную часть своего знаменитого романа, а потом поговорил «за жизнь»…

 

«Чем опасно „перекопское братство“?»

 

…Мы выбрали «Опасные руки» — так называется одна из глав нового романа Юрия Полякова — чтобы прочитать выдержки в прямом эфире. Но перед самой передачей писатель остановился на другой главе — «Слезонепробиваемом жилете». Этот отрывок он и стал читать сам — с выражением, в сопровождении тревожной музыки…

 

— Юрий Михайлович, а образ «слезонепробиваемые жилеты» — это касается только правосудия или всего чиновничьего класса?

— А это уж читатели пусть сами делают выводы. Хотя лично я склоняюсь ко второму…

— Антибюрократические романы, фильмы, спектакли по вашим произведениям выходят уже три десятка лет миллионными тиражами, а бюрократов меньше почему-то не становится…

— С бюрократией боролись гиганты, не мне чета: Салтыков-Щедрин, Лев Толстой, Александр Островский, Михаил Булгаков, Ильф с Петровым… И при советской власти серьезные книжки об этом выходили.

— …Может, это писатель и драматург Поляков сейчас недорабатывает где-то?

— Писатель и драматург Поляков — обычный человек. А живучесть — главная особенность бюрократии, потому что без нее нельзя. Когда надо управлять большой системой, всегда возникает класс людей, которые «осуществляют руководство» и имеют больше других. Вспомните хотя бы Иосифа Прекрасного! Отличный был топ-менеджер у фараона, честный, а родню-то всю пристроил… Не случайно в середине двадцатых большевики, спохватившись, ввели так называемый партмаксимум. Представьте себе: Гражданская война закончилась, люди на совесть сражались, гибли под пулями, от тифа и так далее. И вдруг эти вчерашние тифозные герои, кто уцелел, возглавив заводы и наркоматы, положили себе такие оклады, что народ зароптал. Мол, зачем эксплуататоров свергали? Большевики, люди неглупые, установили планку — больше ни-ни, а то на вилы поднимут. И сегодняшняя жизнь очень мне напоминает ситуацию двадцатых годов прошлого века. Только вот «едросминимума» что-то не видно! Есть и еще одна параллель. Например, такой диалог: «Вон предрик Петрович-то совсем оборзел, проворовался, развратничает — с секретаршами в бане парится, самогон глушит. Надо бы его снять и — в ОГПУ». — «Надо бы, но мы с ним вместе Перекоп брали…»

— То есть спустя почти век то же самое мы видим и сегодня?

— Абсолютно! И герои баррикад девяносто первого года мгновенно превратились в таких хапуг, что диву даешься. Вспомните, какие оклады себе положили честные завлабы, после девяносто первого став членами советов директоров. За тещами в Америку самолеты гоняли…

— Стало быть, и сегодняшние «перспективные революционеры», которых мы видим на площадях, а теперь уже на ТВ, если придут к власти, тоже превратятся в хапуг?

— Разумеется. За редчайшим исключением. А эти исключения будут выдавлены из системы. Ибо революции вершат именем народа, но во имя личных интересов.

— Ну а что вы, собственно, предлагаете для того, чтобы пробить «слезонепробиваемые жилеты» бюрократов?

— Как это ни банально звучит — надо отладить систему ответственности: превысил — понизили, украл — сел и так далее. И конечно, пора разобраться с кадрами. «Перекопское братство» нынешних руководителей ведет страну к катастрофе. С этим надо заканчивать. Если человек явно не тянет, если после его руководства сыплются плотины и рушатся заводы, почему он несменяем? Как можно быстрее надо начать оздоровление государственного аппарата. Это одна и та же колода карт — лоснящаяся от жира. Кого еще должны изнасиловать бутылкой, чтобы у нас сменился руководящий состав МВД? Кому еще на голову должен упасть спутник, чтобы поменять ситуацию в Роскосмосе? А председатель Верховного суда Лебедев, сидящий на своем месте с восемьдесят девятого года, это что-то вроде забытого, но весьма преуспевшего упитанного Фирса. Даже при советской власти, при застое, такого застоя кадров не было. Это какой-то общегосударственный простатит, прости господи! Где свежие лица? Куда делись те, что выросли и получили государственный опыт за минувшие двадцать лет? Растворились?

— А может быть, их просто выжили?

— Кого-то выжили, кто-то понял: если ты прежде думаешь о Родине, ты — белая ворона. Понял и полетел…

— Но то, что вы предлагаете, — это из области теории… Вы хотя бы на страницах своих произведений можете победить наших бюрократов, их коррупцию? Чтобы ваш герой-коррупционер расплакался, что ли, что он такой гад, раскаялся.

— У меня, например, бюрократ раскаялся.

— Но ведь только в третьей части!

— Раскаялся и построил храм на территории, оттяпанной у стариков.

— Он сначала оттяпал, а потом раскаялся? Если серьезно говорить, что должно государство сделать, чтобы они, раскаявшись, вернули награбленное? Вы же писатель, вы раскайте их по-настоящему!

— Раскаяние — это внутренние усилия души. Я знаю людей, которые перед смертью очень жалели о том, что они творили в девяностые годы, сколачивая первичный капитал буквально на крови… В Царствии Божьем с «брегетом» не ходят. Должна быть неотвратимость наказания. Вы вспомните «Всю королевскую рать» Уоррена, великий роман! Там судья один раз в жизни вынес нечестный приговор и обеспечил себя на всю жизнь. И это так его изнутри жгло, что он застрелился, когда все всплыло. Он просто не мог дальше жить.

— Ага, дождетесь такого в жизни от наших живучих бюрократов-коррупционеров…

— Пусть живут — я писатель и человек не кровожадный. Но маски и «слезонепробиваемые жилеты» с них пора снимать. Многих надо снимать с должности. Хотя сделать это будет очень непросто…

— А если ударить по коррупции митингом?

— Или петтингом… Митинги — нормальная форма существования в демократическом государстве, да и в недемократическом. Если людям есть ради чего выйти на улицы, есть что сказать, — пусть выходят.

— А не слишком ли часто все эти митинги у нас проходят?

— Часто. Очень часто. Но ведь наш социум расшатывают специально. В верхах есть «партия расшатывания». В это вовлечены многие люди, особенно молодые, некоторые искренне, втемную, другие — корыстно, третьи из нелюбви к стране проживания. Это было всегда. Кстати, история не знает случая, чтобы революционеры свергали какой-либо политический строй без помощи внешних сил. То, что сейчас происходит в арабском мире, — там помощь в виде бомб. У нас это была интервенция — в двадцатые годы прошлого века. В девяносто первом — явная информационно-финансовая и организационная поддержка Ельцина Западом. Вспомним, сколько у Чубайса было американских советчиков. Я против. Я за самостоятельное развитие страны.

— Вопрос с сайта. Татьяна спрашивает: «Почему никто из публичных людей в дискуссиях с оппозицией не обращает внимания на то, что она ярится по поводу нечестной игры государства, а себе в удовольствии пользоваться „краплеными картами“ не отказывает?»

— Мне вообще-то, как они ярятся, смешно. Когда расстреливали парламент в девяносто третьем, они не ярились, когда в девяносто шестом практически обманули народ с результатами выборов, никто не ярился. И вдруг те же люди, которые абсолютно спокойно смотрели на все эти вещи, на выборы с обсчетом (меня самого обсчитали в девяносто седьмом году на выборах в Мосгордуму) вдруг все они взъярились. Их что — в розетку включили? В какую? Хотелось бы знать… И потом — чем вы возмущаетесь, господа болотные? Нынешним устройством жизни, нашей «демонархией»? Так это ж вы все и сляпали! Это вы, либеральные журналисты, своим авторитетом покрывали полное отсутствие подлинного либерализма. Что же вы теперь хотите? Если вы двадцать лет закрывали глаза на все злоупотребления, откуда же сейчас возьмется у нас настоящая демократия? Вы ее, господа журналисты, прожрали на устричных балах, которые устраивали олигархи. Да, тогда вы боялись, что придут красно-коричневые, потом — что придут коричнево-красные, потом вы еще чего-то боялись. Теперь вы вроде ничего не боитесь, а поздно, дубровские!

 

«Вода дырочку уже нашла…»

 

— После выборов, после митингов ситуация в России как-то стабилизируется? Начнем ли мы наконец работать?

— Должны. От этого будущее страны зависит. Если обещания, заявленные властью, не будут реализованы, общество пойдет вразнос… Вода дырочку уже нашла — это я о протестных настроениях — и будет устремляться туда со страшной силой. Если власть думает, что вот поговорили о пересмотре итогов приватизации, о хотя бы частичном возвращении украденного, и забыли… Ничего подобного! Это все помнят. Если наши олигархи будут продолжать демонстрировать презрение к той стране, где они кормятся, содержать зарубежные футбольные клубы и вкладывать в развитие образовательной системы США, болото превратится в наводнение. У нас чудовищная депрофессионализация власти. Какая-то школьная олимпиада для отстающих. Какой-нибудь секретарь заштатного райкома при Советской власти соображал лучше, чем теперь иной министр. На уме у многих один бизнес, как голые девки в голове у солдата срочной службы. У нас не идеологи, а постмодернисты-любители. Нельзя разговаривать с народом как с «несмышленым» — он давно повзрослел, он двадцать лет прожил при какой-никакой демократии, имея широкий доступ к информации. Есть с чем сравнить. Люди поездили, посмотрели мир. А им втюхивают агитки девяносто первого года, которые и тогда-то действовали только на нервную творческую тусовку. Я уверен, что тот же «несистемный оппозиционер» Сергей Удальцов, если его приставить к нормальному делу, с его энергией может свернуть горы.

— Предлагаете назначить его министром?

— А что? Вы помните министров «гайдаровского кабинета»? Удальцов в сравнении с ними — гигант мысли и воли! У нас нет системы подготовки кадров. Над президентской тысячей потешаются сами «тысячники». Вчера человек бумажки носил, сегодня уже добывающей отраслью или областью руководит. А образование у него бухгалтерское или заочно-юридическое. Если такие вещи происходят на третий, на четвертый год революции, когда высший класс почти весь эмигрировал, можно понять. Но молодая Совдепия уже к середине тридцатых годов обеспечила себя собственными кадрами… И какими! Промышленность во время войны за Урал в недели перебросили и боевую технику для фронта выпускали. А сейчас, через двадцать лет после капиталистической революции, мы ставим вопрос о том, что нет квалифицированных рабочих, инженер чертеж прочесть не может. А откуда они возьмутся, молодые технари, если в колледжах, которые раньше назывались ПТУ, теперь салоны типа «Вселенной кожи» или «Галактики унитазов»? Об этом думать кто должен, писатель? Нет, чиновник! А он думает о том, куда лучше слетать на уикенд — на Канары или Мальдивы. Непростая, конечно, дилемма, но к судьбе страны отношения не имеет. Ведь квалифицированные рабочие клонами пока не размножаются. Как, впрочем, и компетентные министры.