Так же и Мы стояли в тени леса и смотрели на свет. Рэтли неожиданно сорвалась с места и понеслась в сторону столба, но на Этот раз она никого не звала за собой.

Навстречу к Рэтли шёл красивый кобель, тот самый, что не хотел выходить из будки, он был совсем рядом и Рэтли шла ему навстречу не задумываясь о том, что он не становится от этого ближе. Я стал отступать. Рэдом со мной стояла Анджелика. Шерсть с неё отчего-то спадала крупными комьями, лицо становилось вполне человеческим...

"Семул!" - крикнул Генри и побежал.

- Генри! Стой! Это не он! - Генри не слушал нас. Он был уже в чьей-то другой власти и не понимал, что делает.

Анджела стала вглядываться вдаль и я понял, что сейчас она тоже увидит кого-то.

- Не смотри в ту сторону.

Я развернул резким движением Анджелику и попытался потащить дальше в лес, когда услышал, что и меня окликивают голоса. Я оглянулся. Папа и мама держались за руки. Папа широко улыбался и махала мне рукой. Рядом сидел на земле по-турецки Штальман, на животе у него были свежие сухие бинты, он улыбался... Я Сделал несколько шагов к ним и остановился. Ещё я держал Анджелику, которая тоже что-то видела. С огромным трудом я смог оторвать взгляд и неожиданно понял, что не дышал всё то время пока видел умерших дорогих мне людей.

- Поздоровайся, это Семул – брат нашего Генри… - Я не дал девочке договорить, крепко сжал её запястье и потащил в лес.

Я нёсся сквозь лес, перешагивая поваленные брёвна, царапаясь о колючие кусты, спотыкаясь о камни. За собой я тащил Анджелу, не слушая ни что она устала, ни что споткнулась. Надо было убегать. Всю дорогу она ныла о Генри, который остался там, а я оправдывался сам перед собой, что мы просто не имели возможности спасти его.

Вдалеке уже был виден город. Запыхавшись, мы присели на холме. С высоты было видно, как заворачиваются тучи, как столб уходит в землю, были видны силуэты стекающиеся к столбу, бегущие, спотыкающиеся, безумные, слепые. Затем свет разбился под какой-то невидимой призмой на ровную, будто расчерченную паутину.

Анджела взяла меня за руку и крепко сдавила пальцы. Ей было страшно, но как-то странно. Её дыхание участилось, веки полузакрылись, позвоночник выгнулся назад. По хрупкому телу проходили конвульсии.

Под паутиной угадывалось шевеление, будто огромный крот вырывает ход на воздух, затем показались гигантские мохнатые лапы паучихи. Многочисленные лапы стали заматывать в светящуюся паутину тела живых и мёртвых.

- Многоокая мать спасёт всех... - пролепетала Анджелика и потеряла сознание.

Иисус тоже где-то там был. Он посмотрел на всё это и больше никто его никогда не видел.

Семь лет спустя.

Я сидел в офисе и отхлёбывал кофе. Грузный мужчина спускался по ступеням радостно сжимая в руке диктофон. Последнюю мою фразу он решил опустить и это немного расстраивало меня. Он спрашивал чем я занимался всё последнее время но я промолчал. За окном высотки летали стрижи - к дождю. Глянув на своё лицо в зеркале, я отметил, что неплохо было бы сбросить килограмм пять, но не шесть, иначе буду выглядеть неблагополучно.

- К вам гости, - улыбнулась красотка-секретарша. Когда она развернулась, чтобы выйти её коротенькая юбка слегка задралась, обнажив упругие бёдра и крепкую попку.

- Скажи, чтобы проходили, я их жду...

Она кивнула и улыбнулась.

- Мариш, налей мне и моим гостям выпить!

Последнее я кинул уже вдогонку. Через минуту Анджела уже сидела в кресле напротив меня. Серебристые локоны были забраны заколкой - крабом, а колени обтянуты мягкой вязаной юбкой. Большой живот не делал женщину менее совершенной, там развивался не менее совершенный ребёнок. В маму, никак не в меня.

- Хорошие новости, - мягко, улыбнувшись сказала Анджи, - в гостинице аншлаг, мы даже сможем съездить в Ингаллу на недельку, походить по их странным магазином, сходить на смотровую площадку...

Проходя мимо кресла я поцеловал Анджелику в темя. Маришка принесла нам два бокала лёгкого вина.

- Отметим? - я протянул один бокал жене, она в ответ молча кивнула.

С того происшествия с Паучихой, плодом селекции Института, с того ужасающего эксперимента, прошло уже семь лет. Мы с Анджеликой ждали второго ребёнка. Первого мы зачали фактически сразу после трагедии, основываясь на инстинктах сохранения популяции. Мы назвали его Генри, в честь Кафски.

- Кстати, я сегодня была у Лема и Нэлли, - грусть не шла её кукольному лицу, - я думаю, им хорошо, мы должны перестать скорбить по ним, лучше просто радоваться за них...

Анджи несла полосой одно и тоже, а я сидел и кивал ей с полуулыбкой, отпивая вино. Я размышлял о том, что не перейди мне по наследству гостиница, бессрочный достаток денег, захотела бы Анджела быть моей женой... точнее я знал, что нет, но меня это не беспокоило. У меня никого не было кроме неё. Все, кем я дорожил погибли в светящейся паутине. Весёлым катком проехался по их хрупким черепам Ингалльский инструмент, костяная пирамида военной науки.

- Ты же знаешь, Генри на самом деле делал вид, что любит меня, просто потому, что у него болело лёгкое и я могла бы стать донором...- я уже не улавливал, только урывки, - Семул сказал, что я должна помочь ему... Рэм разрешила мне иногда жить в её доме... Как жаль, что я не знала Лема при жизни... Нам надо найти друзей... Давай заведём собаку... Ты вообще помнишь, что у твоего сына сегодня день рождения?

Я окинул глазами комнату в поисках календаря...

- И правда, - я изобразил раздосадованность, - как я мог забыть. Сейчас, дождусь важного звонка и купим ему подарок...

Анджелика странно улыбалась:

- Как ты думаешь, - по интонациям я понял, что сейчас будет очередная издёвка, - чем увлекается твой сын, Мэттью, ты помнишь?

Мне оставалось только опустить глаза. Я почти ничего не знал о ребёнке. Я даже плоховато помнил планировку своей квартиры. В свободное от работы время я пил в пабе пиво и общался с бармэном. Иногда меня вызывали в школы, институты, на мероприятия. Всем от меня было надо только одно - рассказать, как всё произошло и как мне и Анджелике удалось выжить. Каждый раз, когда я рассказывал об этом, душу раздирало на невесомые кусочки, они плавились и стекались в тёмную горькую лужу, а все вокруг были готовы переслушивать её по многу раз.

Из-за настырности моей жены мы купили имениннику щенка колли и корзинку со сладостями. Анджи была уверена, что он не будет рад ни игрушечному поезду, ни скейтборду, ни красивому и мобильному конструктору. Я совсем не знал сына.

Отсидев дома положенную часть праздника, я потрепал маленького Генрика по голове и вышел из дома. Осенние листья шуршали под ногами. Воздух пах туманом и вечером. Малыш резвился с друзьями. С чердака, где когда-то была моя спальня, доносилась весёлая музыка и смех. С улицы окно светилось уютным тёплым квадратиком. Я знал, что сейчас Анджелика возьмёт свою любимую чашку, под которой я оставил завещание - дом, таун-хаус и гостиницу. Анджелике и маленькому Генрику обеспечено безбедное существование. То, что произошло позже не значит, что я бросил их. Просто я не хотел чтобы мои дети и даже Анджела пережили тоже что и мы семь лет назад. Машина завелась с пол пинка и я поехал по направлению к Ингалле. Алец-Гратли оставался позади поблёскивающим пятном, похожим на лужу, в которой отражаются звёзды.

В Ингалле я почему-то сразу стал ориентироваться, будто взял след тех самых гадов из института, тех, что устроили нам то незабываемое шоу. Я прекрасно понимал, что местью я не верну ни папу, ни маму, ни Генри, ни Лема, ни Веронику... никого, но я не хотел бы остаться этаким последним выжившим гадом - везунчиком. Через год после трагедии я нашёл записи Рика в подвальном помещении больницы - мы искали уцелевших, и понял, что происходило вокруг. Нас закинули в этот город как рыб в аквариум, который начали постепенно подогревать, чтобы посмотреть, кто останется в живых. Джентри, Многоокая Мать - всё это было экспериментами Института, в который я направлялся. После этого я построил броневик и напрямую через степь поехал в столицу.

Припарковавшись в тёмном дворе я достал из багажника взрывчатку и закрепил на ремень по типу "пояса шахида". Зеркальное здание института было поистине красивое строение и мне было жаль взрывать его, но я был должен. На проходной никто не обратил на меня внимания, как и в лифте. Со мной вместе ехали две женщины, обсуждали обувь и книги - не жалко. Потом на этаже пробежал толстый мальчик с какой-то игровой приставкой - не жалко. В курилке у окна стояли двое, скорее всего - семейная пара. Они беззаботно смеялись - не жалко...

Я набрал сообщение: "Включите новости через час. Вот мой настоящий подарок на день рождения, сыну. Когда-нибудь он поймёт это", и поджёг запал. Фитиль казался бесконечным и я закрыл глаза. Я представлял себе равнодушно улыбающуюся Анджелику сидящую около телевизора, весело бегающих малышей и щенка, который станет маленькому Генри таким же другом, как Рэттли – мёртвому. Всё стало замедленным, мне казалось что из меня расцветает огромный пион, осколки перемешались с моей кровью и разлетевшимися органами. Я улыбнулся и закрыл глаза. Возможно впервые я был искренне счастлив...

Послесловие.

Через год к нашей кучке городов провели железнодорожные пути и все теперь могли свободно перемещаться. Смертность резко упала. Люди перестали давить друг друга, ненавидеть чужих. У меня всё получилось.

Когда все узнали о моей смерти, никто не заплакал. Сын вообще никак не отреагировал, а Анджелу больше беспокоил вопрос с похоронами. Сложно было собрать то, что осталось от меня. Мой дух ничто не держало здесь, и я уплыл.

На берегу гладкого, как та серая площадка из сна про пустыню, моря стояла маленькая стеклянная лодочка. Я сел в неё и она сама поплыла. Поначалу я думал, что в воде отражаются звёзды, но сквозь прозрачное дно я увидел резвящихся под водой детей. Они держали в руках еле заметные фонарики и будто показывали, куда плыть прозрачному судёнышку. Я выглядел как раньше, как семь лет назад. Почти детские руки, длинные волосы, грязные джинсы…

Вдалеке показался остров. Огромная скала иглой уходила в небо. Фантастически красивые деревья развесили тонкие, замшелые ветви и идеально белый песок пляжа был покрыт редкими резными листьями. На острове стояли все, кого я любил, и махали мне. Лодка сама по себе причалила к покрытому белыми ракушками берегу.

- Мы ждали тебя, - радостно сказал мне Лем.

- Что же ты так долго? - обняла меня Нэлли.