Глава III. Пословица и поговорка в концепте «интеллект» в немецком языке

Общий обзор пословицы и поговорки в немецком языке

История развития пословицы

О времени возникновения или по меньшей мере о времени распространения немецких пословиц мы знаем достаточно много. Значительная часть немецких пословиц уже в средние века приобрела современную форму, а для некоторых из них ее можно проследить, начиная уже с X века. Труды Ф.Зейлера (1922) и особенно З.Зингера (1944— 1947) принесли новые открытия в исследовании латинских и средневековых истоков немецких пословиц.

К древнейшим немецким пословицам среди прочих принадлежат: "Eigener Herd ist Goldes wert", "Jeder strecke sich nach seiner Decke", "Nicht alle Vogel sind Falken".

Расцвет немецкой пословицы давно прошел; начиная с XIX в., лишь немного новых пословиц вошло в обращение, например "Die Eisenbahn und der Tod warten auf niemand". Современные поговорки, однако, довольно многочисленны: "Es geht wie mit Dampf'," Ein Ventil offhen",

"Auf das tote Gleis schieben", "Den Anschlufi versaumen", "Er hat eine lange Leitung" и т.п.

Развитие и распространение русской пословицы происходило иным путем, нежели немецкой. В то время как русская пословица, произрастая из крестьянской почвы, редко когда утрачивала народно-разговорный характер, и раньше — примерно до середины XVIII века — не приобретала особого веса в жизни крестьянина и мелкого горожанина, немецкая гномика со средних веков сохраняла ученую и нарочито назидательную окраску. Конечно, не одни только клирики вещали народу с кафедр, были и ваганты (артисты и странствующие студенты), которые охотно импровизировали латинские стихи на потеху слушателям. В это же время возникло высказывание "Schreiber und Studenten sind in der Welt Regenten".

Иные их строки могли впоследствии утвердиться в качестве пословиц. В течение продолжительного времени на немецкую пословицу оказывали влияние церковные и монастырские школы. Так, еще в школьной практике эпохи Гуманизма будут истолковываться и основательно заучиваться многие мудрые изречения. К числу наиболее известных и бесконечное число раз цитируемых пословиц принадлежит следующая: "Morgenstunde hat Gold im Munde" = "Aurora musis arnica".

Позднейшая, впервые сложенная в XIX в. пословица "Повторение — мать учения" = "Repetitio est mater studiorum" позволяет заключить и о гимназическом вкладе в пословицу.

Подобные, происходящие от гуманистического корня, русские пословицы, которые еще в XVIII в. могли быть занесены на север из Киевской латинской академии, составляют лишь каплю в море исконных .. народных пословиц русских крестьян. Наделенный даром слова крестьянин строго различает правильную речь и хорошую пословицу: "Одна речь не пословица".[18;19]

Социальные пословицы

Пословицы обоих народов поощряют благотворительность ("Almosengeben armet nicht="Рука дающего не оскудеет" или "Дорога милостыня в скудости") и не видят позора в бедности ближнего ("Armut schandet nicht" ="Бедность не порок"). Равно как и вину или наказание, свалившиеся на сотоварища, в пословицах рассматривают как невезение и выражают глубокое сочувствие попавшему в беду ("Бедность — святое дело").

пословицы). Наряду с лежебокой слово берет и шалопай: "Lustig gelebt und selig gestorben, das heisst dem Teufel die Rechnung verdorben", a нечестный продавец утешает себя максимой "Не обманешь, не продашь".

Оба народа могут гордиться своим пословичным богатством. Нужно, однако, признать, что на протяжении веков отношение немцев к своей пословице изменялось. На заре нового времени и еще в XVI и XVII вв. старая добрая пословица была у всех на устах. Сегодня ее уличная мудрость звучит гораздо реже, чем когда-либо. По-другому обстоит дело с русской пословицей. Русский человек сохраняет непосредственную связь с народной мудростью и оживляет свою повседневную речь пословицами чаше, чем современный немец. А как могло быть иначе? Крестьяне, исконные носители народной традиции, до сих пор играют в жизни своей страны, России, особую роль по сравнению с Западной Европой. Так, в России XIX столетия, которое было воистину весьма продуктивным по части фольклора, доля крестьянского населения составляла 85 — 88 %. Но и сегодня крестьяне в этой стране имеют возможность обогащать литературу пословичной мудростью, создавая новую, городскую пословицу, ибо, как говорит русское присловье, "Из-за пословицы мужик в город пешком пошел".[18;20]

Исторические пословицы

Отражение исторических событий в русской пословице, насколько мы можем судить, ощутимо слабее, чем в поговорке. Так, исторические поговорки больше числом и встречаются они в повседневной речи чаще, нежели привязанная к историческим событиям пословица. Можно привести такие примеры, как "Погиб, как швед под Полтавой" (1709); "Голоден, как француз" (1812); "Вот тебе бабушка, и Юрьев день!" (1597) или же "Ни бельмеса не смыслит" (от татарского "биль мес" — не понимаю) против исторической пословицы, гораздо реже встречающейся в регулярном употреблении.

Примеры исторических пословиц: "Дай срок, не бей с ног" (просьба налогоплательщика в старой Москве), "Где пройдет один солдат, там пройдет вся армия" (высказывание генерала Суворова, который в 1799 г. провел свои войска из Ломбардии через Альпы в Швейцарию), "От денежной свечи Москва сгорела"(напоминание о пожарах в Москве; вИ43 и 1537 гг.). Поговорки вроде "Он строит потемкинские деревни" стали известны в Европе с того времени, когда были инсценированы фальшивые постройки Потемкина (1787г. — год, когда Екатерина II соизволила лицезреть новоприобретенные земли Малороссии).

Древнейшие исторические поговорки засвидетельствованы в русских летописях, например в хронике Нестора XII в. ("Погибоша аки обри"). С культурно-исторической точки зрения интересны такие старые пословицы, как "Будет и на нашей улице праздник" (кулачные бои "улица на улицу"), "Не убить бобра — не видать добра" (распространение бобрового промысла в Древней Руси).

Такие древнейшие пословицы дают нам понятие о древних нравах и обычаях, народных правовых представлениях. Каждый народ выдумывал пословицы, в которых древние юридические установления находили свою конкретную форму, например, о наследовании: "Мать при сыне не наследница". Возможно, что эти пословицы еще старше, чем письменно зафиксированные законодательные постановления. Как, например, немецкая пословица "Wer zuerst (zur Muhle) kommt, mahlt zuerst" была известна с XII в.; так и древний сборник законов "Русская правда" (XI век) содержал по крайней мере зачатки сходных формулировок.

Хронология и этиология русской пословицы, конечно, еще слабо изучены, и в них могут открыться новые привязки к событиям национальной истории.

К часто употребляемым пословицам древнейшего происхождения принадлежат, в числе других, следующие: "Ожогшися на молоце, велено на воду дуть"; "Утопали, топор давали, выплывши — ни топорища!"; "На тебе, убоже (= нищий), что нам не гоже"; "Варвара не тетка, — правда сестра" (имеется в виду храмовая икона св.Варвары в Москве). Важным источником старейших русских пословиц является "Домострой" — справочник правил поведения в быту и различных хозяйственных и нравственных установлений XVI в. Также и переписка боярина Курбского с Иваном IV второй половины XVI в. содержит некоторые старинные пословицы.

Не все из собранных Далем и Снегиревым более ста лет назад пословиц — старые. Некоторые могут быть отнесены к числу новинок XIX столетия, как, например: "Кто не вистует? Вся Москва вистует".

Игра в вист пришла в Россию лишь в XIX в. и была известна впоследствии под названием "винт".

Поговорка "Ходит франтом, сапоги рантом" выдает приход новой моды на сапоги. Точно так же прозвища для немцев могли появиться только в то время, когда немецкий ремесленник и торговец стали частью повседневной жизни русских: "Немец — колбасник" или "Немец — цирлих, манирлих".

Отступление Наполеона из России наряду с поговорками принесло и пословицы, например: "Пуганый француз и от козы бежит". Понятие "кулак" (богатый крестьянин) могло возникнуть также лишь в прошлом столетии.

Немецкий язык знает больше исторических поговорок, чем русский, что и не удивительно, поскольку они создавались на материале целого тысячелетия немецкой истории ("Fluchen wie ein Landsknecht", "Es geht da zu wie im Bauemkrieg", "AIs wenn der Schwed' dagewessen waY', и т.д.)- Число же исторических пословиц, напротив, как и в русском языке, довольно ограничено. Если же под историческими пословицами понимать относящиеся не только к политической истории, то их число несколько возрастет. Например: "Je na'her Rom, je schlimmer Christ" — намек на церковное уложение 1500 г. Письменно закрепленные, но чуждые народному употреблению так называемые исторические пословицы не должны входить в это число .

Не с лучшей стороны представляет пословица богачей. В ней отчетливо выражен гнев угнетенных против поработителей — и здесь немецкое слово звучит резче, нежели русское. Нужно, однако, пояснить, что во времена возникновения пословиц противостояние господина и слуги, землевладельца и крестьянина в немецких землях должно было находить более резкое выражение, нежели недовольство русских крестьян во времена первых царей. Терпеливый, тонко чувствующий, богобоязненный русский крестьянин, оказавшись в жесточайшей нужде, выступил впервые против боярской власти лишь в 1606 г. Покорность русского крестьянина своей судьбе обозначена, впрочем, в известной пословице "Царь далеко, а Бог высоко". Богатого же крестьянин боится пуще медведя: "Богатый силен, что медведь".

Когда русский крестьянин говорил: "Дворянская служба — красная нужда", то средневековый немец ему вторил: "Wer sich im Herrendienst zu Tode arbeitet, den holt der Teufel" или "Je groBer Herr, je wild'rer Ваг". Право дворян на привилегии ставится под сомнение в давней пословице "AIs Adam grub und Eva spann, wo warr denn da der Edelmann?" Русская пословица в большей степени, чем немецкая, склонна давать совет покоряться власти и терпеть: "Лучше самому терпеть, чем других обижать".

Ни одно сословие не обошла пословица без критики, не оставила она в покое и самого крестьянина. Только в немецкой пословице пренебрежение к крестьянину выражено гораздо обиднее добродушной насмешки русских. Очень старая и, к счастью, устаревшая пословица "Der Bauer und sein Stier sind zwei grobe Tier", известная всей Европе, не находит ни одного русского соответствия. Сходное сравнение мы находим в латинской пословице, относящейся к позднему средневековью: "Rusticus est quasi Rind, nisi quod sibi cornua destnt".

Честный труд ремесленника ценится обоими народами, как главная основа городской жизни, хотя восточному соседу и не был известен цеховой устав: "Handwerk hat goldenen Boden" = "Ремесло — золотой кормилец".

Так же как в похвалах ремесленнику, оба народа единодушны в отрицательной оценке мелкого торговца, которому вменяются в вину ложь и мошенничество: "Kramer ltigen gern" (вспомним цицероновское "Nihil mercatores enim proficiant, nisi adraodum mentiantur") = "He солгать, так и не продать".

Пословица - критик

При сопоставлении пословиц двух соседствующих народов наряду с вопросами о характере, темпераменте, юморе того или иного народа возникает также следующий вопрос: какие люди и какие человеческие качества больше всего осмеиваются и критикуются этим народом? Острые стрелы пословиц, будь то русских или немецких, метят в одну цель: они нацелены в ленивых, глупых, прижимистых, в богачей, обирал, мошенников, господских прислужников. Как на западе, так и на востоке неизменная цель народной сатиры — это попы.[18;21]

Анализ вышедших в свет в последние 10-15 лет трудов российских исследователей позволяет заметить в современной отечественной лингвистике всё более отчётливо выраженную тенденцию к интенсивному формированию нового направления – культурологической лингвистики (лингвокультурологии)[9;67]. Деидеологизация отечественной науки, в том числе и языковедческой, в конце 80-х привела к всплеску целой серии по своему характеру и содержанию пионерских работ, преследующих цель выявления этнокультурных особенностей менталитета представителей различных лингвистических сообществ. Культовыми стали фигуры ранее беспощадно критиковавшихся в нашем языковедении лингвистов В. фон Гумбольдта, Л.Вайсгербера, Э.Сепира, Б.Уорфа, М.Коула и многих других.[9;68]

Наиболее же перспективными, продуктивными при решении задач лингвокультурологического характера нам представляются научные изыскания, в поле зрения которых оказываются устойчивые, клишированные, имеющие высокий индекс употребления речевые высказывания, являющие собой результат рефлексии, речевых поступков.[9;84] Многие современные исследователи – как лингвисты, так и культурантропологи [9;78]– авторитетно указывают на культурологическую релевантность фразеологизмов и пословично-поговорочных высказываний в системе фонда устойчивых речевых выражений. Именно на фразеологическом субуровне языка наиболее эксплицитно отражена сама специфика познавательного и эмоционального опыта того или иного этноса, черты его материальной и духовной культуры.[9;86]

Далее уместно, по нашему мнению, обратиться к наиболее известным дефинициям пословиц и поговорок: “Пословица – краткое, устойчивое в речевом обиходе, как правило, ритмически организованное изречение назидательного характера, в котором зафиксирован многовековой опыт народа; имеет форму законченного предложения”[7;349]. “Поговорка – краткое изречение, нередко назидательного характера, имеющее, в отличие от пословицы, только буквальный план и в грамматическом отношении представляющее собой законченное предложение” [21;215]. Несколько предваряя саму процедуру лингвокультурологического анализа концепта ‘интеллект’, заметим, что пословицы и поговорки, как оценивают современные лингвисты, как своеобразные (микро)тексты обладают такой семантико-прагматической характеристикой, как образность, благодаря которой тот или иной эксплицированный концепт объёмно и глубоко рефлексируется его носителями.[20;358]

Культурный процесс социализации человека сопровождается лингвистической объективацией разума. Их языковое оформление оказывается прямо или опосредовано детерминированным общекультурным развитием конкретного этноса, спецификой его коллективной психологии, исторической судьбы, в целом всего культурного пространства. [14;237]