Экскурс: истоки национальных предрассудков

На протяжении всей истории национальные стереотипы и предрассудки выполняют почти неизменные функции. Позитивные стереотипы в отношении собственной национальности способствуют этнической самоидентификации и поддерживают чувство национального достоинства. Вместе с негативными предрассудками в отношении чужой национальной или социальной группы они выполняют функцию обозначения социальных границ между общностями. Тем самым укрепляют национальную идентичность. Гипертрофированные национальные предрассудки могут быть основой авторитарной власти.

Достоверные знания трудно отделить от предрассудков, так как и те, и другие подтверждаются на практике в отдельных случаях и являются исторически изменчивыми социальными конструкциями. Считается, что предрассудки должны уступить место истинным знаниям, но в повседневной жизни достигнуть этого трудно.

В теоретическом плане к разграничению знаний и предрассудков можно подойти по-разному. С позиций некоторых направлений философии источником предрассудков считается идеализм, заполняющий пробелы в знании о действительности метафизическими домыслами. С точки зрения марксисткой критики капиталистического общества предрассудки представляют собой домыслы идеологов, питающих иллюзию возможности достижения знания, свободного от связи с социальными интересами классов. Согласно взглядам представителей франкфуртской школы предрассудки коренятся в психической структуре авторитарной личности, проецирующей в условиях кризиса свои страхи на представителей других социальных и национальных меньшинств, обвиняя их во всех бедах общества.³⁶

Против предрассудков, за достоверные знания можно бороться практически по примеру великих ученых эпохи Возрождения (Д. Бруно) или советских диссидентов, шедших на личные жертвы, чтобы доказать расхождение господствующего мировоззрения с реальностью.

В социологическом аспекте предрассудки целесообразно исследовать с помощью теоретико-методологических средств социологии знания, изучающей общие социальные условия возникновения субъективных структур сознания, включая достоверные знания и стереотипы. В этом случае понятия знания и предрассудков можно употреблять

191

в их обыденном значении: знание — это совокупность сведений, соответствующих действительности, а предрассудки — ложные взгляды на предмет, ставшие привычными.

Такое толкование понятий знания и предрассудков соответствует непрерывной философской традиции Просвещения. Согласно этой философии, воспринятой Россией, все люди наделены разумом, и поэтому государство и общество должны строиться на рациональной основе. Разумность означает способность к обучению, тем самым истинное знание может быть отделено от ложного с помощью логической работы мышления. Философы Просвещения надеялись, что в результате обучения и воспитания место суеверий и предрассудков займут научные законы и моральные принципы, а прогресс в знании обеспечит лучшее будущее.³⁷ В ту же эпоху национальное сознание и национальные предрассудки приобрели современное политическое содержание, так как вместо династических структур власти возникли национальные государства, а нация стала символом политической идентификации.

Две важнейшие идеологии прогресса — либерализм и марксизм унаследовали оптимистическое отношение философов-просветителей к научному знанию и попытались положить конец этническим, расовым, религиозным, антифеминистическим и прочим предрассудкам. В идеологии либерализма считается, что предрассудки исчезнут вследствие практической демонстрации равенства возможностей для всех членов общества. С точки зрения марксизма в коммунистическом обществе будущего благодаря равенству, изобилию и научному управлению предрассудки вообще не смогут возникнуть. Однако большие идеологические надежды оправдались лишь частично.

В отличие от идеологии социология знания может детально исследовать структурный аспект возникновения предрассудков, связанный с социальным распределением знания. С точки зрения этого направления общество представляет собой не только систему социальных классов и слоев, институтов и организаций, социальных норм и ролей, но и систему взглядов на социальный мир, т. е. систему знания. В современном обществе такая система знания является сложной и дифференцированной. Именно поэтому источником многих теоретических и практических проблем могут выступать различия общественного и индивидуального запаса знаний, которые никогда не бывают тождественны.

Значительная часть личного знания черпается людьми из общественного запаса, доступ к которому всегда социально структурирован. Наиболее доступно знание, относящееся к общему миру повседневности. Оно всегда входит в личный запас знания каждого, доступно практически всем. Напротив, получение специальных знаний, например профессиональных, всегда и везде жестко регламентировано.

Личный запас знания формируется с учетом его практической значимости.³⁸ Наиболее значимы знания прагматического характера, позволяющие действовать в повседневной жизни. Сведения о других сферах жизни, непосредственно не входящие в мир повседневности, не становятся предметом каждодневного интереса. Они часто не связаны с личным опытом, поступают из «вторых рук», могут быть приблизительными, схематичными и недостаточными для соответствующей сферы практической деятельности. Люди не склонны расширять и пополнять их, так как обыденная рациональность подсказывает, что это стоит времени и сил и что невозможно знать все на свете. Таким образом, наши знания структурированы по релевантности. Чем менее интересны

192

отдельные предметы, тем схематичнее знания о них. Чем меньше в личном опыте непосредственных отношений, тем больше в нем заимствованной информации, уже типизированной другими, стереотипной, шаблонной.

Типизации могут кристаллизоваться так, что их бывает трудно изменить. В таком случае они становятся стереотипами. Многие стереотипы не нуждаются в изменении, так как бывают адекватными реальности. Однако они затушевывают неадекватные стереотипы и предрассудки, которые сосуществуют с ними. Как продемонстрировал американский социолог Липман, стереотипы и предрассудки представляют собой социальные конструкции одного порядка и имеют один и тот же генезис.³⁹ Так, например, из всех знаний о других этнических общностях человеку в повседневной жизни доступны лишь небольшие фрагменты. Их сочетание в значительной степени «объективно» обусловлено возрастом, полом и социальным положением. Учитывая это, социология знания позволяет исследовать стереотипы и предрассудки в повседневной жизни более глубоко, нежели другие социологические теории. Это преимущество создает возможности использования теоретических положений социологии знания для изучения формирования национальных предрассудков у молодежи периода кризиса 1990-х гг. на примере студентов в исследовании, выполненном на факультете социологии СПбГУ в 1995/96 учебном году.⁴⁰

Предметом исследования стало соотношение значения детской (первичной) и молодежной (вторичной) политической социализации в возникновении национальных предрассудков. С этой точки зрения рассматривалась роль семьи, школы, СМИ, факторов социальной среды и собственной активности респонднентов в ходе социализации.

Сбор исходных данных осуществлялся с помощью биографических интервью методом «теоретического насыщения», который состоит в том, что объект исследования описывается с помощью небольшого количества интервью, допуская, что разнообразие биографических ситуаций студентов ограничено. При оправданности такого допущения небольшое количество интервью позволяет проанализировать все существенные вариации изучаемого процесса.⁴¹ В данном случае уже 8 интервью показали, что биографические рассказы студентов позволяют сформулировать некоторые выводы о типичных чертах процесса политической социализации.

С точки зрения биографической ситуации, представители рассматриваемого поколения, принадлежащие в момент исследования к когортам 19- и 20-летних, находятся в возрасте интенсивной вторичной политической социализации. Все они выросли в благополучных семьях, их родители имеют высшее образование. В 1993—1994 гг. они окончили школу и поступили в университет, т. е. уже приобрели высокий социальный статус. Большинство выросло в Ленинграде, но некоторые — в небольших провинциальных городах России. Эти различия оказались значимыми для формирования этнических установок и стереотипов.

В советское время в малых городах дети не сталкивались с иностранцами, так как их там не было, и отношение детей к ним долгое время оставалось индифферентным.

193

В Ленинграде, напротив, дети встречают иностранных туристов с ранних лет. Иностранцы вызывают у них любопытство и даже будят предприимчивость. В начальных классах многие даже пережили так называемый «жевачечный бум» — стремились раздобыть у иностранцев жевательную резинку и сувениры. В ленинградских семьях, где родители часто работали за рубежом, дома бывали зарубежные гости, с которыми дети могли общаться.

Все студенты еще в школе путешествовали по республикам СССР и за рубеж. Первый самостоятельный опыт знакомства с иностранцами, как правило, относится к среднему или старшему школьному возрасту. Некоторые постоянно общаются с зарубежными студентами.

Кое-кто имеет длительный опыт пребывания в иной культурной среде: проживание в ГДР и учеба там в русской школе, служба в армии в союзной республике СССР. Один из студентов, работающий журналистом, поддерживает постоянные служебные связи с иностранцами по работе, часто бывает в зарубежных командировках.

Хотя все задействованные в исследовании утверждают, что оценивают людей по личностным чертам, а не по национальной принадлежности, у них были выявлены некоторые национальные предрассудки. Они обнаружились прежде всего в связи с геополитическими изменениями на постсоветском пространстве, т. е. при обсуждении границ между «своими» и «чужими» нациями и народами. Все интервью показали, что национальная самоидентификация русских обеспечивается в основном этническими структурами повседневности и что граница между своими и чужими проводится по критерию культурных различий. К ним относятся обыденные стереотипы и нормы повседневного общения, традиции питания, манеры поведения на улице и т. д.

К «своим», т. е. к инсайдерам, в первую очередь относятся все жители России независимо от национальности, затем — славянские народы и мусульмане республик Центральной Азии и Кавказа и, наконец, народы Прибалтики. В отношении последних суждения не однозначны: те, кто на собственном опыте знаком с Прибалтикой, склонны включать титульные нации прибалтийских республик в число «своих», другие респонденты их относят к «чужим». Все остальные народы мира считаются «чужими», настоящими иностранцами. Среди иностранцев часто называют народы Европы, США, зарубежной Азии. Другие страны упоминаются редко. Так, скандинавские народы практически не присутствуют в повседневном сознании российских студентов. Отсюда следует, что граница между «своими» и «чужими», инсайдерами и аутсайдерами проводится не только по критерию этнических различий, проявляющихся в повседневной жизни, но и с учетом политико-культурных признаков, что свидетельствует о большом влиянии советской культуры и национальной политики на всем постсоветском пространстве.

Все, кто живет на территории бывшего Советского Союза, представляет собой с точки зрения студентов в середине 1990-х гг. все еще некоторую социокультурную общность, внутренние различия в которой несущественны, так как там всегда возможно взаимопонимание между людьми. Данный вывод отражает своеобразное проявление эффекта поколения у когорт, социализирующихся в переходном постсоветском обществе России.

Ситуация постоянного сопоставления разной этнической культуры и стереотипов поведения на повседневном уровне выполняет не только функцию отграничения своей этнокультурной общности от другой. При некоторых обстоятельствах она может служить источником как негативных, так и позитивных стереотипов в отношении других наций. Так, один из проинтервьюированных студентов побывал в детстве в Чехословакии и испытал отчуждение в той этнокультурной среде.

194

В биографическом рассказе студентки, несколько лет прожившей в ГДР, начиная с 10-летнего возраста, проявляется способность подмечать тонкие различия в повседневной культуре представителей двух наций. Ранний опыт общения с носителями иной культуры в обоих приведенных случаях усилил национальную самоидентификацию и сформировал представление о непроницаемости межкультурных границ.

Можно предположить, что длительное пребывание в чужой этнокультурной среде часто приводит к формированию негативных национальных предрассудков в период первичной социализации. В подобных ситуациях предрассудки возникают как оборотная сторона «защитного» усиления собственной национальной идентификации. Здесь кроется источник ряда предрассудков в отношении представителей других наций, например: «все немцы — лицемеры», «межкультурное понимание невозможно», — которые оказываются очень устойчивыми и начинают играть роль фильтров дальнейшего социального опыта. Из нового общения с представителями другой культуры запоминается лишь то, что подтверждает имеющиеся предрассудки. Так, убеждение в непроницаемости культурных барьеров даже было положено одним из студентов в основу «собственной теории» культур-дарвинизма. Другой на основе предрассудка об абсолютной прозрачности этнокультурных барьеров создал «свою концепцию» мирового космополитического общества. Примечательно, что теоретизирование по поводу других этнических культур оказалось свойственно лишь юношам.

Одним из источников национальных предрассудков можно считать длительное столкновение с иной этнокультурной средой, иными правилами повседневной жизни в период детской политической социализации, что вызывает постоянный дискомфорт, негативные эмоции и, как следствие, приписывание носителям иной культуры негативных мотивов поведения. Этнокультурные различия выступают источником детских национальных предрассудков, которые в дальнейшем могут окрепнуть.

В случае кратковременного общения с иной культурной средой в период вторичной политической социализации (например, служба в армии в другой союзной республике, поездки в гости в республики СССР в старших классах, за границу в студенческие годы) знания об иной этнической культуре предстают лишь в качестве небольших фрагментов. Поэтому при формировании стереотипов и предрассудков большое значение приобретают конкретные ситуации.

Так, суховатое гостеприимство в украинской семье повлекло за собой обобщение о том, что все украинцы скупы. Конфликт молодого человека с казахскими сверстниками из-за девушки во время службы в армии в Казахстане сформировал стереотип агрессивности казахов.

Напротив, позитивно окрашенная ситуация в период каникул, отдыха или зарубежных поездок способствует идеализации другой культуры. Например, в результате поездок в Крым на отдых складывается восторженное отношение к украинцам. Кратковременное путешествие за рубеж, например в Германию, в сочетании с преимуществами высокого статуса студента (принимают хорошо!) приводит к идеализации немцев как счастливого, довольного и гостеприимного народа. Фрагментарные контакты с другой культурой не позволяют увидеть за рубежом ни одной социальной или личной проблемы. Таким образом, незначительное по срокам знакомство с иной культурной средой в период вторичной социализации также способно сформировать разнообразные национальные предрассудки.

Дружба или непосредственное общение с отдельными представителями другой нации в своей национальной среде — в Петербурге в старшем школьном и студенческом возрасте — во всех случаях блокируют возникновение национальных предрассудков.

195

Отметим, например, их противодействие бытовому антисемитизму. Так, работа одного студента в 1991—1992 гг. в еврейской ассоциации Петербурга «Узники гетто, концлагерей и ветеранов войны» полностью разрушила предрассудки в отношении евреев. Подобные эффекты возникают в результате отдыха в интернациональном пионерском лагере.

Социальная среда крупного города позволяет уже в раннем школьном возрасте приобрести некоторый опыт общения с иностранцами. Так, двое из студентов, переживших в школе «жевачечный бум», рано сформировали в своем сознании образ иностранца как богатого «западного человека». Если в семье велись критические дискуссии о советском строе, то представителям Запада приписывались высокие нравственные качества. У выходцев из таких семей интерес к политике и собственное мнение о Западе появляется рано, но зачастую сводится лишь к оппозиции официальной советской идеологии. Такие взгляды оказываются неустойчивыми, меняются по мере накопления собственного опыта. В аполитичных семьях образ иностранца строится в соответствии с официальными идеологемами советской пропаганды, включая низкие нравственные качества «западного человека». Отрицательные предрассудки такого рода довольно быстро проходят по мере расширения кругозора респондентов.

Семья оказывает различное влияние на формирование отношения к иностранцам, и, соответственно, на возникновение этнических и даже расовых предрассудков. Молодежь из аполитичных семей может долгое время индифферентно относиться к иностранцам. Однако, если родители придерживаются национальных и расовых предрассудков, последние легко передаются «по наследству». Таким путем транслировался, например, предрассудок в отношении негров, которые якобы «ленивы, ниже по уровню развития и стремятся к мировому господству» или умозрительный образ «раболепных азиатов». Подобные убеждения в принципе способны послужить основой политической консолидации. Так, студентка, усвоившая расовый предрассудок в отношении африканцев, убеждена, что негров следует использовать на тяжелой физической работе, а за белыми оставить умственную. Данные взгляды, как известно, составляют существенную часть идеологии апартеида. Студенты из подобных семей легко усваивают житейские стереотипы, передаваемые через анекдоты, в которых, например, чукча изображается полным идиотом.

Школа дает человеку большой запас рациональных знаний о других культурах. Однако сведения о них в советский период имели мало практической пользы. Например, непонятно, зачем изучался иностранный язык, ведь общение с иностранцами было мало вероятно. Респонденты отмечают, что учителя часто помогали избавиться от некоторых стереотипов и предвзятых мнений в отношении других наций, делясь личными впечатлениями от поездок по стране и зарубежью, например, — преодолеть предрассудок о примитивности чукчей и стереотип чопорности англичан. Однако в случае противоположной неформальной позиции семьи, усвоенные в ней предрассудки обычно берут верх над знаниями, полученными от учителей.

Тем не менее школа все-таки предоставила множество рациональных исторических, культурологических, политических сведений, способствовавших выработке в целом объективного отношения к другим национальным культурам.

Книги и художественные фильмы, прочитанные и просмотренные в школьном возрасте, не влияли на этнополитические установки. Школьницы интересовались их художественными достоинствами, которые никак не связывались с национальностью героев. Школьники относились к эстетической реальности более политизировано. Один из студентов вспоминает, что западные фильмы были для него окном в мир

196

свободы, другой воспринимает художественные произведения зарубежных режиссеров как экспансию Запада. Обилие западных фильмов на телеэкранах лишь укрепляет границу между «своими» и «чужими», позволяя отличить их по поведенческим стереотипам.

Все студенты были свидетелями краха советской идеологии, вместе с которым возникла некоторая дезориентация в отношении достоверных источников информации. Газетные полосы утратили былой авторитет, на первый план вышло телевидение, его догоняет Интернет. Телевидение транслирует не только мнение комментатора, но и демонстрирует «картинки», которые являются лишь малой «вырезкой» из реальности, неявно способствуя формированию некоторых национальных стереотипов: англичане — джентльмены, японцы — технизированная нация, китаянки — старомодны и бесправны, а все китайцы — велосипедисты, американцы — экспансионисты. Данные стереотипы, за исключением последнего, не имеют особого политического значения, так как не способны послужить основой политической интеграции их приверженцев.

Наиболее сильно крах советской идеологии сказался на политических стереотипах в отношении США. Некоторые студенты за последние годы сменили образ американцев как противников нашей страны, согласно советской идеологии и реальной политике, на образ лучшего друга России. Характерно, что информация о США получена нашими студентами лишь из «вторых» рук, а положительный стереотип в отношении США подкрепляется умозрительными рассуждениями: такие же большие просторы, населенные таким же множеством народов.

Анализ знаний об иностранцах и представителях других национальных культур завершился в данном исследовании рассмотрением теоретических суждений на этот счет, высказанных в ходе интервью. Респонденты сформулировали целый ряд теоретических обобщений: «Опыт личного общения способствует взаимному пониманию разных культур, ликвидации этнических стереотипов. Национально-культурная изоляция является источником стереотипов в отношении национальных аутсайдеров». «Каждому народу свойствен этноцентризм и завышенная самооценка, но социальные нормы других народов следует уважать». «Причиной национального отчуждения являются различия в ценностях и нормах культуры. Близость ценностно-нормативной системы этнических культур благоприятствует межличностному пониманию». «Теоретические знания, не проверенные личным опытом, не меняют сложившихся стереотипов». Вместе с тем в немногих случаях в теоретические суждения попали и отдельные расовые и национальные предрассудки, например, в отношении негров как низшей расы или американцев, широта души которых выводилась из просторов страны.

Тем не менее исследование в целом подтверждает преобладание у студентов культурологического понимания нации и большой роли системы образования в противодействии предрассудкам. В целом можно сделать вывод о том, что студенты обладают рациональным мышлением и объективными знаниями о других культурах. Их предрассудки немногочисленны, не имеют большого политического значения. Однако полученные данные позволяют выделить, по меньшей мере, два типичных пути возникновения предрассудков в зависимости от хода социализации.

Первый путь. Первичная социализация в однородной национальной среде формирует индифферентное отношение к другим нациям, а знакомство с другой культурой в период вторичной социализации в студенческом возрасте практически не влечет за собой появление жестких национальных предрассудков и стереотипов. Такой путь обеспечивает типизацию представителей другой этнической культуры по личностным характеристикам.

197

Второй путь. Социализация, в ходе которой присутствует более или менее длительный контакт с иной этнокультурной средой в детстве, способствует ранней национальной самоидентификации, возникновению предрассудков о непроницаемости этнокультурных границ, других устойчивых национальных предрассудков негативного содержания. В ходе вторичной политической социализации эти предрассудки зачастую укрепляются.

Анализ биографических материалов респондентов также показывает, что после прохождения первичной социализации в советском обществе, а вторичной — в кризисном постсоветском, в результате открытости России миру, приобретения новыми когортами собственного опыта общения с иностранцами, путешествиям за границу, учебе там, знанию иностранных языков, — многие примитивные предрассудки больше не воспроизводятся. В этом можно усмотреть эффект поколения, вносящий свой позитивный вклад в формирование политической идентичности.

198