Модели региональной интеграции постсоветского пространства

Сохранение геополитического и геостратегического влияния России на постсоветском пространстве возможно при известном балансе интересов с бывшими республиками СССР.

Политике дезинтеграции, которая проводилась в предшествую­щие годы, нужно противопоставить интеграцию постсоветского пространства. Актуальность того или иного проекта всякий раз обусловливалась конкретными обстоятельствами.

3. Бжезинский одним из первых дал отпор «реставрации русского империализма»: «упор на ближнее зарубежье» не был просто поли­тически мягкой доктриной регионального экономического сотруд­ничества. В ее геополитическом содержании имелся имперский контекст. Даже в довольно умеренном докладе в 1992 г. говорилось о восстановившейся России, которая в конечном счете установит стратегическое партнерство с Западом, партнерство, в котором Рос­сия будет «регулировать обстановку в Восточной Европе, Средней Азии и на Дальнем Востоке». Однако в результате политического давления Запада даже этот «мягкий» либеральный вариант интегра­ции не состоялся.

На смену либеральной пришла славянофильская геополитиче­ская модель интеграции, в основе которой лежит союз славянских народов России, Украины и Белоруссии. Сегодня реальные шаги сделаны только по пути российско-белорусской интеграции.

25 декабря 1998 г. была подписана Декларация о дальнейшем единении Белоруссии и России, 2 декабря 1999 г. — договор о созда­нии Союзного государства. Однако эти документы носят рамочный характер: реальные политические соглашения, на основе которых можно было бы решать вопросы единой валютной, экономической и хозяйственной политики, до сих пор не достигнуты.

Российско-белорусский интеграционный процесс вызывает про­тиводействие со стороны США и ЕС. Это происходит разными пу­тями: через открытую поддержку оппозиции, непризнание резуль­татов президентских выборов, торговые и экономические санкции. Цель одна — любыми способами помешать интеграции, поскольку реальное появление на политической сцене Союзного государства России и Белоруссии существенно изменило бы расстановку сил на геополитической карте Евразии.

В литературе высказывается евразийский вариант интеграции постсоветского пространства, который опирается на идею полярно­сти России «как сердца Евразийского острова, как Heartlanda», ко­торая, по мнению его авторов, в актуальной геополитической ситуации лучше всех остальных регионов могла бы противостоять атлантистской геополитике и быть центром альтернативного Большо­го пространства.

«Умеренный» вариант евразийства был разработан президентом Казахстана Н. Назарбаевым, выдвинувшим концепцию Евразийского Союза (ЕАС) в качестве альтернативы безликому и неэффективному СНГ. Эта инициатива вызвана этнополитическим расколом, про­изошедшим, в Казахстане между коренными казахами и русскими переселенцами, число которых приблизительно одинаково. Поэто­му возникло стремление найти формулу, которая могла бы не­сколько ослабить давление Москвы, направленное на политиче­скую интеграцию. Назарбаев утверждает, что Евразия определяемая географически в границах, аналогичных границам Советского Союза, представляет собой органичное целое, которое должно также иметь и особое политическое измерение.

Предлагается и модель военно-политической интеграции пост­советского пространства. В его основе лежит подписанное в июне 2000 г. на встрече глав государств СНГ в Москве соглашение о соз­дании совместного антитеррористического центра в рамках СНГ. Участвовать в нем отказалась только Туркмения, которая придержи­вается политики нейтралитета. Антитеррористический Центр одно­временно может стать и центром военно-политической интеграции стран СНГ.

Правда, все эти модели интеграции так и остались проектами, поскольку не были поддержаны постсоветскими элитами новых, не­зависимых государств СНГ, были слишком политизированы.

Варианты геоэкономической стратегии

Евразия представляет собой пространство формирующихся процес­сов, причем порой диаметрально противоположных. В этом смысле особенно показательна судьба Центральной Азии, своеобразный, если хотите, посредник между Востоком и Западом. Из событий недавнего прошлого очень важны два исторических момента для понимания того, что сейчас происходит здесь и может случиться в будущем.

Когда гигантская страна в одночасье превратилась в полтора десятка недоразвитых государств, в аутсайдерах мирового списка благополучия со всей очевидностью оказались и бывшие совет­ские среднеазиатские республики. С другой стороны, за 15 само­стоятельных лет эти новые страны стали мишенью для многих мировых держав, что вроде бы обещает заманчивые перспективы, но и таит в себе серьезные угрозы.

Россия, имея стратегические и иные интересы в этом регионе и неся историческую ответственность за все постсоветское простран­ство, не хочет, чтобы процесс СНГ, в который активно включены республики Центральной Азии, вышел из-под ее контроля. Но «груз СНГ» все же тяжеловат для Москвы. Зато поле для маневра у дру­гих ее партнеров по Содружеству, в том числе центральноазиатских, шире, правда, с разной амплитудой политических и экономических колебаний. Одновременно следует признать, что многое зависит от других крупных игроков.

Стратегический экономический интерес и Востока, и Запада сфо­кусирован на энергоносителях Центральной Азии, причем никто и не скрывает этого. Вопрос в том, кто быстрее освоит этот «нефтега­зовый резервуар». Центральная Азия как бы «растягивается» в раз­ные стороны, чем принципиально отличается от других регионов бывшего СССР, например, стран Балтии. Исламский «угол» тянет азиатские республики в свою сторону. Стабильно силен «россий­ский фактор». Нельзя отрицать укрепления партнерства с Западом и не обязательно на основе либеральных ценностей. Эти обстоя­тельства еще раз подчеркивают мозаичность геополитической кар­тинки в Центральной Азии.

Полоса исламских стран от Магриба до Поднебесной, контроль над которыми хотят установить США, — это, в принципе, иной регион. Но все, что касается процессов, имеющих отношение к ис­ламу и исламским государствам, как бы большим крылом задевает Центральную Азию. Деятельность исламистских организаций в этом регионе заметно активизируется. Для бывших советских республик Средней Азии идентичность — это вопрос стратегического выбора. Но не выбора между СНГ и исламом. Особо серьезных противоре­чий здесь не наблюдается. Единственная проблема — это экстре­мизм. Не будь его, исламским государством ничего не стоит иметь самые дружественные отношения как с Россией, так и с другими державами.

Но с обнародованием идеи создания так называемой Большой Центральной Азии ситуация в регионе «уплотнилась» за счет этого нового концептуально-стратегического разворота США. Он факти­чески нацелен на устранение барьера между пятью странами Цен­тральной Азии и их южными соседями.

Трудно спорить с тем, что историко-географическое определе­ние Центральной Азии охватывает более широкое территориальное пространство, чем бывшие советские республики Средней Азии. Сюда входят Афганистан и ряд других государств. В этой оценочной конструкции нет расхождений в позициях всех участников процес­са. Однако, понятно, что американская инициатива наполнена по­литическими, экономическими и другими смыслами. Считается, что это связано с соперничеством России, Китая и США в регионе. В ответ на идею о «Большой Центральной Азии» появилось предло­жение президента Казахстана Назарбаева о создании нового центральноазиатского союза, который был затем интегрирован в ЕврАзЭС. Очевидно, что появятся новые предложения и концепции.

С началом антитеррористической кампании США в Афганиста­не для центральноазиатских государств возникло альтернативное поле для международного сотрудничества и выхода в мир, особенно для Таджикистана, Туркмении и Узбекистана. Если в Афганистане действительно установится мир и начнется позитивное движение вперед, то для стран региона дорога в Южную Азию будет открыта. А это означает появление новых возможностей интеграции и ново­го потенциала торгово-экономического партнерства, особенно для тех государств, которые являются экспортерами энергоносителей. Разумеется, речь идет не о самой близкой перспективе: слишком много на пути проблем. Но следует подчеркнуть, что такая пер­спектива расширяет, причем значительно, посредническую роль Центральной Азии, что может принести немалые дивиденды для стран региона. Это хорошо осознают их лидеры.

С другой стороны, Большая Центральная Азия, как понимают ее в центральноазиатских государствах, — это проект под патрона­жем США, активная реализация которого, как опять же представ­ляют себе в этих странах, может вызвать озабоченность в Москве и Пекине. Ведь возможны смысловые замены в геополитике, военном и экономическом стратегировании и ценностных ориентирах. По­следнее имеет немаловажное значение для центральноазиатских стран. Создание Большой Центральной Азии естественным образом приведет к еще большей исламизации государств региона, и не обя­зательно в варианте так называемого «чистого ислама». Исламские ценности в целом очевидны и воспринимаются всеми позитивно, как и ценности других религий. Но центральноазиатские государст­ва путает то, что вместе с «чистым исламом» в регион более мас­штабно может придти экстремизм, терроризм и связанные с ними новые угрозы.

Очевидно, что нагромождение проблем в рамках обостряющей­ся конкуренции в регионе между ведущими государствами мира, предлагающими, иногда весьма настойчиво, свои ценностные ори­ентиры, — это серьезный вызов для еще незрелых политических элит. Незрелость выражается, прежде всего, в подражании другим. А это, как известно, может привести не только к конструированию не самой лучшей копии той или иной модели развития, но и к по­тере ориентации в далеко не простых процессах. Ни одной из цен­тральноазиатских стран пока не удалось создать национальную сис­тему ценностей, которая лежит в основе стабильного, уверенного развития государства, а также сбалансированной, понятной партне­рам и собственному народу внутренней и внешней политики.

Посткоммунизм, либерализм, исламизм, национализм — все эти «измы» в больших емкостях представлены в центральноазиатских государствах и имеют своих носителей и апологетов. В этом кон­тексте трудно переоценить роль России в сохранении и развитии единого экономического и культурно-образовательного пространст­ва. Пользуясь здесь широкой социальной поддержкой, Россия име­ет большие преимущества по сравнению с другими игроками на центральноазиатском поле. Необходимо закрепить и преумножить эти преимущества. В этом заинтересованы и государства Централь­ной Азии.

Большая Центральная или Малая Средняя? Выбора не может быть, поскольку выбор может расколоть Центральную Азию. Необходимо формирование нового исторического пути, основное дви­жение на котором должны представлять собственно сами центральноазиатские страны.

Лекция 21 "ЕВРОПЕЙСКОЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО"

Лекция 21 "ЕВРОПЕЙСКОЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО"