Различие мужского и женского.

Важным моментом порядка власти является иерархия полов. Как можно доказать превосходство одного пола над другим. Ясно, что лучше всего это достигается ссылками на порядок космоса. Поэтому метафизика первоначально опиралась на доказательство субстанциального превосходства мужского тела над женским. В противоположность народной религии, настаивающей на приоритете женщины в рождении детей, метафизика акцентирует мужское начало. На первый взгляд, центральную роль в продолжении рода играет женщина. Именно она зачинает, вынашивает, рождает, выкармливает и воспитывает ребенка. Нет ничего удивительного, что первоначально в роли богов выступали женщины-матери. По мере утверждения мужского господства сложилась необходимость изменения мировоззрения, пересмотра традиционных мифологий.

Первоначально разделение мужского и женского опиралось на метафизику теплого и холодного. Главным свойством души является теплота. Чем теплее душа, тем меньше нужно одежды. Повышению теплоты способствует и речь, которая заставляет загораться души энтузиазмом. Эти свойства тела базировались и на разделении полов. Женское тело считалось холодным и не общественным. Поэтому женщины носили одежду и сидели дома. Темное, изолированное пространство лучше соответствует их физиологии, чем залитая солнцем площадь. Впоследствии Аристотелем была создана концепция материи и формы, в которой главное значение придавалось духовному организующему принципу. Женщина как носительница материи, как необходимая сторона разделения труда, строго говоря, не участвует или, точнее, остается пассивной стороной творения. Соединение мужчин и женщин, разделенных на основе представления о технологической целесообразности, описывается на основе осуществляемых ими действий. Зачатие выступает как особого рода организованное движение, главную роль в котором выполняет мужчина, являющийся отцом ребенка. Аристотелевская метафизика выступает итогом реорганизации половых отношений в античной Греции. Именно в ней обосновывается приоритет мужского, как носителя активности и формы и вторичность женского, как носителя пассивной материи.

Человек существо символическое и поэтому независимо от того, с каким набором хромосом он рождается, различие между мужским и женским устанавливается в каждую эпоху и в каждой культуре по разному. При этом, если раньше объяснение полового диморфизма состояло в ссылке на природу и биологию человека, то сегодня важное значение придается социальной среде, в которой происходит воспитание людей как мужчин и женщин. Поэтому уверенность в том, что некто является мужчиной или женщиной на самом деле скрывает длительную дрессуру, которая не сводится к прямым указаниям типа: "ты - мужчина", или "ты -женщина", а включает разнообразие дисциплинарных и символических практик. Конечно, и самосознание играет важную роль, но возможность метафизического сомнения, заложенная в нем, стала одной из причин кризиса, который проявляется в том, что сначала женщины, а теперь и мужчины восстали против идеалов мужественности и женственности, которые прежде не подвергались сомнению. Наиболее ярко это проявляется в попытках перемены пола, в разного рода юридических казусах, когда взрослый пытается опротестовать пол, приписанный ему при рождении, или когда люди обращаются к врачам с просьбой об изменении пола. Кризис твердых разграничений мужского и женского связан также с открытиями этнографии, которая описала различные формы половой дифференциации, в которых не признается приоритет мужчин. Сама эта дифференциация стала осознаваться не как продукт природы или экономики, а как результат принятия тех или иных правил языковой игры, в соответствии с которыми осуществляются воспитательные практики, направленные на производство "игроков" - мужчин и женщин. Как куклы или фигуры в игре они являются знаками, несущими то или иное значение, и этот семиотический порядок определяет то, что прежде называли чувствами и переживаниями. Так вовсе не эротическое влечение является тем первичным фактором, который четко и независимо от сознания людей разделяет их на мужчин и женщин. На самом деле, оно возникает и интенсифицируется для обслуживания культурно символической дифференциации. Красивая женщина - это та, которая лучше других овладевает и пользуется знаками женскости. Соответственно мужчина - томный красавец с сигаретой в зубах- явное порождение рекламной продукции, ставшее эталоном для женщин, ввергающим их невинные души в темную страсть. Любовная игра, в которую человечество азартно играет несколько столетий, сегодня, кажется, вызывает усталость. Мужское и женское не без старания поэтов и философов превратились из реалий в символы. Мужчины-поэты создавали все более возвышенный образ женщины, но не смогли ужиться с Прекрасной Дамой, а лишь поклонялись ей на расстоянии. Да и женщины, не будучи Истиной и Идеалом, а будучи покладистыми существами, ориентированными на сохранение жизни и поэтому покорно воспринявшими этот идеал, выдававшими себя за него, как кажется, пострадали от этого. Чем более возвышенные разговоры вели о них мужчины, тем хуже становилась совместная жизнь. Аналогично, идеал мужественности - хозяина дома, воина, рыцаря, бизнесмена, даже приукрашенный в последнее время символами "ковбоя”, “супермена" и, наконец, “терминатора” стал невыносим для женщин, усмотревших их сущность в пропаганде мужского господства, да и для самих мужчин. На словах они еще выполняли господствующую роль, а на деле их место в культуре стремительно сужалось. Парадоксально, но пик символического прочтения мужчины-Отца совпадает с падением реальной роли отцов в семье. Женщины начали свое наступление на рынок труда еще в 19 веке и если раньше они боролись за право быть студентками, медиками, юристами, писателями, то сегодня становятся спортсменами и космонавтами. Изменение в структуре разделения труда привело к изменениям в семье, которая перестала быть полноценной экономической ячейкой, где мужчины выполняли тяжелую работу, женщины - домашнюю, а дети помогали тем и другим. Сегодня мужчина остается лишь символом рациональности, стойкости, трудолюбия, так как дома он лежит на диване и смотрит телевизор. Если раньше быть мужчиной, означало властвовать, то сегодня в семье явно доминируют женщины и дети воспринимают отца как пустого и никчемного человека. Если обратиться к современной литературе, то можно заметить, что место фрейдистского отца в сознании современного человека стала занимать мать.

Это настораживает в отношении феминизма. Феминистская критика мужского господства кажется безупречной почти во всех вариантах, идет ли речь о профессиональных, социальных и политических правах, о засилье мужских метафор господства и подчинения в культуре, о присущей женщинам рассудительности и мягкости, способствующей примирению и сохранению живого. Однако женские движения захлебнулись волной протеста, которую они неосмотрительно и воинственно подняли. Дело в том, что наряду с университетским феминизмом, в обществе реально происходит феминизация мужчин и "омужествление" женщин. Это проявляется в разрушении прежних ограничений в трудовой деятельности. Сегодня женщина работает столь же много и самозабвенно, как и мужчина. Характер труда уравнивает их психологию и физиологию. Те и другие в равной мере посещают спортивные залы, чтобы восстановить силы. Неудивительно что, осознание сущности, как заключительная фаза поиска идентичности, сегодня сводится к сексуальности. Если раньше мужчина в процессе становления вынужден был отрицать женоподобность в самых разнообразных формах, включая в том числе и грубость манер, то сегодня естественные пространства мужского мира стремительно сужаются или приобретают искусственный характер. Возрождение исторически изжитых мужских союзов, основанных на дружбе, сегодня вряд ли возможно в силу индивидуализма, культивируемого в мегаполисах. Однако поиски мужской сущности не смогут увенчаться успехом, если не удастся создать социальное пространство для ее воплощения.

Исчезновение с арены истории грубого самца или мужского шовиниста делает непонятной шумиху феминизма. Сегодня в спасении и сохранении нуждаются не столько женщины, столько мужчины. Биологически менее приспособленные к выживанию в стрессовых условиях, осуждаемые и проклинаемые за стремление к господству, наконец, лишенные семейных и даже родительских прав, ибо в случае разводов детей оставляют у матери, мужчины обречены на жалкое существование. И как бы мужественно не выглядели на экранах, рекламных плакатах и даже в жизни все эти мужественные ковбои, рэмбо, супермены, все это глянец, скрывающий страх от утраты мужественности. Неудивительно, что началось повальное бегство с тонущего корабля. Те, кого раньше называли содомитами и гомосексуалистами и кто сегодня называет себя "голубыми" или "геями", возможно, придумали единственную эффективную стратегию самосохранения. Конечно, если быть последовательным, то осознание пениса как орудия угнетения, а не наслаждения, должно привести к отказу и от гомосексуализма. Дискурс не меняет своей природы от изменения субъектов, более того он сам в процессе развития вырабатывает правила производства субъектов нового типа. Поэтому в мире однополой любви ничуть не меньше проблем, чем в вечерних скандалах и утренних разборках между мужчинами и женщинами.

Сегодня азартная игра с сексуальностью проводится в неизмеримо более широких масштабах, чем раньше. Где бы не собрались люди, там непременно заходит речь о сексуальных проблемах. Они думают о них наедине с собой и рассуждают в общественных местах. Первоначально, это интерпретировалось как эмансипация. Однако, как заметил Фуко, чем больше люди думают или говорят о них, тем в более сильной зависимости они от них оказываются. Парадоксально и то, что сегодня пропагандируется не только здоровый супружеский секс, но и прежде недозволенный и осуждаемый как извращенный. Широкое распространение пропагандирующей его порнопродукции, как ни странно, необходимо для поддержания порядка в современном обществе. Конституировав человека как сексуально озабоченное существо, цивилизация вынуждена интенсифицировать его эротические переживания. Во многом это связано с разрушением прежних связей между людьми. Выпав в ходе урбанизации жизни, из традиционных семейно-родовых связей, очутившись в изолированном жилище современного мегаполиса, человек стал чувствовать тоску по прежнему единству, которое казалось ему ранее ужасной зависимостью. Но он уже не может обрести прочных связей с другими и вынужден прибегать к фантазмам. Любовь все более странная и извращенная занимает все большее место в книгах и фильмах. Стратегия сохранения порядка в этих условиях приобретает весьма опасный характер. Для того, чтобы управлять, оказывается неизбежным ввергать в соблазн запретного, ибо поддавшись ему человек становится более послушным и управляемым: чем более необузданным фантазиям люди отдаются у себя дома, тем с большим смирением они выходят на работу. Нет более банальных и смирных людей, нежели развратники, осознающие свою страсть. Вместе с тем сами по себе перверзии опасны как для субъекта, так и для тех, против кого они направлены. Поэтому нужны весьма изощренные способы игры с запретным, позволяющие сохраненить равновесие между искусственно стимулируемыми перверсивными желаниями и самосохранением общества.

Загадка женщины.

Согласно классической теории пола, он задан от рождения, то есть анатомическое строение тела автоматически предполагает определенную модель сознания и поведения. Вместе с тем, соотнесение себя с мужчиной или женщиной – результат социальной практики. В центре поло-ролевой теории Т.Парсонса лежит идея социализации как процесса научения и интериоризации культурно- нормативных стандартов, стабилизирующих общество. Главная форма представления пола в культуре и повседневности – сексуальность. В сознании большинства людей до сих пор царит познавательная установка, что именно морфологический уровень, а именно гениталии являются основным критерием и начальной точкой отсчёта при оценке всех составляющих биологического пола.

Такое противопоставление мужского и женского, как доказывается в гендерных исследованиях, всего лишь удачно отражает иерархическую структуру общества, в котором мужчины и женщины обладают различными социальными статусами, выполняют взаимодополняющие социальные роли и служит обоснованием принудительной гетеросексуальности. Между тем, сочетание различных характеристик каждого уровня сексуальной организации человека определяет многообразие конституциональных особенностей каждого человека и заставляет с сомнением отнестись к традиционному делению людей только на два пола.

Современная гендерная модель исходит из допущения множественности половой идентичности. Между биологическим полом и сексуальной ролью отсутствует прямая и однозначная связь. Отсюда современная женщина выбирает себе форму женственности безотносительно к мужчине. Пол становится потерянной личностной характеристикой наряду с возрастом, национальностью, гражданством. По мнению Г.А. Брандт, в будущем не будет мужчин и женщин в традиционном смысле слова, а будут индивидуальности с разным набором мужских и женских качеств, которые распределены вне зависимости от физиологического строения органов, и свободным, не навязываемым обществом выбором вида социального поведения и сексуальной ориентации. Ж. Делёз, а задолго до него В.В. Розанов, также настаивали на множественности «полов» в человеке.

Тезис об изначальной бисексуальности человека подтверждается сформулированным испанским биологом Григорием Мараноном законом, согласно которому всякое человеческое существо изначально несет в себе признаки двух полов. Один из них позже становится доминирующим, не подавляя проявлений противоположного пола. Можно ли считать доминирование мужского начала прогрессом, а женского – регрессом? Положительный ответ на этот вопрос означает, то женщина остается на этапе развития между юностью и мужской зрелостью, которая принимается как окончательная фаза био- и психогенеза вида человек. Сегодня такое допущение расценивается как мужской шовинизм. Поэтому считается, что женщина наделена как материнскими наклонностями, так и комплексом мужественности.

Биология о развитии плода в мальчика и девочку может сказать пока не слишком много, но достаточно, чтобы утверждать существование мужских признаков в женском организме и наоборот. Конечно, какого то особого бисексуального органа не обнаружено. Но признаем же мы человека двойственную природу человека, хотя не можем подтвердить идею Декарта о существовании особой железы, где встречаются тело и дух. Согласно психоаналитической модели эволюции, развитие либидо начинается и у мальчиков, и у девочек с орального эротизма, который называется автоэротизмом, поскольку младенец еще не отделяет себя от тела матери. К началу второго года намечается переход к садистско-анальной стадии, когда возникает активный, мышечный и пассивный эротизм, связанный с анальной слизистой оболочкой. Именно на этой фазе закладываются основы будущего различия женской и мужской сексуальности. Мальчик обнаруживает распространение либидо на активную мышечную систему, а девочка на пассивную клоачную зону. Это время, когда ребенок хотел бы свободно предаться удовольствию как посидеть на горшке, так и поиграть мышцами, в чем его ограничивают взрослые.

Вряд ли можно ли говорить, что у женщин либидо слабее, чем у мужчин. Зато нельзя отрицать, что у женщин слабость эротической функции не сказывается на способности к воспроизводству. При этом, бытует мнение, что зачатые без любви дети менее талантливы. По Соловьеву, любовь не связана с деторождением, а по Розанову, между ними существует сильная зависимость. Хотя женщина наделена более слабым либидо, тем не менее, она глубже погружена в свою сексуальность. У нее сильнее выражено желание быть любимой, защищенной. Женщина поддерживает свое существование любовью к мужчине и ребенку.

Итоги психоаналитических исканий сущности женской сексуальности сводятся к тому, что составляющей частью ядерной половой идентичности считается осознание девочками своего тела. К двум-трем годам они осознают анатомическое различие между полами, но визуальное подтверждение этого порождает негативные чувства, так как формирует чувство зависти к пенису. В эдиповой фазе происходит фиксация полоролевой идентичности и начинается психосексуальная фаза половой идентичности девочки, когда она приближается к любви к отцу, а мать воспринимается как соперничающий объект.

Когда маленький мальчик мечтает жениться на матери или на дочери своего отца, он чувствует, что в реальности это не сбудется, но продолжает фантазировать на эту тему. По сути дела, комплекс Эдипа не наносит глубокой травмы и его значение у Фрейда явно преувеличено. Травма происходит в результате гнета морали, создания комплекса вины. Психоанализ не только не освобождает от нее, а, наоборот, предполагает.

Фрейд описал формирование образа женщины в аспекте развития сексуальности. Конечно это важный, но не единственный аспект ее постижения. Фрейд явно впадает в пафос, когда описывает отношения матери и ребенка как сексуальные. На самом деле кормление грудью не имеет никакого отношения к педерастии. Допущение об оральном эротизме у детей – это явный перенос не совсем здоровых эротических практик взрослых на детей. Вряд ли ребенок ощущает удовольствие, когда взрослые тети пытаются его расцеловать. Но зато хорошо помнится тепло физическое и психическое, которое воцарялось в доме. Знаменитый Эдипов комплекс на самом деле протекает в виде борьбы за право согреваться теплом материнского тела. Спорят вовсе не за право обладать матерью. Маленький мальчик просыпается ночью в своей кроватке, ощущает физический холод и переживает страх одиночества. Он спускает ножки на пол, устремляется к родительской кровати и затихает между телами родителей.

Сегодня образ женщины формируется масс медиа и, может быть, поэтому мы не можем жить с нею рядом. Женщина это не только приятный вид и возбуждающая эстетическое желание фигура. Это мать и хозяйка, та, что согревает и кормит, защищает и утешает. Еще на пренатальной стадии, т.е. в утробе матери, где младенец развивается в оболочке, которая и является его двойником как физиологическим, так и мистическим, имеет место диадическая коммуникация ребенка и матери. Еще до всякой стадии зеркала ребенок помнит и знает, что у него есть другой, с которым он внутренне связан. Это чувство связи и лежит в основе поисков образно-символических эрзатцев, поисков, характерных для людей, которые испытывают тоску по интимной близости с другим, поисков, свидетельствующих о том, что они ее утратили.

Если внимательно наблюдать за ребенком, то можно зафиксировать ранние формы его коммуникации с миром. Можно предположить, что единства с другим младенец достигает по крайне мере на стадии кормления, а также когда играет с матерью и особенно, когда начинает воспринимать ее лицо. Опыт бытия в форме «глаза в глаза», несомненно, предшествует стадии зеркала и только научившись интегрировать лицо матери ребенок способен воспринимать себя как такой же «хороший объект», каким ему кажется мать. Это поднимает во многом еще неясный вопрос о роли восприятия и воображения, т.е. визуальности в целом, в сборке своего Я. Насколько велика при этом фантазматическая сила воображения и насколько эффективна символическая интеграция с Другим – это и есть спорный вопрос.

Детский комплекс Эдипа, в силу осознания невозможности его осуществления,постепенно теряет свою силу и высвобождается в отношении посторонних мужчин или женщин. Однако жесткий моральный запрет и слишком раннее осуждение этого комплекса приводит не только к феномену нечистой совести, но и к нарушению эротической функции. Причина в том, что осуждаемое влечение вытесняется в бессознательное и проявляется в до неузнаваемости искаженном виде. Формируется существо либо ищущее в своем избраннике образы родителей, либо отступающее перед ним как запрещенным объектом.

Фрейд говорил, что власть над сердцем женщины принадлежит отцу; супруг оказывается на второй роли. Если отец играет решающую роль в развитии женского эротизма, то как избежать фатального разочарования и комплекса вины? В случае женской сексуальности комплекс кастрации играет решающую роль в трансформации активного либидо в пассивное. Отец не может удовлетворить чувственные желания своей дочери, зато может глубоко и нежно ее любить, и именно это, а не моральный запрет, создает наилучшую атмосферу для развития женской сексуальности, на основе которой складывается прочная семья. В обмен на прочную любовь женщина принимает все опасности. Вместе с тем необходимо избегать как слишком сильной нежности, так и холодности.