Бармен на мгновение скрылся на кухне, выскочил оттуда в куртке, вывел нас за собой на улицу, нырнул в ближайший двор.

— Милые девушки, рекомендую заткнуть носы.

— Зачем? — Катя удивленно с неподдельным интересом разглядывала Кайла. Гриша напрягся, перехватил ее удобнее. Мы подошли к старому убитому грузовичку от коего за несколько сотен метров устойчиво несло тухлыми яйцами. Я натянула подол своей облегающей кофты на нос.

Катерина недовольно кашлянула, проделав тот же фокус, что и я, только с сарафаном.

— Все претензии к Кларку.

В серо-желтых глазах промелькнула улыбка. Рик подхватил меня на руки и расположился на переднем сиденье. Гриша морщась, забрался назад. Сестренку с рук он так и не спустил.

23

В салоне пахло не так сильно как снаружи, все же кофту спускать от носа не хотелось. С моего положения водительского сиденья видно не было, зато хорошо прослеживался пейзаж за окном и лицо Рика. Внимательные глаза прыгали с предмета на предмет, успевая следить за всем и вся. Я вздохнула, провела кончиками пальцев по теплой груди, прижалась щекой к плечу. Кажется, могу сидеть вот так и быть абсолютно счастлива тем, что имею, а вселенная пусть гонит время дальше, только без меня. Душу выворачивала наизнанку и щемила необъятная нежность и тоска.

Наконец, устала держать руки возле носа и отпустила кофту. Рик осторожно подхватил прядь моих волос и убрал ее с лица. С удивлением поняла, что все это время во рту был кончик этой самой прядки. Приоткрыла губы, освобождая волосы. Рик очертил их контур. В серо-желтых глазах светилась та же безграничная нежность, что испытывала я сама. Кажется, это начинало впадать в привычку. Кто из двоих повторял чувства другого? Или они рождаются в наших телах и умах одновременно?

Его рука медленно скользнула по подбородку, шее, груди, забралась в глубокий вырез кофты, которую сам же и выбрал. Лично я бы ни за какие коврижки не приобрела вещь, которая так открывает грудь, учитывая, что открывать практически нечего. Сердце забилось в бешеном темпе. Обожаемые глаза почернели. Я прерывисто вздохнула, понадеялась, что ни водителю, ни младшим не видны действия Рика.

Он продолжил ласку сквозь ткань кофты. Я перестала следить за окружающими. Все, на что хватало силы воли, это не шевелиться и молчать. Его пальцы спустились к талии и бедрам, затянутым в облегающие джинсы. Я закрыла глаза. Еще чуть-чуть и сдерживаться будет просто невозможно. Кого же ты дразнишь больше? Себя или меня?

Ощутила горячее дыхание на щеке. Провел носом, вдыхая запах.

— Моя, — различила я шепот на грани слышимости.

Грузовик подпрыгивал на ухабах и колдобинах. За окном мелькал лес. Черные стволы деревьев сливались в одну сплошную полосу. Рик обнял меня, прижал к себе, смягчая многочисленные удары ржавой колымаги, коснулся губами волос. Я прерывисто вздохнула, привычно растворяясь в нем.

— Эй! — крикнула с заднего сиденья Катенька. — Водила! Долго еще нам ощущать под попой твой брутальный пепелец? Дышать нечем.

— Солнышко! — обрадовалась я, приподняв голову. — Ты вернулась.

— А то! Меня надолго из седла не выбьешь. Тем более у меня теперь реальный конь есть.

— Чего? — зарычал Гриша. Я подпрыгнула на руках Рика (как только все ценное не отдавила?), встала на четвереньки и высунулась назад.

— Не рычи на меня, — фыркнула сестренка, спокойно глядя на разъяренного мужика, нависшего над ней. — Ты сам меня таскаешь, я не напрашивалась.

Гриша скинул девушку с рук. Хотя надо отдать ему должное, сделал он это весьма бережно. Я улыбнулась Катюше. Она наморщила нос, скорее всего таким образом выражая презрение к окружающей действительности, к несчастью, вышел просто хорошенький сморщенный аккуратненький носик на милом, почти подростковом личике. В этом сарафане с распущенными волосами, скрывающими подбритые виски, она выглядела лет на шестнадцать. Маленькая, хрупкая, беззащитная, женственная, нежная (если молчит, конечно).

Рик склонился к моему уху.

— Интересная поза, — еле слышно прошептал он. Как только смысл его слов дошел до сознания, стало трудно дышать. Я бегом вернулась в исходное положение и кинула на него осторожный взгляд из-под ресниц. Он смотрел в окно и улыбался.

— Кайл, — позвала Катенька.

— Что? — отозвался наш водитель.

— Так долго еще?

— Нет. Приехали, — словно в подтверждение он преодолел последний поворот, остановился перед закрытыми покосившимися железными воротами, вышел, открыл, проехал внутрь, снова вышел, закрыл.

— Где мы? — спросила я, как только парень опустился рядом.

— Старый детский лагерь. Вы идите. Вам вон в тот дом, — он указал на маленькое одноэтажное строение метрах в двадцати от нас. — Я машину уберу подальше.

— Черт! Собаки, — зашипел Гриша, как только чудо-колымага отъехала, оставляя шлейф непередаваемого запаха.

Стоило нам взойти на крыльцо, в комнате тускло замерцал свет. Рик открыл дверь, прошел внутрь, спрятав меня за спину. На столе горела лампа. Узкий луч фонарика пробежался по нам, попал Бесу по глазам. Он зажмурился, зашипел.

— Кларк, убери. Знаешь сам, пули не слишком действенны.

— Эрик! — я высунулась из-за спины Рика и различила знакомую фигуру следователя. В руках он сжимал ружье с примотанным к стволу фонариком. — Еще бы мне не знать. Беда в том, что иного способа защиты просто нет.