Учредительные документы и иные акты учредителей, направленные на создание юридического лица

В нормативном (поднормативном) характере учредительных документов уверено достаточно большое количество правоведов, что предопределяет наш интерес и исследованию этой группы актов. Полагаем, что положения учредительных документов, безусловно, тесно связаны с нормами гражданского права. А общие положения об организациях бесспорно имеют нормативный характер, поскольку утверждаются государственными органами[895]. Однако это не означает, что все учредительные документы – нормативные акты. Учредительный договор и устав – акты реализации процедурных норм права о создании юридических лиц, а не источники права, что и попытаемся доказать.

При этом полагаем, что принципиальным моментом для определения правовой природы указанных учредительных документов и их соотношения с нормами гражданского права является цель их создания. Без сомнения, они направлены на образование юридического лица, наделение его правоспособностью. Отметим, что для той же цели учредителями совершаются и другие акты: договор и решение о создании юридического лица. Поэтому они также должны быть исследованы нами. Сначала рассмотрим высказанные учеными мнения по поводу всех актов учредителей, направленных на создание юридического лица.

В правовой квалификации учредительного договора большинство исследователей не видят каких-либо проблем и определяют его как сделку[896]. При этом отмечают ее особый (корпоративный) характер[897]. Предполагается, что специфика учредительного договора обусловлена более широкой по сравнению с другими договорами направленностью и той ролью, которую он играет в регламентации корпоративных отношений. Его заключение преследует следующие цели. Во-первых, этот акт выступает основанием возникновения обязательственных отношений, которые складываются между учредителями с момента заключения учредительного договора до государственной регистрации юридического лица. Во-вторых, он является частью юридического состава возникновения и прекращения корпоративных отношений, складывающихся между участниками общества и обществом, а также участниками между собой с момента государственной регистрации юридического лица. Учеными выделяется и третья функция учредительного договора – определение статуса юридического лица[898].

Такое обилие функций у учредительного договора даёт основание некоторым учёным считать его особым актом. С точки зрения Е.Г. Сироты перечисленные функции учредительного договора позволяют сделать вывод о его дуалистической публично-частной правовой природе. По мнению автора, частноправовой аспект состоит в сделочной природе учредительного договора, публично-правовой аспект проявляется в наличии императивного подхода к определению учредительного договора. При этом, недостижение соглашения по ним ведёт к незаключенности данного договора, а возможность включения каких-либо иных условий по усмотрению субъектов не предусмотрена. В то же время, считает Е.Г. Сирота, это не означает, что в рамках указанных законом условий учредителям нельзя сформировать собственные правила, поскольку условия определены в законом только путём перечисления, а не содержательного описания. Соответственно, автор считает, что учредительный договор содержит правила поведения, подлежащие неоднократному применению, не прекращающие своего действия их исполнением, которые направлены на упорядочение типичных внутриорганизационных отношений в юридическом лице. Так, содержащиеся в учредительном договоре правила о порядке распределения между учредителями прибыли, о порядке выхода учредителей из состава общества, о порядке управления деятельностью юридического лица действуют всякий раз, когда возникает определенная ситуация, предусмотренная им. «Таким образом, правила, содержащиеся в учредительном договоре и направленные на регламентацию корпоративных отношений, характеризуются повторяемостью, поскольку рассчитаны на неограниченное число однотипных случаев, и типичностью, так как круг ситуаций определён типовыми признаками»[899].

Исходя из вышесказанного, Е.Г. Сирота утверждает, что с момента создания юридического лица учредительный договор трансформируется, приобретая черты локального корпоративного акта, что не исключает его сделочной природы. При этом относимость правил к персонально определённому кругу лиц, указанных в договоре, не умаляет его значения как акта, заключающего в себе черты акта локального регулирования, поскольку, как уже было сказано, круг субъектов, на которых распространяется правовая энергия учредительного договора не исчерпывается лицами, зафиксированными в нём, в частности, деятельность самого общества подвергается правовой регламентации посредством учредительного договора.

Устав согласно ч. 1 ст. 52 ГК РФ служит правовым основанием деятельности юридического лица. Однако легитимного определения устава не существует. В литературе было высказано несколько мнений относительно того, что представляет собой устав с точки зрения права. Исторически первым является понимание его как договора либо правового феномена, основанного на договоре или содержащего в себе договор (элемент договора). Такая точка зрения поддерживалась как зарубежной доктриной[900], так и дореволюционными отечественными цивилистами. Так, Г.Ф.Шершеневич писал: «В действительности юридическая сила устава заключается в его договорном характере, который приобретается им с момента состоявшейся подписи»[901]. При подобном понимании устав юридического лица рассматривается как особый договор, явно выраженный или подразумеваемый, который конституирует юридическое лицо путем закрепления отношений между лицами, подписавшими устав. Однако, как отмечает Д.И. Степанов, с развитием гражданского оборота и распространением «компаний одного лица», создаваемых в форме хозяйственных обществ (в отечественной терминологии) понимание устава как договорного инструмента утратило свое значение[902].

Невозможность обозначения устава через конструкцию договора сегодня компенсируется определением устава как сделки. Так, Н.В. Козлова считает, что устав является корпоративной сделкой особого рода[903]. Указанная позиция оспаривается в науке[904] и не находит своего подтверждения в судебной практике[905]. Так, федеральный арбитражный суд Московского округа в своих решениях неоднократно приходил к выводу, что устав юридического лица сделкой не является[906].

Некоторые ученые считают, что предписания, содержащиеся в уставе, обладают признаками норм: регулируют типичные ситуации, рассчитаны на многократное повторение, имеют общий характер[907]. Утверждения о нормативном характере положений устава послужили основанием возникновения в науке предположения о том, что по своей правовой природе он относится к локальным нормативным актам. Т.И. Кашанина считает, что для устава характерны следующие признаки: 1) он содержит не персонифицированные нормы. Даже в том случае, если в организации всего лишь один учредитель (участник), нормы, содержащиеся в уставе такой организации, не становятся персонифицированными, поскольку личность учредителя (участника) отделена от личности юридического лица и независима от него; 2) нормы устава рассчитаны только на участников организации; 3) наличие санкций не характерно для норм, содержащихся в уставе, поскольку они относятся к такой разновидности норм, как исходные (отправные, учредительные), и представляют собой нормы опосредованного регулирования[908]. К сторонникам такого подхода можно отнести отечественных правоведов Д.М. Генкина[909], Л.Б. Гальперина[910], Л.И.Антонову[911], И.В. Елисеева[912], И.С. Шиткину[913] и др.

Д.И. Степанов считает, что устав юридического лица есть акт применения права[914]. Автор отмечает, что «устав, детализируя нормы права, может включать в себя наряду с юридическими также и фактические положения (сведения)»[915], которые не относятся к нормам, но выступают в качестве выражения индивидуального регулирования общественных отношений. Включение указанных сведений представляет собой правоприменительную деятельность учредителей (участников) юридического лица, поскольку носит индивидуальный характер. В более поздней работе Д.И. Степановым высказано и другое предположение о правовой природе устава. Он определяет его как форму, обрамляющую содержание, т.е. форму сделки по созданию юридического лица и задающую содержание на будущее тех корпоративных отношений, которые будут возникать в связи с деятельностью конкретной корпорации[916].

Относительно решения учредителей о создании юридического лица учеными отмечается следующее. По мнению Г.В. Цепова решение учредительного собрания (учредителей) о создании акционерного общества имеет двойственную природу[917]. С одной стороны, – считает ученый, – оно представляет собой условную сделку, в соответствии с которой учредители (учредитель) обязуется выкупить акции созданного ими общества. Условием является факт регистрации общества. Если учредитель один – это односторонняя сделка. Если учредителей несколько – это договор о совместной деятельности между ними, который, в части, определяющей их обязательства перед обществом по выкупу акций, является договором в пользу третьего лица с отлагательным условием (регистрацией общества). Причем автор проводит различие между решением договором учредителей и решением учредительного собрания. Последнее, по его мнению, фикция, поскольку учредительное собрание проводится до государственной регистрации общества[918].

Н.В. Козлова пришла к выводу о том, что решение учредителей, будь то гражданин, юридическое лицо или публично-правовое образование, о создании нового субъекта права является по своей природе гражданско-правовой сделкой корпоративного характера. При этом решение единственного учредителя она понимает как одностороннюю корпоративную сделку, а решение общего собрания двух и более учредителей – как многостороннюю сделку[919].

Относительно договора учредителей выработана достаточно определенная позиция: подавляющее большинство ученых и практиков квалифицирует его в качестве разновидности договора простого товарищества или о совместной деятельности (п. 1 ст. 1041 ГК РФ), который не относится к учредительным документам юридического лица (п. 5 ст. 9 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»)[920]. Высказаны и другие точки зрения. Так, М.И. Брагинский считает, что цель учредителей противоречит сущности договора простого товарищества[921]. Д.В. Ломакин также возражает против понимания договора о создании акционерного общества как договора простого товарищества[922].

Итак, из краткого обзора высказанных мнений по поводу актов, направленных на создание юридического лица, можно сделать только вывод о том, что единый процесс образования нового субъекта гражданских отношений представляет собой «набор» различных явлений, правовая природа которых не вполне ясна. Полагаем, что назвать совокупность этих явлений юридическим составом нельзя, поскольку он должен состоять из юридических фактов, а, например, учредительные документы к ним, точнее к сделкам, не относятся. Ведь последние согласно ст. 153 ГК РФ должны влечь установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей, чего нельзя сказать об учредительных документах.

Кажется, что этому требованию в полной мере отвечает учредительный договор. Однако при детальном анализе его положений обнаруживается, что это не так. Они неоднородны и могут быть разделены на два вида: 1) указывающие на конкретных лиц (например, положения об обязанности учредителей создать юридическое лицо, определении порядка совместной деятельности по его созданию и передаче ему имущества от учредителей); 2) адресованные всем участникам юридического лица (например, положения о порядке участия в деятельности юридического лица, об условиях управления его деятельностью, условиях и порядке распределения между участниками прибыли и убытков, выхода учредителей (участников) из его состава и др.). Положения первой группы влекут возникновение обязательственных и корпоративных прав и обязанностей у лиц, которые упомянуты в них. Положения, входящие во вторую группу, для того, чтобы повлечь гражданско-правовые последствия, должны быть персонифицированы, т. е. лишь создают условия для возникновения гражданских прав и обязанностей.

Полагаем, что также как в случае со сделками и договорами, этот эффект может быть истолкован реализацией процедурных норм, которые позволяют лицам создавать и прекращать гражданские права и обязанности. Так, определяя порядок совместной деятельности или управления деятельностью юридического лица, учредители реализуют требования закона, прежде всего, положения, закреплённые в п. 2 ст. 52 ГК РФ, а именно обязанность определить наименование юридического лица, место его нахождения, порядок управления деятельностью юридического лица, включить другие сведения, предусмотренные законом для юридических лиц соответствующего вида. Т.е. на основании процедур, установленных в законе для заключения учредительного договора, учредители сами формируют процедуры деятельности создаваемой организации, управления ей. Поэтому учредительный договор можно назвать «процедурой в квадрате».

Неперсонифицированных положений в учредительном договоре большинство, поскольку именно они имеют значение для регулирования деятельности юридического лица, тогда как условия первой группы перестают действовать после его создания. Такие положения учредительного договора сходны с положениями устава, ни в одном из которых нет никаких упоминаний о конкретных лицах. Поэтому учредительный договор, как и устав, только с большой долей условности можно назвать сделками, на что, собственно, и указывают как практики, так и ученые, отмечая их особый характер.

Итак, обозначенная законодателем совокупность актов, необходимых для сознания юридического лица, не представляет собой юридический состав. Тогда как ее можно квалифицировать?

Выше нами уже было отмечено, что некоторые ученые предлагают определять учредительные документы в качестве публично-частных актов, локальных нормативных актов. Приверженцы нормативного (поднормативного) понимания учредительного договора и устава в полном соответствии с действительностью указывают на то, что учредители, заключая учредительный договор и утверждая устав, могут обозначать в нем такие правила, которые будут обязательны для тех лиц, которые не участвуют в их создании. Однако означает ли это, что рассматриваемые акты являются публичными (нормативными, поднормативными, ненормативными)? Ответ не может быть положительным, поскольку наличие таких свойств объясняется иначе.

В гражданском праве предусмотрены односторонние сделки, влекущие возникновение обязанностей для третьих лиц. Например, согласно ст. 1137 ГК РФ завещатель вправе возложить на одного или нескольких наследников по завещанию или по закону исполнение за счет наследства какой-либо обязанности имущественного характера в пользу одного или нескольких лиц (отказополучателей), которые приобретают право требовать исполнения этой обязанности (завещательный отказ). Обязанность, устанавливаемая в завещательном отказе, может носить длящийся характер (как, например, осуществление периодических платежей в пользу отказополучателя, упоминаемое в п. 2 той же статьи) и поэтому быть похожей на правило. А исполнитель завещательного отказа явно является лицом, которое не принимало участия в его создании, но несет обязанности. Сходство между рассматриваемыми учредительными документами и завещательным отказом очевидно. Тем не менее, никто не обозначает последний в качестве публично-частного акта, поскольку бесспорно, что для возникновения гражданских прав и обязанностей не достаточно одного завещательного отказа, требуется также согласие наследника. Иными словами, устанавливать более или менее длительную обязанность для третьих лиц в частном праве возможно актами частного характера.

Полагаем, что для ответа на вопрос о правовой природе учредительных документов и иных актов учредителей необходимо обратить внимание на то, как они связаны. Не вызывает никакого сомнения то, что их объединяет направленность на единую цель – создание юридического лица. Действуя с этой целью, учредители должны наделить его правосубъектностью (правоспособностью). Вызвано это искусственной природой юридического лица. В отличие от граждан, относительно которых известно то, как они действуют в гражданском обороте (вступают во взаимодействие, предполагают действия другого лица, принимают решения, выражают свою волю и пр.), юридическое лицо в указанном плане, «чистый лист». Поэтому в отношении граждан достаточно установления в законе единого неисчерпывающего перечня элементов, составляющих содержание их правоспособности и уточнения дееспособности. Определить аналогичным образом юридическое лицо – значит лишить субъектов гражданского права свободы создания юридических лиц. Законодатель может закрепить требования только к процедурам их создания. Способы действий организации должны быть определены учредителями по их собственному усмотрению, разумеется, в рамках закона.

Отметим при этом, что правосубъектность представляет собой предпосылку возникновения гражданских правоотношений. Т. е. без правосубъектности юридические факты не способны повлечь для лица юридических последствий. Полагаем, что при понимании связи правосубъектности и рассматриваемых актов следует отталкиваться от следующего соображения, высказанного О.А. Красавчиковым: «Правосубъектность в отличие от нормы права, регулирующей данный вид общественных отношений, не является мерилом поведения любого и каждого участника общественною отношения, а служит мерилом способности обладать соответствующими правами определенными субъектами»[923]. Ведь последняя неодинакова у различных субъектов права. Наиболее наглядно, считал автор, это положение вырисовывается «…применительно к юридическим лицам, правосубъектность которых определяется их уставами (положениями) (курсив мой – О.Р.) в соответствии с теми целями и задачами, для достижения которых было создано (образовано) данное юридическое лицо»[924]. Соответственно, смысл устава, как и неперсонифицированных положений учредительного договора, состоит в том, что учредители определяют правосубъектность создаваемого ими юридического лица как предпосылку для возникновения у него гражданских прав и обязанностей. Но это его назначение. Правовая природа устава состоит в другом.

Полагаем, что она проистекает из соотношения между собой договора учредителей, решения о создании юридического лица и устава. Будучи юридическим фактом, договор о создании юридического лица влечет возникновение гражданских прав и обязанностей, что позволяет говорить об этих отношениях как о гражданско-правовых. Причем Н. Козлова уточняет, что они имеют корпоративный характер[925]. Кроме того, исследовательница считает, что этот договор обязывает участников совершить многостороннюю сделку, направленную на принятие (утверждение) устава юридического лица, а также содержит иные обязанности[926]. Полагаем, что логично определять решение учредителей в качестве действий по реализации субъективных гражданских прав и обязанностей, вытекающих из договора учредителей о создании юридического лица (утверждение устава, избрание органов управления и пр.), поскольку они следуют за уже возникшими из договора о создании организации гражданскими правами и обязанностями.

По нашему мнению, действия по осуществлению субъективных гражданских прав и исполнению субъективных гражданских обязанностей принципиально отличаются от юридических фактов. Реализационные акты находятся в области свободы, которая есть момент права. Такая общая характеристика позволяет сделать узко-специальные выводы: реализационные акты имеют пределы и принципы, а юридические акты просто соответствуют норме права; в отличие от юридических действий, которые предусмотрены достаточно конкретно в норме права, акты осуществления прав и исполнения обязанностей, будучи свободными действиями, не могут быть полностью формализованы.

Подтверждение тому, что решение учредителей и рассматриваемые учредительные документы относятся к правореализационным актам, мы находим в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127, в п. 5 которого приведено решение о том, что определение в уставе общества в качестве мест проведения общих собраний акционеров населенных пунктов, находящихся вне пределов Российской Федерации и отдаленных от места нахождения общества, создает возможность для воспрепятствования тем или иным акционерам (прежде всего физическим лицам) участвовать в общих собраниях акционеров, проводимых в данных городах, и является злоупотреблением правом по смыслу статьи 10 ГК РФ (курсив мой – О.Р.). Думается, что злоупотребить можно только правом на этапе его осуществления. При заключении сделки стороны лишь реализуют свою правосубъектность, еще не возникли субъективные гражданские права, осуществление которых может быть квалифицировано как злоупотребление правом. Поэтому решение учредителей о создании юридического лица, как и учредительные документы не могут быть сделками.

Понимание устава как акта реализации прав и обязанностей требует соотнесения с ситуацией, когда организация создается одним лицом. На первый взгляд представляется, что учреждение «компании одного лица» не может быть квалифицировано как правоотношение, поскольку отсутствует его основа – социальное взаимодействие. Иными словами, нет субъектов, связь с которыми могла быть квалифицирована как правовая, и, как следствие, невозможно определение субъективных гражданских прав, как и обязанностей. При такой трактовке устав, конечно, не может быть обозначен как акт реализации. Между тем, Д. Степановым высказаны соображения, которые позволяют опровергнуть эти утверждения, кажущиеся очевидными. По поводу субъектов корпоративных отношений он верно замечает, что они могут быть не определены на данный момент, но определимы на будущее[927]. Касаясь вопроса соотношения прав и обязанностей в отношениях, возникающих, в том числе, и в ходе создания юридического лица, он обращает внимание на их разнонаправленность[928].

Слияние двух названных особенностей – определения субъекта отношений по определенным критериям и разнонаправленность гражданских прав и обязанностей, приводит нас к выводу о возможности существования отношений с единственным лицом, ведь его «партнер», обладающий аналогичными правами, может появиться в любой момент. Как следствие, мы можем определить, что гражданские правоотношения возникают и при создании организации единственным учредителем. Это, в свою очередь, означает, что и в «компании одного лица» к решению о создании организации, как и учредительным документам, применимо понимание их в качестве актов реализации субъективных прав и обязанностей.

И сходя из только что сказанного о специфике корпоративных отношений, логичнее определять решение учредителей в качестве действий одновременно по осуществлению прав и исполнению обязанностей, вытекающих из договора учредителей о создании юридического лица (утверждение устава, избрание органов управления и пр.). Поэтому полагаем, что утверждение устава имеет значение действия по осуществлению субъективных гражданских прав и исполнению обязанностей, возникающих из договора о создании акционерного общества. При этом нельзя не учесть высказанного Н.В. Козловой, а также Д.И. Степановым верного соображения том, что устав есть документ, форма[929]. Думается, что он действительно оформляет действия учредителей, но не сделки учредителей, как считают авторы. Из сказанного нами выше об уставе следует, что он представляет собой документ, оформляющий реализацию учредителями субъективных гражданских прав и обязанностей, возникающих из договора о создании этого общества.

Далее логично задаться вопросом о том, какие же права и обязанности реализуют учредители, создавая устав. Нам представляется, что это возможности определения содержания правосубъектности создаваемого юридического лица, а также процедур ее реализации в будущем. Существование последних вытекает из реализации гражданами своей правосубъектности, в содержание которой входит и возможность создания юридических лиц (ст. 18 ГК РФ). Соответственно учредители, осуществляя право на создание юридических лиц, определяют содержание правоспособности конкретной организации, оформляя его уставом. Однако этого не достаточно для того, чтобы она начала действовать в гражданском обороте. Даже обладая правоспособностью, юридическое лицо не может реализовать установленные для него права, поскольку является искусственным образованием.

Юридическое лицо, в отличие от физического, может принимать решения, действовать только через свои органы, состоящие из граждан. Поэтому осуществить такое право могут только физические лица, несмотря на то, что в той же ст. 18 ГК РФ указывается на «учредительную» возможность организаций. Соответственно, наряду с правоспособностью учредители должны определить такой порядок действий граждан как органов создаваемой организации, при котором действия граждан как органов юридического лица, оцениваются в качестве действий юридического лица[930]. Указанный порядок также оформляется уставом.

К правореализационным актам относится и учредительный договор. Стоит только отметить особую сложность этого документа. В нем зафиксированы одновременно и юридический факт – соглашение учредителей о создании юридического лица, и действия по реализации части возникших прав и обязанностей – принятие решения о создании юридического лица и определение порядка его деятельности. Реализация другой части прав и обязанностей – обязательственных, находит свое отражение в иных документах (например, акте приемки-передачи вклада учредителя в имущество юридического лица).

Объединение в одном документе доказательств юридических и реализационных действий не является чем-то необычным. Дополнение, например, текста договора купли-продажи (как документа) актом приемки-передачи – достаточно распространенная практика, тем более, если сделка исполняется при ее совершении. Трудность состоит в другом: к положениям учредительного договора должны применяться различные правила. Так, те его условия, где определены конкретные лица, подчиняются общим правилам о сделках и договорах (ст. 153-181, 420-453 ГК РФ), если иное не установлено законом или не вытекает из существа учредительного договора. А к неперсонифицированным положениям – правила об осуществлении прав и исполнении обязанностей, установленные законом. Поэтому учредительный договор можно определить как документ, оформляющий совершение сделки о создании юридического лица и действий по реализации возникающих из нее части субъективных гражданских прав и обязанностей.

Сказанное в целом касается не только акционерных обществ, но может быть распространено и на другие корпорации, поскольку учредители производственных и потребительских кооперативов, общественных организаций, автономных некоммерческих организаций ередко заключают соглашения о создании таких организаций по собственной инициативе[931]. Вместе с тем, полагаем, что отношения по созданию таких юридических лиц возникают даже несмотря на отсутствие договора, оформленного соответствующим документом. Требование обязательной письменной формы установлено только для договора о создании акционерного общества и общества с ограниченной ответственностью (п. 1 ст. 98 ГК РФ; п. 5 ст. 9, п. 5 ст. 11 Федерального закона «Об акционерных обществах»). Согласимся с Н.В. Козловой в том, что учредители иных видов юридических лиц могут заключать такой договор устно[932], разумеется, если иное не определено законом.

Итак, из сказанного нами об актах, направленных на создание юридических лиц, можно сделать ряд практических выводов. Прежде всего, они не являются ни юридическими фактами, ни нормативными правовыми актами. Следовательно, не могут быть признаны недействительными по всем правилам о недействительности сделки, также как не могут быть признаны недействительными в порядке, предусмотренном для признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления (по ст. 13 ГК РФ), тем более, что в нормах российского гражданского законодательства и отсутствуют положения о признании учредительных документов юридических лиц недействительными.

Однако большинство судов поступают иначе. В п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 6, Пленума ВАС РФ от 01.07.1996 № 8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» определено, что суды должны принимать иски граждан и юридических лиц о признании недействительными актов, изданных органами управления юридических лиц, если эти акты не соответствуют закону и иным нормативным правовым актам и нарушают права и охраняемые законом интересы этих граждан и юридических лиц, поскольку такие споры вытекают из гражданских правоотношений. Поэтому, при обжаловании конкретных положений учредительного договора и устава, суды, развивая логику указанных разъяснений, применяют правила о недействительности сделок[933].

Однако, как уже отмечалось нами выше, будучи правореализационными актами, ни устав, ни учредительный договор (его часть, содержащая непресонифицированные положения) не влекут возникновения, изменения, прекращения гражданских прав и обязанностей, как сделки, но, подобно актам государственных органов, создают условия для их возникновения. В то же время, будучи формой юридических и реализационных действий, т.е. актами, они могут быть признаны недействительными, хотя в нормах российского гражданского законодательства и отсутствуют положения о признании учредительных документов юридических лиц недействительными.

Именно так, по сути, поступают в настоящее время суды в отношении актов органов управления юридических лиц. Однако, как уже отмечалось нами выше, будучи правореализационными актами, ни устав, ни учредительный договор (его часть, содержащая непресонифицированные положения) не влекут возникновения, изменения, прекращения гражданских прав и обязанностей, как сделки, но, подобно актам государственных органов, создают условия для их возникновения. На какие же положения гражданского законодательства можно опираться, требуя признания учредительного договора и устава недействительными?

Для ответа на это вопрос обратим внимание на то, что признать недействительной можно не только сделку, но и акт государственного органа или органа местного самоуправления (ст. 12, 13 ГК РФ). Отметим, что эти два способа защиты имеют единую правовую природу. Как ученые, так и судебные инстанции[934] считают, что они представляют собой, по сути, восстановление положения, существовавшего до нарушения права.

При этом отмечают, что признание недействительным акта органа государственной или муниципальной власти, как правило, не является основной целью защиты нарушаемого права. Главная задача – восстановить нарушенное право. Вследствие этого данный способ защиты носит предварительный (но необходимый) характер для дальнейшего восстановления права[935]. Иными словами, признание недействительным акта органа государственной или муниципальной власти, по сути, есть пресечение действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, представляющих лишь часть способа защиты гражданских прав, другая составляющая которого состоит в восстановлении положения, существовавшего до нарушения права.

Признание сделки недействительной также состоит из двух действий, ведь полное наименование способа, предусмотренного законом, прямо указывает на это. В ст. 12 ГК РФ закреплено, что защита гражданских прав осуществляется: 1) путем признания оспоримой сделки недействительной и 2) применения последствий ее недействительности, применения последствий недействительности ничтожной сделки. При этом признание оспоримой сделки недействительной – есть пресечение действий, нарушающих право, а применение последствий недействительности – восстановление нарушенного положения. Другое дело, что восстановление права нарушенного недействительной сделкой осуществляется по специальным правилам (§ 2 гл. 9 подразд. 4 ГК РФ). В случае же с признанием недействительным органов власти такой специфики законом не установлено и поэтому могу быть применены любые способы для такого восстановления: возмещение убытков или взыскание неосновательного обогащения. Такое понимание указанных способов защиты гражданских прав поддерживается и в судебной практике[936].

Очевидно, определяя нормативные основы признания устава и неперсонифицированных положений учредительного договора недействительными, следует рассуждать аналогично изложенному, ведь рассматриваемые учредительные документы также являются по своей форме актами. Признание их недействительными в случае, если ими нарушены права или создана угроза такого нарушения, означает, что защита гражданских прав осуществляется путем пресечения указанного нарушения или его угрозы. Причем, следует уточнить, что оспаривается не только акт (устав, неперсонифицированная часть учредительного договора), имеющий лишь значение доказательства, как верно отмечает А. Бабаев[937], а в целом действия (правонарушение), нарушающие права лиц, т.е. и решение о создании юридического лица как волеопределение. Особенно это актуально для организаций, в которых учредительным договором является устав. Поэтому полагаем целесообразным закрепление в законе положения о том, что требование о признании недействительным решения о создании устава может быть заявлено только одновременно с требованием о недействительности решения учредителей о создании юридического лица. В случае с учредительным договором последнее не выделено и поэтому не может быть признано недействительным, иными словами волеизъявление и волеопределение объединены в одном акте и поэтому признание учредительного договора недействительным означает недействительность всего действия по учреждению юридического лица.

В то же время в законе установлена специфика последствий признания рассматриваемых учредительных документов недействительными. Она состоит в том, что организация, устав или учредительный договор которой признан недействительным, на основании абз. 2 п. 2 ст. 61 ГК РФ подлежит ликвидации. Иными словами, восстановление нарушенных прав, в данном случае, осуществляется путем ликвидации юридического лица. Однако этот способ не единственный. В п. 4 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30.03.2010 № 135 «О некоторых вопросах, связанных с применением статьи 5 Федерального закона от 30.12.2008 № 312-ФЗ "О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации"»[938] разъяснено, что невыполнение обществом предусмотренной законом обязанности по приведению в соответствие с новым законодательством своего устава при первом его изменении после вступления в силу Федерального закона от 17.12.2009 № 310-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» не относится к нарушениям закона, имеющим неустранимый характер. Поэтому в этой ситуации суд на стадии подготовки дела к судебному разбирательству может предложить обществу принять меры по устранению указанного нарушения путем представления в регистрирующий орган документов, необходимых для государственной регистрации соответствующих изменений устава общества, а также отложить судебное разбирательство, предложив обществу представить в регистрирующий орган упомянутые документы не позднее установленного в определении суда срока. И только в случае

невыполнения обществом этих указаний суд реша