Предыстория использования дыхания в культуре

Теснейшая связь между дыханием и психикой известна с древнейших времен и зафиксирована уже в первых письменных текстах мировых философско-религиозных традиций. И это заложено в общей семантике слов «дыхание» и «дух» («душа»). Не только на русском языке эти два понятия имеют общие корни. В иудаизме еврейское слово «руах» имеет несколько значений – «дыхание», «дух», «ветер». Аналогично в «Ригведах» и «Авесте» слово «ваю» (древнеиранское «вайю») имеет тоже несколько значений: «прана», «ветер», «воздух». В ведийской и индуистской мифологии, что особенно характерно, подчеркивается связь «ваю» с «сомой».

В европейских языках наблюдается та же тенденция. На латыни «respirare» – «дышать», «spiritus» – «дух», «anima» – «дыхание», «душа». На греческом языке «pneuma» – «дуновение», «дыхание», позднее – «дух», «psyche» – «душа», «дыхание», на французском «esprit» – «дыхание», «ум», «сознание». Этот список можно продолжать еще очень долго, так как эту тесную связь между сознанием и дыханием мы можем обнаружить во многих древних текстах, а также мировой этнографической литературе.

С древних времен было не только глубокое осознание связи между состояниями психики и дыханием, что отразилось в языке, поговорках, мифологии, но и проникновенное использование этой связи на практике самопознания, духовного просветления.

На протяжении тысячелетий йоги использовали пранаяму. Специальные методы, основанные на ускорении, замедлении, остановке дыхания, применялись в шаманизме, кундалини – в сиддха–йоге, дзэн-буддизме, ваджраяне, дзогчене, даосизме, суфизме, школах хинаяны и махаяны и во многих других духовных практиках.

Во многих культурах любая духовная практика была связана с необычными состояниями сознания, вызываемыми связным дыханием. Истоки использования необычных состояний сознания находятся в глубокой древности, на заре возникновения человеческой цивилизации. Шаманизм насчитывает, согласно археологическим исследованиям наскальных рисунков и мест древних захоронений, около 40000 лет. Системы медитации хатха-, лайя-, раджа-йоги сформировались не позднее 10 тыс. лет до н.э. Исследования антропологами более половины мировых культур, существовавших в течение пяти последних столетий, показали, что 90 процентов из них имели некоторые институциализированные формы измененных состояний сознания. Необычные состояния сознания и по сей день являются центральными для эзотерических течений канонических религий: исихазма и многих сектантских течений в христианстве, суфизма в исламе, различных йогических практик в индуизме, школ Дзен в буддизме и Каббалы в иудаизме.

В разных культурах и религиозных системах использовались различные способы достижения измененных состояний сознания при помощи связного дыхания.

Самые древние ритуальные практики шаманизма связаны с использованием мощных дыхательных сессий при помощи звукоформ на фоне барабанного грохота.

Часто песнопение выступает в качестве самостоятельного метода достижения измененных состояний сознания в силу того, что включает в себя не только особый связный дыхательный ритм (физиологическая база), но и мощное духовное или экзистенциальное смысловое пространство, а также общегрупповую энергию. Таковы молитвенные песни балийских монахов (кенджак), эскимосские и тибетские горловые многоголосые пения, суфийские молитвенные песнопения (киршанс, бхаджанс), песни-плачи в русском фольклоре. Особенностью русских песен является большая смысловая и сюжетная нагрузка и их центрированность на экзистенциальных проблемах человеческого существования.

Более тонким, одновременно с этим более смыслозагруженным методом использования связного дыхания являются медитации и, в особенности, молитвы. На наш взгляд, во время чтения молитвы, как в индивидуальной, так и в групповой формах, возникает паттерн связного дыхания, который является физиологическим базисом возникновения трансового состояния сознания. Беспрерывное повторение одних и тех же звукоформ (например, при исихастской практике иисусовой молитвы) индуцирует более глубокое изменение сознания в контексте смыслов молитвы.

На наш взгляд, не важно, на кого направлена молитва, то ли она посвящена Духу Земли, то ли это поклонение Аллаху или Иисусу из Назарета, Будде или Кришне, Ра или Одину.

Важно обращение к Большему, чем личность и делегирование Большему судьбоносного и судьбоопределяющего характера, функций решение важных жизненных проблем. За счет этого чувство освобождения и катарсиса. Часто приобретение силы и уверенности большей, чем имела личность. Особенными ситуациями являются те, когда человек начинает чувствовать себя «боговдохновенным», что его поведение, мысли и чувства являются манифестацией «Большего». В крайних вариантах это превращается в идентификацию с «мессией», когда человек является частной реализацией Большего (Сыном Бога, бодхисатвой, или наместником, или посланником Бога). В этом аспекте продуктами молитвенности и медитаций мы можем обнаружить основателей мировых религиозных систем – Заратустру, Иисуса Христа из Назарета, Будду Шакьямуни, Магомета, Арджуну...

Молитвы составляли неизменную принадлежность всякого религиозного культа и играли весьма важную роль при всех выдающихся событиях частной и общественной жизни у древних индусов, древних греков и римлян.

Техники использования связного дыхания были заново открыты и вошли в арсенал современной практической психологии только в 70-х годах, а их распространение на территории СССР началось только в конце 80-х годов. В сентябре 1988 года Советский Союз посетила Сандра Рэй, одна из ведущих ребеферов Америки, ученица и ближайшая сподвижница Леонарда Орра. С группой ребеферов, которые приехали вместе с ней, она провела процессы ребефинга.

Весной 1989 г. при активном содействии Московского Всесоюзного центра психоэндокринологии Станислав Гроф и Кристина Гроф приехали в Москву, где прочли несколько лекций по трансперсональной психологии и провели четырехдневный семинар по холотропному дыханию (использующему гипервентиляцию для вхождения в ИСС) для медиков-профессионалов.

Широкое распространение психотехнологий, использующих связное осознанное дыхание, началось в странах СНГ после 1-ой советско-американской конференции по Свободному Дыханию, которая состоялась в Москве в июне 1990 года, участником которого был автор этой книги. Первое сжатое изложение Свободного Дыхания было предложено нами в 1991 году в книге «Практика Свободного Дыхания» (Козлов, 1991). Свободное Дыхание нами рассматривалось как более технологизированный, теоретически разработанный российский вариант использования связного естественного дыхания. То есть уже в 1991 году в России появилось новое течение интенсивных интегративных психотехнологий, которое наряду с зарубежными аналогами начало широко использоваться при работе с различными группами клиентов.

Свободное Дыхание нами определялась как «уникальная техника интеграции личности, дающая человеку доступ к ресурсам его сознания и освобождающая его психику от груза накопленных стрессов» (75, с. 3). Свободное Дыхание позволяет радикально изменить ситуацию, резко ускорить терапевтический процесс, обеспечивает непредвзятость подхода, активизирует творческую активность бессознательного. Эта техника позволяет ощутить себя частью бесконечно богатого мира, где все возможно, дает возможность черпать силы из бесчисленных многозначных связей с окружающей действительностью.

Внутренний конфликт переживается не как нечто статичное, монолитное, тупиковое, а как процесс, конечно, болезненный, но одновременно динамичный и гибкий, доступный для интеграции. Благодаря широте поиска и богатству выбора, техника Свободного Дыхания позволяет примирить непримиримое, принять то, что в обычном состоянии сознания было бы неприемлемым.

Подавление и маскирование болезни сменяется мобилизацией поиска и возможностью разрешения внутреннего конфликта. Содержание дыхательного процесса, независимо от того на каком уровне он протекает (биографическом, БПМ, трансперсональном) всегда отражает особенность внутреннего конфликта и пути его решения.

Три истока ДМД

Метод ДМД родился 10 лет назад. Появлению на свет этой практики существовали три базовые предпосылки.

Первая предпосылка носила личный характер и касался «кризиса развития». Автор книги к 1999 году 9 лет практиковал процессы связного дыхания как метод эмпирического исследования психической реальности. Метод начал давать сбои. Как бы я ни старался, как бы ни изощрялся, какие бы благоприятные условия я не создавал для прохождения процесса (идеальное пространство энергии большой мужской сибирской группы на третий день тренинга). Мне все чаще вспоминались слова Сергея Всехсвятского (одного из самых мощных лидеров дыхательных психотехник начала 90-ых годов) «Я исчерпал возможности связного дыхания»…

Процесс в стиле континуум на базе Синеморье (в Западной Сибири) окончательно выбил меня из дыхательного процесса. Уже в начале процесса мое Эго строго предупредило меня: «Что ты лежишь тут и дышишь, будто не знаешь, что хочешь в жизни – денег и славы…»

На все мои попытки уговорить свое самосознание, что все не так, и дышу я для высшей интеграции, постичь хочу дух свой и истину, Эго было непреклонно. Мне пришлось согласиться. Я встал и подумал, зачем мне эти расширенные состояния. Они уже ни чему, раз личность и воля знают предельно четко свои цели и желания.

Только через полгода я рискнул еще раз войти в дыхательный процесс. Это было на Волге под Набережными Челнами. В группе были студенты и преподаватели местного Института управления. На четвертый день тренинга «Холотропная Вселенная» я поддался соблазну подышать, заразившись молодым энтузиазмом группы.

Как сегодня помню этот процесс. Лег. Свернулся калачиком. Впал затем в какое–то состояние полдремы полузабытья. Опомнился через неопределенный временной промежуток, но дышать было лень. Я пригрелся на теплых матрацах, которыми был устлан пол в зале. Затем отследил, что уже дышу связно, но очень мягко, как сытый спящий зверь. Не выходя из просоночного состояния, постепенно углубил дыхание. И тут было двое: тот, кто дышал и постепенно вливался в дыхание с какими то уже достаточно странными телодвижениями, и другой, который с некоторой ленцой воспринимал, что происходит, без всякого контролирующего действия. Это отпускание контроля оказалось решающим в процессе, и тот, кто наблюдал, через некоторое время был сперва чистым восприятием, а затем ему стало очень любопытно искупаться в едином потоке движения, энергии и дыхания.

Через минут десять воспринимающий нашел себя где-то глубоко под грязным и пыльным матрацем, но даже в этой ситуации проявил только любопытство по поводу того, что же будет происходить дальше.

Из колонок звучал «Zoology» Jean Michel Jarre. За несколько секунд промелькнул ассоциативный фрагмент прощания со своим привычным Я во время давней холотропной сессии и затем в сознание наблюдателя влилось сознание парализованного Ленина в одиночестве.

Текли слюни и сопли по бороде и усам, которые не хотелось вытирать, лицо искривилось в непонятной гримасе. Дышалось рвано и тяжко, покуда на выдохе вдруг не вырвалось мычание. Мычалось безысходно, жутко, как одинокому псу в бескрайней степи, как скулит всеми покинутый щенок.

Сознание было ясно до прозрачности. Даже тени мыслей, которые обычно не замечаешь, были выпуклы и понятны. Взвешивая все прожитое, душу наполняло глубокое чувство вины и угрызения совести и кто-то внутри уверенно и исступленно шептал: «Все не так сделано и не так понято. Не это я хотел, не то, не так…»

Это была молитва покаяния, очищения, за которой наступала ясность, предел понимания, как и что делать, истина как на ладони, будущее страны как на заре простор…

Но был паралич и уже никому ничего сказать не было возможности.

Никто не поймет твое мычание.

И в этот момент я завыл протяжно и пронзительно и страшно в беспредельной тоске, как голодный, одинокий волк в снежной пустыне перед смертью.

Затем все успокоилось и затихло. Уже Ленина не было и в помине.

Но осталась тихая тоска и чувство одиночества.

Я вдруг понял, что и меня никто не поймет до конца.

Без всякого паралича.

И я мычу и жажду, чтобы меня поняли и приняли.

И все мычат и воют.

Все 7 миллиардов людей в бесконечности пустыни своего одиночества, с кривыми гримасами боли непонимания и невозможности того, что тебя услышат.

Закончив процесс, я понял, что есть совершенно иная стратегия прохождения процесса связного дыхания, чем это принято в ребефинге, вайвейшн, свободном и холотропном дыханиях. Отшлифовав технологию я обозначил ее ДМД.

Вторая предпосылка была связана с моим хобби – музыкой. Занятие музыкой или увлечение музыкой многими понимается как игра на музыкальных инструментах и понимание музыкальной грамоты. К сожалению, все премудрости фуги и токкат, даже нотную грамоту я не освоил, что касается музыкальных инструментов, то пределом оказалось камлание на шаманском бубне и игра на камусе (варгане).

Что, наверное, достаточно смешно для специалистов, которые мастерски играют на скрипке, на пианино, саксофоне, баяне или флейте.

Мое хобби – слушать музыку и переживать. Я в студенческие годы вел дискотеки. Сейчас понимаю, что без знания английского языка многое перевирал даже в названиях групп, но любил музыку и танцевать. Этого было достаточно, чтобы дискотеки были многолюдны и веселы, хотя, вроде и качество музыки на жеваных магнитных лентах было невысокое, да и танцоры не обученные. Слушание телом и молодая энергия все делало совершенным.

Понимание роли музыки в психологической практике пришло в процессе написания курсовой и дипломной работы по функциональной музыке в университете. Хочется от души поблагодарить доцента Князева Михаила Михайловича за научное руководство и доцента Шарапова Евгения Полуэктовича, начальника лаборатории психологии на Ярославском заводе топливной аппаратуры за помощь в организации исследований.

Сейчас за плечами уже огромный опыт применения музыки на 550 тренингах личностного роста с участием более 16 тысяч человек, многомерные исследования влияния музыки на психику, сознание и личность в групповом пространстве. Именно этот опыт является второй предпосылкой для формирования ДМД.

Третью предпосылку можно обозначить естественно-научной. За 9 лет до реализации психотехнологии ДМД мы провели множество лабораторных и естественных экспериментов с применением различных методов связного дыхания, медитаций, направленных визуализаций, танцевально-двигательных практик и др.

Они нам позволили с большой уверенностью сформировать саму стратегию ДМД, усилить его эффективность при помощи различных упражнений.