Симон соловейчик «воспитание по иванову» - М. :педагогика, 1989. -352 С.

ИЗ ГЛАВЫ «ДНЕВНИК НИКОЛАЯ ФЕДОРОВИЧА

… Никто из них ничего дельного не придумает... Я дол­жен научить их думать, для этого я и поставлен им классным руководителем, и ни для чего больше.

Ну ладно - долгий разговор, дела на годы... А на­чать - начну с чего-нибудь крайне простого, чтобы не говорить о творчестве и не призывать к творчеству, а показать им, что все на свете можно делать очень инте­ресно, если... Если сначала подумать.

Я приду к ним и скажу самые обычные слова, они не раз это слышали:

- Нам надо составить план работы. У кого какие предложения?

И наверняка полкласса закричит:

- В кино!

- Пойдемте в кино!

- Культпоход в кино!

Они не знают половины слов русского языка, но уродливое слово «культпоход», в котором теперь даже и не слышится составляющее «культура», это слово они знают. В первые годы я буквально из себя выходил, ко­гда слышал «культпоход в кино», я набрасывался на ребят:

- Неужели вы больше ничего не можете придумать? Неужели вы не способны ни на что другое? У вас толь­ко кино в голове!

Но теперь я скажу спокойно:

- В кино? Хорошо. В кино так в кино. Очень хо­рошо. Кстати, я тоже люблю кино. Но как мы пойдем в кино?

- То есть что это значит: «Как мы пойдем в кино?» Кто не знает, как ходят в кино? Покупают билеты и идут в кино!

- А я и сам не знаю, ребята, как мы пойдем в кино... Я ,— скажу я,— никогда заранее ничего не знаю, так я устроен... Мне всегда нужно сначала подумать... Кто поможет мне?

- В чем - поможет?!

- А вот в этом... Кто поможет мне придумать, ка­ким образом мы пойдем в кино?

Человека 3 - 4 добровольцев всегда найдутся, осо­бенно в IV классе. Да и в классе постарше тоже. Я не скажу им: «Подумайте», я не скажу им даже: «Давайте подумаем вместе» - это будет враньем. Не умеют они еще думать вместе! Нет, я попрошу их именно о помо­щи: «Помогите мне придумать...» Помогать - вот это они умеют. И мы останемся вчетвером или впятером - так, чтобы никто не мешал, никто не выкрикивал и что­бы каждому действительно пришлось чуть-чуть напрячь­ся, чтобы трудно было отмолчаться.

Если я говорю ребятам: «Давайте думать», я должен быть уверен в том, что думают, хотят думать действи­тельно все. Я не могу позволить, чтобы думало трое, а 30 просто сидели. Лучше пусть гуляют в это время и гоняют по двору смятую консервную банку - это луч­ше! Потому что сидеть и не думать, когда нужно ду­мать, - этого допускать нельзя.

- Ну что ж,- скажу я ребятам, когда мы останемся одни,- вы знаете, кто мы сейчас с вами?

- Кто?

- Мы с вами - первый в истории нашего класса со­вет дела. Нам нужно провести дело - сходить вместе в кино, а мы собрались на совет по этому случаю. Мы - совет дела, и от того, как мы сейчас поработаем голо­вами, будет зависеть, получат ли все ребята удоволь­ствие, будет ли им интересно. Вы знаете,-скажу я,- пока мы собирались и усаживались, я подумал...

И я расскажу им, что же я придумал на первый случай. Мы должны пойти не в соседний привычный кино­театр, а выбрать по газете самый интересный для всех фильм из тех, что идут сейчас в городе. Для этого мы предложим список из трех-четырех фильмов и устроим голосование...

- Тайное? Открытое?

- А как вы думаете?

- Потом,- скажу я,- мы заранее купим билеты. Но как мы их распределим? По звеньям? По жребию, как попало? Или кто с кем дружит?

- По жребию! Возьмем шапку и по жребию!

- Тогда, может быть,- скажу я,- сделаем один би­лет счастливым? Знаете, когда дома делают вареники, пельмени, то один из них счастливый, в него что-ни­будь кладут?

Решим и про счастливый билет - что на нем напи­сать, чтоб было смешно.

- А в самом кино? Во-первых, в кино работают люди - есть билетерша, есть киномеханик, есть кассир, и администратор сидит за окошком! Представляете? Все к нему идут, хотят выпросить билетик или бесплатный пропуск, а мы ничего просить не будем - просто пода­рим ему цветочек!

- А если будет очередь?

- Ну, с цветочком-то нас пропустят... С цветочком всюду пускают без очереди!

- А к киномеханику? К киномеханику не пустят?!

- Ладно,- скажу я,-это я беру на себя. Насчет киномеханика я договорюсь. А вы что на себя возьмете? Кто будет собирать деньги? Выбирать фильмы? Прово­дить голосование? Покупать цветы?

- Ох, сколько дел!

- А вы что думали? Думали, это так просто - пойти в кино? Мы же не по одиночке идем, мы идем вместе, и мы сами вызвались отвечать за это наше общее дело.

Они наверняка пропустят мои слова мимо ушей - что ж! Я буду повторять их все 7 лет, и в конце концов они их услышат. А пока что - острый момент. Вот сей­час мы вместе придумываем, и они возбуждены, и им все это в общем-то нравится, потому что рядом со мной сидят только четверо-пятеро, добровольцы. Но ведь завтра всё, что мы придумали, надо будет делать! И я знаю, что тот, кому поручено собрать деньги, завтра забудет их собрать или скажет мне; «Яим говорю-го­ворю, а они не несут», и те, кому поручено выбрать фильмы для обсуждения, выберут 5 самых неудачных или вообще отмахнутся: «А мы нигде газеты не на­шли».

Вот где скука начнется! Но ведь и на уроке ученики говорят, что они не сделали домашнего задания, потому что не было учебника, или не было света в квартире, или, оказывается, «Вы нам не задавали!» На уроке-то все выглядит естественным и есть сто методов, с по­мощью которых учитель постепенно обучает работать. Почему же в воспитательных делах я должен быть бес­помощным и непредусмотрительным?

Хороший учитель не тот, кто дает задание, а потом исправляет ошибки. Хороший учитель тот, кто знает заранее, какие ошибки сделают его ученики, и так ведет урок, что они их и не допускают, этих ошибок. Вот он действительно учит - быстро и эффективно.

Поначалу я буду стараться никогда не ругать моих ребят за безделье и вообще ни за что не ругать: что бы они ни сделали дурного — я виноват, это я не преду­смотрел и не предупредил возможность дурного по­ступка.

Воспитание на 90 процентов состоит из предусмот­рительности. Говорят: знал бы, где упадешь, так солом­ки бы подстелил. Я должен знать, где они могут упасть, в этом и состоит мое профессиональное мастерство, если оно у меня есть.

И я говорю своему первому совету дела:

- Нас будет почти сорок человек, и мы все сразу явимся к контролеру, и все захотят, конечно, пройти первыми, чтобы занять очередь в буфете. Как быть? Я не знаю еще вашего класса, может быть, вы очень воспитанные, но однажды я видел, как толпятся и чуть ли не дерутся ребята у входа в кино, хотя у каждого на руках свой билет,- это мне не понравилось, это было некрасиво. И билетерша сразу начала нервничать, кри­чать и отталкивать напиравших, и настроение у всех было испорчено. Как быть?

Молчат. Не знают, как быть. Кто-нибудь скажет:

- А мы парами строились всегда...

Ну да, они же из начальной школы, они привыкли парами, под строгим взглядом учительницы, под окрики: «Сережа! Тебе больше всех надо? Сережа, я кому ска­зала?»

Нет, парами мы в кино не пойдем, мы уже большие. Но как быть? Может, на каждом билетике написать карандашом номер, чтобы по очереди?

Или это скучно? А может, написать букву так, чтобы сложилась по билетам смешная фраза из сорока букв? И войти в кино, так сказать, целым предложением? Поставим на билете и номер и букву. Поиграем перед входом в кино, но войдем не толпясь. И они не будут кричать, и, главное, я не буду на них кричать, не буду дергать их и оста­навливать. А если нам придется поехать на трамвае? Что будет в вагоне, где 40 десятилетних ребят? Однаж­ды я вез в цирк семиклассников. Отчего-то они были очень возбуждены в этот день. Что творилось в вагоне! Они нарочно не держались за поручни и при каждой остановке с визгом валились друг на друга и на пасса­жиров. Время было после рабочего дня, люди ехали уставшие, а тут - крик, гам, глупые шутки во весь го­лос. Ну и пассажиры, конечно, не остались в долгу...

- Ребята, выходим, выходим,- сказал я, когда мы подъехали к цирку,-Билеты у всех есть? Покажите. Все достали билеты, я собрал их - доверчиво отдали.

- А теперь,- сказал я,- мы с вами едем домой.- И я порвал билеты и на глазах ребят бросил в урну.

Домой поехали молча. И 5 родителей, которые были с нами, тоже молчали.

Но начинать с этого нельзя. Да я бы и не хотел, что­бы такой случай повторился в моей жизни. Что же де­лать? Ладно, что-нибудь придумаю потом. Пока что до­говоримся, что в трамвае мальчики покупают билеты девочкам, а в буфете угощают девочек конфетами.

А потом, когда все эти мелочи, которые так инте­ресны детям, будут позади, я выложу самое главное. Именно в таком порядке: сначала мелочи, потом глав­ное. Я знаю, что в этом возрасте мелочи ребятам инте­реснее всего, и когда начинаешь обсуждать с ними ве­чер сказок, то они не спрашивают, какая будет сказка и о чем она, а сразу кричат: «Я буду медведь! У меня есть маска!» Костюмы для них важнее, чем представ­ление.

Главное же мое предложение покажется им случай­ным, только что придуманным. Они не поймут, какие последствия будут у этой истории. Я предложу, чтобы после кино, на другой день, мы все собрались и устрои­ли «разнобой» - что-то вроде привычного им КВН. Разобьемся на 4 команды, и каждая команда будет за­давать вопросы по фильму, чтобы ребята внимательнее смотрели картину и думали над ней. Можно, конечно, просто устроить обсуждение, но это скучно, это трудно для ребят. И что они могут сказать, просмотрев фильм? То, что говорят всегда: понравился, не понравился. «Особенно мне понравилось то, что...» - вот и весь ре­пертуар выступлений.

Нет, я должен помочь им просмотреть фильм иначе, чем всегда, повнимательнее, чтобы они во время филь­ма были заняты фильмом, а не друг другом, как это часто бывает при коллективных посещениях кино или театра. Недаром режиссеры так восстают против этих «культурных» походов: невыносимый зритель тот, кто не сам пришел в театр, кого привели строем!

Пусть каждая команда придумает по вопросу на та­кие темы: что-то о действующих лицах (в чем одеты, любимое выражение героя, причины его поступка, глав­ная черта героя); что-то об актерах, занятых в фильме, и создателях его (и пусть таким образом ребята впервые в жизни заметят, что у фильма есть режиссер); и ка­кой-нибудь вопрос из истории кино...

А разобьемся мы на эти команды заранее, завтра же. И что самое важное для меня, всю работу по подготовке нашего дела распределим не по отдельным ребятам, а по командам. И пусть каждая команда, в свою очередь, придумает, как свое поручение выполнить творчески.

Но и тут я их не оставлю. Мне придется хоть 15 ми­нут посидеть с каждой командой, и тем, кто будет, на­пример, отвечать за билеты, подсказать, что можно устроить в классе билетную кассу, повесить вывеску и назначить часы работы. А тем, кто будет отвечать за «разнобой», помочь составить жюри, придумать, чем наградить победителей и церемонию вручения призов. А тем, кто будет покупать цветы для работников кино­театра, подсказать, где и какие цветы лучше купить, и, кстати, может, к каждому букетику приложить открытку с добрыми словами или даже стихами, если найдется поэт. И конечно, у каждой команды будет свой капи­тан, а может быть, и название, эмблема... Вот, ребята, скажу я, когда все кончится, вот что значит ходить в кино!

Конечно, трудов много. Но если получится хотя бы половина того, что придумано, ребята почувствуют: что-то в классе происходит! Это чувство и есть мой пер­вый педагогический, так сказать, доход. Ребята будут в этот день - один только день! - в необычном состоя­нии, и каждое слово, которое они от меня услышат, будут воспринимать острее. Одно дело всюду и всегда вести себя хорошо, это придет еще не скоро. Но сделать так, чтобы ребята хоть немножко были внутренне нацелены на хорошее поведение, чтобы они были в состоянии некоторого обостренного отношения к себе и к другим, - это, я думаю, получится. Меньше всего слышат меня ребята, когда они в привычной колее, когда им все известно, и они без меня знают, что делать и как себя вести. А в непривычном состоянии они нуждаются в информации, т.е. во мне, воспитателе. Не я навязываюсь им со своими воспитательными идеями и советами, а они ждут их от меня.

И это будет моим постоянным правилом на все 7 лет: всегда в классе должно происходить что-то важное для ребят, они должны быть в некотором душевном напряжении, это напряжение постепенно должно стать их естественным, обычным человеческом состоянием - творческое напряжение. Только не засыпать душой! Все, что угодно, только не засыпать! И если это напряжение начнет спадать, то первыми будут тревожиться сами ребята. Когда это случиться, тогда и я почувствую, что чего-то добился, это будет первый маленький результат многолетней моей будущей работы.

Но как бы интересно ни прошло первое наше дело, второе опять придется начинать с нуля - так же, как и третье, и четвертое... Получилось ли первое дело хо­рошо, получилось ли оно плохо, второе начинать оди­наково страшно, и так будет почти всегда. Если было скучно, тяжело собрать ребят на следующую работу. Если было весело, следующая работа может вызвать разочарование. Зато при творческом методе никогда не знаешь ску­ки повторения. Сами дела могут и повторяться, но ни­когда не повторяется подготовка к ним - неожиданно­сти, которые преподносят тебе ребята, бесконечны.

Ну ладно, допустим, в кино мои будущие ребятишки сходят молодцами - всё сделали, в трамвае проехали чинно, цветочки купили и преподнесли... Молодцы, мо­лодцы. Но посмотрим теперь, каковы они в более слож­ном деле.

Я им так и скажу:

- А теперь попробуем испытать себя в каком-ни­будь серьезном деле...

Серьезном? Но каком же? Ах, если бы пожар... Все бросились бы тушить. Но пожара нет, и не нужен нам пожар.

- А серьезное дело,- скажу я ребятам,- это такое дело, от которого кому-то на свете станет хорошо, какое-то дело не для себя, а для людей. И мы можем сразу и навсегда договориться: именно такие и только такие дела мы будем впредь называть серьезными.

Чтобы не ставить их в неудобное положение и не вытаскивать из них ответы клещами, я сам предложу:

- Давайте сделаем генеральную уборку в вашем бывшем классе, где теперь первый «А»...

Заранее вижу разочарованные лица: уборка! Да еще уборка класса!

Сначала попробую подействовать на сознание:

- Прошло уже почти две недели, а первоклашкам убирать свой класс трудно. Вы знаете, сколько весит даже самая легкая парта? А поднимите-ка стул, на ко­тором вы сидите? Нет, не так, одной рукой!

Мне очень важно, что мы будем убирать не свой класс, а чужой. Я никогда не стану обращаться к ребя­там с аргументами типа; «Уберем наш класс, и нам же будет лучше…», «Проведем поскорее собрание и быстрее пойдем домой»...

- Мы будем убирать чужой класс за «спасибо»?

- Нет,- скажу я ребятам,- мы придем под вечер, часов в пять, уберем его, и можете быть уверены: даже если мы наведем стерильную чистоту, никто из первоклашек этого не заметит - и вы были такие же.

- А учительница?

- Учительница, конечно, ахнет, но откуда она узнает, что это мы? Неужели кто-нибудь в нашем клас­се проговорится?

Людей, способных выдать тайну, в моем будущем классе, конечно, не найдется. Кстати, что такое «сте­рильная» чистота? Я объясню ребятам это слово, а по­том:

- Ещераз переверните стул. Видите, на ножках колпачки из полиэтилена... На них - видите? - пыль лохмотьями. Это не потому, что мы плохо убираем, пыль набирается каждые два дня. Надо взять мокрую тряпку и пыль эту снять... Иначе, если на чистый пол поста­вить такой грязный стул, то действительно никто и не заметит, что мы убирали. А пол линолеумный...

Но это ребята и без меня знают: линолеумный пол надо оттирать квадрат за квадратом, стирать черные полосы от каблуков кто чем может - бритвой, ножич­ком, стеклышком, пастой, наждачной бумагой... И кто только изобрел это - покрывать полы в школе лино­леумом! Чиркнул каблуком - черная полоса.

- Работа,- скажу я,- чрезвычайно трудная, и если все сделать тщательно, то нужно часа два. Но мы долж­ны совершить подвиг, мы должны поставить мировой рекорд уборки: вымыть класс, натереть пол мастикой и расставить парты и стулья всего за час!

- А кто будет принимать работу?

- Я. И если она будет отличной, то я поставлю в углу знак качества, у меня уже и трафарет готов, вот он...

Словом, я постараюсь убедить их приняться за ра­боту и обязательно проведу голосование: кто за? Все ли принимают предложение?

Скорее всего, предложение будет принято - все-таки четвероклассники... А если получится, что прого­лосуют против?

Тогда мы не будем убирать I класс, мы придумаем что-нибудь другое! Какое-нибудь другое дело для людей, и незаметно для себя ребята, даже и отказавшиеся от уборки класса, примут как несомненный сам прин­цип - принцип работы для людей.

Итак, мы будем убирать - все за это проголосовали, мы постараемся убрать тщательно....

Но есть на свете правило: «Всё - творчески, иначе зачем?» На первый взгляд это «зачем» звучит дерзко: ведь можно придумать и другие, более важные объясне­ния, для чего люди работают. Но если вдуматься, то почти всегда увидишь: когда работа сделана не творчески, она никому не нужна... Нет: всё -творчески, ина­че зачем?

И у нас уже есть маленький опыт совета дела.

Опять я предложу:

- Кто хочет в совет дела?

Вероятнее всего, на этот раз в добровольцах окажутся другие, потому что другое по характеру дело. В этом-то и прелесть советов: они не окаменевают, не устанавливаются раз и навсегда, в них гораздо меньшеопасности формального подхода к заданию... И это единственный путь - другого я не знаю - постепенно научить всех ребят обдумывать предстоящую работу, т. е. относиться к ней в какой-то, пусть небольшой, сте­пени творчески. Самый неэффективный способ обучать детей думать - это говорить им: «Думайте, ну думай­те же! Ну что, я за вас должен думать?» - хотя многим этот способ кажется единственно верным. Действитель­но, вроде бы педагог и не должен думать за детей.

А по-моему, мысль развивается только в присутствии человека, который думает на наших глазах. Что получают ребята на совете дела? Ситуацию, в которой думать необходимо, и пример человека, который думает и на их глазах находит удовлетворяющие всех решения. Вот я и буду на первых порах служить им таким при­мером, если мне настолько не повезет, что в классе не окажется ни одного мыслящего ребенка. Необходи­мость думать и пример думающего! Я должен играть роль зажигания, я должен искру давать, не заботясь о том, кто и что придумал на самом деле, кто нашел выход. Здесь результат важнее, чем автор. Если у нас постоянно будут приличные результаты, то постепенно ребята увидят, как это выгодно - посидеть и подумать, прежде чем взяться за работу, и это станет у них при­вычкой и потребностью - собраться и подумать. Вот и хорошо! Это то, что мне нужно: чтобы совместное раз­мышление над предстоящей работой стало привычным делом.

А кроме того, даже если они сами ничего придумать не могут - они же принимают или отвергают мои пред­ложения, т. е. опять-таки думают. Это видно хотя бы потому, как быстро устают они от напряжения мысли: 20 минут - самое большее, а потом их как бы и нет со мной - утомились...

К тому же детям все равно будет казаться, что всё придумали они сами. И это ощущение дороже всего. Нет, я не играю с ними, не навожу их на ответ, заранее зная его, как это делает учитель математики, предлагая детям задачу. Это слишком серьезный процесс, чтобы играть или прикидываться. Если я не знаю ответа, я мол­чу, думаю и с такой же решительностью отвергаю их неудачные предложения, с какой они отвергают мои. Если у меня есть в запасе удачный ответ, я тут же его и выдаю, не пытаясь изобразить глубокомысленные по­иски. Это очень тонкое дело! Если потороплюсь с отве­том, я могу заглушить ребячью мысль, которая, может быть, родилась бы в следующую секунду. Если же начну вытягивать ответ из ребят, а потом наконец выдам свой ответ, то тем самым я невольно подчеркну, что они - неспособные, а я - молодец. Нет, они даже и заметить не должны, в какую секунду родилось верное предложение, из какого угла оно прозвучало. У детей должна быть уверенность: если мы собрались вместе, мы обя­зательно придумаем что-то интересное, что ответ есть. А если мы ничего примечательного не придумали, зна­чит, мы просто поленились и имеем все основания быть недовольными собой и своей умственной работой. Зна­чит, надо собраться еще раз или два, иначе нечестно, совесть будет мучить.

Конечно, все это можно делать куда более эконом­ным способом, и коллеги мои часто говорят мне:

- Ну что ты с ними сидишь и сидишь? Возьми трех-четырех дельных ребятишек, всё сделай с ними, и полу­чится то же самое и, может быть, даже лучше!

Да и по теории педагогической так вроде бы и вы­ходит: считается, что если я собираюсь создать коллек­тив, то я должен в первую голову вырастить актив - работать именно с этими тремя - пятью ребятами, и пусть они потом, когда я выращу их, будут работать со всеми остальными. Как хорошо!

Хорошо - на бумаге. А на деле сразу появится про­тивопоставление активных и пассивных; на деле сразу обнаружатся ребята, которые будут рассуждать пример­но так: «Есть активисты, пусть они и думают, пусть они и работают». И затем: мне, профессионалу, стоит огром­ных трудов вовлечь в работу пассивных ребят. Почему же считают, что это по плечу ребенку-активисту?

Нет, я буду сидеть с ними на советах дела, потрачу время, потрачусь силами - и так я обеспечу себе отно­сительно легкую жизнь в старших классах, когда у меня не будет пассива, когда все ребята научатся думать и когда у меня вырастет действительно крепкий и уверен­ный в своих силах актив, которому очень нетрудно управлять классом, и никто никогда не произнесет за­ветную фразу активистов: «В нашем классе ничего не сделаешь». Этот мой актив вырастет естественно и без­болезненно из советов дела и общей нашей работы. Вы­растет - не выделится... Выделять актив и выдвигать в активисты мне не придется никогда.

И уже к VII классу, когда меня спросят перед сбо­ром: «Кто у вас будет председателем совета отряда?», я отвечу: «Не знаю, кого ребята выберут». И мне дей­ствительно неважно, кого выберут. Кого выберут, с тем я и буду работать, тот и должен справиться.

Так что в IV классе я не стану жалеть времени на советы дела, чтобы всех ребят втянуть в работу. Не втя­гивать всех и, разумеется, не принуждать, а так при­думать дело, так его организовать, чтобы у всех появи­лась необходимость работать. Не я заставляю ребят ра­ботать! И не активисты! Просто - необходимость. Но я должен эту необходимость создать.

Так как же будет выглядеть наша тайная генеральная уборка I «А» класса? Начнем мы, конечно, не с уборки. Убирать помещения мои дети не умеют, и потому убор­ка не доставит им удовольствия. Удовольствие достав­ляет лишь тот труд, в котором ты хоть немножко про­фессионал, только та работа, которая у тебя получает­ся. А иначе работать противно, особенно гордому чело­веку. Значит, мы сначала проведем краткосрочные кур­сы уборщиков!

Тут уж мне придется показать свое мастерство. Ино­гда мне кажется, что единственное, что я умею,- это убирать школьные помещения! Япокажу им, как про­нести ведро с водой, чтобы не облить всю школу, и как надо выбирать тряпку для мытья полов; как отжимать ее двумя-тремя движениями - и почти досуха; как поль­зоваться шваброй и как - веником; я расскажу им, в ка­кой момент уборки лучше вытирать пыль и как сделать, чтобы она не поднималась в воздух. Специально для девочек я покажу, какими должны быть движения во время уборки и как держать осанку - трудящийся чело­век всегда должен выглядеть красиво! Я открою им лич­ные свои секреты протирки стекол до блеска - так, что­бы стекол было почти и не видно; покажу, как удобнее мыть стены, чтобы не испортить их и чтобы вода не ли­лась за рукава.

Я уверен, меня будут слушать внимательно. И когда я устрою летучий конкурс «Ну-ка, отожми», от желаю­щих взяться за половую тряпку не будет отбоя, причем в очереди будут почти одни мальчики.

Класс для уборки мы, конечно, разделим по брига­дам, которые теперь наверняка составятся по-другому, не так, как было, когда мы ходили в кино. И это очень хорошо - пусть у каждого ребенка будет больше това­рищеских связей.

А вот соревнования между бригадами мы устраивать не будем. Я противник детского соревнования в труде! Я считаю, что соревноваться в труде могут люди с очень высокоразвитым сознанием, взрослые, зрелые люди. Для детей труд не должен иметь никакого дру­гого стимула, кроме удовольствия от высокого качества работы и ее полезности для людей. И даже когда ребя­та постарше получают деньги за работу - против чего я отнюдь не возражаю,- я всегда стараюсь сделать так, чтобы деньги были для них вторым или третьим стиму­лом, а не первым. Приятно за свою хорошую работу еще и деньги получить, но именно «еще и».

Я сам, конечно, приду в рабочей одежде. Не для того, чтобы помогать моим бригадам уборщиков. А по­тому, что знаю: ни одна из них не доведет дела до кон­ца! Но я не буду их за это ругать, не буду произносить речей о том, как из малого складывается великое,- это они потом сами поймут. В конце концов они же добро­вольцы, они никому ничем не обязаны. И настроение ребят мне дороже отвлеченной педагогической мысли о том, что надо доводить работу до конца. Однако уборка действительно должна быть закончена, иначе сами ребята не получат удовольствия от нее.

Выход один: нарушая все педагогические правила, я быстренько протру пыль там, где они ее оставили, по­дотру лужи, вымою тряпки и поставлю ведра на место. Прости меня, суровая педагогика, но, когда художник учит рисовать начинающего, разве он не прикасается кистью к его работе? Не наводит последние штрихи? А я буду всегда стараться, чтобы мои дети во всяком деле чувствовали себя художниками; художническая этика и будет нашей трудовой этикой.

Когда генеральная уборка будет закончена, класс доведут до блеска, так что в нем дышать легче станет, и когда я торжественно поставлю в углу знак качест­ва - вот в эту минуту, разогнувшись, я и прокляну себя. Я знаю, что так будет! Сейчас бы домой - дел много, к урокам надо готовиться, да и устану я к этому вре­мени: к середине сентября как раз приходит первая, са­мая тяжелая усталость, усталость оттого, что еще не втянулся в работу. Домой! Но ведь придуман был на совете дела бал уборщиц и уборщиков... Ах, как это соблазнительно - махнуть рукой на все, найти какую-нибудь причину и сказать ребятам: ладно, не будем се­годня бал устраивать, в другой раз! Они не обидятся, и вообще ничего страшного... Но - нельзя. Вот этого мне делать никогда нельзя. Я весьма снисходительно смотрю на то, что ребята не заканчивают работу, но себе я этого позволить не могу. Всё, что придумал совет дела, всё, за что голосовали, должно быть сделано во что бы то ни стало, наперекор всем обстоятельствам. Пото­му что чаще всего, когда доходит до дела, то как хочется провести его по сокращенной программе, побыстрее, попроще. «Ему чего-нибудь попроще...» - обычный пе­дагогический девиз.

Но в этом и особенность творческого подхода к ра­боте - он принципиально не совместим с желанием сде­лать «попроще». Наоборот - побогаче, поветвистее, что ли. Наша работа должна быть украшена, в ней должны быть какие-то необязательности - именно от них в последнюю минуту всегда хочется отказаться, но именно они и делают работу праздником, именно они и дают педагогический доход. Конечно, доход - по сравнению с расходом сил - до смешного незначи­телен. Но что поделать? КПД педагога даже меньше, чем у паровоза...

Нет, я вздохну, соберусь с духом, найду в себе силы для улыбки, и мы проведем наш бал уборщиц, бал Золушек...

У меня был директор, который говорил мне:

- Николай Федорович, нельзя ли сделать так, что­бы все было, но чтобы ничего не делать?

К сожалению, я так не умею, хотя всегда несколько завидовал умельцам такого рода, я их немало встречал в жизни: ничего не делают, а не придерешься. Вроде всё есть, что положено…

И все-таки мы сделаем наш бал попроще. Костюмов, конечно, не будет, но какие-то детали... Девочек мы разделим на две команды - на Принцесс и Золушек, мальчиков разделим на Принцев и Трубочистов. Разде­лимся самым простым способом - посчитаемся, как счи­таются дети во дворе, когда начинают играть в казаки-разбойники:

- Матки-матки, чей вопрос: роза или ромашка?

- Матки-матки, чьи заплатки: лягушка или жаба?

- Маша или крокодил?

Нет, теперь не такие вопросы задают. Теперь даже восьмилетние:

- «Чайка» или «Мерседес»?

- «Мерседес»!

И у нас начнутся веселые соревнования между Прин­цессами в бумажных коронах и Золушками в переднич­ках, между Принцами с гофрированными бумажными воротниками и Трубочистами в черных цилиндрах. Кстати, ребята увидят, как можно сделать шикарный цилиндр за 15 минут - не надо приклеивать донышка сверху.

А на следующий день... На следующий день я даже и вспоминать не позволю, как мы вчера работали. И чуть только кто-нибудь начнет про вчерашнее, я палец к губам:

- Тс-с! Тайна!

 

ПРИЛОЖЕНИЕ № 6

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Абраменкова В. Игры и игрушки наших детей: Забава или пагуба? - М., 2001.

2. Амонашвили Ш.А. Размышления о гуманной педагогике.- М.,1995.

3. Амонашвили Ш.А. Здравствуйте, дети! - М., 1988.

4. Бушелева Б.В. Поговорим о воспитанности.- М., 1980.

5. Газман О.С. Воспитание: Новые подходы. - М., 1997.

6. Газман О., Матвеев В. Педагогика в пионерском лагере: из опыта работы Всероссийского пионерлагеря «Орленок». – М., 1982.

7. Гебель В., Глекер М. Ребенок. От младенчества к совершеннолетию: книга для родителей, педагогов и врачей/ Пер. с нем. - М., 1996.

8. Гиппенрейтер Ю.Б. Общаться с ребенком. Как? – М., 2001.

9. Григоренко Ю.Н., Кострецова У.Ю. Кипарис - 2. - М., 2002.

10. Гуткина Л.Д. Круг обязанностей классного руководителя// Настольная книга классного руководителя. - М., 2000.

11. Журналы: «Воспитание школьников», «Классный руководитель», «Духовно-нравственное воспитание».

12. Иванов И.П. Воспитывать коллективистов.- М., 1982.

13. Иванов И.П. Энциклопедия коллективных творческих дел. - М.,1989.

14. Ильин Е.Н. Искусство общения. - М.,1987.

15. Как защитить вашего ребенка?/ Сост. А.Добросоцких. - М., 2002.

16. Караковский В.А. Воспитай гражданина.- М., 1987.

17. Караковский В.А. Любимые мои ученики.- М., 1987.

18. Караковский В.А. Чтобы воспитание было успешным. - М., 1979.

19. Коллективная учебно-познавательная деятельность школьников / под ред. Первина И.Б. - М., 1985.

20. Крикунов А.С., Чернышев А.С., Луньков А.И. Социально-психологические основы работы классного руководителя. Учебное пособие. -М., 1989.

21. Кузина Т.Ф., Батурина Г.И. Занимательная педагогика народов России: советы, игры, обряды. - М., 1998.

22. Леви В. Нестандартный ребенок. - М.,1983.

23. Лобанов А.А. Методические рекомендации по изучению нравственной воспитанности школьников. - Владимир, 1987.

24. Лутошкин А.Н. Как вести за собой. - М., 1986.

25. Лутошкин А.Н. Эмоциональная жизнь детского коллектива. -М.,1978.

26. Макаренко А.С. Педагогическая поэма. (Любое издание.)

27. Новикова Л.И. Педагогика детского коллектива. - М., 1978.

28. Орлова Е. Устный журнал, живая газета // Вожатый, 1980, №1.

29. Основы социальной педагогики: Курс лекций, Владимир, 1995.

30. Педагогическая практика: воспитательный аспект /Сост. Разумовская Т.В. - Владимир, 2001.

31. Психолого-педагогическое образование: технологический аспект. Учебно-методическое пособие/ Под ред Селиверстовой Е.Н., Зобкова В.А., Романовой Л.А., Филатовой О.В. - Владимир, 2001.

32. Поляков С.Д. О новом воспитании// Сер. Педагогика и психология 1990, №2.

33. Поломис К. Дети на отдыхе. - М., 1995.

34. Путешествие в страну тайн: познавательные игры в семье /под. ред. Смирнова В.Ф. и др.- М., 1992.

35. Путь к мастерству/ Сост. Л.Чубаров. – М.,1988.

36. Реан А.А., Коломинский Я.Л. Социальная педагогическая психология. - СПб., 1999.

37. Рогов Е.И. Настольная книга практического психолога в образовании. - М., 1996.

38. Ромашкова Е.И. Игровые модели интеллектуального досуга в семье и школе.- Владимир, 1997.

39. Русский фольклор/ Сос. И примеч. В. Аникина. - М., 1986.

40. Священик Артемий Владимиров. Учебник жизни. - М., 1999.

41. Соловейчик С.Л. Воспитание по Иванову. - М.,1989.

42. Соловейчик С.Л. Педагогика для всех. - М., 1987.

43.

44. Самоукина Н.В. Игры, в которые играют. М,, 1996.

45. Серия «Новые ценности образования».

46. Сокольникова Н. Как оформлять стенгазету// Юный художник, 1983, №9.

47. Сухомлинский В.А. Сердце отдаю детям. - Киев, 1972.

48. Фридман Л.М., Пушкина Т.А.. Каплунович И.Я. Изучение личности учащихся и ученических коллективов. - М.,1988.

49. Шаталов В.Ф. Куда и как исчезли тройки. - М., 1987.

50. Шмаков С.А. Каникулы: Прикладная энциклопедия. - М., 1994.

51. Шмаков С.А. Каникулы: Прикладная энциклопедия. - М.,1994.

52. Щетинин М.П. Объять необъятное: Записки педагога. - М., 1986.

53. Щуркова Н.Е. Собранье пестрых дел: методические материалы для работы с детьми. - Владимир, 1993.