Всех любить и никого не бояться.

— Девиз Питера Картрайта

 

Говорят, что тяжелые времена требуют жестких мужчин, и это, без сомнения, можно сказать о Питере Картрайте. Он сделал американское пограничье своей церковью, и таковым оно остава­лось на протяжении приблизительно семидесяти лет его жизни. Ес­ли на земле был когда-либо человек, следовавший совету Павла "подвизаться добрым подвигом веры" (см.: 1-е Тимофею 6:12) и, подобно Павлу, готовый сказать: "Бьюсь не так, чтобы только бить воздух" (1-е Коринфянам 9:26), это был именно Картрайт. Он не боялся противостать своим противникам и недоброжелателям (ес­ли надо, мог и кулаком в челюсть заехать), так же как не боялся раз­рядить в воздух свой пистолет, чтобы утихомирить толпу.

На американском пограничье духовная борьба была не менее ожесточенной, чем борьба за землю. Казалось, что снова наступи­ло время, когда "Царство Небесное силою берется, и употребляю­щие усилие восхищают его" (Матфея 11:12). Питер Картрайт яв­лялся именно тем человеком, который в то время готов был рас­ширять пределы Царства Небесного, не останавливаясь ни перед какими трудностями. Его прозвище "Проповедник из глуши" было полностью заслуженным. Питер был одним из американских геро­ев типа первопроходца Даниэла Буна и колониста и солдата Дэйви Крокетта.

 

Ранние годы на границе

Питер Картрайт появился на свет 1 сентября 1785 года в Амхерст-Каунти, штат Виргиния, за полтора года до того, как его родители, Питер Картрайт-старший и Кристиана Гарвин, сочетались законным браком. Если верить опубликованной в одной из газет времен Граданской войны статье, Питер родился как раз в тот момент, когда его мать пряталась в густых тростниковых зарослях от атаковавших ее родное поселение индейцев. Его отец был ветераном Войны за неза­висимость, который два года сражался в рядах американской армии. Когда Питеру было около пяти лет, его семья переехала на недавно от­крытые для колонистов земли Кентукки. Их длительное и полное ли­шений путешествие многое говорит о диком прошлом Кентукки.

Когда семья Картрайт в 1790-1791 годах отправилась на запад, Кентукки представлял собой непокоренную глушь - страну "трост­ника и индеек", страну бездорожья и немногочисленных городских поселений. Это была земля обетованная для многих бедняков восточ­ных штатов, полная диких воинственных племен, которые предстоя­ло победить. Сопротивление американских индейцев было столь яростным и ожесточенным, что группе из двухсот направлявшихся на запад семей требовалось сопровождение сотни вооруженных до зубов воинов. А поскольку в те времена в Кентукки еще не было до­рог, семьи путешествовали с навьюченными лошадьми, а не в фурго­нах. Это делало их заманчивой мишенью для нападения племен, раз­гневанных тем, что поселенцы посягают на их охотничьи угодья. В первый же день пути через Камберлендский перевал путешественни­ки наткнулись на тела своих предшественников, которые были уби­ты и оскальпированы индейцами. Эта находка была не единствен­ной. На своем пути они видели еще несколько подобных картин, а разведчики нередко замечали небольшие группы индейцев, скрывав­шихся в гуще деревьев.

В свое первое воскресенье в Кентукки большинство колонистов высказалось за то, чтобы вместо отдыха продолжить свой путь. День был весьма мрачным из-за дождя и тумана. Хорошему настроению не способствовали ни сгущавшиеся сумерки, ни место, выбранное для ночлега (его называли "лагерем поражения", поскольку там индейцы вырезали большую группу поселенцев). Среди путников непрестанно носились слухи о возможном нападении.

Отец Питера был поставлен часовым на самом краю окружавшего лагерь густого кустарника. Вечером густые тучи закрыли луну и звез­ды, и вскоре, после того как в лагере воцарилась полная тишина, мужчина услышал недалеко от себя звуки, похожие на свиную возню и хрюканье. Вспомнив о том, что никто не брал с собой в дорогу сви­ней, часовой испугался. Он поднял ружье и, прицелившись, выстре­лил в сторону темной тени, которая двигалась в его направлении, по­сле чего развернулся и бросился бежать к лагерю.

Выстрел поднял на ноги весь лагерь; каждому хотелось узнать, что произошло. Когда отец Питера рассказал о случившемся, над ним на­чали смеяться, говоря, что он просто струсил и хотел оправдать свое возвращение в лагерь к женщинам и детям. Чтобы доказать, что он не трус, отец Питера потребовал фонарь и вместе с группой мужчин от­правился исследовать то место, где он выстрелил. Там они обнаружи­ли индейского воина — с томагавком в одной руке и ружьем в другой - который без признаков жизни лежал в кустах. Пуля из ружья Карт­райта попала ему прямо в лоб. В ту ночь почти никто не сомкнул глаз, но больше не ничего не произошло. Никогда еще в своей жизни посе­ленцы так не радовались наступлению рассвета, как в этот раз.

 

Молодой Питер был скорее повесой, нежели христианином, но его мать неустанно молилась за обращение сына.

 

Несколько дней спустя группа путешественников обнаружила ра­неного мужчину, которому пуля попала в лицо. Остальные шесть его спутников погибли.

С наступлением сумерек группа разделилась надвое, потому что часть людей хотела отдохнуть и продолжить свое путешествие на сле­дующий день. Семь семей разбили лагерь, тогда как остальные в тем­ноте продолжили свой путь к укрепленному поселению Крэб-Орхард. Из оставшихся семи семей спастись удалось лишь одному мужчине, который босиком добрел до форта и рассказал о нападении на лагерь и убийстве своих спутников. Начальник форта послал группу вооружен­ных мужчин, чтобы те наказали нападавших, а также постарались об­наружить еще кого-нибудь из выживших. Из двадцати пяти ответст­венных за это злодеяние индейцев в живых остался лишь один.

После этого случая отец Питера забрал свою семью в Линкольн-Каунти, где в течение следующих двух лет они жили на арендованной ферме. Отсюда они переехали в Логан-Каунти, все еще известный в те времена как "пристанище негодяев", даже несмотря на то, что мно­гие населявшие его ранее убийцы и конокрады отправились уже дальше на запад. По прибытии на место поселенцы сформировали так называемую группу инспекторов. Они делали все, что было в их силах, для установления в этой глуши верховенства закона и изгна­ния оттуда преступников всех мастей.

Участок Картрайтов был расположен приблизительно в девяти ми­лях к югу от административного центра округа, Расселвилля, и всего лишь в одной миле к северу от границы Кентукки и Теннеси. В радиусе сорока миль не было ни одной мельницы, поэтому колонистам прихо­дилосьсамим молоть зерно, просеивая его через продырявленную оле­нью кожу, натянутую на обруч. Как правило, они питались мясом толь­ко что убитых животных и собирали в лесах полезные травы и чайные листья. Кроме того, они сами делали сахар и патоку из кленового сока.

Несмотря на то, что мать Питера стала членом Методистской епископальной церкви, ее сын был скорее повесой, нежели христи­анином: он пристрастился к карточным играм, скачкам и танцам. Некоторое влияние на Питера оказывал его отец, но именно мать непрестанно плакала и молилась за обращение сына. Временами ее увещевания трогали сердце Питера, и он посещал собрания, где обещал искать Бога более горячо и искренне, но эти просветления были весьма мимолетны. То и дело он неизбежно оказывался в ком­пании юнцов, увлекавшихся азартными играми и танцами, с готов­ностью участвуя в их развлечениях.

На беду, отец Питера купил ему породистого коня, который ока­зался прекрасным скакуном, а также колоду карт. Несмотря на то, что Питер никогда не жульничал, он часто выигрывал немалые денежки и в скором времени попал в игровую зависимость. Он сам называл себя "от природы необузданным, нечестивым парнем".

Когда Питеру исполнилось четырнадцать или пятнадцать лет, ро­дители отправили его жить к доктору Беверли Аллену, чтобы мальчик мог посещать школу, находившуюся рядом с его домом. Аллен был когда-то методистским служителем, но незаконная любовная связь сделала его объектом судебного преследования. Спасаясь бегством от вынесенного судом Джорджии наказания, он застрелил шерифа, ко­торый попытался его остановить. В конце концов, он бежал в "приста­нище негодяев". Ближайшие родственники Аллена вскоре последо­вали за ним, открыв на новом месте лечебницу.

Уровень преподавания в школе, которую посещал Питер, оказался очень слабым, но это не помешало юноше научиться читать и писать.