Методы выравнивания уровней социально-экономического развития регионов, подходы к его реализации и возможные последствия

Методы выравнивания различий в уровнях социально-экономического развития ограничены известным набором:

· бюджетно-налоговые рычаги (налоговые послабления для необходимых производств вплоть до налоговых «каникул» на определенный срок, открытые экономических зон, таможенные «коридоры», бюджетные кредиты и т.п.);

· институциональные, когда создаются определенные благоприятные условия в части ускорения проведения бизнес-решений, в т.ч. за счет концессионных договоров для привлечения частных инвестиций в государственно-частное или муниципально-частное парт нерство или за счет определенного нормативно-правового обеспечения;

· программно-целевые, использующие комплекс различных рычагов.

Все они нацелены на привлечение инвестиционных ресурсов в регионы, отстающие по социально-экономическим параметрам от среднего общенационального уровня. Однако их использование во многом определяется подходом, выбранным для обеспечения выравнивания уровней социально-экономического развития регионов страны.

Существует два принципиально разных подхода к обеспечению цели выравнивания уровней социально-экономического развития регионов. Прежняя регионально-политическая управленческая установка (парадигма) была ориентирована на обеспечение равномерного развития всех регионов с устранением имеющегося отставания через перераспределение ресурсов, получаемых передовыми регионами.

Появилась в последнее время новая концепция, представляющая последовательно доведенный до уровня регионов либерализм, предполагающий поддержку наиболее успешным регионам, так называемым «локомотивам роста», при выполнении благотворительных акций регионам, отстающим. При этом предполагается, что наиболее успешные регионы, обеспечивая высокие темпы роста на своей территории, будут тем самым способствовать подтягиванию и отстающих регионов. Это может осуществляться через установление связей кооперации по обслуживанию передовых регионов теми услугами, которые они могут производить относительно на высоком уровне, конкурентоспособном по сравнению с другими претендентами на такое обслуживание. Кроме того, представляется, что такие передовые регионы будут примером для отстающих регионов с тем, чтобы они самостоятельно изыскивали возможность для поиска своих внутренних ресурсов.

Между тем, в таком подходе видится признание того, что федеральные органы регионального управления не способны изыскивать наиболее проработанные сценарии, которые бы обеспечивали активизацию форм хозяйственной жизни по всей территории страны. Новейшая история России такие подходы уже демонстрировала в самых крайних вариантах. Так, пример распада СССР показывает, что зачастую правящая элита, не справляясь с возрастающим усложнением проблем управления и повышением сложности регулирования социально-экономическим развитием с запущенными проблемами обеспечения социалистического правопорядка и должного контроля, принимает решение отделиться от «проблемных» регионов, как это было сделано с бывшими республиками Средней Азии, Казахстана и Закавказья. В этих условиях промышленно развитые советские республики, полагающие, что больше дают Центру, чем получают от него, также принимают решение о суверенитете, как это было с Украиной и Беларусью. Аграрно-промышленные союзные республики бывшего Союза ССР, в своей основной массе и не помышлявшие о полной государственно-политической самостоятельности, были застигнуты врасплох и на определенное время полностью дезорганизованы таким неожиданным решением.

Разноуровневость социально-экономических проблем и соответственно разнопорядковость вставших вследствие этого проблем, усугубленных этническим фактором, адекватно не была даже понята руководством страны, что было использовано не менее неадекватно оценивающими ситуацию властными элитными группировками, одержимыми идеей захвата власти. Современный финский исследователь, Ярмо Эронен, который в начале 90-х годов прошлого столетия прогнозировал распад Китая в первые две декады XXI века, исходил именно из логики учета существенных различий в социально-экономическом и соответственно общественно-политическом развитии разных регионов КНР. Он предполагает, что это произойдет по линии, разделяющей наиболее развитые в стране, «побережные», провинции, в которых начался бурный экономический рост на основе привлечения прямых иностранных инвестиций, от провинций континентального Китая, в которых преобладают еще традиционные промыслы, и основной отраслью экономики является сельское хозяйство. Поэтому представляется, что недоучет этого значимого фактора может представлять угрозу для целостности и нашей страны в настоящее время.

Государственная региональная политика, исходящая из модели «региональных локомотивов», может иметь место только в достаточно стабильных странах, представленных этнически однородной нацией. А современный мир таких стран среди развитых государств мира, пожалуй, кроме США, практически не имеет. Да и в США, куда эмигрировали представители многих стран и национальностей, предполагается, что, становясь американцами, национальные диаспоры принимают ценности внеэтнического существования. Практически идет имплицитно принимаемый консенсус обмена этнических притязаний приезжающих в США на благополучие богатейшей страны мира.

Однако количественные масштабы, накапливаемые из года в год, могут привести и к качественным изменениям, когда будет проблематизирован латиноамериканский Юг страны. Как показали события при урагане «Катрин», затопившем Техас и Новый Орлеан, может иметь место на новом витке истории вновь противостояние американского Севера и американского Юга. Это может реализоваться в новом миропорядке как форма локализации глобального противостояния Севера и Юга. Проблематизация американского Юга, становящийся таким не только в силу одностороннего присоединения территорий, ранее принадлежащих Мексике, но и вследствие явной и скрытой миграции латиноамериканцев, проникающих через южные границы страны, несмотря на пехотные мины и отряды добровольных пограничников, пресекающих нелегальные миграционные потоки.

И в нашей стране могут иметь место и проблемные регионы, которые реализуют свои политические амбиции при поддержки сил из-за пределов страны, заинтересованных в нагнетании напряженности для осуществления собственных стратегических целей, как это имело место, например, в Чеченской Республике, или имеет место в настоящее время в Республике Ингушетия. Известен сейчас каждому пример с Косово. Отделение этого сербского Края от Сербии не мыслимо было бы без поддержки Европейского Союза, НАТО и США. И наоборот, проблематично признание независимости Южной Осетии и Абхазии, которые после инициированных грузинским руководством двух войн не могут быть в составе Грузии.

Регионы становятся предметом геополитических интересов, поскольку их отчуждение или, наоборот, присоединение в различных относительно легитимных формах, приобретает характер фактора стратегического усиления или ослабления геоэкономических и геополитических альянсов или держав. Новый формат миропорядка, создаваемый как контур неопределенности, пока несет в себе больше деструктивных сил, что должно быть учтено на уровне каждого региона независимо то того, приграничным он является или нет.

Поэтому модель региональной политики с ключевым элементом «региональных локомотивов» может существовать достаточно ограниченный временной период и то только для решения заведомо кумулятивных проблем, способных обеспечить в относительно краткосрочный период трансфер успеха по близлежащим к таким территориям регионам страны.

Представляется, такая модель с ареалами «точек роста» может иметь место во внутринациональных регионах, где региональная элита пока политически не ангажирована на суверенитете региона.