Возникновение, динамика и реализация относительных прав

2.1. «Я Вас ждал!» «И я ждала!» (юридическая природа приглашения на свиданье)

Описанная ситуация может кому-нибудь показаться невероятной и несерьезной. И все-таки о ней стоит поговорить.

Молодой человек пригласил девушку на свиданье. Желая потрясти ее «широтой размаха и изысканностью манер» готовился к этому мероприятию весьма серьезно: приобрел цветы, фрукты, дорогой подарок; запасся модными дисками, на всякий случай — спровадил из дома родителей; одолжил у приятеля дорогую иномарку, на которой и отправился к месту встречи. Все оказалось зря: девушка не пришла — передумала. Прождавший более двух часов несостоявшийся кавалер, и расстроенных чувствах отправился домой, попал в аварию, разбил автомобиль приятеля, оказался в больнице. Ничего из того, что было куплено им, не пригодилось. У молодого чело-пека возник резонный вопрос: нельзя ли хотя бы часть понесенных им расходов переложить на девушку? Ведь она же обещала придти, но не пришла, нарушила, значит, обещание, должна нести имущественную ответственность за нарушение и его последствия. Ну и, опять же, моральные страдания — сначала готовился — переживал, потом ждал — тоже страдал, потом попал в больницу — и физически страдал и нравственно (из-за побитого авто), ну и т.д. — нельзя ли и их компенсировать?

Оставив в стороне моральный аспект поведения участников этой истории, взглянем на ситуацию с точки зрения гражданского права. На первый взгляд, она вполне вписывается в рамки ГК. Люди договорились встретиться, — эта договоренность ничем не хуже любой другой; у каждого из участников договоренности возникла обязанность прибыть в назначенное время к месту встречи и, в свою очередь, возможность требовать такого прибытия от контрагента; один из контрагентов нарушил состоявшуюся договоренность и, выходит, должен нести ответственность за это как и за нарушение любого обязательства (ст. 393 ГК). Нарушение обязательства — суть действие неправомерное; имея же в виду, что оно имело неимущественное содержание, вполне возможно говорить о причинении нарушителем потерпевшему, как минимум, нравственных страданий, а это значит, что налицо основания для компенсации морального вреда (ст. 151, 1099 ГК). Все, вроде бы, правильно, кроме одного: на практике никто так не де лает. Почему? Если в предложенных рассуждениях кроется ошибка, то где? А, может быть, все дело только в моральной стороне вопроса — не полагается так, дескать, и все!

Действительно, в приведенных рассуждениях имеется ошибка. Да, люди договорились встретиться; да, эта договоренность родила обязанность явиться на встречу, но не более того^[47]. Вопросы о том, как обставить эту встречу — приехать ли на нее на иномарке или на общественном транспорте, либо и вовсе придти пешком, принести ли цветы, и если дато какие, покупать или не покупать торт и т. п. — все их «пострадавший» молодой человек решал по своей частной инициативе, своему единоличному усмотрению, а значит — действовал на свой страх и риск. Если бы девушка попросила его заехать за ней на иномарке, купить цветы и торт — тогда другое дело: ссылаясь на то, что совершая перечисленные действия он лишь исполнял данное ему поручение, молодой человек вполне мог бы переложить все необходимые расходы, понесенные в связи с его исполнением, на лицо, по поручению которого он действовал^[48]. Разумеется, в число необходимых расходов никак не попали бы расходы на ремонт разбитого им автомобиля и уж тем более — расходы потерпевшего на лечение после аварии: управляя автомобилем он, опять же, действовал на свой страх и риск и, соответственно, должен нести все неблагоприятные последствия реализации страха и риска.

Из сказанного можно извлечь следующий урок: нужно помнить, что совершение всякого, хотя бы и правомерного, действия, чревато не только выгодами, но и потерями, ко торые ложатся на то лицо, которым, или по требованию (поручению, инициативе) которого соответствующее действие было совершено. При этом далеко не всегда эти потери окажутся следствием действий того или другого лица (правонарушителя, на которого можно было бы их тяжесть переложить). В погоне за приобретением большего не следует игбывать о возможности не приобрести ничего, а то и даже что-то потерять. Обладание любым благом неизбежно соединяется со страхом и риском его утраты, либо неэффективного (убыточного) употребления.

Что же касается пережитых молодым человеком нравственных страданий, то следует понять, что явилось причиной таковых. Один только факт нарушения договоренности о встрече? Или факт нарушения договоренности в сложившейся ситуации! В первом случае притязать на компенсацию морального вреда, вероятно, возможно^[49], но имея в виду нашу судебную практику, легко понять, что ее размер будет смехотворным. Во втором случае ни о какой компенсации и речи быть не может, ибо во всех произведенных напрасно тратах, ставших причиной страданий, виноват сам «потерпевший».

2.2. «Продаю... » (юридическая природа «частного объявления»)

Наверняка многим из читателей приходилось что-нибудь покупать или продавать, а возможно и нанимать, по так называемым «частным объявлениям» — объявлениям физических лиц о намерении заключить гражданско-правовую сделку (продать что-нибудь ненужное, купить что-нибудь нужное и т. п.). Они развешиваются на подъездах и столбах, публикуются, в газетах, типа «Из рук в руки» и, конечно, «размеща ются» на многочисленных Интернет-сайтах. Если и не приходилось еще, то наверняка когда-нибудь придется. Во всяком случае львиная доля вторичного рынка недвижимости и автомобилей формируется именно на основе этих объявлений.

Прозванивая по телефонам, указанным в подобных объявлениях, также многие наверняка сталкивались с ответами, типа: «уже продано», «передумали», «продаем, но у нас изменилась цена», «продаем, но не сейчас», «уже купили», «больше не сдаем» и т. п. А у кого-то, возможно, бывало и так: вроде бы, обо всем договорились, встретились с продавцом осмотрели предмет будущей сделки и... поняли, что это далеко не то, о чем было написано в объявлении (квартира далеко не в таком прекрасном состоянии, автомобиль на несколько лет «старше» и т. п.). А может быть, все так, как описано, но посмотрев, Вы поняли, что Вам нужно что-то иное. Или так: наряду с Вами к продавцу приехало несколько человек, таких же как Вы, и продавец совершает сделку с кем-то из них, разводя перед Вами руками: все, дескать, и рад бы, да уже продано. Законны ли все перечисленные действия? К чему вообще обязывают подобные объявления?

Действующее гражданское законодательство знает несколько видов актов изъявления воли, направленной на инициирование процесса заключения договора с лицом, лишенным возможности непосредственного восприятия данного акта^[50], в том числе оферту (ст. 435 ГК), публичную оферту (п. 2 ст. 437) и приглашение, делать оферты (п. 1 ст. 437). Оферта — это определенно выраженное предложение вступить в договорные отношения, адресованное оферентом определенному лицу, выражающее волю оферента считать себя связанным условиями оферты в случае ее акцепта (принятия), и со держащее все существенные условия предлагаемого к заключению договора. Видно, что частное объявление о совершении сделки не отвечает ни одному из перечисленных условий: оно адресуется неопределенно широкому кругу лиц, далеко не обязательно содержит все существенные условия договора и, таким образом, не может выражать волю оферента считать себя связанным в случае положительного отклика на объявление. Не может быть объявление подведено и под понятие публичной оферты, ибо последняя, хотя и адресуется неопределенному кругу лиц, но должна содержать все существенные условия договора (что в объявлении, как мы уже указали, соблюдать не обязательно) и, самое главное, выражать колю оферента заключить договор на указанных условиях с любым, кто отзовется. Выполнить последнее требование и новее невозможно, ибо в объявлениях, подобных описанным, речь идет о сделке по поводу одной конкретной вещи (квартиры, автомобиля и т.п.); сколько бы народы ни откликнулось на такое объявление, в итоге все равно будет совершена не более, чем одна сделка.

Остается единственный вариант квалификации: так называемые частные объявления, адресованные неопределенному кругу лиц, и сделанные таким образом, что не предполагают заключения договора со всяким отозвавшимся, должны рассматриваться как приглашение делать оферты или, по другому, вызов на переговоры. Откликаясь на этот вызов по телефону или приезжая на встречу с лицом, давшим объявление, Вы, следственно, действуете на свой страх и риск (см. выше). А это значит, что Вы должны помнить о том, что время свое можете потратить зря: сделанная Вами оферта может быть не акцептована. Отказ же в акцепте может быть сделан и без объяснения причин. Жалко будет, конечно, и времени, и сил, и, возможно, денег, но тут уж ничего не поделаешь: Вы заинтересованы в заключении договора, — будьте готовы издержаться ради его заключения.

2.3. «Билетов нет...» (юридическая природа Правил и Расписаний пассажирских перевозок)

Совсем иначе решается вопрос о юридической природе правил и расписаний движения пассажирского транспорта — поездов, самолетов, судов, автобусов по путям сообщения (транспортом) общего пользования. Условия договоров пассажирских перевозок находят свое выражение в форме, во-первых, правил пассажирских перевозок, во-вторых — расписаний движения транспорта и в-третьих — билетов. Правила и расписания вывешиваются в доступных для общего пользования местах и публикуются для всеобщего сведения, т. е. обращены к неопределенному кругу лиц. Билеты имеют значение документов, подтверждающих факты заключения договора перевозки конкретного пассажира либо предъявителя билета и внесения им провозной платы. Кроме того, билеты могут детализировать условия конкретного договора пассажирской перевозки. Именно: билеты на транспорт дальнего следования продаются с указанием конкретного (индивидуально-определенного) места проезда пассажира; билеты на пригородный и внутригородской транспорт продаются без такого указания. Естественно, что продажа билетов на транспорт дальнего следования может осуществляться только при условии наличия свободных мест в транспортном средстве, следующем по определенному маршруту в определенное время; продажа билетов на внутригородской и пригородный транспорт — безотносительно к такому наличию^[51].

Установив место Правил и расписаний движения пассажирского транспорта в системе документов, определяющих условия договора перевозки пассажира, попытаемся выяснить их юридическую природу. Выше было показано, что данные документы адресованы неопределенному кругу лиц, а значит, возможной является одна из двух квалификаций — либо они образуют собою публичную оферту, либо приглашение делать оферты (см. об этих понятиях выше). На какой из квалификаций остановиться?

Согласно п. 1 ст. 426 и п. 2 ст. 789 ГК, договор перевозки транспортом общего пользования является публичным договором. Особенности публичного договора и процесса его заключения исчерпывающим образом описаны, соответственно, в ст. 426 и 445 ГК. Содержанием публичного договора являются обязанности по продаже товаров, выполнению работ или оказанию услуг, которые коммерческая организация по характеру своей деятельности должна исполнять в отношении каждого, кто к ней обратится. Итак, коммерческая организация не вправе оказывать предпочтение одному лицу перед другим в отношении заключения публичного договора на одинаковых для всех условиях, за исключением случаев отсутствия возможности предоставить соответствующие товары, выполнить работы или оказать услуги (п. 1-3 ст. 426).

Цитированные нормы законодательства позволяют заключить, что Правила в совокупности Расписаниями пассажирских перевозок представляют собою публичную оферту (п. 2 ст. 437 ГК). Обращение гражданина в билетную кассу с просьбой о продаже билета есть акцепт (принятие) публичной оферты (п. 1 ст. 438). Получив принятие предложения о заключении договора пригородной или внутригородской перевозки (перевозки без определения индивидуального места проезда) — сотрудник организации-перевозчика (кассир) обязан, против оплаты перевозки, выдать проездной документ (билет). Предложение же о заключении договора перевозки с определением индивидуального места для проезда делается перевозчиком под условием наличия свободных мест в соответствующем транспортном средстве. При наличии таковых кассир обязан изготовить и выдать пассажиру проездной документ на испрошенное им транспортное средство, при отсутствии — отказать в заключении договора перевозки по причине объективного отсутствия технической возможности перевозки пассажира в соответствующем транспортном средстве.

Почему правила и расписания движения транспорта дальнего следования не могут быть признаны приглашением делать оферты? Представим себе, что будет, если прибегнуть к такой квалификации: гражданин обращается в кассу за билетом (откликается на приглашение, делает оферту), а в ответ... получает немотивированный отказ в акцепте. Исключить последнюю возможность и дать реализоваться предписаниям п. 1 ст. 426 и п. 2 ст. 789 ГК — о публичной природе договора пассажирской перевозки — можно только в том случае, если квалифицировать связку «правила + расписание» в качестве публичной оферты.

2.4. «Нет сдачи!» (природа и понятие денежной сдачи)

Представить себе гражданина, никогда не прибегавшего к частным объявлениям можно. Наверное, существуют и россияне, не пользующиеся услугами общественного транспорта. Но вот представить себе соотечественника, не имевшего дела с магазинами розничной торговой сети, рынками и предприятиями бытового обслуживания, невозможно. И уж наверняка каждому приходилось сталкиваться с кассирами, которые или цедят сквозь зубы, или трясясь от ярости орут что-нибудь вроде: «А сдачу чем мне давать?!», «Где я те мелочь-то возьму?!» и «Мужчина, посмотрите два рубля!». Покупа тели в долгу, разумеется, не остаются^[52]. Что же такое сдача с точки зрения гражданского права? Обязан ли продавец изыскивать сдачу или вправе требовать от потребителя оплаты «без сдачи»? Чью «головную боль» она собою представляет? Как известно, договор розничной купли-продажи считаегся заключенным, по общему правилу, с момента оплаты покупателем товара (ст. 493 ГК). Стало быть, все то, что происходит до этого момента, представляет собой преддоговорпый процесс. Покупатель, требуя от представителя продавца (кассира^[53]) принятия денег и выдачи чека на индивидуальнo-определенный (или индивидуализируемый) товар, требует, тем самым, заключения с ним договора розничной купли-продажи, который, как известно, признается публичным договором (см. п. 1 ст. 426, п. 2 ст. 492 ГК; см. о чертах публичного договора также выше, в предшествующем вопросе). В лице кассира, отказывающегося от принятия предложенных в платеж денег (в достаточной, разумеется, для оплаты выбранного товара, сумме) мы имеем, с точки зрения юридической, розничную торговую организацию, отказывающую гражданину в заключении с ним публичного договора^[54]. А отказ в заключении публичного договора, как известно, не допуска ется (п. 3 ст. 426). Следовательно, бремя изыскания сдаче лежит на розничной торговой организации (продавце). Заботиться о том, чтобы заплатить «без сдачи» покупатель не обязан.

Но не имеет ли здесь места исключение из общего правила? А именно: нельзя ли отсутствие в кассе продавца «мелких денег» квалифицировать как объективное отсутствие возможности заключения публичного договора (п. 3 ст. 426)? Как было в предыдущем вопросе: если все билеты на поезд (в самолет, на теплоход и т. п.) проданы — то возможность дальнейшего заключения договоров отпадает и несмотря на то, что речь идет о договорах публичных, от их заключения можно отказываться. Увы (для продавцов) и ах; в данном вопросе подобные рассуждения неприменимы. Отсутствие мест в транспорте означает невозможность оказания услуг по перевозке; отсутствие определенного рода товара в магазине— невозможность продажи этого товара. Но отсутствие денег в кассе не означает невозможности продажи товаров: отобранные покупателем товары наличествуют и их магазин не может не продать. Не нужно путать невозможность продажи товаров с невозможностью принять деньги: первая позволяет отказаться от заключения договора, вторая — нет. Вообще о невозможности принять деньги рассуждать бессмысленно—деньги, выраженные в российской национальной денежной единице (рублях), как известно, обязательны к приему любыми резидентами России, на всей ее территории во вce платежи по нарицательной стоимости (ст. 30 Федерального закона от 10 июля 2002 г. № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»).

К слову сказать, упомянутые ранее п. 38 Примерных правил работы предприятий розничной торговли, утвержденные Письмом Роскомторга от 17 марта 1994 г. № 1-314/32-9 запрещает предлагать покупателю вместо сдачи денег какие-либо товары или требовать от него самому разменивать деньги. Пусть данный документ не является обязательным для применения; пусть распространяется только на магазины системы розничной торговли и не касается других организаций — пусть! Главное не это. Главное, что к выводу, идентичному нашему, в свое время пришли разработчики указанных Правил, заподозрить которых в стремлении создать режим «наибольшего благоприятствования» покупателям нет никаких оснований. Вывод этот закономерен и базируется на одном из ключевых понятий договорного права — понятии публичного договора.

Обращаясь к вопросу о пределах распространения данного вывода мы должны указать следующее. Во-первых, по общему правилу, бремя изыскания сдачи лежит на коммерческой организации (индивидуальном предпринимателе), обязанной (обязанном) к заключению публичного договора. Значит, о сдаче должны заботиться не только магазины розничной торговой сети, но и различного рода «коммерческие палатки», производители и заготовители сельскохозяйственной продукции, выставляющие ее на рынках, предприятия и организации бытового обслуживания, ну и, естественно, транспортные организации. И во-вторых, в ситуации, когда оплата товара составляет не условие заключения договора, а исполнение покупателем обязательства, вытекающего из договора, который уже заключен, отказ в принятии платежа по мотиву «отсутствия сдачи» также следует считать незаконным, ибо он квалифицируется как кредиторская просрочка продавца со всеми последствиями, предусмотренными ст. 406 ГК.

И два слова о юридической природе сдачи. Денежная сдача представляет собой возврат неосновательно полученной суммы, (см. главу 60 ГК). Теоретически можно представить себе ситуацию, когда покупатель соглашается «обождать» с получением сдачи. Но в таком случае нужно помнить, что если это «ожидание» продлится более одного дня, то на сумму несданной сдачи, как и на сумму всякого вообще неосновательного денежного обогащения, подлежат начислению проценты(см. п. 2 ст. 1107 и ст. 395 ГК). Сдача товарами спичками, бульонными кубиками, конфетами и т. п. (что поделаешь, иногда такое все-таки происходит) — в действительности, конечно же, никакая не сдача, а продажа товаров, навязанная покупателю. Разумеется, запрещение такого рода действий можно обосновать не только на пресловутых Примерных правилах, но и на нормах законодательства, в частно-сти — п. 2 ст. 16 Закона РФ «О защите прав потребителей»^[55].

2.5. «На чаишко бывшему регенту!» (юридическая природа чаевых)

Понятие чаевых чрезвычайно широкое. Обыкновенно под ними разумеется денежная сумма, добровольно уплачиваемая постояльцем гостиницы, клиентом ресторана и т.п., за оказанные ему услуги, сверх стоимости последних (сверх счета), но не организации, а непосредственно физическому лицу — ее работнику, — который эти услуги оказал. Именно такое понимание чаевых содержится в п. 1 ст. 6 Конвенции Международной Организации Труда № 172 об условиях труда в гостиницах, ресторанах и аналогичных заведениях^[56]; п. 2 указанной статьи работодатели обязываются к выплате заработной платы своим работникам независимо от того, получают ли они чаевые и если да — то насколько регулярно и как много. В смысле трудового права чаевые никак не могут быть единственным источником дохода гражданина: он не может жить только на чаевые. Некоторым категориям работникам получать чаевые в указанном смысле и вовсе запрещено (см., например, п. 8.9 Инструкции проводнику пассажирского вагона, утвержденной Приказом МПС РФ от 5 ноября 1998 г. №ЦЛ-614^[57]).

Но под чаевыми могут пониматься и иные суммы. Так, в ряде обслуживающих организаций существует практика требования чаевых в определенном размере (обыкновенно — до 10% суммы счета^[58]) в пользу самой организации (часть из сформированного таким образом фонда потом распределяется между ее работниками). Уплата таких чаевых является обязанностью клиента. Другую крайность представляют «чаевые», уплачиваемые в качестве знака или залога доброго расположения (гоголевский городничий, помнится, именно так платил Осипу «на чай и сверх того на баранки»), а порою и взятки; иногда же этим словом, употребляемым с оттенком пренебрежительным, обозначается подобие милостыни, пожертвования (именно их пытается выклянчить с Берлиоза булгаковский Коровьев). Все эти многочисленные отклонения в ту и другую сторону от общераспространенного понятия чаевых — добровольной платы за личные услуги — в настоящей статье не рассматриваются.

Соответствует ли определение чаевых как платы за личные услуги (оно, как мы помним, предложено в цитированной выше Конвенции МОТ), действительности? Увы, судя по всему его составители имели в виду лишь образное выражение сути чаевых, но не характеристику их юридической природы. В самом деле, если эта плата за оказанные (по возмездному договору) услуги, то как же она может быть добровольной! Оплата услуг, оказанных по возмездному договору, составляет содержание обязательства заказчика, а обязательство, как известно, подл ежит, исполнению. Односторонний отказ от исполнения обязательства или одностороннее изменение его условий не допускаются (ст. 310 ГК). Добровольный характер внесения чаевых начисто уничтожает самую возможность их квалификации как платы за услуги.

Есть и другие причины, препятствующие подобной квалификации. Размер платы за услуги определяется соглашением сторон; размер чаевых — односторонним усмотрением клиента. Причем, определение размера чаевых происходит вовсе не в процессе заключения договора возмездного оказания услуг, а лишь после его исполнения. Хороши услуги, плата за; которые то ли будет внесена, то ли нет; а если и будет — то в каком размере — непонятно! И потом: разве клиент заключает договор с официантом или кельнером? Конечно нет — с рестораном, гостиницей и т. п., словом — с организацией. Платой за услуги организации является плата по выставленному ею счету; чаевые же платятся сверх счета и не организации действующей в лице своих работников, а самим работникам, хотя бы и оказывающим услуги от имени организации.

Итак, чаевые — это не плата за услуги организации и не плата за услуги ее работнику. Что же остается? Следующий по своей очевидности вариант — квалификация уплаты чаевых как заключения (а, заодно, и исполнения) договора дарения. Действительно, перед нами, с одной стороны, акт свободной воли дарителя (клиента), с другой — волеизъявление одаряемого в виде принятия чаевых. И все-таки, это не дарение. Дарение, как известно, сделка безвозмездная (в имущественном плане), в то время, как чаевые вручаются челове ку, действиями которого организация оказывала возмездные услуги, т. е. совершала имущественное предоставление. Конечно, может случиться и так, что клиент уплачивает чаевые под влиянием личной симпатии, например, к официанту, которой он успел проникнуться за время пользования услугами ресторана, или из стремления прослыть богатым и щедрым человеком, т. е. исключительно из неимущественных соображений. Но все же так бывает нечасто: обыкновенно чаевые вручаются таким клиентом, который остался доволен качеством обслуживания, т. е. оказанной услугой (имущественным предоставлением). Итак, не дарение. Какие могут быть еще варианты?

Добровольность предложения чаевых и односторонность в определении их суммы свидетельствуют о том, что действия но уплате чаевых вовсе выходят за рамки правоотношений. Правоотношения, в содержание которого входила бы обязанность уплаты чаевых, существовать не может, что называется, по определению. Целью их уплаты является, как нам кажется, поощрение физического лица — работника организации обслуживания. Поощрение — действие добровольное, одностороннее, и, вместе с тем, признаваемое правом за достаточное основание для перехода абсолютного права на имущество, составляющее предмет поощрения, от одного лица (поощряющего) к другому (поощряемому); истребовать обратно выданное поощрение как предоставленное неосновательно, невозможно. Уплата чаевых, таким образом, — это односторонняя сделка, направленная на передачу чаевых (как правило — денежной суммы) одним лицом в собственность другому с целью поощрения последнего за оказанные им высококачественные услуги и стимулирования к дальнейшему оказанию подобных услуг. Несмотря на свою неизвестность гражданскому законодательству, совершение этой сделки широко практикуется, а сама она вполне адекватно вписывается в число распорядительных сделок.

2.6. «Под присмотром взрослых...» (обязательство по безвозмездному оказанию услуг)

На этот вопрос нас натолкнул Интернет-форум на сайте 7ya.ru на тему «Не ходите в „Мир Детства!!!». Коротко говоря, суть проблемы состояла в следующем: пришедшие в магазин «Мир Детства» родители оставили малыша «под присмотром взрослых» — сотрудников магазина, специально выделенных для развлечения детей — на огороженной игровой площадке, а сами, удостоверившись, что ребенку там нравится и он с удовольствием играет, отправились перекусить в кафе, находящееся в том же магазине. Сделав заказ, мама, на всякий случай решила пойти проведать ребенка. Ребенок пропал. К счастью, все обошлось — разыскать беглеца удалось довольно быстро. И тем не менее, в рамках форума завязался спор: виноват ли «МД», сотрудница которого не усмотрела за малышом? Входит ли такой присмотр в ее обязанности и если да, то из какого юридического факта эти обязанности возникают?^[59] Этот случай натолкнул нас на размышления по нескольким юридическим вопросам гораздо более глобального характера.

На сайте Торгово-развлекательного центра «Мир Детства»^[60] мы наткнулись на следующее объявление:

«Центр „Мир детства" — это фирменный магазин с игровой площадкой и кафе „Дом оранжевой коровы". Пока Вы делаете покупки, ребенок может занять себя делом: порисовать мелками на мольберте, собрать конструктор, почитать книжку с веселыми картинками. А может — покачаться на качалках и посмотреть мультфильмы на игровой площад ке в салоне магазина под присмотром взрослых» (выделено мной. — В. Б.). Несомненно, перед нами — предложение, адресованное неопределенному кругу лиц, о готовности компании «МД» оказать бесплатные услуги любым посетителям своего магазина по присмотру за их малолетними детьми, — публичная оферта^[61]. Помещение ребенка под пресловутый «присмотр» — ее акцепт; публичная оферта акцепт = договор безвозмездного оказания услуг по присмотру за ребенком. Если сотрудница, осуществляющая присмотр за детьми, понимает, что количество детей на площадке уже превышает допустимую норму, она, разумеется, вправе отказаться впускать туда других детей, т. е. отказать в заключении публичного договора по п. 3 ст. 426 ГК. Если такого отказа или иной оговорки не последовало — договор заключен, а значит, обязательства «МД» по присмотру за малышами, пущенными на площадку, возникли. Как и все иные обязательства таковые надо исполнять, а за их нарушение нести гражданско-правовую ответственность.

И вот тут-то мы сталкиваемся с проблемами. Присмотр за ребенком — это услуга, причем — личная и, к тому же, неимущественного содержания. Не имеется в рассматриваемом случае и имущественного эквивалента этой услуги. Отсюда первая проблема: а могут ли существовать обязательства с исключительно неимущественным содержанием?

Обращает на себя внимание, что ГК не знает такой категории (вида) обязательств. Более того, регулируя договор об оказании услуг (глава 39) Кодекс подчеркивает, что ее нормы касаются исключительно случаев возмездного оказания услуг. Но это не мешает ГК урегулировать отдельные случаи (отдельные обязательства) по оказанию услуг безвозмездных, наиболее известные из которых — безвозмездное хранение и безвозмездное исполнение поручений. Несомненно, что к числу бесплатных услуг, распространенных в современной российской жизни, относятся также услуги по юридической помощи отдельным категориям граждан, медицинские и образовательные. Можно ли из этих отдельных случаев сконструировать родовое понятие обязательства по безвозмездному оказанию услуг!

Большинство ученых относятся к такому понятию резко отрицательно. Одно дело — требование и обязанность по безвозмездной передаче имущества — субстанции, пространственно определенной (ограниченной) и существующей независимо от лица — своего собственника. И совсем иное — требовать безвозмездного оказания личных услуг — действий, которые неотделимы от исполнителя и ценны самим процессом своего совершения. В требовании о совершении таких действий заказчик может зайти так далеко, что их содержание выйдет за пределы его договоренности с исполнителем и превратится в господство заказчика над личностью исполнителя. «Санкции, направленные на принуждение должника исполнить такое обязательство, явились бы серьезным ограничением его свободы, не оправданным достаточно вескими основаниями» — пишет М.М. Агарков^[62]. Полагающееся исполнителю вознаграждение за оказанные услуги было бы теми самыми «вескими основаниями», о которых говорит ученый, но если исполнителю ничего не причитается, то таких оснований нет; нет, следовательно, причины для признания факта су ществования обязательств по безвозмездному оказанию услуг как вида обязательств.

Тем не менее, законодательное признание отдельных случаев существования обязательств такого вида (см. выше) наводит на мысль: в этих отдельных случаях основания, достаточные для ограничения свободы должника, все-таки, существуют, несмотря на безвозмездный характер обязательств. Что это за основания? Что общего между перечисленными выше случаями обязательств безвозмездного оказания услуг? Безвозмездные юридические, медицинские и образовательные услуги гражданам, ясное дело, охраняются из соображения публичных интересов. Но безвозмездное поручение и безвозмездное хранение? Попробуем присмотримся к этим сделкам и возникающим из них обязательствам повнимательнее. Зададимся следующими вопросами.

Кто и чьи поручения безвозмездно принимает к исполнению? Кто и у кого принимает имущество для безвозмездного хранения? Очевидно, ответ на первый вопрос должен быть таким: одно лицо принимает к исполнению безвозмездное поручение другого только в том случае, когда проникнуто к последнему безусловным доверием и, в силу каких-то, хотя бы и личных неимущественных соображений^ готово содействовать ему в реализации его интересов и, по сути, таким образом его облагодетельствовать. Безвозмездное же хранение встречается, главным образом, либо в отношениях между гражданами, либо как операция, носящая вспомогательный характер по отношению к иному (основному) виду деятельности. В первом случае основание хранения коренится опять в личных неимущественных отношениях граждан — хранителя и поклажедателя, — во втором — в основной деятельности, которая дополняется хранением. Так, служебный гардероб учреждения принимает на хранение вещи лиц, являющихся в организацию по надобностям службы, гардероб зрелищного учреждения хранит вещи лиц, имеющих право воспользовать ся его услугами; в камерах хранения супермаркетов хранятся вещи покупателей; транспортные организации в течение определенного срока бесплатно хранят багаж и грузы, т. е. вещи своих клиентов — участников перевозочных отношений; гостиницы хранят вещи своих постояльцев и т. п. Достаточным основанием к возложению на лицо обязанностей по хранению является его интерес в том, чтобы возможно более широкий круг лиц пользовался результатами его основной деятельности.

Итак — (1) публичные интересы, (2) личные неимущественные соображения и (3) стремление привлечь внимание клиентов к основной деятельности — вот те три мотива, которые законодатель видит достаточным основанием для возложения на лицо обязательств по безвозмездному оказанию личных услуг. Возвращаясь к примеру с «Миром Детства» мы без труда установим, что он относится к последнему разряду случаев: «... Пока Вы делаете покупки, ребенок может занять себя делом... на игровой площадке... под присмотром взрослых». Присмотр воспитателей за детьми организован здесь, следовательно, для того, чтобы создать большее удобство родителям, пришедшим сделать покупки — воспользоваться основной деятельностью магазина. Налицо достаточно веские основание для признания «МД» обязанным к безвозмездному оказанию услуг по присмотру за детьми, оставленными на игровой площадке, а значит — и для возложения на него ответственности за нарушение этого обязательства^[63].

И здесь мы подходим ко второй проблеме: о какой ответственности может идти речь? Не дай Бог, ребенок, оставшийся без обещанного присмотра, бегая по магазину, покалечил ся, или вовсе пропал — что тогда? Опираясь на нормы ГК о безвозмездных договорах можно сделать однозначный вывод: законная ответственность за нарушение обязательства по безвозмездному оказанию услуг может выражаться, во-первых, в возмещении убытков, но в размере только лишь реального ущерба (упущенная выгода возмещению не подлежит), и, во-вторых — в компенсации морального вреда, причиненного как самому ребенку, так и его родителям. В чем выражается реальный ущерб в случае поврежденъя здоровья ребенка — ясно (см. ст. 1087 ГК^[64]), а в случае его гибели или пропажи? Наверное, можно было бы допустить иск о возмещении всех тех расходов, которые были произведены родителями в целях его появления на свет, содержания и воспитания^[65] и, может быть далее — тех расходов, которые родители понесут для того, чтобы завести другого ребенка. Однако, перспектива удовлетворения подобных исков в современных условиях представляется весьма туманной.

2.7. Жалоба или иск? (где управа на руководителей хозяйственных обществ)

Ситуация: акционерное общество^[66] совершает сделку. Обычную, не относящуюся ни к числу крупных, ни к числу сделок с заинтересованностью, не представляющую собою ничего особенного, вообще — не выходящую за рамки уставной хозяйственной деятельности. Документ о сделке подписал генеральный директор общества. Или: акционерное общество, действующее в лице своего Совета директоров, утверждает какой-нибудь корпоративный стандарт. Или (силами ревизионной комиссии) проводит проверку собственной деятельности за истекший финансовый год, оформляя результат актом проверки. Казалось бы, что тут необычного, все, вроде бы, в порядке вещей. Но вот находится один или несколько акционеров, которым совершенные акты, скажем так, не по нутру^[67] — могут ли они каким-либо образом бороться с перечисленными актами?