Источниковедческий анализ и источниковедческий синтез. Источниковедческий анализ и историческое построение

Источники при всем многообразии структуры, содержания, происхождения, обстоятельств возникновения имеют общие свойства формы и содержания. Это создает возможность единого научного подхода к ним - разработки методов источниковедческого анализа и их воссоздания как феномена культуры - источниковедческого синтеза. Теоретические принципы и методы источниковедческого анализа постоянно обогащаются и развиваются в ходе научно-практической работы с историческими источниками.

Метод источниковедения имеет целью: 1) установить информационные возможности источника (или ряда однородных источников) для получения фактических сведений об общественном развитии (полнота, достоверность и новизна этих данных); 2) аргументированно оценить значение источника (или ряда однородных источников) с такой точки зрения. В соответствии с этим метод источниковедения проводится поэтапно, последовательно. Поэтому на каждом этапе решается своя исследовательская задача, достигается познавательная цель.

Материальный объект, созданный в результате целенаправленной деятельности человека, представляет собой отвечающее данной цели произведение и в то же время источник социальной информации. Он материален (т. е. доступен для непосредственного восприятия), но, в отличие от других материальных объектов, возникших под воздействием природных сил, является неким изделием с определенной, целенаправленно созданной структурой. Он обладает свойствами, выражающими телеологическое единство (единство цели его создания), более или менее полно и завершение выражает мысль и цель своего творца. Можно, разумеется, различать произведения (источники), которые с большей или меньшей степенью завершенности выражают масштаб личности своего творца. Изделие - это наполовину вещь, коль скоро оно определено своею вещностью, а все же и нечто большее; изделие - это наполовину художественное творение, и все же нечто меньшее, поскольку оно лишено самодостаточности художественного творения.

Созданное человеком произведение материально (вещественно), доступно для непосредственного восприятия, существует в реальности настоящего. С данной точки зрения особый интерес вызывает феномен смены материальной оболочки, который присущ феномену источника вообще. Функционируя, источник постоянно и целенаправленно как бы заново воспроизводится (переписывается, реставрируется, тиражируется, копируется и т. д.). Для социально-культурной общности всегда характерна забота о том, чтобы материальная фактура произведения сохраняла свою целостность, без которой передача социальной информации теряет свою непрерывность.

Как уже говорилось, произведение, в отличие от других материальных объектов, возникших вне участия человека (под влиянием природных сил), представляет собой некое "изделие". Именно поэтому такой материальный (вещественный) объект и может служить источником для получения сведений о его творце (авторе), о том обществе, в котором мог возникнуть подобный замысел и имелись возможности его реализации именно таким, а не иным образом. Разумеется, произведения по степени завершенности, выраженности телеологического единства, цели могут быть весьма различными. Объективно-данный исторический источник представляется историку в виде некоторого единства и целостности; такие свойства он приписывает, например, и предмету древности, и произведению письменности; в противном случае он говорит об обломках предмета древности или об отрывках произведения письменности, - выражения, которые сами уже указывают на то, что понятие о предмете древности или произведении письменности связывается у него с понятием о некоторой их целостности.

Суть и своеобразие методологии источниковедения (в отличие от философской герменевтики) состоят в признании чужого (а не только своего) сознания. Принцип единства чужого сознания... получает еще более широкое значение в том случае, когда историк имеет дело с источником, отражающим целую совокупность движений, нужных для выделки данного предмета, или целый ряд знаков, обозначающих чужую речь в словесной или письменной форме; он понимает, например, каждое слово в его соотношении с другими словами, благодаря которым каждое из них получает и более конкретный смысл. В связи с тем же принципом можно поставить и многие более частные правила герменевтики, давно уже обратившие на себя внимание исследователей. В науках о культуре (в отличие от наук о природе) Дух... не может быть дан как вещь (прямой объект естественных наук), а только в знаковом выражении, реализации в текстах и для себя самого и для другого. Принцип понимания одного человека другим через посредство произведения составляет специфику гуманитарного познания. Гуманитарные науки - науки о человеке в его специфике, а не о безгласной вещи и естественном явлении. Человек в его человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст... Там, где человек изучается вне текста и независимо от него, это уже не гуманитарные науки.

В триаде "человек-произведение-человек" методология источниковедения различает два типа взаимосвязей и соответственно два типа исследовательской деятельности. При первом типе взаимосвязей рассматривается отношение произведения к той исторической реальности, в процессе функционирования которой оно было создано (отдельным человеком, группой авторов, может быть целым народом). При втором типе познающий субъект (источниковед) включает произведение в реальность современной ему эпохи. М.М. Бахтин писал: "Событие жизни текста, то есть его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов". При этом возникает, по его мнению, "проблема второго субъекта, воспроизводящего, для той или иной цели, в том числе и исследовательской, текст (чужой) и создающего обрамляющий текст". О "встрече двух индивидуальностей" (М.М. Бахтин) в процессе источниковедческого анализа писал Л.П. Карсавин, также видевший в этом взаимодействии автора источника и исследователя гуманитарную специфику. Связь творца и исследователя (хранителя) по-своему интерпретируют и другие ученые. Творение вообще не может быть, не будучи созданным, и если оно существенно нуждается в своих создателях, то созданное равным образом не может стать сущим, если не будет охраняющих его.

Стремление опереться на достоверные свидетельства источников для воссоздания реальности прошлого было присуще историкам издавна. Оно послужило импульсом для формирования методов так называемой исторической критики, т. е. системы приемов проверки подлинности и установления достоверности исторических источников. По мере развития исторической мысли становилось более очевидным, что каждое отдельное высказывание или свидетельство источника должно быть поставлено в определенную зависимость от общего замысла произведения, от обстоятельств создания источника, от знания условий, в которых автор жил и творил. Иначе говоря, вопросы критики источников не могут быть рассмотрены без исследования вопросов интерпретации смысла произведения в его целом.

Как уже отмечалось, Ф. Шлейермахер разделял герменевтику (искусство правильно понимать текст в его грамматическом и психологическом истолковании) и критику (прежде всего критическое изучение вопросов подлинности источника) и выявил их взаимосвязь. Однако в ходе становления методологии исторической науки XIX-XX вв. происходило недостаточно четкое размежевание понятий научной критики и герменевтики и их расширительное толкование. Большое распространение получило весьма широкое понимание методов исторической критики, которое включает в себя одновременно и метод интерпретации источника. Так, в учебнике Ш. В. Ланглуа и Ш. Сеньобоса рассматривались такие понятия, как критика происхождения источника, внутренняя критика и даже критика толкования (герменевтика), что исключало возможность четкого разделения и понятий и исследовательских процедур критики и интерпретации источников. С другой стороны, именно преодоление позитивистских традиций в методологии исторического исследования активизировало проблемы понимания, герменевтики как главного и даже единственного метода работы историка с историческим источником. Преодоление культурно-исторической дистанции между историком и сознанием людей прошлого, способность к сопереживанию и выражению симпатии трактуются в работах теоретика исторического сознания Л.И. Марру как важнейшее качество историка.

Современная философская герменевтика выходит далеко за пределы традиционного истолкования смысла текста, обращаясь к более общим проблемам значения и языка. Сама работа по интерпретации обнаруживает глубокий замысел - преодолеть культурную отдаленность, дистанцию, отделяющую читателя от чуждого ему текста, чтобы поставить его на один с ним уровень и таким образом включить смысл этого текста в нынешнее понимание, каким обладает читатель.

От "восстановления изначального значения произведения" герменевтика в философском понимании выводит исследователя на "мыслящее опосредование с современной жизнью" и тем самым "герменевтическое сознание приобретает всеобъемлющие масштабы.

От истолкования смысла текста источниковед переходит к более масштабным задачам интерпретации источника как явления культуры. Для парадигмы источниковедения временное расширительное толкование понятия герменевтики, в сущности, приемлемо. Данный подход позволяет лучше понять взаимосвязь профессионально-источниковедческого и более широкого - философского - подходов к произведению. Гадамер отмечает, что "различение когнитивного, нормативного и репродуктивного истолкования не имеет принципиального характера, по описывает единый феномен". Тем не менее такое различение должно существовать, Исследователь обязан ясно осознавать, в какой исследовательской ситуации он в данный момент находится; отделять ту ситуацию, в которой он репродуктивно истолковывает произведение (т. е. стремится понять смысл, который вкладывал в произведение его автор), от другой, в которой он по-своему интерпретирует полученную с помощью данного подхода информацию в связи с современной ему реальностью (т. е. самостоятельно выстраивает свое, современное понимание реальности настоящего, опираясь на полученную информацию, дает свое когнитивное истолкование). Именно в этом смысле можно говорить о двух субъектах гуманитарного познания.

Нельзя не видеть, что смешение этих двух подходов приводит к методологической неразличимости субъекта и объекта в познании источника. "Результаты наших размышлений, - пишет Гадамер, - заставляют нас отказаться от разделения герменевтической постановки вопроса на субъективность интерпретатора и объективность подлежащего пониманию смысла". Ученый даже сравнивает обрисованную им ситуацию интерпретации источника с разговором двух собеседников, в ходе которого возникает новая атмосфера: "взаимопонимание, объединяя собеседников, преображает их так, что они уже не являются более тем, чем были раньше". Понятно, однако, что разговор собеседников и ситуация с источником в ходе источниковедческого анализа совершенно различны. Источник не меняет своего первоначального смысла в ходе обращения к нему исследователя. Возможна (что совершенно нежелательно) лишь подмена смысла источника каким-то другим, ему несвойственным смыслом. Не отличая голоса источника от своего собственного, интерпретатор перестает слышать этот другой, суверенный голос, а значит, лишает себя новой информации, которую мог бы получить от другого. В ходе научного анализа источника голоса обоих субъектов - автора и исследователя - должны быть четко различимыми. Решению данной задачи соответствует оптимальная структура источниковедческого исследования. Лишь синтез двух взаимодополняющих подходов к изучению источника дает возможность представить изучаемый источник как явление культуры, как общечеловеческий феномен. "Всякий, кто стремится к познанию исторической действительности, почерпает свое знание о ней из источников (в широком смысле); но для того, чтобы установить, знание о каком именно факте oн может получить из данного источника, он должен понять его: в противном случае, он не будет иметь достаточного основания для того, чтобы придавать своему представлению о факте объективное значение; не будучи уверен в том, что именно он познает из данного источника, он не может быть уверенным в том, что он не приписывает источнику продукта своей собственной фантазии.

Культурологическая триада (мировое целое культуры-челове-ческая одушевленность-источник как явление культуры), теоретически обоснованная в методологии источниковедения Лаппо-Данилевского, отнюдь не была оторванной от практики концепцией, находившей выражение в академических трудах. Напротив, ученые - сторонники этой мировоззренческой парадигмы стремились реализовать ее в конкретной работе. Такие задачи требовали от русского ученого начала XX в. активной научно-организационной и научно-педагогической деятельности. С.Ф. Ольденбург вспоминал о том, что для своего выступления перед учеными в Англии в 1916 г. Лаппо-Данилевский выбрал тему по истории русской науки. Ученый предполагал говорить о том, что для русской науки особенно характерна такая ее черта, как тесная связь с жизнью: "для русского ученого нет науки вне жизни и без жизни". После своего избрания академиком в 1898 г., Лаппо-Данилевский сократил преподавательскую деятельность, чтобы больше внимания уделять научно-организационной академической работе. Лаппо-Данилевский и его единомышленники видели ее главное направление в укреплении международных связей русской исторической науки; в новой постановке фундаментальных публикационных программ, работе по изучению источников, и в первую очередь в наиболее актуальной для России того времени работе по изучению и изданию законов.

В 1908 г. Лаппо-Данилевский участвовал в Берлинском международном конгрессе историков. На Лондонском конгрессе (1913) по поручению Академии наук он предложил следующий конгресс (1918) провести в Петербурге, возглавив организационный комитет по его подготовке. Лаппо-Данилевский был членом Международного социологического института, Международной ассоциации академий, деятельным участником разработки ее организационных статутов. Частью этой деятельностью были и труды академика по исследованию и публикации источников.

После 1917 г. изменилась общественно-политическая ситуация в стране, ученые должны были реализовывать свои культурологические концепции в новых условиях. Планы проведения международного съезда историков в Петрограде, университетских исследовательских семинаров, фундаментальных изданий правовых источников надолго потеряли свою актуальность. В центре внимания, как известно, оказались другие проблемы. Ученые работали в новых, экстремальных условиях, далеких от традиционных форм и потому сфера приложения их научных усилий заслуживает особого внимания. Прежде всего, речь идет о подготовке и издании учебной литературы, рассчитанной на нового читателя, которого историки старой школы хотели бы увлечь серьезной самостоятельной исследовательской работой. Книги эти были адресованы "неискушенному", но "желающему и способному изучать историю научно" читателю (О.А. Добиаш-Рождественская). Другим направлением, которому ученые отдавали много сил и надежд, было архивное дело, участие в сохранении документальных богатств России. Третьим направлением стало издание научных журналов.

Эти три направления в 1917-1921 гг. отражены в необычайно ярких и талантливых, хотя подчас и не вполне завершенных (не по вине авторов) произведениях. Исходная парадигма определяла то же стратегическое направление: целостность мировой культуры, признание чужой одушевленности, историческое источниковедение. В изданиях первых послереволюционных лет постоянно встречаются имена крупных ученых, а также их более молодых последователей и учеников, которые необычайно активно вели научно-исследовательскую работу, печатали статьи, книги, учебные пособия, несмотря на то что положение ученых-гуманитариев было особенно трудным.

"Великий кризис всей мировой и русской национальной жизни" (А.Е. Пресняков) побудил представителей русской науки полнее выявить и запечатлеть тот образ культуры, к которому они принадлежали. С данной точки зрения в 1917-1921 гг. стал очевиден масштаб начавшихся сдвигов в структурах мировой цивилизации, когда предощущавшиеся ранее конец эволюционного этапа и вхождение в эпоху катастрофических изменений стали уже реальностью, но возможность выражать свои идеи в печатных трудах еще существовала. Первое послеоктябрьское пятилетие представляет собой, по существу, неисследованный период развития русской науки и источниковедения. Очевидна внешняя, событийная сторона того времени: распад привычных университетских обычаев и норм (отмена ученых степеней и званий, прием в университеты пролетарской молодежи без свидетельства о среднем образовании), информационный вакуум, невосполнимые потери, в том числе и среди представителей крупнейших научных направлений (М. Дьяконов, А.С. Лаппо-Да-нилевский, Б.А. Тураев, А.А. Шахматов). О многом говорят даже названия глав воспоминаний П.А. Сорокина, относящиеся к этим годам: "Катастрофа...", "Из бездны..." и т. д.

Содержательная сторона научной деятельности того времени еще нуждается в осмыслении. Именно она определяет логику развития русской гуманитарной культуры - и той, которая существовала непосредственно в России, и той, которая в силу обстоятельств оказалась вынужденной влиться в иную культурную среду, дав, в свою очередь, начало новым оригинальным направлениям и школам. Запечатлеть целостный образ уходящей культуры стало осознанной задачей лучших ее представителей в первые послереволюционные годы. "Можно с уверенностью сказать, - писал С.Н. Валк, - что душевное настроение, созданное октябрьским переворотом, подорвало творческую энергию А.С. (Лаппо-Данилевского. - О.М.), заставило А.С. задуматься о реализации своего накопленного исследовательского достояния". "Сегодня ты жив, а завтра нет", - сказал себе П.А. Сорокин, решив (в 1920 г.) написать "Систему социологии", хотя все подготовительные материалы пропали.

Из журнальных статей, монографий, брошюр, учебных пособий можно четко выделить несколько ведущих направлений, по которым работали ученые и деятели культуры, не только разделявшие, но и развивавшие основные идеи методологии источниковедения, сложившиеся в начале XX в.

Необходимость изучения методологических вопросов обосновал Л.П. Карсавин в книге "Теория истории", посвященной проблеме исторического метода. Ученый считал, что "только таким путем, а не путем несистематического чтения исторических книг, особенно общих обзоров и так называемых всеобщих историй, можно познакомиться с историей, понять ее методы и дух, усвоить историческое мышление". "Теория истории" Карсавина поднимала фундаментальные вопросы методологии истории: что такое история? каковы ее цели и методы изучения исторического материала? каково значение исторического мышления? Ответы на них, писал ученый, историк находит после долгой специальной работы, изучения исторических трудов, главным же образом исторических источников. Сам Карсавин считал, что его книга предназначена "для начинающих историков".

Для "Теории истории" характерен широкий культурологический подход - исторический процесс рассматривался в своей целостности. Прослеживается сильное влияние парадигмы исторического целого, свойственной методологии истории А.С. Лаппо-Данилевского. Определение Лаппо-Данилевского гласит: "...Только мировое целое, единое и единичное, представляется нам в полной мере действительностью, каждая из частей которой лишь искусственно может быть извлекаема из реального его единства для ее научного рассмотрения". В свою очередь, "историк может изучать все культурное человечество как единственное в своем роде целое". Карсавин определяет предмет истории вполне в духе данной концепции, Этот предмет - "человечество в его социальном (т. с. общественном, политическом, материальном) и духовно-культурном развитии". Субъект развития - социально-деятельное человечество - связан со всевременным, всепространственным единством исторического процесса, от его начала до конца. "Ни горизонтально, ни вертикально исторический процесс не может быть разрезан". Очень близки к методологии источниковедения Лаппо-Данилевского идеи Карсавина о социальной деятельности, рассматриваемой в ее психологическом аспекте: социальная деятельность есть социально-психическая деятельность. "Теория истории" является частью общего коллективного замысла - рассмотреть историю человечества с единой позиции, выявить крупные стороны исторического опыта человечества.

Одним из важных направлений деятельности российских историков после 1917 г. стало архивное дело. В России с начала XX п. архивы постоянно находились в центре общественного внимания. Им самое серьезное значение придавали представители академической науки, и в первую очередь А.С. Лаппо-Данилевский, занимавшийся этой проблемой по поручению Академии наук. Русское историческое общество видело в архивах одно из важных направлений культурной деятельности. После Октябрьской революции перед русской культурой встал вопрос о судьбах архивов. Опыт постановки архивного дела и системы образования во Франции выступал при этом в качестве международного эталона. Ученые формировали, по свидетельству А.Е. Преснякова, принявшего и этом деле самое активное участие, Союз архивных деятелей как общественную организацию с государственными полномочиями по заведованию архивным делом в целях его коренного преобразования. Одним из наиболее активных организаторов дела, как уже говорилось, был А.С. Лаппо-Данилевский. Ему помогали А.Е. Пресняков, А.И. Андреев, С.Н. Валк и другие ученики академика, образовавшие центр, вокруг которого группировались культурные слои. "Естественно, - писал Пресняков, - что в годину революционной разрухи, отразившейся так грозно на судьбе наших архивов, все, кому дороги были исторические материалы, потянулись к Александру Сергеевичу и объединились вокруг него в Союзе архивных деятелей".

Вопрос, однако, разрешился иначе: были созданы Главное управление архивным делом и Единый государственный архивный фонд. Лаппо-Данилевский вместе со своими молодыми коллегами вошел в состав последнего и активно занялся разработкой проблем архивной реформы. Правда, по свидетельству Преснякова, "вскоре он отошел от этого дела, по мере его псе большей бюрократизации, и сосредоточил внимание на Союзе как ученом обществе для разработки вопросов научного архивоведения". Все это тяжело переживали А.Е. Пресняков и другие ученые, которые постепенно теряли возможность влиять на развитие событий в данной отрасли исторической науки. Но в 1917 - начале 1918 г. деятельность ученых была беспрецедентна, поскольку документы упраздненных учреждений просто оказались под угрозой уничтожения. В апреле-мае 1918 г. Главное управление архивами обратилось за помощью в университеты и научные центры Москвы и Петрограда. Отклик был немедленный и действенный. В обеих столицах стали организовываться группы "разборщиков", создаваться деловые центры, координировавшие их работу. В Петрограде их возглавил С.Ф. Платонов, в Москве - М.К. Любавский. Одновременно встал вопрос о подготовке специалистов для работы с архивными документами,

Архивные курсы, открывшиеся осенью 1918 г. в Петрограде и Москве, - еще одна яркая страница русской гуманитарной культуры. На широкой культурологической основе при высочайшем профессионализме преподавателей возможно было воспитывать мыслящих, свободных от узковедомственного подхода работников, чтобы затем они ввели в научный оборот, в национальную и мировую культуру документальные архивные богатства. При открытии архивных курсов в Петрограде С.Ф. Платонов особо остановился на том, что стоящая перед ними задача "не только ведомственная или научная, но и крупная национальная задача". Он подчеркнул при этом, как валено в сложившейся ситуации возродить в общественной среде "чувство ценности документа". А.Е. Пресняков, также выступивший на открытии курсов, посвятил свою речь теме "Исторические источники и подлинные документы в научной работе". Он призвал слушателей видеть в источнике явление культуры, оценивать его знаковую и его материальную, вещественную стороны. Ведь документ в то же самое время "и вещественный след старой жизни, старой культуры, старой техники, старого быта". Определение источника как явления культуры в методологии источниковедения данного направления валено еще и тем, что предполагает единый, интегрированный подход к материальной и духовной, знаковой и вещественной, а в терминологии Лаппо-Данилевского - к изображающей и обозначающей сторонам источника.

В рамках концепции Лаппо-Данилевского-Вернадского получило реальное обоснование междисциплинарное взаимодействие гуманитарных и естественных наук, развитое в трудах всех представителей данного направления.

Свое развитие этот подход нашел, в частности, в работах И.М. Гревса. Одна из главных его идей - комплексное восприятие двух граней культуры; внешней (материальной) и внутренней (духовной) в единой психологической интерпретации. Ученый считал, что восприятие произведения в его естественном окружении, в природе особенно важно для культурного образования личности. В 20-х годах в новых условиях и на конкретном материале Гревс развивал свою идею в книге "Экскурсии в культуру", применяя для данного способа познания произведений культуры особый термин "психология путешественности".

Гревс считал "Экскурсии в культуру" важным средством для развития творческой личности; "Одновременно воспринимаются две линии развития: одна идет вширь, захватывая все "пространство современности", другая, проникающая назад, в глубь веков, для овладения временем". Действительно, одновременно охватываются прошлое и современность, пространство и время, науки о культуре и природе не разделены, но взаимодействуют с помощью своих методов

 

Атрибуция источника – процедура установления авторства источника, места и времени создания, т.е выснение основных атрибутов источника..

 

Герменевтика –наука о понимание и интерпретации текста. Интерпретация-это извлечение смысла из текста. Смысл- соответствие содержания и значения понятий к какому-то кругу предметов или вещей.

Герменевтика – искусство и теория истолкования, имеющего целью выявить смысл текста, исходя и его объективных (значения слов) и субъективных (намерение авторов) оснований, понимание текста. Основоположником герменевтики стал Шлейермахер, который поставил задачу вживания в текст, дабы понять его смысл лучше, чем сам его автор, Герменевтика здесь связана с идеями интерпретации и понимания. В 20в. герменевтика постепенно оформляется в одну из основных методологических процедур философии, сначала в рамках онтологических исканий экзистенциализма (Хайдеггер), затем в учении Гадамера. Герменевтика приобретает функции онтологии и критики идеологии. Они отвергают объективное научное познание, безгранично доверяя косвенным свидетельствам сознания, воплощенным в речи. Результатом оказалось замыкание философии в сфере языка, что герменевтика роднит с неопозитивистским анализом языка. У Хабермаса герменевтика как критика идеологии должна раскрыть на анализе языка средство господства и социальной власти, служащее оправданию отношений организованного насилия. Герменевтика призвана на столько понять текст, сколько вложить в него новые интерпретации. Один из представителей герменевтики Гадамер (Истина и метод) сделал попытку обосновать язык как онтологическую базу герменевтика, а саму герменевтика как универсальную теорию, выявлению природу человеческого знания. Основные ее понятия – горизонт, герменевтический круг, традиция и др. концентрируются у него вокруг категории понимание, которая толкуется как объяснение идиографической сущности изреченного. Гадамер отрицает объективность истины, истина прямо определяется позицией понимающего субъекта и целиком обусловлена им. Предметом философского знания сделал мир человека, трактуемый как область человеческого общения, где протекает повседневная жизнь людей, создаются культурные и научные ценности. Хайдеггер рассматривал язык как дом бытия, истинное средоточие культуры. Язык открывающий истину бытия продолжает жить прежде всего в произведениях поэтов. Искусство – хранилище бытия. Он провозгласил невозможность рационального постижения бытия, пытаясь преодолеть субъективизм и психологизм своей позиции, выдвинул на первый план бытие как таковое.

Одним из наиболее важных этапов работы с источниками является определение подлинности или поддельности исторического источника. Подлинным (аутентичным ) историческим источником называется такой исторический источник, который излагает знание о прошлом в его первоначальных, неизмененных, неискаженных виде и форме и с таким содержанием, которое ему придал действительный создатель источника.

РЕПРЕЗЕНТАТИВНОСТЬ ИНФОРМАЦИИ (от франц. гepresentativ - показательный, характерный) - представительность информации, достаточной для того, чтобы считаться достоверной. Применяется прежде всего в статистике для числового выражения того, насколько статистические характеристики, полученные в результате выборочного наблюдения, соответствуют характеристикам сплошного наблюдения.

Разность между результатами выборочного и сплошного наблюдения называется ошибками репрезентативности. На основе применения математики можно заранее рассчитать репрезентативность выборки информации, ее соответствие генеральной совокупности.

Достоверность источников

При анализе выполнения плана прибыли нет необходимости изучать такие показатели, как использование основных производственных фондов, состояние материально-технического снабжения, внедрение научно-технического прогресса и др.
Период, за который проводится анализ, также влияет на отбор данных. При оперативном анализе (за сутки, пятидневку, декаду) используются, как правило, данные оперативного учета — первичные документы. При анализе же за квартал или год привлекаются источники внутризаводской и общегосударственной отчетности.
Источники данных обусловлены местом проведения анализа (цех, предприятие, объединение). Если анализ проводится в цехе, отбирают первичные документы, данные оперативного учета; в объединении — отчетность предприятий.
Достоверность источников — непременное условие объективности и высокого качества анализа. Недостоверные данные приведут анализирующего к ошибочным результатам, а следовательно, к неверным выводам.
Достоверность содержания аналитической информации проверяют в результате сопоставления плановых и отчетных показателей и проверки списания затрат на себестоимость продукции, инвентаризации. Выясняют правильность образования фондов экономического стимулирования, других специальных фондов и резервов, проверяют финансовые результаты хозяйственной деятельности, а также заполнение форм отчетности, точность расчетов и т. п. Важное значение имеет также проверка статей бухгалтерского баланса по формам отчетности. Их показатели должны быть увязаны между собой.
Проведение анализа
Непосредственное изучение данных — третий и основной этап анализа. Работа выполняется с помощью изложенных ранее методов и приемов анализа хозяйственной деятельности предприятий.
В процессе предварительной оценки работы предприятия дается характеристика выполнения плана по изучаемым показателям, а также степени использования материальных, трудовых и финансовых ресурсов. Анализ причин изменений и отклонений от плана состоит в следующем: определение сгруппированных ранее взаимодействующих факторов и раскрытие их связей и зависимостей; исключение влияния факторов, не зависящих от анализируемого предприятия; определение ущерба, нанесенного отрицательно влияющими факторами; выявление неиспользованных возможностей (резервов) улучшения хозяйственной деятельности предприятия.
Проведение анализа по изложенной выше схеме направлено, прежде всего, на определение степени выполнения плановых заданий по отдельным участкам хозяйственной деятельности предприятия, а также на выявление изменений, происшедших в работе за отчетный период по сравнению с прошлым. Применяя различные приемы анализа (сравнение, цепные подставки, использование абсолютных и относительных величин и др.), определяют взаимодействующие факторы, степень их влияния на отклонения, допущенные предприятием в ходе выполнения плановых показателей.

«Летописи как исторический источник.

Первые датированные письменные источники по истории Древней Руси относятся к XI в. В этот период существовала особая видовая структура всего комплекса источников. Центральное место в ней принадлежало летописям. Летописание велось на Руси с XI по XVII вв. Как и любой источник, летопись может быть использована историком с разными исследовательскими целями: как свидетельство, на основе которого возможно установление конкретного факта или группы фактов, и как памятник культуры и общественной мысли определенной эпохи.

В науке долгое время господствовал взгляд на летописца как на бесстрастного и объективного наблюдателя, который неторопливо и точно фиксировал события. Поэтому традиционно выделяли историческую функцию летописей. Однако после работ А. А. Шахматова такой односторонний подход был преодолен. В авторе - составители летописи исследователи увидели писателя, отражающего интересы того или иного князя, активного защитника взглядов той или иной феодальной группы или лица, собственной политической и исторической концепции. Князья, митрополиты активно вмешивались в процесс летописания, а порой являлись непосредственными заказчиками летописей.

И.Н. Данилевский предложил гипотезу об эсхатологических мотивах древнейших рукописей, которые определили социальную функцию летописей ~ фиксировать нравственные оценки исторических деятелей Руси, которая должна стать центром спасения человечества. Эта функция по мнению ученого определила структуру летописного повествования.

Сформулировать понятие авторства - одно из самых тяжелых в летописеведении, поскольку все известные летописи - результат работы нескольких поколений летописцев. Каждый из них сначала переписывал один или несколько предшествующих летописных сводов в соответствии со своим социальным стандартом.

Важно отметить также, что основной способ описания событий - прямое или опосредованное цитирование авторитетных текстов. Для летописца Библия являлась вневременной и реальной данностью. Поэтому он широко прибегал к аналогии с уже известными событиями (исследователь И. Н. Данилевский посвятил этой проблеме интересную статью «Библия и Повесть временных лет». К проблеме интерпретации летописных текстов. См. список литературы).

Основы современного летописеведения были заложены А. А. Шахматовым, который разработал метод изучения летописных списков и летописных сводов. Этот метод предполагает комплексное, сравнительно- историческое, текстологическое исследование летописей, при котором выявляются разночтения и общие места, присущие летописям. Проведенный анализ позволяет исследователю выделить редакции и проследить разночтения. Использование этого метода дает возможность выявить протограф, время и цели его возникновения.