Используется для изучения роли, которую играют религиозные статуи, здесь специально

fi

особенно в
современных католических и языческих дискурсах, и с потенциальным применением в широком спектре
различных форм поклонения статуям. Оторвавшись от “проблемы фетиша”,
“проблемы материальности” и общепринятых двойственностей, обсуждаемых на протяжении всей этой
главы, фетиш в своей

fl

гибкость, решает вопросы времени, пространства, местоположения,
внутренней силы и силы, представленной в материи и посредством материи. Новый фетишизм-это точный
теоретический инструмент, который рассматривает отношения власти, которые имеют место между артефактами
и преданными. Это еще одно следствие реляционных встреч в том смысле, что оно помогает
выйти за границы представления. Это утверждение лучше всего иллюстрируется при
работе с ранее упомянутой этимологией слова “то, что сделано”
(P. C. Johnson 2000: 229), которая помещает фетиш в континуум, то есть как “вещь”
постоянное творческое взаимодействие в отношениях. В конце концов, фетиш объясняет те
непредсказуемые, согласованные территории, которые существуют между субъектом и объектом, священным
и мирским, или духом и материей, где происходят личные, часто сентиментальные отношения
. Кроме того, дарение статуй является феноменологическим и предлагает способы, с помощью которых
можно пересмотреть взаимность алтаря. Отношения власти, обсуждаемые здесь, способствуют
отходу от общей взаимности, обсуждаемой К. Тернер (1999), хотя и здесь тоже,
взаимность зависит от отношений. Они также создают шаги, которые выходят за
рамки“дара” Мосса (2006) и других социально-антропологических теорий, в которых агенты обмена подарками
действуют в рамках общего набора культурных норм, где власть предположительно равна.

Дева и Богиня олицетворяют материю на высоте реляционной,
репрезентативной и/или присущей ей силы. Как и многие формы религиозной материальности, статуи являются
преувеличением той роли, которую материя может играть в более широком культурном контексте. Статуи
Девы и Богини-это больше, чем изображения, а поклонение-это больше, чем
символические жесты. Они стоят на границе между этим миром и следующим, предлагая
понимание жизни преданных и сигнализируя о невозможном. Статуи-могущественные
личности. Таким образом, активное общение со статуями может быть воспринято не только как свидетельство личности-
капюшон, но индивидуальность с острием. Это понимание помогает в де

fi

Нин религия как

Онтологически

fl

жидкостью, а не “

fi

фиксированные”, реляционные явления. Обновление реляционных дискурсов
, таких как фетиш, с его спорным прошлым и многообещающим будущим, может помочь растворить
границы, существующие между материальностью и верой. Материальность фетиша
реальна и могущественна, и, подобно статуям, его настойчивость в академических дискурсах является видимым
свидетельством его жизнеспособности.

V

Иметь дело с духами

Эта страница намеренно оставлена пустой

ЧАСТЬ

V

:

ВВЕДЕНИЕ

273

ВВЕДЕНИЕ

Монументальная работа Эдварда Тайлора (1871) создала де

fi

Конечная связь между

Анимизм и “духи”. В

Часть V

это положение обсуждается, разъясняется или оспаривается. Как
и в предыдущих частях, авторы привносят различные дисциплинарные точки зрения в различные
наборы данных. Обращаясь к предполагаемым “духам”, они взаимодействуют с богатым

fi

Поле возможностей.

Рэйн Виллерслев хочет, чтобы мы (снова) задумались о местных теориях реальности. Он
предлагает переосмысление позиции он ранее представил (напр., 2007) или согласились с (т. е.
те, некоторых коллег), потому что он теперь думает, что мы должны выйти за рамки акцента на
“практические аспекты жизни коренных” или “эмпирический опыт”, чтобы заниматься тем, что можно
назвать, с Жилем Делезом (1988), “виртуальные” структуры социального мира “реальное” или
“эмпирической” проявлениях. Он стремится убедить нас в необходимости де

fi

Нин анимизм

Как метафизика.

Роберте Хамайон пишет бри

fl

y об использовании “шамана” в глобальном и
индивидуализированном контексте и о творческом создании “шаманизма". Однако ее
главный интерес связан с ассоциацией между шаманскими действиями и сибирским тунгусским
глаголом сама, который имеет какое-то отношение к жестам животных или людей
, изображающих животных. Такие действия дают возможность рассмотреть общее и различное
владение “душами” и другие сходства и различия между видами (включая людей).
Таким образом, Хамайон также обращает внимание на важность “души”, “жизненной силы” и “духа”
в анимизме.

За этим следует исследование Изабеллы Лепри идей амазонки Эсе Эджи о
телах, душах и могущественных существах. Лепри ясно дает понять, что Ese Ejja не
представляют собой какую-то первозданную культуру коренных народов.

fl