Восприятие Н.В. Ставрогина религиозным философом С.Н. Булгаковым (анализ статьи «Русская трагедия»)

Статья Сергея Николаевича Булгакова «Русская трагедия», посвященная анализу романа Ф.М. Достоевского «Бесы», была опубликована в апрельском номере журнала «Русская мысль» в 1914 году. Поводом к написанию послужила инсценировка романа в Московском Художественном театре в 1913 году. Постановка называлась «Николай Ставрогин», ее режиссером был В.И. Немирович-Данченко.

В статье С.Н. Булгаков высказывает мнение о трагедийном содержании романов Ф.М. Достоевского, доказывая это успешными сценическими постановками «Братьев Карамазовых» и «Бесов». Главной трагедией, изображенной писателем, философ считает трагедию веры и неверия, борьбу Христа с Антихристом, считая при этом политическую реакцию на роман совсем несущественной: «Здесь иное, высшее судьбище, здесь состязаются не большевики и меньшевики, не эсдеки и эсеры … Нет, здесь "Бог с дьяволом борется, а поле битвы – сердца людей" …» [34, с. 490].

Роман «Бесы», являясь символической трагедией, в то же время изображает трагические судьбы именно русской души и русской интеллигенции. Русская трагедия по большей части имеет религиозное содержание, показывая столкновение веры и неверия.

По мнению Булгакова, Достоевский признает только одну истину – истину во Христе, и поэтому его трагедия именно христианская, а не вообще религиозная. Все книги, написанные Достоевским, - это книги о Христе. Не является исключением и роман «Бесы». Булгаков соотносит «Бесов» с идеей о русском Христе, с любовью к нему, с борьбой с ним через эпиграф к роману, взятый из евангельского рассказа об исцелении гадаринского бесноватого. «Русский Христос – вот настоящий, хотя и незримый, не появляющийся герой трагедии «Бесы», только Он может совершить экзорцизм, властен изгнать «бесов», силен исцелить бесноватого» [34, с. 491]. В этом ключе Булгаков определяет роман как «отрицательную» мистерию, отрицательную именно потому, что в ней в качестве главного действующего лица отсутствует Христос. Рассуждая о мистериальном характере трагедий Достоевского, мыслитель подчеркивает, что мистериальность наиболее полно ощущается при постановке романа на сцене, которая обязывает как актера, так и зрителя выйти за рамки пассивно-эстетического восприятия.

В романе «Бесы» русской душой владеет искуситель, многоликое зло. И душа, пробудившаяся для Бога и не нашедшая его, не готова тем самым к новой жизни. Она, не обретая в Боге свое подлинное «я», делается личиной самой себя, вместилищем и игралищем злой силы. Именно одержимость, по мнению Булгакова, есть главная черта «Бесов». Все действующие лица романа находятся как бы в параличе, их личности заменяет «личина» или «маска» [34, с. 492]. Касаясь данной темы, Булгаков обращается к образу Николая Ставрогина.

В романе Достоевский, описывая внешность героя, прямо укажет на схожесть лица Ставрогина с маской: «Говорили, что лицо его напоминает маску» [7, с. 37]. Булгаков пишет, что лицо Ставрогина не только напоминает маску, оно и есть маска. «…непреодолимой трудностью для инсценировки «Бесов» является это отсутствие живого Ставрогина, его личинность… Ставрогин есть герой этой трагедии, в нем ее узел … и в то же время его нет, страшно, зловеще, адски нет, нет вовсе не постольку, поскольку он не удался автору или исполнителю, но именно поскольку удался» [34, с. 492]. По мнению Булгакова, Ставрогиным владеет дух небытия, и сам герой понимает, что его нет. Именно отсюда вся его мука, все его неожиданные поступки, «… которыми он хочет как будто самого себя разубедить в своем небытии» [34, с. 492]. Все, что остается от Ставрогина, - это его психологическая составляющая: воля, темперамент, авантюрный поиск опасности, а дух героя пребывает во власти зла.

Булгаков отводит Ставрогину центральное место в романе, так как в плену его обаяния находятся все мужчины и все женщины, именно с ним связываются все надежды героев. Единственным персонажем, который увидит «личину», «скорлупу» Ставрогина, будет Хромоножка. Именно она решит его окончательную судьбу, так как после разговора с Лебядкиной Ставрогин даст внутреннее согласие на ее убийство, подобно как Иван Карамазов даст Смердякову согласие на убийство отца.

Анализируя эпизод разговора Ставрогина со старцем Тихоном, именно момент признания Ставрогина в том, что его посещает бес, Булгаков акцентирует внимание на том, что герой является сосудом, через который прорываются «адские испарения». Герой является одновременно и провокатором, и орудием провокации. Именно Ставрогин является фиктивным убийцей практически всех гибнущих в романе персонажей – Лизы Тушиной, Шатова, Кириллова, Марьи Лебядкиной. Но фиктивным убийцей он является потому, что в действительности героев губит «оно», «… то, что действует в нем, через него и помимо него» [34, с. 493]. Исцеление Ставрогина не происходит, поэтому его посещает участь гадаринских свиней, как и всех людей, его окружающих. Булгаков здесь тем самым еще раз доказывает, что религиозный смысл романа заключается в выборе: либо Христос, либо гадаринская бездна, либо трагическая вера, либо совершенное неверие.