Музеефикация среды. Средовые музеи

В XX в. наряду с тревогой, охватившей общество в связи с катастрофическим состоянием экологии природы и экологии культуры, обостряется внимание к сохранению стремительно исчезающих и меняющихся ландшафтов, городской и сельской среды, традиционной культуры. Средовой подход в музеефикации стремительно меняет картину музейного мира. Важный принцип средового подхода – выделение культурно-исторических ландшафтов или заповедников как объектов «исторической памяти», несущих социальную функцию. Термин «культурно-исторический ландшафт» объединяет три главных компонента системы: природу, общество, историю. Музей-заповедник, объекты которого рассредоточены в городской или сельской среде, являясь ее неотъемлемой частью, становятся «градообразующим элементом» поселения. Результатом взаимодействия территории и музея становится новое качество среды, некая новая природно-культурная реальность, «музейный контекст», изменяющий характер и качество среды, в которой обитает местное сообщество. Такую определяющую для формирования социокультурной среды роль играют музеи-заповедники в Несвиже и Полоцке, городах Таганроге (Ростовская обл.) и Тотьме (Вологодская обл.) м др.

Основная функция любого музея – сохранение и актуализация наследия. Особенности деятельности музея, круг наиболее значимых проблем и пути их решения всегда детерминированы характеристиками наследия, с которым работает музей. На основе музеефикации историко-культурной и/или природной среды со всеми составляющими ее движимыми, недвижимыми, живыми и нематериальными объектами и существующими между ними взаимосвязями возникает музей, получивший в музееведении определение «средового». Важной составляющей средового музея являются люди, населяющие территорию и/или осуществляющие на ней традиционные виды деятельности.

Сегодня перед средовыми музеями встает немалое число сложных проблем.

Так как деятельность средовых музеев часто базируется на музеефикации ландшафтов, уникальных культурных и природных территорий, совершенно необходима корреляция с терминологией, разрабатываемой в отношении культурного и природного наследия. Очень много делают для внесения терминологической четкости в эту проблему специалисты из Института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева. Задача, стоящая в данной работе, – описание этого явления с музеологической точки зрения и в музеологических понятиях. До 2009 г. ни в одном из справочников и словарей нельзя было найти определения самого понятия «средовой музей», хотя им постоянно и активно пользовались исследователи музейного мира.

Потребность внесения изменений в музееведческий тезаурус назрела давно и ощущается специалистами во всем мире. ИКОМ настоятельно обращается к своим членам с предложениями внести изменения в само определение музея.

Термин «средовой музей» прочно занял место в понятийном аппарате музееведения в 1990-е гг. Показательно, что в терминологических словарях 1980-х гг. определения, связанные с музеефикацией среды, отсутствуют, а в Российской музейной энциклопедии в 2001 г. уже дается развернутое определение культурно-исторической среды, трактуемой как «система взаимосвязей культурных ценностей в пространстве»[115]. Термин «средовой музей» начал употребляться в конце 1980-х – начале 1990-х гг., когда стало ясно, что предложенное незадолго до этого Д.А. Равикович разделение музеев по признаку хранимого и репрезентируемого наследия на коллекционные и ансамблевые[116] не охватывает всего многообразия появившихся в последние два десятилетия XX в. музейных форм. Понятие средового музея активно разрабатывалось в 1990-е гг. автором этих строк[117]. Впервые в музееведческих словарях этот термин появился в «Словаре актуальных музейных терминов» в 2009 г.[118]

Сегодня под термином «средовой музей» понимается музей, деятельность которого основывается главным образом на музеефикации историко-культурной и/или природной среды со всеми составляющими ее движимыми, недвижимыми и нематериальными объектами и существующими между ними взаимосвязями, а также с участием людей, населяющих территорию.

В средовом музее присутствуют объекты (элементы среды) разной степени подлинности и достоверности, разной степени музеальности и музейной ценности:

• Подлинные материальные и нематериальные, движимые и недвижимые музейные объекты, являющиеся памятниками определенной эпохи и обладающие безусловной музейной ценностью.

• Достоверные материальные и нематериальные, движимые и недвижимые объекты, являющиеся воспроизведениями музейных объектов. К элементам различной степени достоверности относятся реконструкции, в т. ч. генетические (живые) реконструкции и реконструкции нематериальных объектов наследия. Типологические объекты, даже являясь подлинными музейными предметами, будучи помещены в среду, по отношению к ней играют роль достоверных элементов, т. к. в данную среду они привнесены.

• Подлинные материальные и нематериальные, движимые и недвижимые объекты (в т. ч. живые существа), не обладающие бесспорной музейной ценностью, но обладающие ценностью для данной среды как связующие элементы. Связующие элементы могут не иметь музейной ценности, но представляют значимость для установления взаимосвязей и формирования целостного облика среды. Их влияние может быть как позитивным, так и негативным.

• Музейные посредники, элементы, созданные специально музеем с целью организовать процесс коммуникации посетителей с остальными группами объектов.

Каждая из рассмотренных групп объектов выполняет в системе средового музея определенные функции. Между группами существует сложная система взаимосвязей, они не изолированы, напротив, способны трансформироваться одна в другую, пополняться новыми компонентами.

Музеи, осуществляющие свою деятельность на базе территорий, признанных культурными и историческими ландшафтами, имеют дело с ландшафтом как цельным памятником. Однако в музееведении понятия «памятник» и «музейный объект» не совпадают. В рамках музея, который следует рассматривать как институт, созданный для сохранения и актуализации наследия, целесообразно рассматривать различные по музейной ценности и функциям элементы, по отношению к которым деятельность музея будет носить различный характер.

Концепция средового музея должна предусматривать стратегию деятельности по отношению к каждой из названных групп объектов наследия. Для этого необходимо более четко представить их специфику в средовом музее.

По отношению к подлинным памятникам стратегией средового музея (как и любого другого) является их сохранение, актуализация и максимальное раскрытие их информационного потенциала и аксиологического значения.

Группа подлинных музейных объектов, признаваемых памятниками, в последние десятилетия XX в. имела тенденцию к постоянному расширению. Важнейшим признаком средового музея является широкое вовлечение в сферу его интересов объектов нематериального наследия, которые становятся его непременной составляющей.

При работе музея с реконструкциями возникает сложная проблема соотнесенности подлинного и достоверного. Средовой музей, как правило, не может обходиться без реконструкций, поскольку они позволяют восстановить столь важную для него систему взаимосвязей и достичь цельности исторического образа. В коллекционном музее проблема взаимоотношений подлинников и воспроизведений решается, как правило, в пользу подлинника. Однако при организации музейных предметов в экспозиции музейный работник выстраивает из подлинников достоверную модель явления, события, исторического процесса. Интерпретация при создании экспозиционной модели неизбежна, и степень ее достоверности широко варьируется от максимально объективизированных ансамблевых экспозиций до намеренно идеологизированных иллюстративных или подчеркнуто авторских интерпретаций в художественно-мифологических произведениях экспозиционного искусства. В экспозиции под открытым небом средового музея взаимоотношение носит противоположный характер: достоверные реконструкции максимально работают на создание научно-объективного образа целого.

В ансамблевом музее нередко встречается использование достоверных объектов (копий, реконструкций, типовых и аналогичных предметов) для замещения отсутствующих подлинников. По отношению к связующим элементам в ансамблевых музеях длительное время преобладала тенденция минимизации их воздействия, освобождения от них. Характерными примерами могут служить изъятие поздних и малоценных предметов из интерьеров храмов в процессе музеефикации, снос деревень Коломенское и Дьяково в процессе «благоустройства» территории музея-заповедника «Коломенское» перед Московской олимпиадой 1980 г Связующие элементы замещались реконструкциями и музейными посредниками или максимально нейтральными элементами (экспонаты, этикетаж и научно-вспомогательные средства в храмах, парковая зона в Коломенском).

В отличие от ансамблевого, в средовом музее в более сложных взаимоотношениях находятся все группы элементов. Выделенные нами связующие элементы обладают подлинностью, но зачастую не обеспечивают достоверности среды; реконструкции обладают достоверностью – но их неумеренное использование может лишить среду ощущения подлинности. На этой тонкой «пограничной» полосе баланс подлинного, но не достоверного и достоверного, но не подлинного должен быть соблюден – и меру подскажет только особое «чутье» музейного работника. Там, где это равновесие утрачено, происходит процесс, который, не претендуя на научность, можно обозначить как «шлягеризация» наследия. Всем знакомы целые городские улицы и села, где красивая «конфетная» среда представляется выхолощенной, лишенной жизни.

Замещая определенное количество связующих элементов реконструкциями, музей постепенно корректирует весь образ среды. Здесь всегда будет определенное противоречие: связующие элементы подлинные, но не достоверные; реконструкции достоверные, но не подлинные. Обойтись без последних средовой музей не может, так как цельность исторического образа среды недостижима без присутствия определенного количества обеспечивающих достоверность объектов и без выявления некоторого минимума взаимосвязей. Но их соотношение не должно переступать той грани, за которой рождается ощущение «новодельности», «искусственности» всей среды. «Где гарантия того, что при этом историческая реальность не подменяется произвольной реконструкцией?»[119]

Категория связующих элементов представляется наиболее значимой для нашей темы, так как преобладание относящихся к ней объектов и составляет основное отличие средового музея. Организация работы со «связующими» элементами – одна из специфических особенностей деятельности средового музея. «Связующая» часть среды может быть нейтральна по отношению к памятникам, соотнесена с ними, контрастна, стилизована.

«Связующие объекты» – это зона изменчивости, которая обеспечивает характеристику «живого музея». Именно они создают ощущение не оторванности, изолированности музейной среды от современной действительности, но включенности в нее, неразрывной связи с ней. Поэтому целесообразно внести понятие средовой ценности, которая может принимать как положительные, так и отрицательные значения. Музейная ценность объекта складывается из совокупности его научной, мемориальной, исторической, эстетической ценностей. Однако для понимания сущности средового музея необходимо признание существования еще как минимум двух категорий ценности – средовой и коммуникативной. Связующие элементы обладают именно этими категориями ценности, что обуславливает их музейную значимость. Исследователи отмечали, что историко-культурная среда не может быть отождествляема лишь с ее вещественными элементами. Объектами музеефикации в средовом музее являются не только движимые и недвижимые, материальные и нематериальные объекты, но и взаимосвязи, существующие между элементами среды.

Среди связующих элементов особое место занимают объекты живой природы – животные, растения. Аттрактивность и экспрессивность этих элементов, их воздействие на эмоциональную сферу восприятия могут быть чрезвычайно высокими. Появление живых экспонатов в музеях под открытым небом относится еще к концу XIX в. – характерные для разных регионов Швеции животные содержались в основанном А. Хазелиусом в 1891 г знаменитом «Скансене». Сегодня многие (и не только средовые) музеи стремятся работать с живыми объектами, добиваясь их достоверности.

Важной составляющей средовых музеев являются традиционные для этих мест растения и живые существа. Без них среда мертва, бездушна. Невозможно представить русскую деревню без лая собак и крика петуха. В усадьбе можно восстановить здания конюшни и коровника, но представление о реальной жизни наших предков можно получить, только увидев живых существ, некогда окружавших обитателей усадьбы и представлявших неотъемлемую часть их жизни. При этом в отличие от одетых в исторические костюмы имитаторов животные воспринимаются совершенно естественно, их присутствие на территории заповедника воспринимается как логичное продолжение исторической среды.

Как важная составляющая среды, животные присутствуют во многих музеях-заповедниках и музеях-усадьбах. Лошади в Ясной Поляне, Поленове, Коломенском, Тарханах, Изборске, Царицыне живут, как жили десятилетия и столетия назад, на них можно покататься гостям музея, они непременные участники музейных праздников – как некогда были непременными участниками традиционных праздников и будней наших предков. В ряде музеев восстанавливаются традиционные занятия: пчеловодство, разведение традиционных пород скота, птицеводство, обработка земли традиционными способами.

Животные являются важными участниками исторического моделирования. В царской подмосковной усадьбе Коломенское в XVI–XVII вв. одним из любимых занятий царей была соколиная охота. Мы знаем об этом из документов. В конце XX в. в Государственном музее-заповеднике «Коломенское» вновь появились сокольничьи с прекрасными благородными птицами – соколами, балобанами, ястребами.

Так каков же сегодня «музеологический» статус живых экспонатов, все большее число которых населяет пространство исторических, художественных, литературных музеев?

Рассматривая живые экспонаты с позиций теоретического музееведения, мы должны признать их достоверность, их безусловную ценность – историческую, эстетическую, мемориальную, средообразующую, присущие им свойства экспрессивности, аттрактивности, ассоциативности, и как результат – их музейную ценность как культурно-исторических объектов.

Потомки «подлинных» животных, «типологические» живые объекты тех же видов и пород, что были распространены в данном месте в определенный исторический период, целенаправленно созданные генетические реконструкции живых существ более, чем копии артефактов, имеют право на существование в музейной среде по ряду причин. Во-первых, когда дело касается живых существ, продолжение жизни оригинала за определенными временными границами невозможно. Во-вторых, само воспроизведение осуществлено естественным путем – механизм воспроизводства все тот же, неизменный и единственный, созданный самой природой. В-третьих, естественная жизнь животных в культурно-исторической среде способна дать нам новое знание об этой среде, то есть приобретает значение исторического моделирования. В зарубежной музеологии существует понятие «вторичного оригинала» – точного воспроизведения музейного объекта, которое в случае утраты или недоступности подлинника замещает его и приобретает в связи с этим дополнительную ценность. Представляется, что при научной обоснованности помещения в культурно-историческую среду именно данного вида живых существ последние приобретают значимость такого вторичного оригинала, восстанавливающего цельность среды, дающего новые знания о ней и играющего существенную роль в процессе музейной коммуникации.

Примером может служить экеторпская свинья. Экеторп – укрепление железного века на о. Эланд (Щвеция), где зарегистрировано свыше 10 000 доисторических памятников, один из самых посещаемых археологических музеев Швеции. При реализации на месте раскопок крупномасштабного музейного проекта сначала по археологическим остаткам была создана реконструкция облика одомашненной свиньи, обитавшей здесь в каменном веке, а затем на ее основе осуществлена генетическая реконструкция – выведена порода, по внешним признакам аналогичная древней свинье, включенная в качестве живого экспоната в археологическую экспозицию.

Человек также является частью среды. Поэтому средовой музей не может осуществлять свои функции без участия людей, эту среду населяющих. Не будучи по своей непосредственной должности или роду занятий сотрудниками музея, такие люди являются его сотрудниками по сути, ибо соучаствуют в нелегком труде по сохранению и воспроизводству наследия. Поскольку воспроизводство объектов нематериального наследия и среды невозможно без участия человека, коммуникационный процесс в средовых музеях имеет важную особенность: он опосредован сложными и многообразными партнерскими взаимоотношениями с различными социальными группами населения. С позиций предложенной выше системы они относятся к «связующим элементам» и являются факторами, обеспечивающими изменчивость среды, возможность накопления постепенных изменений. Задачи средового музея по отношению к этим людям (жителям, прихожанам, гостям, паломникам, работающим, приезжим и др.) – постараться минимизировать вредные воздействия и увеличить позитивные. Это может быть достигнуто путем установления различных форм партнерства.

Партнер-житель – это обитатель населенного пункта, расположенного на территории средового музея. Среди зон охраны памятников многих музеев-заповедников присутствуют территории с самыми разными охранными режимами: от строжайше охраняемых заповедных территорий до земель, занятых под сельскохозяйственные угодья и населенные пункты. Суть «заповедания» в последнем случае сводится к определенным требованиям, обеспечивающим поддержание соответствующего целям заповедника облика застройки, малых архитектурных форм, ландшафта. Таким образом, осуществляется сохранение существенных с музейной точки зрения характеристик среды, и все жители независимо от их воли воздействуют на этот процесс. Это воздействие может быть как позитивным, так и негативным. Хозяин дома, позволивший себе его перестройку, нарушающую внешний вид заповедной улицы, тем самым играет роль «негативного фактора». Напротив, соблюдая необходимые требования к внешнему виду расположенных на заповедной земле элементов среды, включившись в «игру», в которой все – от культивирования определенных видов и сортов растений, разведения животных – вплоть до формы плетня и скамейки у дома «работает» на сохранение общего облика населенного пункта, – житель становится настоящим партнером музея.

Самый действенный путь к такому партнерству – грамотное законодательство и действующие механизмы его реализации, обеспечивающие выполнение жителями заповедника партнерских обязательств. Во многих зарубежных странах поощрение (например, через налоговые льготы за поддержание внешнего вида построек в соответствующем состоянии, через государственные дотации на ремонт и реставрацию) обеспечивает выполнение сформулированных требований, которое через некоторое время превращается в привычку, становится частью образа жизни населения. Роль музея по отношению к этим партнерам – постоянная, кропотливая работа с ними, разъяснение целей и задач работы музея, создание атмосферы доброжелательства к музею, формирование чувства ответственности, сопричастности высокой миссии сохранения национальной памяти у каждого жителя. Это делает партнерство активным, а участие в жизни музея – сознательным. Примером взаимовыгодного и осознанного сотрудничества музея и жителей села может служить музей-заповедник деревянного зодчества и народного искусства в Нижней Синячихе Свердловской области, в котором привезенные памятники архитектуры установлены непосредственно среди построек жилого села, а жители активно поддерживают его исторический облик, включаются в показ родного села посетителям. Трудности многих музеев в значительной степени связаны с невозможностью или неумением найти общий язык и наладить партнерские отношения с местным населением.

Другой вариант специфического партнерства в рамках средового музея – партнер – участник действия.

Если музейная среда совпадает с живой культурно-исторической средой, «музеальность» постоянно присутствует в повседневной жизни и деятельности людей. Студенты, обучающиеся в мемориальных аудиториях, проводящие опыты в меморальных лабораториях музеев Казанского университета, постоянно волей-неволей воспроизводят изначальную функцию музеефицированных зон учебного заведения. Участником действия является верующий, приходящий с молитвой в храм-музей. Он может не думать об этом и даже не признавать музейного значения храма, но невольно способствует постоянному воспроизводству его изначальной функции. Именно вариант совместного использования культового здания при сохранении его изначальных функций стремились реализовать работники музеев-храмов и музеев-монастырей в начале 1920-х гг. Когда значительная часть монастырей и церквей была закрыта, традиции монастырского образа жизни и отправления культа поддерживались музеями. И сегодня между музеями и церковью возможны варианты доброжелательного взаимовыгодного партнерства на основе приоритета сохранения культурного наследия.

Однако люди могут принимать и более деятельное участие в формировании среды. Активный участник действия способствует сохранению и воспроизводству среды сознательно. Если прихожанин редко задумывается о культурно-исторической ценности храма, то участники календарных народных праздников в музее-заповеднике «Томская писаница» едут в музей специально, чтобы принять участие именно в историческом, традиционном действе. В качестве активных партнеров следует рассматривать и участников существующих при музеях или принимающих участие в его мероприятиях фольклорных коллективов.

На основе партнерского взаимодействия возникают ставшие популярными в наши дни формы музея-библиотеки, музея-театра, музея-школы и др. Человек, занимающийся деятельностью, составляющей неотъемлемую и ценную с культурно-исторической точки зрения часть культурно-исторической среды, то есть деятельностью, относящейся к нематериальному наследию, превращается в партнера – носителя традиции. Самый характерный пример такого партнерства – работающие при музеях мастера народных промыслов.

Рассматриваемый вариант партнерства может быть взаимовыгодным и с финансовой точки зрения. Примером являются учреждения музейного типа, получившие за рубежом название «экономузеи». Первым «экономузеологом» журнал Museum называет Сирила Симара, возглавлявшего в провинции Квебек (Канада) сначала один из отделов музея, а затем комиссию по культурным ценностям. Проанализировав целый ряд проектов в области сохранения культурного наследия в разных частях света, С. Симар сформулировал концепцию объединения музея и небольших мастерских, базирующихся в своей деятельности на творческом использовании и преломлении народных традиционных ремесел. Высококачественные предметы прошлого используются здесь в качестве «источника вдохновения», новые создаются на основе традиционных технологий, само ремесло становится объектом сохранения, важное значение придается характеристикам окружающей среды.

Партнер-имитатор отличается от носителя традиции тем, что воспроизводит лишь внешние формы процесса, не являющегося нематериальным объектом наследия. К партнерам-имитаторам можно отнести, например, членов военно-исторических клубов, ежегодно разыгрывающих «сражения» в военно-исторических музеях. Историческое событие не может быть повторено, его воспроизведение – театрализация, игра, имитация. В военно-исторических музеях-заповедниках такие театрализации приобрели форму сформировавшейся устойчивой традиции. На Куликовом и Бородинском полях ежегодно в сентябре проходят привлекающие десятки тысяч посетителей военно-исторические праздники, основной составляющей которых являются, безусловно, театрализованные реконструкции военных действий. Сотни имитаторов – актеров, каскадеров, энтузиастов из военно-исторических клубов, точность воспроизведения исторических костюмов и вооружения, красочность действа, происходящего в реальном пейзаже, в мемориальной среде, придают таким реконструкциям исключительную силу воздействия на зрителей.

В качестве партнеров-участников, партнеров-имитаторов и даже партнеров – носителей традиции могут выступать сами посетители музея, обучающиеся в мастер-классах, принимающие участие в традиционных праздниках и обрядах, пробующие свои силы в различных ремеслах. Успешным примером последнего варианта партнерства может служить созданный в середине 1990-х гг при Объединенном мемориальном музее Ю.А Гагарина детский клуб «Игры Гагарина».

Принципиальное отличие от интерактивных форм культурно-образовательной деятельности заключается в следующем: участники действа в этом случае являются не только потребителями «музейного продукта», но соучастниками, соисполнителями процесса сохранения и актуализации традиции. Две ипостаси – посетитель-потребитель и партнер-участник – совпадают.

Итак, в средовых музеях возникает особый тип партнерских отношений, при которых партнер участвует в сохранении и трансляции исторического опыта, традиций, взаимосвязей, существующих в культурно-исторической среде. Партнерство это может носить как активный, так и пассивный характер: нередко участник музейной коммуникации не подозревает о том, что выступает в качестве партнера музея. Из этого положения для музея вытекает направление стратегии взаимодействия: стремиться к максимальному переводу партнерских отношений из пассивной в активную форму, к осознанному включению общества в процесс сохранения наследия во всех его формах.

Как явствует из названия, ключевое слово для понимания рассматриваемого типа музеев – среда. Среда является основным объектом музеефикации, но и музей, как правило, встроен в живую среду территории, является ее неотъемлемой частью, и нередко достаточно сложно определить, где кончается живая среда и начинается музейная. Историко-культурная среда, пронизанная, наполненная музейными объектами, приобретает новые качественные и ценностные характеристики.

Музей стремится к наиболее точной реконструкции традиции именно в ее исторических формах. Те постепенные, незаметные, но неизбежные изменения, которым подвержена традиция в актуальной действительности, в искусственной историко-культурной среде музея целенаправленно сводятся к минимуму. Но в этом заключается определенная музейными рамками искусственность и ограниченность поддержания традиции музеем. Кроме того, участвуя в моделировании традиции, наш современник не приобретает ее образа мировосприятия и не проникает в него; даже цельный фрагмент среды, взятый сам по себе, «без связи со старинными категориями силы, усталости, тревоги, мастерства, гордости и стойкости», остается экспонатом.

В рамках музея всегда происходит взаимодействие как минимум двух культур – актуальной и музеефицируемой. Основной формой их взаимодействия становится актуализация музеефицируемой культуры путем включения ее в современную, актуальную. Прежде чем вновь войти составной частью в актуальную культуру, элементы культуры прошлого получают новую интерпретацию. Это – новое качество, очищенная, «музейная» культура.

В средовом музее это взаимодействие культуры актуальной и культуры музеефицированной приобретает несколько иной характер, иные акценты. В средовом музее, как правило, не происходит полного исключения объектов наследия из среды бытования, частично сохраняются или восстанавливаются изначальные функции, происходит поддержание определенной преемственности.

Сохранение историко-культурной среды неразрывно связано с сохранением коллективной человеческой памяти. «Когда исчезает память в сознании народа, невозможно удержать ее черты реконструкцией отдельных материальных останков»[120]. В то же время именно эти реконструкции оживляют память, помогают ее поддерживать. Таким образом, в средовом музее сохранение наследия невозможно в целом без людей, являющихся носителями и хранителями памяти, и с этой точки зрения каждый посетитель становится сопричастным сохранению и оживлению культурно-исторической среды.

Сегодня в РФ распространены две основные модели средового музея:

1. Музей на строго ограниченной территории, вбирающий в себя фрагменты историко-культурной и природной среды. Как правило, это заповедники, созданные на базе уникальных историко-культурных и природных территорий.

2. Музей, встроенный в среду, пронизывающий ее. Это рассредоточенные музеи типа Тотемского музейного объединения. Они активно взаимодействуют со средой, влияют на нее. Такой характер имеют Мемориальный музей Ю.А. Гагарина – он не является заповедником, но по активности воздействия на среду относится к средовым – и мемориальные зоны Казанского университета.

Взаимодействие музея со связующими элементами всегда детерминировано статусом территории, на которой действует музей. Статус заповедников, уникальных территорий и т. п. накладывает ограничения на деятельность музея, но и облегчает его работу со связующими элементами.

Понятие средового музея близко западному термину «экомузей», но не тождественно ему. Под средовым музеем в России подразумеваются, как правило, большая часть музеев под открытым небом, некоторые музеи-усадьбы, мемориальные зоны, отдельные учреждения музейного типа. В РФ в настоящее время число средовых музеев постоянно растет, как за счет организации новых музеев, так и обретения музеями других типов черт средовых. В первую очередь в сторону средовых эволюционируют музеи-заповедники и музеи-усадьбы, активно работающие с нематериальным наследием, делающие местных жителей – носителей традиции – своими партнерами в деле сохранения и актуализации наследия.

Тенденция не минимизировать влияние связующих элементов ведет к постепенной трансформации целого ряда ансамблевых музеев в средовые.

В средовом музее невозможно только сохранение – необходимо постоянное воспроизводство среды, являющейся объектом музеефикации. Но для того, чтобы средовой музей был действительно живым, нужен еще один фактор: развитие, постоянные, хотя и незаметные для глаза изменения среды. Кажется, что этот фактор противоречит идее музея как хранителя общественной памяти. Однако музей может фиксировать память разными путями. Когда умирает человек и мы хотим сохранить память о нем, мы можем остановить часы – и они навсегда зафиксируют момент, подлежащий мемориализации. Но мы можем сделать так, чтобы часы шли, но звонили ежегодно (или ежемесячно, или ежедневно) в урочный час, служа постоянным напоминанием. Нечто сходное происходит в живом музее: среда фиксируется, но не остается неизменной – она развивается и видоизменяется, часы продолжают идти. Так возникает одна из разновидностей средового музея – живой музей.

Важнейшим признаком живого музея является изменчивость. Не всякий средовой музей можно назвать «живым». Живой музей предполагает изменчивость самой музеефицированной традиции, т. е. подлинного компонента среды. Живой музей строится на объектах, не изъятых или лишь частично изъятых из среды бытования, они продолжают выполнять свои изначальные функции в той или иной степени. В средовом музее может меняться связующая компонента при неизменности музеефицированной традиции. Примером живого музея являются мемориальные зоны Казанского университета, «вживленные» непосредственно в среду действующего учебного заведения. В мемориальных лабораториях продолжаются научные исследования и ставятся эксперименты, в мемориальных аудиториях проходят занятия, в мемориальном актовом зале проводятся торжественные мероприятия и церемонии. Реконструкция внешних признаков движимых и недвижимых объектов не ведет к запрету на их использование по первоначальному назначению и лишь накладывает определенные ограничения на вторжение в их материальную часть (на стульях в мемориальном зале можно сидеть, но нельзя сменить на них обивку). Сам учебный процесс, являющийся традиционным видом использования музеефицированных объектов, продолжается в качестве непрерывающейся традиции, становясь подлинным объектом наследия. Однако формы учебного процесса постоянно меняются, традиционные элементы соединяются в нем с инновационными. По сути живыми музеями являются музеи-храмы, соединяющие функции музея и здания культового назначения.

Вопросы определения и особенностей живых музеев обсуждались на Генеральной конференции Международного совета музеев в Сеуле (Южная Корея) в октябре 2004 г Место проведения конференции с такой тематикой было выбрано не случайно. Традиционные коллекционные музеи появились в Корее очень поздно, а наиболее популярным у туристов стало посещение живых деревень, жители которых сохраняют образ жизни и традиции своих предков. На время приезда туристских групп подобные поселения превращаются в своеобразную «экспозицию». Однако этические границы отношения к жизни и быту людей как объекту праздного любопытства, а также возможность пагубного влияния на местное население вызывают вполне объяснимую тревогу и сомнения в правомерности подобного подхода.

Обретение живыми музеями более четких форм и границ будет, по-видимому, осуществляться уже в XXI в.