Культурные последствия связей с соседями

 

В течение столетий белорусское племя приходило в соприкосновение с соседями и впитало в себя некоторые заимствования из их языков. Так, соседство с финнами оставило в белорусском языке некоторое количество слов, но сравнительно немного и притом таких, которые общи и другим русским наречиям. Языковый белорусский материал в более сильной мере пополнился словами из литовского и латышского языков, что вполне понятно. Так, белорусы заняли у литовцев и латышей 36 распространенных слов и не менее 54 известных только отчасти в некоторых местах. Зато латышский и литовский словари пестрят массой слов, взятых из русского языка вообще и особенно из белорусского. Заимствования от финнов могут относиться к более древнему периоду. К более позднему периоду относятся обширные заимствования из польского языка, что вполне естественно. К тому же разряду заимствований должен быть отнесен и тот ряд слов, который попал в белорусский язык через поляков от немцев или из еврейского жаргона. Вообще в этом отношении определить переходные ступени того или другого слова довольно трудно (напр., авантюра, вандроваць — могли перейти через посредство польского, или непосредственно из французского и немецкого). Наибольшее количество заимствовано из татарского языка. Частью это объясняется соседством с татарами, живущими в самой Белоруссии, частью тем, что эти слова могли перейти в белорусский из русского.

Впрочем, все эти заимствования из чужих языков вполне естественны и свойственны всем языкам. В белорусском языке количество заимствований, вообще говоря, невелико и для дальнейшего времени не дает указаний относительно того, что это племя находилось в сфере влияния какой-нибудь соседней народности. Когда один народ заимствует от другого соседнего народа впервые те или другие блага культуры, то он заимствует у этого народа-просветителя и терминологию культурных благ. Так, финны многие понятия заимствовали у литовцев и русских, литовцы — у русских славян.

Подобного рода планомерного заимствования в белорусском языке нет, от древнейшего периода встречаются отдельные слова. Следовательно, не к нему шли заимствования культурных благ, а напротив, соседние менее культурные народы заимствовали эти блага от дреговичей и кривичей. Что касается позднейшего времени, которое охватывает период культурных сношений с Польшей, то, конечно, здесь имеются от этого периода в белорусском языке ряд речений, указывающих на культурные заимствования и о чем нам придется еще не раз говорить.

 

КОЛОНИЗАЦИОННОЕ ДВИЖЕНИЕ

 

Сравнительно с масштабом колонизации великорусской и даже отчасти украинской, история белорусского племени не отличается широким колонизационным размахом. Период его колонизации краток и относится только к древнейшей эпохе. Племена дреговичей и кривичей в древнейшую эпоху отличались густотой населения. Это доказывается, напр. тем, что на территории одной Минской губ. зарегистрировано около тысячи городищ, т. е. мест древних укреплений, и до тридцати тысяч курганов. Так как такая регистрация является более или менее случайной и так как множество древних поселений и погребений уничтожалось в течение стольких веков, то, само собою разумеется, эти данные свидетельствуют о густоте древнейшего населения. Густота населения и неудобства обитаемой местности побуждали древние народы к переселениям. Мы уже знаем, [что] в эпоху расселения славян, часть дреговичского племени выделилась и перешла на Балканский полуостров, где ее византийские писатели знают под именем драгувитов. Северо-восточная часть дреговичского племени, известная под именем кривичей, начала движение, как об этом уже приходилось говорить, еще в 10 и 11 вв. Кривичи сидят среди финских племен, постепенно подвергая их ассимиляции. Племя радимичей принимало очень слабое участие в колонизации, вероятно потому, что оно не густо заселяло свою область. Впрочем, можно отметить некоторое движение радимичей в область Окского бассейна, где иногда встречаются названия рек такие же, какие встречаются и в области радимичей (напр., Проня). Но здесь радимичи встречались с потоком колонизации вятичей. Кривичская колонизация будущего центра Великороссии объясняет и то любопытное обстоятельство, что древний полоцкий говор был промежуточным звеном между говором северных кривичей и говором дреговичей. В раннем псковском говоре замечаются признаки, свойственные говору дреговичскому (произнесение неударяемого «е» и [«и»] как «я», т. е. один из видов акания). Этой ранней колонизацией, наконец, объясняются такие факты, как сохранение белорусских говоров и Московской, Тверской, Калужской и соседних губерниях.

 

ДАННЫЕ АРХЕОЛОГИИ

 

Данные археологии блестящим образом подтверждают только что сказанное о колонизационном движении кривичей и шедших за ними с юга дреговичей. У кривичей преобладал обряд трупосжигания. Сожжение совершалось на месте, в насыпи. Тип курганов, характеризующих верховья Березины, а равно и курганный инвентарь, распространенный в области Пскова, характерен для области Смоленской. Но в то же время ярославские курганы 10 в. по находкам и обрядам погребения представляют собою полное подобие смоленских (Спицын). Это подтверждает факт колонизации Ростовской области из страны кривичей. Погребение с трупосожжением характеризует собою обычай кривичей, тогда как в радимичских курганах трупосожжения очень редки, редко оно и в дреговичских курганах. Но в некоторых местностях чисто дреговичской территории, напр., в Речицком уезде, в значительной мере преобладает трупосожжение. Вообще, на Припяти замечается смешанная форма погребения, так как [влияли] жившие к югу от Припяти племена древлян. [Кривичи двигались] в Подвинье и в верхнее Приднепровье, перейдя в восточные бассейны этих рек. Отсюда кривичи устремлялись к верхней Волге и начали колонизировать местности Псковской и Новгородской областей. Еще древний летописец знает великий град в Кривичах Изборск, находящийся уже на территории древнего Пскова. Таким образом, уже в очень раннее время кривичи заняли не только ту территорию, на которой они осели и были известны под именем, т. е. территорию Верхнего Днепра (смоленские кривичи) и территорию Подвинья (полоцкие кривичи), оттесняя на востоке финн ов, а на севере литовцев, но и пошли вглубь финской территории к северу, занимая местности чисто финские, т. е. местности территории древнего Пскова и Великого Новгорода. Высказанное много раньше и часто потом подвергавшееся сомнению предположение о том, что Новгород и Псков являются колонией кривичей, в настоящее время уже не возбуждает сомнений, потому что поддерживается не только данными нашего начального летописца, но и данными филологическими (академик Шахматов). Этим объясняется и то обстоятельство, что в наиболее раннюю эпоху кривичи входят в состав северно-русского политического союза и, по рассказу летописца, вместе с Новгородом призывают варягов. Еще в 9-10 вв. вокруг Новгорода были финские поселения, что указывает на то, что колонизация кривичей появляется здесь очень недавно и кривичи не успели еще поглотить и ассимилировать соседние инородческие племена. То же самое происходило и в восточном направлении. Обширная область среднего Поволжья, Суздальская земля первоначально заселялась колонистами из кривичского племени. Правда, туда направлялась колонизация и из других местностей, напр., из племени вятичей, но, во всяком случае, наиболее ранняя колонизация Суздальской земли идет из Смоленской области. Даже в 12 в. еще сохранились воспоминания о даннических отношениях Суздаля к Смоленску. Таким образом, область мери получила свою первоначальную колонизацию из области кривичей. И здесь, в Ростове и в Суздале пользовались обрядом трупосожжения. Очевидно, [что] в Припятской местности происходили какие-то передвижения славянских племен и, может быть, здесь был заметен некоторый влив древлянского населения в среду дреговичского, но в таком случае этот влив не оставил следов в языке дреговичей. Напротив, когда в последующие времена древлянские племена спасались на дреговичскую территорию от татарского разгрома и потом возвращались на свою территорию обратно, то они вносили в малорусские говоры некоторые позаимствования из белорусских говоров.

После этих общих замечаний, характеризующих наиболее ранние известия о предках белорусов, мы теперь перейдем к характеристике древнейшего быта.

 

КАМЕННЫЙ ВЕК

 

На всем протяжении Верхнего Приднепровья в Белоруссии находятся орудия, принадлежащие каменному веку. Орудия эти бывают двух типов: из неотесанного камня, нешлифованные, относящиеся к древнейшей эпохе каменного века (палеолитической), когда человек подбирал находящиеся на поверхности земли камни и слегка приспособлял их для своего обихода и орудия из кремня, хорошо отшлифованные; последние принадлежат уже к новейшей эпохе каменного века (неолитической) и показывают значительный рост культуры. На пространстве Минской губ. находят предметы, относящиеся к обеим эпохам каменного века, напротив, на территории древних кривичей встречаются предметы, исключительно принадлежащие к позднейшей эпохе. Судя по остаткам каменного века можно думать, что население этого времени в одних [случаях] вело бродячий образ жизни, в других — оседлый. Так, к северу от Западной Двины орудия каменного века не встречаются большими группами; напротив, к югу от нее, вблизи доисторического водного бассейна, покрывающего Полесскую низменность, попадается множество орудий на одном и том же месте, что свидетельствует о существовании здесь целых поселков первобытного человека. Люди каменного века имели достаточно орудий для борьбы с животными и охоты за ними (копья, стрелы, топоры), для ловли рыбы, наконец, и для земледелия, напр., серпы, жернова. Они уже вели меновую торговлю с соседними народами, так как среди предметов каменного века встречаются бусы, раковины и орудия, сделанные не из местного материала. Мало того, человек позднейшей каменной эпохи имел некоторые религиозные представления, так как погребал своих покойников и делал для них могилы из каменных плит.

Во многих местностях Европы и Азии каменный век сменился бронзовым; но на территории Западной России предметы бронзового века весьма незначительны и встречаются вместе с железными, что указывает на то, что здесь или население само сразу перешло к употреблению железных орудий, или же вся территория была занята пришельцами, употреблявшими тот же материал.

Все эти находки вещей каменного периода характеризуют быт очень отдаленного времени, исчисляемого тысячелетиями до Р[ождества] Х[ристова], когда еще нельзя говорить о каких-либо определенных племенах, живших на данной территории.