Муттавакилитское королевство Йемен

Мая 1949 г.

 

Муттаваликитское королевство Йемен в нижней части Аравийского полуострова представляло собой небольшое теократическое государство, где имам одновременно исполнял функции и духовной власти и суверена, отвечающего за территорию и суверенно ею владеющего. Эти земли до 22-го года юридически входили в состав Оттоманской империи, на деле же Блистательная Порта имела на эти горы очень малое влияние. Точнее, совсем никакого: местный имам вел самостоятельную политику и более того, обвинял всех остальных светских и духовных правителей в коррумпированности и отступлении от принципов ислама – во многом это так и было. Здесь правили заидиты или саидиты – небольшая шиитская секта, которая удачно совмещала в себе постулаты суннитского и шиитского ислама. Здесь ничего не производили, кроме самого необходимого для суровых условий местного жития, имам тоже не контролировал полностью территорию. Первоначально территория королевства Йемен и Юго-Аравийской федерации представляла собой единое целое: вот только заставить ее быть единым целым у правителей не хватало сил. В горах – жили кланы, которые занимались грабежом, разбоями и на центральную власть клали с прибором, на побережье жили пираты и налетчики, в Адене – правили англичане, которые были заинтересованы в максимально слабой власти к северу от них, и заигрывали с племенными вождями-сепаратистами, видимо рассчитывая прибавить к территории Договорного Омана... а может и на что другое рассчитывали, англичан никогда не поймешь. Так все и жили – насколько помнили старики – по-другому и не жили никогда.

В 20-м, когда сюда дошла весть о разгроме Оттоманской империи, имам заидитов Яхья поднял против бывшей метрополии вооруженный мятеж, приказал схватить всех чиновников Порты, которые здесь были и привести к нему на суд. Суд был скорый и неправедный – за отступление от шариата, коррупцию, иные преступления их всех приговорили к смерти: разнилась только форма казни. Кому-то просто отрубили голову. Кого-то посадили на кол. Кого-то сожгли заживо, обмазав смолой, которую помаленьку добывали в горах. После чего имам собрал армию и объявил англичанам джихад. Толпы вооруженных пустынников бросились на юг, в горах к ним присоединились горцы и лавина плохо вооруженных, отчаянных людей кинулась к Адену, оставляя за собой след разрушений и бедствий. После двух неудачных штурмов англичане сами оставили Лахедж и отступили в Аден, прикрывшись горами: у них были артиллерия и пулеметы, в то время как у джихадистов в лучшем случае винтовки. Заняв оборону по гребням горных хребтов, прикрывавших Лахедж, они успешно держались, но произошло кое-что, что возможно качнуло чашу весов не в пользу англичан. Фельдмаршал, лорд Китченер Хартумский, следуя в Басру вместе с собранным наспех экспедиционным корпусом, рассчитывал и в Адене поживиться личным составом и припасами, благо этот город-порт был хорошо укреплен. Но получилось наоборот, вместо того, чтобы подкрепить здесь своим силы, он был вынужден оставить здесь подкрепление местному гарнизону и часть припасов, а сам проследовал к Басре, навстречу своему бесславному концу.

К 22-у году, когда в Берлине был подписан мирный договор, англичане удерживали Аден, а джихад совершенно выдохся в результате тяжелых потерь в живой силе джихадистов. По мирному договору, подписанному в Берлине – Британия теряла права на Аден в пользу России: уходя, они пустили в город боевиков, рассчитывая хоть напоследок сделать России пакость. Боевики, ограбив то, что англичане не смогли или не захотели вывезти, вступили в конфликт между собой – горные кланы с пустынными. Конфликт с использованием огнестрельного оружия.

России было совсем не до Аравийского полуострова на тот момент, совсем не до того. Несмотря на подписанный в Берлине договор, все ждали новой войны, вот-вот, как только в многочисленных британских колониях подрастут новые мобилизационные массы, новые года призывов на смену выбывшим. Россия спешно, надрывая все силы, тянула железную дорогу на Константинополь и дальше – на Багдад, не дожидаясь, пока это сделает Англия, или еще хуже – Германия. К счастью, Германии тоже было не до того, она переваривала поглощенную Францию, которую неожиданно получила целиком (война начиналась всего из-за нескольких провинций) и расширенные африканские владения. Как потом выразится в сердцах Кайзер Вильгельм: «Вместо ресурсов мы сами выторговали себе головную боль». В Великобритании, эмигрировавшие туда французские аристократы и республиканцы тоже вместе с британскими аристократами вынашивали планы высадки на континенте с целью воссоздания британских владений на континенте, несмотря на то, что прошло немало времени, все помнили, что у Британии такие владения были. [248]

Сама Россия сотрясалась от крестьянских бунтов: только-только были завершены первичные вложения в индустриализацию громадной страны, как появилась потребность интегрировать громадные территории, развитые плохо, населенные чужим, не знающим русского языка и практически до этого не контактировавшими с русскими народом. И вдобавок к этому, сразу после войны начался новый виток гонки вооружений, требовавший нового витка индустриализации – внедрение конвейера, массовое производство самолетов, автомобилей, бронеавтомобилей. Сделать это можно было только одним способом, выжимая все соки из податного населения Империи, которое уже давно напоминало осевший на ткани нитроглицерин, одно резкое движение, и... Не было понимания того, какие несметные богатства таит в себе земля Аравийского полуострова: основную нефть в те времена добывали в Баку, Техасе и Карпатах, [249] только по-настоящему разбуривали Персию. Так что первая дипломатическая миссия от Российской Империи прибыла в регион только в 26-м году, возглавлял ее опытный военачальник, отличившийся в Багдадском походе и самозваный, но как оказалось не менее опытный дипломат, полковник русской службы, барон Петр Николаевич Врангель. Он совершал тур по всему полуострову, вместе с всего лиш, конной казачьей ротой, но там, где он бывал местные царьки и князьки подписывали вассальные договоры и соглашались отдаться под русскую руку. Хитрый имам Яхья принял полковника Врангеля хорошо, посетовал на бандитизм горных племен и уклончиво сказал, что вроде как и не против России – просто обстановка здесь сложная. Барон Врангель горячо похвалил имама Яхью за то, что он объявил джихад и самостоятельно вышиб англичан из Адена, после чего посетовал на то, что Империя не имеет дело с теократиями, и это очень печально. Имам сказал: нет проблем, и на следующий день провозгласил себя королем Яхъей Первым, моментально забыв о том, как он гневно критиковал тех властителей, что предпочитали светскую власть власти духовной и принимали на себя мирские титулы, не предусмотренные шариатом. У него тоже был свой интерес, его государство, фактически существовавшее, никто не признал, а англичане – их стоило опасаться – понятно, что если они вернутся сюда, то повесят имама как собаку. В ответ барон Врангель за ночь каллиграфическим почерком заполнил ряд бумаг, заготовленных им в Тайной Экспедиции при Министерстве иностранных дел. Вассальный договор и как приложение к нему: жалованная грамота, в которой Его Императорское Величество, Император Всероссийский признает власть – дальше пропуск, нужное вписать от руки красивым почерком. На радостях имам Яхья подписал и другой договор – о том, что его королевство уступает России экстерриториальные права на все владения Великобритании, принадлежавшие на полуострове, в том числе на порт Аден полностью, со всем Аденским заливом и на Лахедж. После чего барон Врангель пообещал прислать оружие и инструкторов для замирения горных племен: «когда это представится возможным, и когда установится дорога».

Ждать пришлось четыре года, но оружие пришло, вместе с инструкторами – казаками. Они начали обучать королевскую армию, а так же построили сеть укреплений – пограничных крепостей на местный манер, стены которых заменяли высокие земляные валы, а внутри были поселения, обязательно с колодцами, способными выдержать осаду. Это строительство преследовало две цели. Первая – такие крепости перекрывали наиболее удобные пути, по которым проходили горные банды для грабежей и налетов, и по которым они возвращались назад. Вторая – такие крепости строились обязательно возле колодцев и прикрывали их. А колодец в пустыне это все, и любая банда, выходя на разбой, должна была иметь возможность пополнить запасы воды, иначе дальность, на которой она могла действовать, резко сокращалась, а сам разбой становился чрезвычайно опасным делом: не захватишь караван с его собственными водными запасами и загнешься от обезвоживания в пустыне. Горные племена возмутились такому повороту событий и объявили центральной власти в Саане джихад. Снова начались боевые действия в порту Аден – теперь уже не ради разграбления богатого, отстроенного британцами города, а просто ради унижения и уничтожения королевской власти.

В 36-м году отряд морской пехоты Черноморского флота, вооруженный новейшими на тот момент автоматическими винтовками, легкими и тяжелыми пулеметами, при поддержке артиллерии двух крейсеров и авиации с гидрокрейсера «Трувор», в боевых условиях высадились на побережье Адена. Полуторатысячный отряд морских пехотинцев за несколько дней захватил крупный портовый город, обороняемый не менее чем двадцатью тысячами моджахедов, выбил их со всей территории Адена и оседлал перевалы. Менее крупные отряды морской пехоты, при поддержке легких сил экспедиционной эскадры, высадились по всему побережью – в Занджабаре, Шухре, Ахваре, заняли города, вступили в бои с пиратскими и контрабандистскими бандами, перерезав пути доставки оружия и боеприпасов, которые доставлялись... ну, конечно из Британской Индии, откуда же еще могли они доставляться? После чего Россия выступила в качестве посредника, склоняя мстительных и неуступчивых горцев к переговорам, негласно обещая поддержку. На престоле в Сане сидел уже не Яхья Первый, а Ибрагим Первый, предыдущий король скончался, как тогда модно было говорить: от излишеств. Переговоры, как водится, зашли в тупик, горцы не хотели отказываться от своей независимости и хотели продолжать грабить. Русские сделали хитрый ход, они предложили созвать Шуру и выбрать Короля единого государства. Несмотря на то, что по численности населения в горах и на равнинной местности за Ибрагимом был определенный перевес, несмотря на то, что его признавали как законного правителя мекканские богословы, Ибрагим Первый вовсе не захотел подвергать свою власть таким испытаниям. Закончилось все тем, что был создан отдельно: королевский Йемен, который выходил к самому, считай Адену, но не прямо, и была создана Юго–Аравийская федерация, состоящая из более чем десятка мелких и покрупнее княжеств, некоторые из них были столь мелкими, что на их территории не было ничего, что могло бы называться столицей – и столицы как таковой они не имели. И то и другое государство находилось под покровительством Российской Империи, хотя Британия упорно продолжала подрывную деятельность, надеясь вернуть себе жемчужину региона – стратегически важный Порт-Аден. А наиболее дальновидные из князей федерации уже начинали понимать, в какую ловушку они попали. Независимость – это не всегда хорошо, потому что независимость предполагает создание системы власти, а для того, чтобы она была создана, необходимо иметь податное сословие и некоторое количество прибавочного продукта, которое можно изъять и направить на то, что не создает нового продукта, а только пожирает существующий, например, на армию, суды, тайную и явную полицию, на содержание себя любимого. Джихад обернулся тем, что было создано больше десятка маленьких и очень маленьких государств, территория большинства из них исчерпывалась бесплодными горами и нищими крестьянами, которые потеряли близких людей на джихаде, а в результате получили власть себе на шею, своекорыстную, жестокую и вороватую. Эта власть, за редким исключением была светской, или стремилась к тому, чтобы быть светской и тем самым отталкивала от себя просто народ. Значит, надо было договариваться с местными имамами и выделять кусок пирога и им, естественно, не обижая и себя, что еще больше увеличивало и так невыносимую податную нагрузку. А тут еще англичане появились из Омана со своим проектом «чистого ислама» – ваххабизмом, который они готовили как инструмент разрушения еще Оттоманской Империи. Со всех сторон были такие же князьки, у каждого к каждому были свои счеты, которые при первой возможности решались кровью, содержать армию и стражу было просто необходимо. К югу был океан, в котором уже не попиратствуешь – крупнокалиберный пулемет за минуту разнесет пиратскую лодку в куски. К северу было единое Йеменское королевство, которое помнило о нанесенной обиде и спокойно и мстительно ждало, пока горцы ослабнут в своих усобицах и нищете, чтобы взять верх. Пограничные крепости – по-прежнему существовали, и занимали их казаки, и самые отчаянные из местных. Ставки были сделаны, оставалось только ждать...

 

Караван, миновав зону племен, снова спускался с гор в пустынную местность. Руб эль-Хали, «Пустая четверть». Раскаленная и безжизненная пустыня, четверть миллиона квадратных верст песка. На самой ее границе располагался торговый город Бейда, единственный относительно крупный город региона, его прикрывали сразу несколько крепостей. В одну из них и прибыл конвой, с которым шел Велехов и его казаки. Крепость была полностью занята казаками, и судя по виду – укреплялась.

Крепость была крупной. Ее основанием был квадрат, размером примерно полторы на полторы версты, необычайно много для такой крепости. Ее выстраивали казаки, работая как проклятые под палящим солнцем. В подмогу им были аж два экскаватора, которые ковыряли несносную, прокаленную солнцем до состояния камня землю, распространяя вокруг себя клубы черного как тележный деготь дыма. Казаки были опытными, работали в рубахах, по пояс не раздевались. Кто хоть раз страдал от солнечных ожогов, тот поймет. Еще один экскаватор стоял мертво, около него суетились как муравьи люди в синих, повседневных шароварах.

Удивительное дело.

«Татры» из каравана загнали на разгрузку, Велехов поймал за рукав пробегавшего мимо младшего урядника.

– Атаман где?

– Походный? Мабуть у техники... – казак посмотрел на Велехова внимательно, – звиняйте, господин хорунжий, не признали...

Велехов махнул рукой и отправился искать атамана.

Нашел он его, как и было обещано у экскаватора. Видать, с движком что-то случилось, потому что двое казаков, черные как черти, копались в моторе, открыв капот, а рядом, невысокий, плотный казак, с сединой в лихо закрученных усах орал на машиниста в грязной рубахе:

– Тебе сколько раз говорить, сукин ты кот! Ей-ей, все целиком из жалования вычту!

Велехов спокойно стоял в сторонке, ожидая, пока походный проорется, соваться в таком случае под горячую руку начальства, себе дороже, отгребешь и за себя и за того сукина сына. Наконец атаман исчерпал свой словарный запас, зыркнул в сторону из-под старой фуражки с оторванным козырьком. Велехов спокойно стоял и ждал.

– Вы кто?

– Хорунжий Велехов, Донское, – представился Велехов, – двенадцатый полк на действительной.

– Подъесаул Митрохин. Терское... – подъесаул не стесняясь, вытер испачканную в смазке руку об будние, грязные и пыльные шаровары, – кто прислал?

– Волков.

– А... как дошли?

– Благодарствуем...

Оба перекрестились, благодаря Бога.

– Сколько с вами?

– Двадцать два казака.

– Це добре, – атаман черкнул карандашом записку, вырвал страницу из блокнота, – в городке найдете сотника Богославского, он выдаст что положено. Я весь день занят буду, опять эта дура сломалась. Опять снимать радиатор, везти в Аден, там дадут рахунку. Как пополудничаем – подходи, погутарим. Палатку спросишь. Добре?

– Добре...

 

Казаки жили просто, в палаточном лагере, больше не обустраивались. Палатки казенного образца, видать – купили, а мабуть – и выдали, если дело государственное тут. Оно ведь так и должно быть, коли дело государево справляешь, государь должон полное довольствие тебе положить, как положено. Нет – крутись сам, как знаешь.

Обедали просто, по полевому – даже беднее. Вместо каши – рис с овощами, как на Востоке, мясо в нем было, но немного. Плов называется, его и придумали то для армейского обиходу, чтобы готовить просто, и припас места, чтобы много не занимал. Казаки были с разных войск и разных мест, были и вовсе не казаки – солянка сборная и подозрительная – хотя и у него не лучше. Сотник Богославский выдал палатки, показал, где ставить. Сказал, чтобы выкопали нýжник себе. Дерева не было совсем, сам нужник – дыра в земле. Спали тоже на земле, постель делали из старой парусины. Палатки окружали толстой веревкой, чтобы насекомые и змеи не заползли. Вода отдавала чем-то химическим, даже после кипячения.

В общем хуже, чем даже полевой лагерь, где тоже не сладко.

Чего еще Велехов заметил – все казаки вооружены, вооружены можно сказать неплохо. Все казенного образца, и относительно новое. Еще заметил большую палатку, и рядом с ней мачту с небольшим привязным шаром и баллонами. Станция дальней связи, флотская, похоже. Совсем сурьезная штука...

Атаман появился, как и обещал после того, как пополудничали. Охраны возле его палатки не было никакой, мабуть ему охрана и не нужна. Прошел к походному столу, с наслаждением скинул казенные сапоги с обрезанными наполовину голенищами.

– Донское, значит... – начал разговор он.

– Так точно, Донское – сказал Велехов, и добавил, – а до этого и по Ближнему Востоку довелось побегать.

– Вот как? – заинтересовался атаман – и где?

– Междуречье. Долина Бекаа. Одиннадцать лет.

– Одиннадцать лет... – атаман задумался, почесал бороду, – солидно. Языки знаешь?

– Волоку понемногу.

– Эсме? [250]

– Исмее Джураии... – Велехов просто перевел свое имя на арабский.

– Кяффир? Касак?

– Лаа! Лаа эфенди! – взмолился Григорий, – ана фаллах! Фаллах! Ла Иллахи илля Ллаху Мухаммед Расуль Аллах... [251]

– Бжаннин, [252] – оценил атаман, – а по местному можешь?

– Не – сказал Григорий – то не могу. Не служил здесь.

Конечно, его язык оставлял желать лучшего – ну и что с того? Арабский Восток настоящий котел, здесь в деревнях, отстоящих друг от друга на несколько верст, могут быть совершенно разные диалекты речи. Здесь, на юге аравийского полуострова сохранились еще те, кто помнил языки, привезенные с африканского континента, и даже те, кто помнил еще доисламские языки, племена и верования. Девяносто процентов феллахов были совершенно неграмотны, учились в лучшем случае в мадафе, а то и на улице. Русские со своими обязательными школами сюда еще не добрались, грамотное поколение народилось пока только в Междуречье. Так что на базарах, на улицах и в других местах общались на самом примитивном арабском, и то безбожно его перевирая. К любому человеку относились настороженно, особенно, если его никто не знал и не мог за него поручиться. Гораздо проще было срезаться на намазе – человека, которого в чем-то подозревали, обычно приглашали совершить совместный намаз. Намаз объединял Восток, даже те, кто не умел написать свое имя, знали, как совершать намаз. Любая ошибка при совершении намаза грозила пытками и лютой смертью.

– А намаз совершать?

Велехов взглянул на часы:

– Не время.

Атаман кивнул:

– Действительно, не время. Что за люди с тобой?

– Набрал в Одессе. В основном казаки, с запаса. Второго возраста, третьего уже нет. Все проверенные, дуриком не отбирали.

– Зачем?

– Мстить.

– Мстить, оно дело хорошее. Скажи подробнее.

Велехов рассказал. Кратко, не вдаваясь в подробности...

– М-да...

Атаман задумался. Потом, крякнул, резко отмахнул рукой:

– Сказать тебе ничего не скажу. Давай, размещайся. Натаскивай людей. Когда пойдем, я и сам не знаю.

– А что здесь за народец?

– Народец? Казацво, в основном. Есть наемники. На днях приедет амир какой-то, тут и разбираться будем. Пока – все на довольствии, дело есть какое-никакое. Чего ж еще...

Да, действительно. Чего ж еще...

 

17

 

Аравийский полуостров,

Оман, регион Хадрамут

Базовый лагерь «Йоркшир»

Мая 1949 г.

 

Йоркширский пудинг, йоркширский пудинг...

Сэр Роберт повторял это, чтобы помогать себе в пути. Еще одна уловка опытного походника: не думай о том, сколько ты уже прошел и сколько тебе еще предстоит пройти. Просто пой или бубни что-нибудь под нос. Время пролетит незаметно.

Сэр Роберт вспомнил, как во Франции они поднимались на Ахаггарское нагорье, и его спутники из Иностранного легиона сказали, что им надо пройти двадцать миль. Когда они прошли уже примерно двадцать пять, сэр Роберт взбунтовался, сказав, что они его завели куда-то не туда, нахрен, и лагеря нет как нет. Французы только рассмеялись. Оказалось, что они имели в виду свою милю – французскую. Почти четыре с половиной километра в переводе на метрическую систему, втрое больше британской мили. Черт бы их побрал. Потом сэр Роберт узнал, что есть еще шведская и норвежская миля – по десять километров.

Йоркширский пудинг, йоркширский пудинг...

Мулла начал ощутимо сдавать и сэр Роберт как-то неосознанно – взял его под опеку, помогая преодолевать наиболее сложные остатки пути. Он так же предложил взять на себя часть груза, хотя это и противоречило всяким правилам, [253] но араб, явно бедуин по складу, гордо отказался. Но теперь они шли вместе.

– Чему вы собираетесь учить этих людей, эфенди? – спросил сэр Роберт, когда они переходили еще влажное от недавней большой воды ущелье.

– Я собираюсь учить мой народ, как завоевать свободу... – гордо ответил араб.

– Вы родом отсюда?

– Нет, из пустыни. Но и здесь и там – мой народ. Арабский народ разделен.

– Но разве не мы учим, как завоевать свободу? Словами ее не завоюешь.

– Винтовкой тоже.

Араб постучал кулаком в грудь:

– Свобода – здесь. Свобода от мира неверных. Нужно стать свободным здесь, и Аллах даст свободу от всего остального. Каждый, кто верит в Аллаха – свободен.

Сэр Роберт покачал головой:

– Я долгое время жил в Северной Африке. Там люди не выглядели свободными

– У нас разная свобода.

– Вот как?

– Да. Хоть вы и думаете, что вы свободны, но это не так. Лишь Аллах дает свободу. Свободу от всего кроме веры в Аллаха и почитания Аллаха.

– А как же закон?

– Закон? А что нам дал ваш закон? Разве он дал нам хоть что-то, кроме казней, виселиц и зависимости от т'агута? [254]

– Что вам дал наш закон, – сказал сэр Роберт – да, действительно. Пока он дал вам немного, но дал бы больше, если бы вы потрудились его соблюдать. Посмотрите на себя, как вы живете. И посмотрите на нас.

Сэр Роберт достал свой «Маузер». Бедуин не испугался.

– Посмотри. Это сделали мы. Да, мы безбожники, но мы сделали то, что я держу сейчас в руках. Я могу убить тебя этим, могу оставить в покое, но это у меня есть и будет. Мы плаваем по морям на кораблях, столь больших, что ты, и представить себе не можешь, летаем на самолетах, которые летят быстрее любой птицы. Можешь ли ты сказать, что сделали вы? Даже винтовки, которыми вы воюете – даем вам мы. Вы живете во лжи, убиваете друг друга беспрестанно.

– Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед Пророк Его. Наш народ силен верой в Аллаха и своими традициями.

– Эти традиции не сделают вас ни сильными, ни сытыми. Твои дети будут голодать, как голодал ты сам, как голодали твой отец и твой дед. Традиции не накормят и Аллах тоже. У вас есть только один выбор – к кому присоединиться. Германия сделает вас рабами, заставить работать, а если поднимете восстание: парашютисты перебьют вас до последнего человека. Русские отнимут у вас ваш язык, ваши традиции, вашу религию Аллаха и сделают вас такими же, как они: варварами, людьми без истории и без племени. Только принятие подданства Его Величества Короля Георга позволит вам оставаться самим собой и при этом, воспользоваться плодами прогресса и благотворным влиянием британского законодательства и британского духа. Наша империя – империя, над которой никогда не заходит солнце. Мы небольшой народ, и не смогли бы создать такую громадную империю, воюя с народами, которые ее населяют, мы – не русские. Мы единственный народ из великих, который предлагает вам братство и содружество, а не рабство.

Сэр Роберт всегда и в любой стране оставался британским дворянином, проводником воли Империи. Собственно говоря, он и был британской империей, безвестным строителем ее военной, политической и экономической мощи, имеющим право говорить от имени Империи, полученным в расплату за те жертвы, которые он положил на алтарь Империи. Он родился в безвестной больнице в Порт-Судане, в отсутствие элементарных удобств, когда его матушку привезли уже рожающую, и первым, что видели его глаза, был потолок с трещинами и в мухах. Он с детства бегал босиком по глиняной африканской земле, дрался на палках с местными пацанами, после получения достойного образования пошел на передний край борьбы за Империю, жил в захолустье, рискуя погибнуть, и не требуя за это никаких особых почестей и наград. И здесь, в смертельно опасных горах он был потому, что его послала сюда Империя. Так что сэр Роберт был достойным наследником тех капитанов Королевского флота, которые из походов привозили Англии миллионы ничейных квадратных километров африканской земли. Однако, сэр Роберт знал, что говорить и кое-чего не упоминал. О том, что во время Второго Сипайского восстания погибли 30000 человек: англичане придумали новую, варварскую форму казни: обливали приговоренных нефтью [255] из новых Адмиралтейских котлов и поджигали. О том, что они давали образование не всем, а только детям элиты: старший сын султана Омана вернулся в страну совершенно растленным человеком, мужеложником и подонком, и первое, что они сделали с отцом – закупили хлор, загрузили им самолеты и обрушили удушающие газы на собственных подданных в горах. В то же время русские единственные из всех великих империй относились к покоренным народам не как к дикарям, не как к говорящим орудиям, а как к братьям. И даже те войны и стычки, которыми сопровождалось укрепление русского влияния на Востоке, в Междуречье были стычками принципиально иного характера. Русские воспринимали мятежи местным как предательство, как расплату злым за доброе, а не как покушение на установленный Богом порядок вещей как те же англичане и немцы. Русские никогда не были колонизаторами, и те же курды, армяне, христианские общины под Дамаском, да даже и часть оседлых арабов-мусульман в Междуречье, не только добровольно приняли русское подданство, но и сражались бок о бок с русскими, когда это было необходимо. Русские, в начале века едва ли не самая необразованная нация из великих, теперь не только жадно образовывалась сама, но и давала образование арабам, всем без исключения, даже часто насильственно. Именно потому, что русские смотрели на арабов как на людей, таких же людей, как и они сами, и как и всех людей долженствующих стремиться к свету, к добру, к знаниям даже если они молятся Мухаммеду, а не Христу. Русские создали уникальный симбиоз, уникальную систему мирного сосуществования не только в одной империи, но и в одном обществе людей христианской и мусульманской веры, и ислам, который приходил с севера был совсем не тем исламом, который несли в мир проповедники из Неджда и Хиджаза. [256] Это был мирный и благотворный ислам, призывающий к богобоязненности и прекращению братоубийственных истребительных войн, которые велись здесь столетиями. Так что русская и британская империя действительно имели мало общего – только сэр Роберт, конечно же, это не рассказывал.

Бедуин покачал головой:

– Мне жаль вас...

Сэр Роберт рассмеялся, что было крайне невежливо в разговоре двух мужчин.

– Тебе? Жаль нас? Ты о чем?

– Ваши дети предадут вас.

Сэр Роберт недоуменно посмотрел на муллу.

– Ваше безверие обернется против вас. Вы воспитываете своих детей в свободе, которая обернется потом худшим из видов рабства. Ваши дети потом не будут почитать вас и боятся вас, они восстанут против вас. И вы проклянете тот день и час, когда заменили Господа и боязнь перед ним на то, что вы держите в руках. Это не поможет, когда против вас восстанут ваши дети, воспитанные в куфаре. [257] И пистолет против них не поможет, иншалла.

Сэр Роберт ждал еще каких-то слов, но мулла оборвал разговор, совершил вуду, сухое омовение и пошел в темноту.

 

История эта – имела продолжение через несколько минут, когда сэр Роберт перед сном решил облегчить свой мочевой пузырь. Для этого он отошел подальше – запах мочи мог привлечь хищников к лагерю.

– Капитан, это в САС такая традиция, подглядывать в гальюне? – спросил сэр Роберт, держа левую руку на рукояти «Маузера» и не прекращая свое занятие, одно из самых приятных для мужчин среднего возраста.

Из темноты раздался сухой смешок:

– Теряю хватку. Когда услышали?

– Увидел. Вы сидели у костра и поднялись. А так в Судане не выживает тот, у кого нет глаз на затылке.

– Отлично. Я хотел сказать вам, сэр, вы напрасно говорили с муллой об этом. Тем более в таком тоне.

– Не вам решать, с кем и о чем мне говорить, капитан, – сухо ответил сэр Роберт, – кроме того, вам не мешало бы усвоить, что самое страшное оружие это слово. Империи рождаются и погибают сначала в мыслях.

– Да, сэр. Вот только до аэродрома, здесь бежать далековато. Если этот мулла не возмутился сказанным вами, это не значит, что он принял это. Здесь все очень болезненно воспринимают наше техническое превосходство, люди очень гордые. Я просто хотел предупредить вас, сэр – теперь они попытаются вас убить.

 

Но убить – никто не попытался, может – не решились, может – не успели. На следующий день, после еще одного перехода, они прибыли в базовый лагерь «Йоркшир».

Базовый лагерь «Йоркшир» представлял собой обычную арабскую деревню, построенную в горах Хадрамута, только очень опытный дешифровщик фотоснимков, к тому же знающий местную специфику мог заметить, что для такой крупной деревни, ее обитатели совершенно не обеспечены продовольствием, слишком мало земледельческих террас, слишком мало плодородной земли. Еще он заметил бы отсутствие детей, особенно подозрительное в тех местах, где рожают много, сколько Аллах пошлет. На деле, здесь готовили борцов за свободу (русские считали их подрывниками и террористами), а под крышами некоторых глинобитных хижин скрывались спаренные и счетверенные крупнокалиберные пулеметы Виккерса, на флоте их называли «пом-пом». Лагерь так же был транзитным, в нем жили и те, кто приходил с побережья Омана, отправляя в горы, так и те, кто приходил с континента. Сэр Роберт должен был прождать три дня, прежде чем подойдет его группа прикрытия, но они запоздали из-за ливней, и хотя отыграли один день в пути – его команда уже была здесь.

Они встретились в небольшой хижине, на самой окраине деревни. Здесь тоже прошел дождь – воздух был непривычно влажным для гор, на гравийной гальке под ногами блестела роса. У дувала на страже стоял человек, одетый как местный, но с укороченным карабином «М1» североамериканского образца на заказном, не армейского образца ремне. Он проверил документы сэра Роберта и отдал ему честь, пропуская.

В небольшой хижине находились еще трое. Увидев сэра Роберта, они вскочили:

– Офицер на палубе, смирно! – крикнул один из них.

– Вольно, – сказал сэр Роберт, – представьтесь.

– Капитан Роберт Брук, сэр, волонтер Его Величества. Это сержанты Гордон Бивер и Мэтью Керзон.

– Роберт Гордон Брюс, скводон-лидер Королевских военно-воздушных сил, – представился сэр Роберт.

– Сэр Роберт, приказом мы поступаем в ваше распоряжение.

– Для начала – просто Роберт. Возможно, я еще не осознал себя в качестве рыцаря. Волонтер Его Величества?

– Я – да, сэр. Родезийская САС. А эти двое – из Пула.

В Пуле, графство Дорсет в Хамвортских казармах квартировала малоизвестная даже в Великобритании Специальная лодочная секция – спецподразделение боевых пловцов и каноистов, созданное в составе КВМФ первым виконтом Джелико, который и стал их первым командиром. Основной их состав набирался из Королевской морской пехоты, но могли попробовать все, до последнего моряка из Флота. Они часто тренировались в Шотландии, в ледяной воде – парни были те еще. Вопрос был: что они делают здесь, в горах.

– Парни, я думал, что вы... несколько по другой части.

Командир боевых пловцов вынул сложенный вдвое пакет из манильской бумаги. Он был перевязан пеньковой веревкой крест-накрест, и запечатан сургучом с обеих сторон.

Адресация гласила: «Сэру Роберту Брюсу, эсквайру». Ни звания, ни положенного ему обозначения CB, означающего «Кавалер ордена Бани».

Мрачно посмотрев на конверт, сэр Роберт достал нож и обрезал веревку.

Внутри – был еще один конверт и лист бумаги. Судя по водяным знакам – крайне дорогой, такой используется только в высших правительственных инстанциях.

Подписи не было. Текст гласил:

 

Скводон-лидеру КВВС

Почтенному Роберту Брюсу, СВ

 

Настоящим вам препоручаются в подчинение неназываемые здесь лица, которые передадут вам, сей конверт. Вам надлежит вскрыть его, предварительно убедившись в целостности, прочесть приказ и приступить к его немедленному исполнению.

Да поможет вам Господь.

 

Интересно, интересно.

Второй конверт был чуть меньше форматом – с расчетом на то, чтобы умещаться в стандартный конверт формата А4. Он не был опечатан – но был проклеен не только клапан, но и конверт со всех сторон, дабы его невозможно было вскрыть без внешних повреждений.

Сэр Роберт вскрыл конверт и обнаружил там приказ.

 

Скводон-лидеру КВВС

Почтенному Роберту Брюсу, СВ

 

Настоящим вам предписывается, вместе с переданными вам в подчинение лицами переместиться в город Аль-Кусейр, в княжестве Бейхан, где надлежит войти в контакт с почтенным Александром Стенхоупом, для получения помощи в вашей миссии. Совместно с г-ном Стенхоупом, но не раскрывая ему сути своего задания – вам надлежит разведать, нанести на карту, описать и тайно обозначить не менее тридцати, а по возможности и более площадок, позволяющих принять тяжелый вертолет типа «Хорс» [258] или легкий самолет типа «Лайсандер» или «Дакота».

Кроме того, вам надлежит тайно, по обстоятельствам, сделать следующее:

– наносить на карту потребные для пилотов ориентиры по путям своего следования;

– нанести на карту основные дороги в малоисследованных местностях, обозначив их пригодность для прохождения пешей либо моторизованной пехоты, а так же бронетехники;

– вступать в контакт с местными жителями, по возможности выяснить их отношение к русской оккупации;

– по возможности, завязывать дружеские отношения и знакомства с целью возможного их использования в ходе спасательных операций, так же для поддержания готовности площадок без привлечения британского персонала.

Возможность этого определите самостоятельно.

– наличие русских гарнизонов и аутпостов, по возможности;

– заложить в отмеченных вами местах закладки с оружием, боеприпасом, продпайками, иным необходимым материалом.

Откомандированные в ваше распоряжение лица останутся с вами на протяжении всей миссии, они привычны к трудностям и окажут вам всю возможную помощь. Трое – откомандированы к вам из специальных сил, они послужат вам спутниками и телохранителями. Все трое родились в отдаленных районах и имели дело с местностями, где нет в достатке воды. Четвертый, капитан Кокейн – один из лучших специалистов по транспортно-подъемным операциям с использованием геликоптеров.